Павел Гусев: Здравствуйте! Я Павел Гусев, и это «Клуб главных редакторов». Полетели повестки: осенняя призывная кампания началась сегодня. Громкий призыв: кто кричит о нарушении прав? Нелегкая жизнь уклониста: новые осложнения. И где право на службу в армии еще надо заслужить? Пацифист? Чем докажешь? Кого берут в альтернативщики. Сегодня будем разбираться с призывом и призывниками. Нюансов много, попробуем обсудить все подробно с моими гостями. Это: редактор отдела «Армия» интернет-издания «Аргументы недели» Александр Шарковский; полковник запаса Андрей Головатюк, член президиума организации «Офицеры России»; и адвокат Владимир Тригнин, председатель Военной коллегии адвокатов Москвы. И слово молодым людям из категории от 18 до 27 сегодня тоже дадим. Давайте начнем с того, что вызывает сейчас у военнообязанных наибольшую тревогу. Цифровизация, электронный учет и повестки: цель этого всего – не дать никому сбежать от военкомов? Или же есть еще какой-то смысл? Для начала это вопрос к коллеге, представителю СМИ. Пожалуйста. Александр Шарковский: На самом деле здесь не столько вот такая церберская задача, а задача, чтобы военкоматы видели тех людей, которые вот-вот должны вступить в ряды Вооруженных сил. То есть «цифра» дает возможность говорить о годности того или другого человека, о его наклонностях, т. е. здесь не надо гадать, не надо тысячу раз вызывать человека в военкомат, чтобы понять, что его нельзя призывать, а просто о нем вся информация находится в интернете, находится... Павел Гусев: Но это что, со дня рождения ребенка или, предположим, с 1-го класса или с 10-го класса? Александр Шарковский: Вы знаете, нет, примерно с 8-го класса начинают работать с молодыми людьми. Заводится специальная анкета... Павел Гусев: Учетная. Александр Шарковский: Да, учетные данные. Они проходят какой-то предварительный медицинский осмотр, и, в общем-то, о человеке уже имеется какое-то представление. Вообще, желательно, чтобы с людьми уже общались люди в это время, и психологи в т. ч., чтобы понять, что это за человек, чтобы потом его не призвали и он там не расстрелял своих сослуживцев. То есть какие-то вещи нужно предвидеть и как бы их парировать заранее. Павел Гусев: Давайте мы все-таки с вами немножко, знаете, уточним и, главное, четко разъяснения сделаем, что цифровизация в военкоматах появилась ведь очень недавно... Андрей Головатюк: 4 августа был принят закон, внесены изменения в федеральный закон «О воинской обязанности и военной службе», где эти положения закреплены, в т. ч. и по ответственности молодых людей за уклонение от прибытия в военкомат. Павел Гусев: Эта ответственность уголовная, или эта ответственность... ? Александр Шарковский: Сначала она административная. Павел Гусев: Административная. Александр Шарковский: Да. Но она потом может превратиться в уголовную, так что если это злостный уклонист... Павел Гусев: На каком основании? Владимир Тригнин: Дополню. Павел Гусев: Дополните. Владимир Тригнин: В случае неоднократной неявки. То есть если гражданин не является один раз, штраф возрастает с 1 октября до 30 тысяч рублей, т. е. штраф увеличивается в 10 раз... Павел Гусев: Давайте только уточним сразу. Вот сегодня воскресенье, и сегодня, с 1-го числа, вступают в силу поправки... ? Владимир Тригнин: Вступают в силу поправки в 21-ю главу Кодекса об административных правонарушениях. Павел Гусев: То, что приняла Государственная Дума, от 10 до 30 тысяч рублей. Владимир Тригнин: За неявку по повестке, до 30 тысяч рублей, вырастает в 10 раз. И если гражданин не является неоднократно, на этот счет есть отдельный документ, это постановление пленума Верховного суда, надлежащим образом уведомлен, и надлежащим образом уведомлен не только под личную роспись, но это еще в электронной форме теперь, либо гражданин обязан самостоятельно явиться в 2-недельный срок после начала очередного призыва, либо повестка заказным письмом с уведомлением о вручении, в этом случае уже уголовная ответственность. Уголовная ответственность остается та же, 200 тысяч рублей штраф либо до 2-х лет лишения свободы, но тем не менее она фактически... Павел Гусев: До 2-х лет лишения свободы, если человек сбежал или что, или как? Владимир Тригнин: До 2-х лет лишения свободы, если это второй раз гражданин совершил данное преступление, потому что преступление небольшой тяжести, там лишение свободы не назначается, в первую очередь это будет штраф, а дальше уже будет ответственность более суровая. Павел Гусев: Более суровая. Андрей Головатюк: И я хочу добавить, что этим федеральным законом внесены, так сказать, не административные, скажем так, меры, а меры предупредительного характера. То есть, допустим, первое идет ограничение... То