Павел Гусев: Здравствуйте! Я – Павел Гусев. И это «Клуб главных редакторов». В минувший вторник президент России обратился с посланием к Федеральному Собранию с весьма важными заявлениями. Затем последовала реакция и в России, и в мире. И далее – череда высказываний и событий. Что последует за новыми установками, за распоряжениями и заявлениями? Как это отразится на событиях в России и в мире, на нашей с вами жизни? Об этом поговорим сегодня. У меня в студии: Александр Коренников, главный редактор «Парламентской газеты»; Владимир Шаповалов, политолог, заместитель директора Института истории и политики МПГУ; Виктор Литовкин, военный обозреватель ТАСС, полковник в отставке. И чуть позже к нам присоединится экономист Игорь Варьяш. Ну что же, один из ключевых моментов, озвученных президентом: Россия приостанавливает участие в Договоре о сокращении стратегических наступательных вооружений. Это очень серьезное заявление! По факту двусторонний договор между Россией и США уже выполнялся как-то однобоко. И ведь действительно арсенал Британии и Франции, участниц НАТО, не учитывался. Но после официального заявления нашего президента и одобрения парламентом можно ли говорить о том, что противостояние в России и в Америке выходит на какой-то новый виток и обостряется? Или же это еще одна попытка образумить коллективный Запад? Пожалуйста, Владимир Леонидович, начнем с вас. Пожалуйста, ваша позиция. Владимир Шаповалов: Моя позиция, что это, конечно, попытка образумить Запад, поскольку новый виток конфронтации начался не сегодня, и начали его не мы, а Запад. Более того, систему международной глобальной безопасности Запад начал разрушать в начале XXI века. Последние 20 лет Соединенные Штаты методично, постепенно выходили из одного за другим договоров, которые являются наследием эпохи «разрядки». И в этом смысле действия России – это вполне понятная система сдерживания Соединенных Штатов, той агрессивной политики, которую они ведут. Павел Гусев: Но заметьте, что ведь при этом мы постоянно говорили всегда в эти годы, что Соединенные Штаты нарушают, выходят, не замечают, ведут свою линию. Они продолжали это делать, а мы, тем не менее, пускали к себе кого угодно: исследуйте, изучайте, пожалуйста. Инспекции из Соединенных Штатов, из НАТО и так далее и тому подобное. Ведь это чудеса, не правда ли? Владимир Шаповалов: Да, действительно, наша позиция – в данном случае это позиция открытости, это позиция приглашения к диалогу. Россия всегда сориентирована на диалог. Но всему наступает предел. И сейчас уже, в настоящий момент становится очевидным, что та система, которая сложилась в период «разрядки», она не соответствует сегодняшним вызовам, которые стоят перед Россией, и поэтому… В том числе и договор СНВ, который фактически является фундаментом этой системы. Павел Гусев: Ну, базой. Владимир Шаповалов: Базой, базой. Павел Гусев: То есть это основная база. Владимир Шаповалов: И который, конечно, изначально был не в интересах России, не в интересах России, а сейчас тем более не соответствует нашим национальным интересам. Павел Гусев: А почему вы думаете, что это не соответствует нашим интересам? Может быть, теперь, когда мы приостановили свое участие, может быть, как раз теперь-то наши интересы войдут в ту русло, о котором вы только что сказали? Мы оказались в невыгодной ситуации когда-то, когда приняли такие решения, которые выгодны Западу. Владимир Шаповалов: Да, сейчас, в момент выхода России из… Вернее, приостановки. Мы не вышли, мы вновь оставляем дверь открытой, мы приостановили свое участие в данном договоре. И, конечно, это в полной мере соответствует интересам России, потому что действия Соединенных Штатов, направленные на эскалацию напряженности в сфере ядерного оружия, конечно, не оставляют нам никаких иных вариантов, кроме как позаботиться о своей собственной безопасности. Павел Гусев: Виктор Николаевич, вот смотрите. Мы сейчас о Соединенных Штатах говорили, но там же есть еще Франция и Великобритания, где есть достаточно, ну так скажем, по современным меркам все-таки мощный ядерный потенциал. И это оружие отнюдь направлено не в сторону Соединенных Штатов, как я понимаю, а это оружие направлено, ну, в нашу сторону. Виктор Литовкин: Конечно, конечно. Павел Гусев: Хотят они об этом говорить или нет, но мы-то знаем. И что делать с этой стороны нам? Какой подход? Виктор