есть если после получения повестки в течение 2-х недель он не прибыл в военкомат, ему вводятся определенные ограничения, это первое. Это ограничение в пользовании транспортными средствами, вождение транспортных средств. Второе – ограничение в регистрации индивидуальных предпринимателей, ограничение различных сделок, в т. ч. сделок с недвижимостью... То есть это предварительные, такие типа предупредительные меры, типа вот «мы тебе пальчиком погрозим, имей в виду, что вот ты уже под это попал». Но если ты дальше будешь продолжать, то уже на тебя будут распространяться меры, во-первых, сначала административного законодательства, а потом, во-вторых, если ты дальше продолжишь, и уголовного. Павел Гусев: Насколько я знаю, даже кредит невозможно будет взять... Александр Шарковский: Да-да, совершенно верно. Павел Гусев: Правильно, да? Владимир Тригнин: Тоже это одна из ограничительных мер. Павел Гусев: И еще что очень важно, невозможно будет устроиться на работу официально, ну если только ты где-то на рынке не будешь подметать что-то, мусор какой-то собирать, да... Владимир Тригнин: Ну вот на работу как раз устроиться можно, т. е. таких ограничений нет. Но есть ограничение в регистрации индивидуального предпринимателя и самозанятым. Этот гражданин самозанятым работать не сможет. Павел Гусев: Вот это разъяснение очень важное. Владимир Тригнин: И ограничения на выезд, конечно же. Павел Гусев: На выезд из страны ограничения накладываются? Владимир Тригнин: Да, ограничения на выезд из страны. То есть с момента размещения повестки в реестре гражданин подлежит призыву на военную службу, [в таком случае] он не может уже выехать, на границе просто его не пропустят. Павел Гусев: То есть это как появилась на Госуслугах твоя фамилия, твой учет... Александр Шарковский: В личном кабинете. Владимир Тригнин: А вот некоторые ошибочно удаляют Госуслуги – их не надо удалять. Почему? Потому что размещение повестки в реестре происходит независимо от размещения на Госуслугах, и если даже на Госуслугах повестка... По крайней мере гражданин, имея Госуслуги, будет знать, что размещена повестка в реестре, что могут быть ограничения, что он обязан явиться. Если запись будет удалена, то такой информации у гражданина не будет. Павел Гусев: Молодые люди, родители, слушайте, это очень-очень важные разъяснения, потому что мы сегодня хотим помочь вам, уж совсем если грубо говорить, не влипнуть в беду, вот, знаете, в самую такую трясину, что потом будете выбираться, плакать, ходить, разбираться. Дайте возможность молодому человеку самому принять решение и вместе с родителями прийти в военкоматы и там решать эти вопросы, плюсы, минусы и т. д. и т. п. Скажите, пожалуйста, недавно прошла, мы об этом говорим, реформа военкоматов, т. е. реформа всей системы призывных структур, так я могу сказать? Андрей Головатюк: Скорее всего, не реформа, а, скорее всего, возврат к тому, что было. Павел Гусев: Ну как? Цифровизации-то не было. Андрей Головатюк: Нет-нет, в этом отношении мы цифровизацию не берем. Почему? Потому что Министерство обороны в этом отношении, извините за выражение, плелось в «хвосту» у того же самого Министерства экономического развития, Министерства социального развития. Потому что мы давно уже стали, в том же самом Министерстве просвещения школьные дневники электронные, запись к врачу электронная, социальная карта электронная... То есть все уже, мы практически, в нашу жизнь цифровизация вошла полностью, и только вот Министерство обороны... Понятно, что это была преференция Государственной Думы, что как только они закон приняли, то тогда он вступил в силу. Но сейчас тоже пока еще не разработан механизм реализации этого закона, потому что пока не вышло постановление правительства, которое четко должно разъяснить и определить порядок действий по всем тем механизмам, которые определены в законе «О воинской обязанности и военной службе». Павел Гусев: Ну вот скажите, вот я недавно был в Твери в новом здании военкомата, потрясающий, красиво, кабинеты и медицинский, и для обследования, и компьютеры – все что угодно. Ну а по всей России вот это сделано? И как в других регионах, может быть, удаленных, будут решать такие вопросы? Андрей Головатюк: Ну, к сожалению, пока вся Россия у нас такими вот образцовыми военкоматами не обеспечена. Процесс, конечно, будет идти, он будет продолжаться по мере того, как будут поступать средства, Министерству обороны выделяться средства на эти цели. Поэтому все мы прекрасно понимаем, что главный вопрос – это вопрос выделения финансовых средств и вопрос наличия желания местных органов власти оказать содействие. Потому что военная служба и призыв на военную службу – это не только прерогатива Министерства обороны, надо не забывать, что это обязанность региональных и муниципальных органов власти, потому что они представляют... Павел Гусев: Да. Андрей Головатюк: А то, получается, скажут: ребята, вот призыв на военную службу, вы, Министерство обороны, сами занимайтесь, а мы тут как-то сбоку постоим. Поэтому это неправильное понимание. Павел Гусев: Но сокращение в военкоматах будет сотрудников в связи с новой системой? Александр Шарковский: Ну куда же дальше-то? Так насокращались, что... Павел Гусев: А, т. е. там уже и так осталось несколько человек? Александр Шарковский: Конечно. Я просто помню краснопресненский военкомат. Во-первых, начиная с 8-го класса меня несколько раз вызывали туда, очень много общались... Павел Гусев: У нас с вами общий, я тоже из краснопресненского военкомата. Александр Шарковский: Я из ваших рук получил комсомольский билет в 1977 году. Павел Гусев: А-а-а, вот даже как? Вот это теперь уже понятно. Александр Шарковский: Я в 90-й школе учился, рядом, через забор от райкома ВЛКСМ. Павел Гусев: А, все ясно. Александр Шарковский: И когда выяснилось, что у меня есть намерение поступать в военное училище, еще чаще со мной работали. То есть как-то к людям народ был развернут лучше, чем сейчас. Сейчас как-то вот немножечко так вот... Павел Гусев: Но это были 1970-е гг., а давайте вот, что сейчас мы можем увидеть. Эти изменения в плюс идут или в минус? Андрей Головатюк: Изменения, конечно, идут в плюс, Павел Николаевич. Почему? Потому что, я говорю, это облегчает работу сотрудникам военкоматов, раз. Дальше: если мы помним, буквально до прошлого года, до принятия закона было такое, считалось, что пока тебе не вручили повестку в руки, пока ты за нее не расписался, ты считался неоповещенным о том, что тебе подлежит прибыть на военную службу. Сейчас это, как мы сказали, в цифровом виде тебе отправили, могут продублировать еще и повесткой, но... Павел Гусев: А, повестки все-таки бумажные будут? Андрей Головатюк: Да, могут, либо тот, либо тот вариант. Если ты не расписался, то это тебя не освобождает от ответственности. Четко определено: вот 1 октября, тебе исполнилось 18 лет, ты попадаешь под призыв, через 2 недели ты должен быть в военкомате и принести либо документы, подтверждающие, что тебе положена отсрочка от военной службы по ряду показателей, либо что ты по здоровью не можешь служить, либо ты должен прийти и сказать: «Ребята, я вот такой альтруист...» Александр Шарковский: Пацифист. Андрей Головатюк: «Пацифист, я не могу держать в руках оружие, прошу направить меня на альтернативную службу». Но сам срок вот этот – 2 недели. Еще раз хочу обратиться к родителям, что, уважаемые родители, вот есть срок после 1 октября 2 недели, в течение 2-х недель ваши сыновья должны прийти в военкомат и как-то себя обозначить, сказать: «Вот он я, я не хочу попадать под уголовную, под административную ответственность, поэтому, пожалуйста, вот мои документы», – либо в армию, либо отсрочка, либо еще что-то. Павел Гусев: Да, пожалуйста. Владимир Тригнин: Дополнение: электронный реестр – это не только повестки, потому что может создаться впечатление, только повестки, все, нельзя ее не получить. Это и медицинские сведения, т. е. медицинские сведения теперь в бумажном виде практически можно не предоставлять, потому что в военкоматах есть доступ к электронным картам призывников, уже сейчас, в настоящее время есть доступ, и все сведения о заболеваниях там есть. Павел Гусев: То есть, по сути дела, придумать заболевание сразу не получится, потому что все это есть в твоей карточке медицинской? Владимир Тригнин: Если гражданин наблюдается, если есть это в амбулаторной карте... Исключение, если он не наблюдается по месту жительства, поэтому по месту жительства тоже надо обращаться. Павел Гусев: А вот коли мы заговорили об альтернативной службе, много сейчас, как вы считаете, или в прошлом году, или вот сейчас будет, – сколько ребят заявляют, что они служить не хотят, «давайте мне альтернативную службу»? Андрей Головатюк: Можно я скажу? Здесь вообще заявляет очень много, но доказать... Заявляют... Павел Гусев: То есть надо доказать? Андрей Головатюк: Ну конечно, доказать... Бо́льшая часть пытается доказать, чтобы как-то увильнуть от военной службы, хотя вот у него там свои различные понимания, понятия свои... Но есть определенный перечень, тоже утвержденный законодательством, когда ты не можешь пойти на военную службу, т. е. по своим убеждениям, по своим пацифистским взглядам и т. д. и т. п. Александр Шарковский: Религиозным соображениям... Андрей Головатюк: Да, религиозным соображениям... Ты должен доказать. Павел Гусев: Но здесь надо учитывать, что альтернативная служба по количеству дней проведенных