Литовкин: Ну, дело в том, что Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений касается двух сторон – Соединенных Штатов и России. Павел Гусев: Тогда были исключены эти две страны, так я понимаю? Виктор Литовкин: Ну да, мы договаривались. Потому что арсеналы наши – и у США, и у России – слишком большие. Речь шла о сокращении их. Были установлены определенные цифры. Например, 700 развернутых носителей ядерного оружия, 800 развернутых и неразвернутых. И 500 боеголовок на них должно быть – на развернутых и неразвернутых. Но Франция и Великобритания имеют гораздо меньший состав. Ну, где-то примерно… Французы около 200 боеголовок имеют, англичане тоже около 200 боеголовок имеют, поэтому это несоразмерно, во-первых. А во-вторых, ведь они сами, грубо говоря, нарвались на это. Вот когда Столтенберг, генеральный секретарь НАТО, потребовал от России выполнения договора СНВ-III… Спрашивается: ты какое отношение имеешь к договору? Это НАТО, а не Соединенные Штаты. Если ты считаешь, что НАТО – часть этого договора, то тогда, да, французский арсенал, английский арсенал объединяйте, ребята, вместе с американцами, чтобы это было, и тогда подгоняйте ваши арсеналы под те уровни, которые есть у России. Поэтому требование нашего президента абсолютно честное, справедливое и обоснованное. Поэтому нельзя его не поддержать в этом отношении. Павел Гусев: Понятно. Александр Владимирович, пожалуйста. Александр Коренников: Приостановка действия договора СНВ-III в меньшей степени выгодна Соединенным Штатам, чем России. Вот Виктор Николаевич меня поправит, если я ошибусь в каких-то деталях, но все три договора, начиная с 90-го, с 91-го года, с моей точки зрения, они ущемляли интересы России и были на руку Соединенным Штатам, потому что Россия лишалась тех преимуществ в вооружениях, которые были у нас на момент конца 80-х – начала 90-х. Приведу один пример… Павел Гусев: Да, пожалуйста. Александр Коренников: У нас было уникальное оружие, которого не было ни в одной стране мира, в Штатах точно. Это боевые железнодорожные ракетные системы. Павел Гусев: А, точно, точно! Это были уникальные войска, кстати говоря. Александр Коренников: Да. То есть подводную лодку можно отследить, самолет можно отследить, шахту ракеты можно отследить из космоса. Но как перемещается состав по гигантской сети железных дорог в России – это отследить практически нереально. В 2005 году, если я не ошибаюсь, этот род уникальный род войск у нас фактически перестал существовать. Что мы имеем теперь? Что напугало Байдена? Я думаю, не только Байдена, но и Дуда, я думаю, почесал себе затылок. Павел Гусев: Да, кое-что. Александр Коренников: В СНВ-III есть еще один пункт, который… Вот здесь прозвучало, что касается только двух стран – США и России. Не совсем так. Потому что в договоре есть положение, которое запрещает размещение ядерного оружия на территории третьих стран. А кто сказал, что спустя какое-то время, если вдруг гипотетически, предположим, мы возрождаем эти уникальные ракетные железнодорожные комплексы, и в Брест не приедет какой-нибудь такой замечательный поезд? «Как тебе такое, Анджей Дуда?» – перефразируя классика. Поэтому я думаю, что есть о чем задуматься и Трампу, и Европе. Но мне кажется, что… Павел Гусев: Только не Трампу, а… Александр Коренников: Простите. Конечно. Да и Трампу тоже. Павел Гусев: И Трампу тоже. Александр Коренников: Потому что у него свои амбиции. Но я считаю, что заявление, решение о приостановке СНВ-III нельзя рассматривать как некое отдельное решение. Да, оно прозвучало ярко и громко, потому что его президент включил в свое послание. В тот же самый день, во вторник (это на фоне СНВ осталось малозамеченным), Путин признал утратившим силу указ свой от 2012 года, который назывался «О мерах по реализации внешнеполитического курса России». Павел Гусев: Да. Александр Коренников: Там было все про дружбу с Евросоюзом, про развитие отношений с Америкой. Павел Гусев: Все там, да. Александр Коренников: И про развитие того же самого договора СНВ. С Евросоюзом – все. С Америкой – понятно, все. Но, более того, сейчас, как заявил министр иностранных дел Лавров, выступая в Госдуме, заканчивается работа и скоро будет представлена президенту, вообще глобальный документ – обновленная Концепция внешней политики России. Вот интересно будет, когда он будет обнародован, посмотреть, а что же будет