в 2 раза больше. Владимир Тригнин: По количеству дней она почти в 2 раза больше, 21 месяц. Павел Гусев: В 2 раза больше. Александр Шарковский: Плюс она не всегда очень приятная. Это может быть уборка мусора, это может быть, кстати, работа в больницах санитаром... Очень такая грязная работа... Андрей Головатюк: В основном заявки на альтернативную, у нас где-то около 1 200 человек каждый год идут на альтернативную службу, притом что основная масса, до 90%, это идут в больницы по уходу за инвалидами, за стариками, санитарами, т. е. на малооплачиваемую работу и не очень приятную. Павел Гусев: Понятно-понятно. Мне очень интересно понять, как именно, к примеру, пацифист может доказать в военкомате, что он пацифист, а не просто пытаться откосить. Давайте послушаем объяснение из первых уст. У нас на связи человек, который прошел альтернативную гражданскую службу вместо срочной армейской, Никита Колбанев. Здравствуйте, Никита. Расскажите нам, как же удалось доказать, что вы не можете идти служить? Никита Колбанев: Добрый день. На самом деле доказать – это только половина проблемы, потому что у меня больше сложностей возникло, когда я пытался подать заявление. Павел Гусев: А подать какие сложности? Принес бумагу и все. Или что? Никита Колбанев: Я пропустил сроки подачи заявления, соответственно, потому что узнал об альтернативной службе слишком поздно, т. е. буквально это, получается, за 2 недели до, грубо говоря, моего призыва. Повестка у меня уже была на руках, и я собрал заявление и пошел его подавать в военкомат, не боясь, что меня прямо оттуда отправят, потому что отсрочка еще действовала. Павел Гусев: Ну и когда вы пришли туда, что вы сказали? «Я хочу альтернативную», или что вы сказали? Никита Колбанев: Да. Получается, я пришел, говорю, что хочу пройти альтернативную службу и прошу принять мое заявление. Мне не сразу, но подписали мое заявление и, соответственно, отправили домой ждать результатов. Через некоторое время, когда пришло время приходить по повестке уже, я вычитал где-то в интернете, что при подаче заявления повестка аннулируется... Павел Гусев: Подождите, а как вы... ? Повестка аннулируется, понятно. Но как вы доказали, что... Как вы приняли такое решение и как вы доказывали, что именно это решение вы хотите, чтобы вступило в силу? Как доказывали, что вы пацифист? Никита Колбанев: В самом заявлении я в принципе делал упор на свои конституционные права, т. е. это право на свободу выбора, на свободу перемещения и право на жизнь, которые в армии отодвигаются на второй план после присяги уже. Павел Гусев: Понятно. А чем вы стали заниматься после того, как вам сказали, что вам разрешена альтернативная служба? Куда вас направили? Никита Колбанев: Меня направили в клиническую больницу города Тольятти. Павел Гусев: И скажите, вы впервые в жизни, наверное, попали в ситуацию, когда нужно быть санитаром, на самой низшей должности в этой больнице, так можно сказать? Никита Колбанев: Да. Тут проблема не в том, что самая низкая должность, наверное, а в том, что у меня не было никакого медицинского образования и я боялся крови в принципе. И когда меня направили в операционный бокс санитаром, для меня это был шок, естественно. На первой операции мне сразу стало плохо, [но потом] организм уже приспособился... Павел Гусев: А может быть, в армии было бы полегче служить, чем вот то, что вы делали, увидели кровь, падали в обморок, или плохо было... ? Может быть, просто армейская служба... ? Тем более что вы в госпитале, я так понимаю, в 2 раза больше работали, чем если бы вы отслужили год в армии. Никита Колбанев: На самом деле, скорее всего, да, служба была бы легче, потому что я много общаюсь с людьми в т. ч. на тему службы, и когда они слышат мои рассказы о том, что я там пережил, говорят, что лучше бы отслужил. Но я считаю, что это тоже важная работа, которую нужно делать хорошо. Павел Гусев: Понятно. Ну вот я к адвокату, к юристу хотел бы все-таки обратиться. Это что значит, любой может доказать это, или в данной ситуации произошла какая-то, так скажем, повезло, или лотерея, или что? Владимир Тригнин: Я бы хотел сказать, что молодой человек молодец, он отстоял свои права, и все-таки право на замену службы предусмотрено в Конституции. Но доказать именно свою правоту достаточно сложно. Почему? Потому что как мы можем доказать свои убеждения, это раз, и второе, как должностные лица будут воспринимать, т. е. субъективный подход. Но хороший момент, что, согласно закону, ответ должен быть мотивированным, т. е. нельзя просто сказать: «Мы вас не допускаем, мы вам отказываем». Павел Гусев: Но критерий какой-то ведь существует здесь? Владимир Тригнин: А вот критериев не существует, т. е. показания свидетелей, документы. И вот случай из моей практики, мы сейчас ведем судебный процесс: молодому человеку отказали, к сожалению, в замене службы, но отказали формально, т. е. одна строчка «отказать», хотя... Павел Гусев: Никита, а вы какие-нибудь документы предоставляли или свидетелей, что вы готовы к альтернативной службе? Никита Колбанев: Нет, документов у меня никаких не требовали. Получается, того, что я предоставил, это заявление, обоснованная биография и характеристика со школы... Павел Гусев: Вы там написали, что вы пацифист? Александр Шарковский: Или вы по религиозным убеждениям? Павел Гусев: Или по религиозным убеждениям? Андрей Головатюк: Мотив какой, как вот вы пошли? Никита Колбанев: Нет, религиозных убеждений у меня нет, и слово «пацифист» я тоже не использовал. Я просто пытался объяснить то, что цивилизованный мир как-то должен жить немножко иначе, находясь в больнице даже, чем просто вот в казарме. Павел Гусев: Хорошо. Вам пошли навстречу, вы прошли службу альтернативную государственную – ну что же, пожелаем вам успехов в жизни дальнейших. Спасибо вам за участие, спасибо! Кто может прокомментировать? Андрей Головатюк: Здесь, конечно, Никите повезло, потому что люди пошли ему навстречу, сотрудники военкомата, потому что в некоторых случаях надо действительно убеждать, свидетелей приглашать, документы какие-то предоставлять, почему ты не можешь служить в армии. Но вот здесь он одну вещь сказал, что он узнал об альтернативной службе только за три недели до того, как пришло время призыва. Это говорит о чем? О том, что у нас еще недостаточно четко организовано информирование об этих вариантах выполнения гражданской альтернативной службы. Павел Гусев: Я полностью с вами согласен. Но меня задело сейчас в вашем выступлении одно слово – «повезло». А что, если бы он пошел служить, ему не повезло бы? А может быть, именно там вот этот год для него стал бы совсем другим жизненным опытом и мы бы сейчас смотрели на мужика совсем другими глазами? Или я ошибаюсь? Александр Шарковский: Вы знаете, здесь сложно сказать, что там дальше будет... Я офицером был в советское время, и мне приходилось работать с солдатами, которые не желали служить. Это очень жесткая работа. Причем ты находишься в жестких рамках, у тебя есть уставные взаимоотношения, из них ты выйти не можешь, а тут человек тебе просто может хамить и т. д. Павел Гусев: А он как раз выходит из уставных отношений? Александр Шарковский: А он... Нет, ну как? Ты как офицер все-таки обладаешь какой-то моральной силой, что ли, на твоей стороне дисциплинарный устав... Но не всегда командиры старшие идут навстречу. Допустим, я говорю: «Вот этого надо на гауптвахту сажать». – «Нет-нет-нет, ты чего? Это у нас будет ЧП, это у нас пойдет в минус нашему батальону, нашему полку...» – и т. д. И все-таки как-то ты там используешь, наряд вне очереди, другие воспитательные меры... Павел Гусев: Ну да. Александр Шарковский: Ты общаешься с ним, замполит роты, когда взводный был; когда командиром роты был, там уже было немножечко проще, потому что командир роты всегда авторитет побольше, чем у взводного, потому что он и постарше... Когда уже на батальонном звене я был, был там еще больший авторитет... Но все равно это очень сложная и кропотливая работа, которая отнимает много времени от нормального несения службы. Павел Гусев: Скажите, кстати, об авторитете. Сейчас же увеличили возраст до 30 лет, так я понимаю? Андрей Головатюк: С 1 января. Владимир Тригнин: С 1 января. Павел Гусев: С 1-го. А не появится ли опять у нас, что было в 1990-е, в 1980-е гг., дедовщина? Вот представьте, сидят 18–20-летние парни и приходит 29-летний, проживший, выпивший... Как им командовать всем этим? Он же, так сказать, будет смотреть на все это, и на командиров, и вот на этих ребят, уже совсем другими глазами. Возможно такое или нет? Андрей Головатюк: Вы знаете, сейчас уже практически это... Да, могут быть какие-то исключения, но в целом такая ситуация повториться не может. Почему? Потому что после 27 лет приходят люди, которые уже обычно окончили высшие учебные заведения, у которых есть какой-то жизненный опыт, и он понимает, что вот этот год из жизни, который он отдаст служению Родине, он просто должен пережить этот год, отслужить честно и дальше идти, идти по жизни, в т. ч. работая и в госорганах... Вот сейчас уже, допустим, на государственную службу спрашивают, служил ты или не служил, откосил ты или не откосил... Павел Гусев: Это очень важный момент вы сейчас затронули. Действительно, при приеме на государственную службу... Владимир Тригнин: По достижении 27 лет, теперь, соответственно, по достижении 30 лет... Александр Шарковский: Я бы возразил здесь коллегам. Владимир Тригнин: ...