там. Павел Гусев: Вот это очень интересно! Я хотел бы, знаете, остановиться на чем? Вернуться даже, так я бы сказал. Вот вы случайно произнесли фамилию Трампа вместо Байдена. Это не страшно. Из одной грядки они все-таки растут, на мой взгляд. Александр Коренников: Фактически, да. Павел Гусев: Но как вы считаете? Трамп буквально сразу тоже заявил, что, если бы он был сейчас на месте президента, он бы сумел договориться и с Россией, и с другими странами по поводу всей этой проблемы. Александр Коренников: Слушайте, не надо… Павел Гусев: И конфликта на Украине – тоже. Александр Коренников: Мне кажется, не надо питать каких-то иллюзий по поводу американских политиков и западных политиков вообще. Каждый из них играет свою роль. И мы помним прекрасно тот период, когда во главе Штатов стоял Трамп. Насколько далеко продвинулись отношения России и Соединенных Штатов? Кто мне напомнит? Павел Гусев: Ну, они… Я бы так сказал: они не продвинулись, а, наверное, затормозились. Владимир Шаповалов: Да. А после Хельсинки они вообще, по сути, прекратились, после встречи. Александр Коренников: Да. Вспомним, какое содействие оказал Трамп, за которого Владимир Вольфович (Царствие ему Небесное) поднимал шампанское в Госдуме? Выполнение тех же самых Минских соглашений. В исполнении своих каких-то других обязательств по тому же СНВ-III… Виктор Литовкин: Да он торпедировал этот договор. Александр Коренников: Абсолютно, абсолютно верно. Виктор Литовкин: Он же должен был продлить этот договор на пять лет, как было… Павел Гусев: Правильно, правильно. Виктор Литовкин: И он отказался это делать. Байден продлил этот договор. Более того, он… Извините, я никого не перебил? Павел Гусев: Нет, все правильно, правильно, очень хорошо. Виктор Литовкин: И он пытался Китай присоединить к этому договору, настаивал, чтобы переговоры шли с включением Китая, потому что его очень беспокоил ракетно-ядерный щит Китая. А китайцы справедливо говорили: «Вот пусть Соединенные Штаты и Россия сократят свои арсеналы до нашего уровня – тогда мы и примем участие в переговорах. А так нам не о чем сегодня разговаривать». Действительно, у нас было вместе с Соединенными Штатами 92% всех запасов стратегических ядерных вооружений. Ну конечно, Китай не должен был. И он не хотел. Но Трамп – он же игрок, да? Павел Гусев: Игрок, игрок. Виктор Литовкин: И он такой авантюрный игрок, поэтому он все время повышал ставки. И чуть не сорвал продление этого договора. Хорошо, что Байден, поскольку он был участником всех переговоров предыдущих (и СНВ-I, и СНВ-II) как член Конгресса и как вице-президент у Обамы, он же, когда Обама подписывал договор, он у него был вице-президентом, он, конечно, был заинтересован в продолжении. Поэтому, если позволите, я не очень согласен, что нам был не выгоден этот договор. Договор – это всегда компромисс двух сторон, да? И когда люди подписывают этот договор… Это не потому, что мы прогнулись перед Соединенными Штатами. Нам было выгодно. Мы контролировали… Павел Гусев: Чтобы хоть как-то контролировать? Виктор Литовкин: Да, мы контролировали развитие стратегических ядерных сил Соединенных Штатов. Павел Гусев: Понятно. Виктор Литовкин: Другое дело, что Соединенные Штаты вследствие своего, я бы сказал, комплекса неполноценности, который… Они считают, что их никто не должен контролировать, их никто не должен проверять, они над всеми надсмотрщики и так далее, поэтому они и препятствовали нам проводить эти инспекционные поездки. Это одна из причин, почему мы вышли из этого договора. Павел Гусев: Вы что-то хотели добавить? Виктор Литовкин: Ну, вернее, приостановили участие. Александр Коренников: Кстати говоря, в среду… Вот вы абсолютно верно говорите. В среду на пленарном заседании Совета Федерации, когда одобрялся закон о выходе, Виктор Бондарев, который еще не так давно… Виктор Литовкин: Да, я знаю его. Александр Коренников:…командовал Военно-воздушными силами… Виктор Литовкин: ВВС. Александр Коренников: …он рассказал, что он вместе с этими американскими наблюдателями как бы и здесь сопровождал их, и знает, как это происходило в Америке. Он говорил, что американцы просто откровенно издевались. Виктор Литовкин: Да, жульничали на каждом шагу. Павел Гусев: Вы что-то хотели сказать? Владимир Шаповалов: Да-да-да. Павел Гусев: Да, пожалуйста. Владимир Шаповалов: Ну, все-таки мы должны учитывать тот факт… время