будет рассматриваться вопрос, выдавать справку или военный билет, т. н. «справка уклониста» по форме 1/У: кто получает справку, тому закрыт на 10 лет доступ на государственную и муниципальную службу. Павел Гусев: Вот как. Послушайте все, это очень важное было разъяснение. Пожалуйста. Александр Шарковский: И все-таки с возрастными солдатами, особенно новобранцами, сложнее работать, потому что ты как командир не только его учишь, ты его и воспитываешь. Потом вы понимаете, что военная служба – это не сахар, это нагрузка постоянная: это и моральная, и психологическая, и физическая нагрузка. И вот человек, допустим, пришел выпускник военного училища, только что пришел, ему 22 года, и у него боец 30-летний, и вот здесь могут возникать конфликты, потому что ему надо как-то работать с этим человеком, ему надо заставлять заниматься строевой подготовкой, надо заставлять ползать по-пластунски (это часть строевой подготовки), совершать марш-броски, подниматься по тревоге ночью... Понимаете, здесь вот все-таки будет проблема, потому что с молодыми проще, они такой более податливый материал для работы. Павел Гусев: Ну да, они и податливые, и в то же время для них вот этот вот приход в армейскую среду, конечно же, немножко... А этот уже прошел все, огонь и воду, и для него... Ну так, с насмешкой на некоторые вещи может [смотреть], так? Андрей Головатюк: Здесь нет, я здесь тоже с коллегой не согласен. Павел Гусев: Так. Андрей Головатюк: Я когда пришел молодым лейтенантом в 1989 году, принял взвод, у меня сержанты были после... Они служили, по-моему, кто после вузов, им по 1,5 года или по 1 году, я не помню сейчас... Александр Шарковский: Полтора. Андрей Головатюк: Полтора года, да. Мне был 21 год, у меня замкомвзвода было 24 года, двум сержантам было по 23 года, т. е. уже толковые такие ребята, и они ко мне относились с уважением, «товарищ лейтенант». Иногда, конечно, я совещания собирал, они говорили: «Товарищ лейтенант, а вот давайте сделаем вот так лучше, будет так лучше». То есть это люди, которые уже понимают свою ответственность, не эти вот 18-летние пацаны, которые не понимают, вот его со школьной скамьи сдернули, в армию отправили и он там... А это уже солидные люди. Тем более если ему будет 29–30 лет, у него за плечами уже определенный жизненный опыт, и он просто не пойдет на эти конфликты. Александр Шарковский: Я говорил не о сержантах, я говорил о новобранцах. Андрей Головатюк: Ну а новобранцы то же самое. Александр Шарковский: Как то же самое? Вот у него курс молодого бойца – это же стресс вообще страшный для человека, который пришел с гражданки, который не знает, что такое армия, он не знает быта армии, он не знает вообще всего уклада армейского. У него вот такие глаза широкие... Если у тебя сильные сержанты, у командира взвода, у командира роты сильные сержанты, ну слава богу, повезло. А бывают слабые сержанты. Так что я принимал роту, у меня была дедовщина страшная, и приходилось просто драконовскими методами устанавливать дисциплину и устанавливать такой способ командования, чтобы командовали сержанты и ни в коем случае не «деды». Не одного пришлось посадить на гауптвахту, не одного. Андрей Головатюк: Здесь сейчас понимаете, в чем специфика? У нас сейчас сержанты в основном – это все контрактники, поэтому... Александр Шарковский: Вот тут я согласен. Андрей Головатюк: В этом проблем не будет. Александр Шарковский: Это как раз шаг вперед очень серьезный. Андрей Головатюк: Они на одной ступени с теми, кто вот придет в 27–30 лет. Павел Гусев: А вот скажите, давно идет разговор о том, чтобы появилась, может быть, и в России, в ряде государств уже это есть, профессиональная контрактная армия полностью, без срочной службы. Такое в России возможно или нет? Александр Шарковский: Это не нужно, это нецелесообразно. Павел Гусев: Так. Александр Шарковский: Дело в том, что контрактная служба подразумевает, если полностью делать профессиональную армию, все равно нужно создавать какой-то резерв. Допустим, берем те же самые США, Францию... Германию не берем, там армии практически нет... – они делают резервистов, у них, по существу, численность Вооруженных сил больше, чем численность резерва. А по призыву когда люди служат, мы себе как бы создаем этот резерв, мы его нарабатываем, и у нас получается, что у нас резерв по численности больше, чем численность Вооруженных сил, и это очень важно. Это очень важно вот для таких моментов, которые вот, например, сейчас возникают. Павел Гусев: Но, насколько я помню, при Ельцине, по-моему, разговор пошел о профессиональной армии, где-то вот в 1990-е гг. Андрей Головатюк: Да-да, в 1990-е гг. Но тогда не была сформирована материальная база. Почему? Потому что я вот, помню, в начале 1990-х гг. я служил в подразделении специального назначения во внутренних войсках... Александр Шарковский: Коллега. Андрей Головатюк: ...и у нас формировали первое подразделение по контракту, это дивизия Дзержинского в отряде «Витязь», у нас сформировали... Александр Шарковский: С Лысюком, да? Андрей Головатюк: Да, с Лысюком Сергеем Ивановичем. И тогда этот опыт оказался неудачным. Почему? Потому что они контрактникам говорили: «Ребята, вот вы живете как солдаты срочной службы, т. е. с 6 до 22 за территорию никакого выхода нет, ничего нет». Хотя по тем временам дали и хорошую зарплату, в размере 200–220 рублей... Но тем не менее не была создана материальная база. Это сейчас у нас кто хочет, живите за пределами воинской части, ходишь на работу в определенное служебное время... То есть ты как контрактник. Павел Гусев: Я бы только сказал, не на работу, а на службу. Андрей Головатюк: На службу, да, ходишь. Поэтому здесь вот сейчас уже созрел вопрос и финансовый, и материальный, и создано, они живут, контрактники, по 2–4 человека в кубрике, т. е. тоже это условия такие, не в казарме, где стоят сто кроватей и они спят... Это же тоже люди, к людям надо по-человечески относиться. Я согласен здесь в отношении мобилизационного ресурса. Нам мобилизационный ресурс необходим с учетом нашей территории большой самой в мире и в необходимости... Никто же, допустим, не знал, что вот сейчас, с началом специальной военной операции, нам надо провести мобилизацию. Последний раз мобилизацию мы проводили в 1941 году 22 июня, когда немцы на нас напали. То есть 80 лет никто не понимал, что такое... Да, сначала были специалисты, потом эти специалисты ушли, поколение... На бумаге все было хорошо, но когда столкнулись в реальности с проведением мобилизации, то здесь возникли определенные проблемы, которые нам уже пришлось преодолевать... Павел Гусев: И юридические, наверное, тоже были самые различные. Владимир Тригнин: Юридические проблемы тоже, да, касающиеся вызова граждан, касающиеся оповещения. Граждане просто были не готовы, наверное, к этому процессу. Андрей Головатюк: И здесь тоже, я прошу прощения, хочу добавить. Очень важный момент: у нас должна быть подготовка граждан к военной службе. То есть вот в этом отношении мы очень, глубоко-глубоко упали вниз после 1990-х гг., и сейчас мы до сих пор никак не можем эту систему возродить. Павел Гусев: Вот скажите, ведь сейчас и министр обороны наш, Сергей Кужугетович Шойгу, очень много выступает и говорит на эту тему, о том, что нужно со школьной скамьи ребят уже знакомить, что такое армия. И юнармейское движение здесь, и то, что старшеклассники проходят сборы в определенной... И пр., пр. Военные игры, НВП – масса всего. Это плюс на сегодняшний день, как вы считаете? Андрей Головатюк: НВП – это только-только сейчас возродили, должны были возродить теоретически, есть руководящие документы, с 1 сентября этого года его ввели в рамках ОБЖ, «Основы военной подготовки», так, по-моему, предмет называется. Но реально еще программ нет, часов нет, ничего нет. Павел Гусев: А преподаватели-то есть, кто будет... ? Андрей Головатюк: Преподавателей нет. Александр Шарковский: Там еще проблема есть... Андрей Головатюк: И здесь я хочу сказать, что очень жалко, что... У нас есть такая уважаемая организация, ДОСААФ России, сейчас с нее эти задачи сняли. Вот если, допустим... Павел Гусев: А почему? Андрей Головатюк: Да потому что, снова мы возвращаемся, переход на контрактную армию. Если в советское время ДОСААФ готовил около 2 миллионов человек в год, в 2008–2009-х гг. уже численность подготовки до 135 тысяч, сейчас готовят максимум в год 25–30 тысяч. Почему? Потому что нет необходимости. И государство, ДОСААФ как был в советское время, ему задачи новые никто не «нарезал». Павел Гусев: Не поставил. Андрей Головатюк: Не поставил, да. Они готовы. Павел Гусев: Понятно. Ну вот смотрите, интересно. Насколько я знаю, в Китае для того, чтобы попасть в армию, конкурсы проводят. Александр Шарковский: Да, да. Павел Гусев: Там целые конкурсные комиссии, желающих невероятное количество пойти служить. Александр Шарковский: Но там 1,5 миллиарда население... Павел Гусев: Конкурсы идут. У нас что-то близкое, уже похожее есть или нет? Александр Шарковский: Нет-нет-нет. Андрей Головатюк: Нет. Павел Гусев: Как нам повысить в этой ситуации престиж российской армии? Александр Шарковский: Можно я еще к НВП вернусь? Павел Гусев: Да. Александр Шарковский: Дело в том, что вот здесь есть очень такая серьезная проблема: одна школа не в состоянии создать нужную матбазу, чтобы вообще организовать начальную военную подготовку. Павел Гусев: Так вот для этого государственная структура есть. Александр Шарковский: На самом деле начальную военную подготовку надо отдавать на откуп Министерству обороны, чтобы оно готовило программы. Нужно формировать районные центры... Помните, при советской власти были УПК? Павел Гусев: Да. Александр Шарковский: Вот что-то типа УПК. Там можно концентрированно создать хорошую матбазу, раз в неделю или раз в две недели туда старшеклассники будут съезжаться... Павел Гусев: Вы знаете, я не соглашусь. Если на Министерство обороны повесить вот эту вот детскую, юношескую подготовку, это будет... Александр Шарковский: Министерство обороны уже занимается. Андрей Головатюк: Вы знаете, коллеги, есть опыт. В одной из стран СНГ военкоматы, ДОСААФ, начальную военную подготовку – все это ликвидировали и создали государственную службу по призыву и мобилизации. Павел Гусев: Вот это уже другое дело. Андрей Головатюк: Да. Создали, и они начиная от 14-летнего возраста, когда вот парень только должен вставать на учет, они его берут, они его ведут до призыва в армию, затем отдают в армию, он отслужил положенные 1,5 года, возвращается, снова встает на учет, и они его ведут... Павел Гусев: Я извиняюсь, это в какой стране? Андрей Головатюк: Это в Азербайджане. Павел Гусев: В Азербайджане. Андрей Головатюк: Государственная служба по мобилизации и призыву. И у них сейчас там пропала коррупция в военкоматах, и у них начальная военная подготовка организована, и медицинская... Александр Шарковский: ...и результат мы видим, кстати. Павел Гусев: Да, все понятно. А скажите, юридическая помощь для родителей, для самих ребят зачастую как-то организована, для тех, кто служит? Предположим, у него возникли вопросы или проблемы – что ему делать, куда обращаться? Куда кричать? Или только в политическое управление? Владимир Тригнин: К сожалению, четкой организации на данный момент нет, и организация вот этой юридической помощи и призывникам, и военнослужащим, которые уже проходят службу, нуждается в реорганизации и в какой-то организации. Хотя есть отдельный закон о бесплатной юридической помощи военнослужащим, проходящим военную службу, но тем не менее работа в этом направлении нуждается, ее нужно поставить. Павел Гусев: Но, может, нужна какая-то новая законодательная база здесь или какой-то... ? Владимир Тригнин: Может быть и законодательная база, и доступ. И наверное, я всегда об этом говорю, в рамках начальной военной подготовки правовые азы закона «О воинской обязанности и военной службе», т. н. правовые основы воинской обязанности и военной службы, ребятам нужно разъяснять, чтобы они информацию об отсрочках, о заболеваниях, об освобождении от призыва, о прохождении службы получали не из интернета, не из мошеннических сайтов, которых огромное количество... Павел Гусев: Вот! Андрей Головатюк: И не за 3 недели до призыва, как Никита сказал. Владимир Тригнин: ...а официально от граждан, в т. ч. которые имеют боевой опыт, потому что преподавателей ОБЖ набирают, как правило, которые имеют боевой опыт, и из первых уст, как говорится, [чтобы] они выходили полностью подготовленные и потом знали, куда обращаться им за помощью, если у них такой вопрос возник. Андрей Головатюк: Здесь вот вы задали вопрос по поводу кадров для начальной военной подготовки. Павел Гусев: Да. Андрей Головатюк: Вот я вам скажу, что в Советском Союзе система была налажена. Я выпускник военного училища Внутренних войск. Александр Шарковский: Какого? Андрей Головатюк: Новосибирского. Александр Шарковский: Я саратовский. Андрей Головатюк: А, ну... И вот тоже у вас, наверное, специальность гражданская – «преподаватель начального военного обучения». Александр Шарковский: Есть такое. Андрей Головатюк: Я офицер мотострелковых войск с высшим военно-специальным образованием, преподаватель начального военного обучения. И вот у нас уже все, кто уходил в запас, он мог с этим дипломом идти в школу, его брали на должность преподавателя НВП. Павел Гусев: Все понятно, все понятно. Александр Шарковский: По поводу организации центров. Сейчас уже Минобороны работает с Министерством науки и высшего образования по организации таких центров при вузах. Вот я недавно был в одном вузе, там уже у них полоса разведчика готова, у них классы подготовлены, у них подготовлены тренажерные площадки для управления дронами... Там работа разворачивается. То же самое с Минпросом, Минобороны и те же самые военкоматы могут вести такую же работу. Павел Гусев: Прекрасно. Дай бог, чтобы так все было. Нам пора заканчивать на сегодня. Благодарю вас, уважаемые гости, за разъяснения и мнения. Тем ребятам, которые уходят служить, желаю удачи. Ну и хочу верить, что престиж армейской службы будет расти. С вами был я, Павел Гусев, главный редактор «МК». До встречи.