создания первого договора СНВ. Собственно, оно является в данном случае временем определяющим. Это период завершения существования Советского Союза. И те процессы, которые… тот контекст международный, который был в этот период времени, те идеи, которые у позднесоветских элит стали доминирующими (общего европейского дома от Ванкувера до Владивостока), конечно, эта линия очень сильно просматривается в тех договорах, которые были заключены в этот период, в конце 80-х – начале 90-х в широком смысле, и потом они пролонгировались. То есть все-таки приостановка СНВ-III, а скорее всего… Ну, чего уж греха таить? Скорее всего, этот договор больше не будет действовать. То есть пока мы приостановили, но, скорее всего, он прекратит свое существование. Павел Гусев: Ну, будем так считать, да, будем так считать. Владимир Шаповалов: Он завершает… Это очень символическая точка. Павел Гусев: Важнейший исторический этап. Владимир Шаповалов: Это завершение важного этапа. И, кстати, это завершение этапа доминирования Соединенных Штатов в мире. Павел Гусев: Совершенно верно. Вы заметили… Я сразу хочу подчеркнуть это. Вы заметили, что вот это решение президента, предложение, дальше оно уже принято как решение, оно было оставлено на конец его речи, на конец его выступления. Владимир Шаповалов: Очень символическая точка. Павел Гусев: И это было как бы, знаете, как последний гвоздь забитый – и все, и не шевелитесь дальше, ребята! Это было очень мощное заявление. И после этого весь мир оцепенел. Не весь мир, а именно эти ребята, которые за счет этого договора пытались провести свою политику и в ядерном вооружении, и в политическом давлении на Россию. Давайте прямо говорить: этот договор был им на руку все-таки. Давайте мы с вами… Мы достаточно подробно обговорили. Давайте все-таки еще одно положение, которое звучало в меньшей степени, но о котором говорили очень много, а затем, уже на этой же, прошедшей неделе, встреча с одним из руководителем Китая произошла. И мы почувствовали, что сразу после вот этих важнейших заявлений с кем была первая международная встреча? С Китаем. Давайте посмотрим, какая роль. Как вы можете сегодня оценить роль Китая и на международной арене, и в отношении России, и в отношении всей ситуации, которая складывается на мировой арене? Пожалуйста. Кто? Владимир Шаповалов: Ну давайте я начну. Павел Гусев: Пожалуйста. Владимир Шаповалов: Сегодня нынешний мир, в общем-то, является достаточно явно выраженным триполярным миром. Существуют три державы, которые имеют определенные ресурсы – большие, чем все остальные. Это Россия, Китай и Соединенные Штаты. И более того, эта ситуация на самом деле сложилась даже не сегодня, а все последние полвека, в той или иной степени связанные с конфигурацией в этом треугольнике. Разрушение советско-китайского блока, что очень сильно ставил себе в заслугу Генри Киссинджер, например… Павел Гусев: Да, было такое. Владимир Шаповалов: …и, по сути, перетягивание Китая на сторону Соединенных Штатов было ключевым эпизодом Холодной войны. Киссинджер, может быть, преувеличивает роль этого фактора, но то, что этот фактор сыграл важную роль в период Холодной войны – это факт. То, что Китай, начиная с рубежа девяностых и нулевых, вновь сближается с Россией (а с 2001-го формируется стратегическое партнерство России и Китая), является ключевым фактором современности. И в настоящее время у Китая и России очень схожие позиции, и эти позиции прежде всего основаны на желании и очевидном стремлении установить новый справедливый мир. Павел Гусев: Александр, ну а вы как считаете? По Китаю, по Китаю. Александр Коренников: Я согласен, что сейчас мы, наверное, являемся свидетелями такого исторического момента зарождения новых отношений с Китаем и укрепления прежних отношений с Китаем. Неслучайно звучит официально и от господина Ван И, и от лидера Китая то, что они наши партнеры. Павел Гусев: Ну, было заявлено тоже уже в середине прошедшей недели о том, что… Владимир Владимирович об этом заявил, наш президент, что ожидается его встреча с руководителем Китая. Александр Коренников: Вы знаете, ну, не раскрывая всех карт, у меня информация о том, что такая встреча с большой долей вероятности произойдет, была еще в декабре, еще до их общения по ВКС. Если кому-то интересно, просто посмотрите декабрь, график визитов официальных лиц из России в Китай. Кому интересно – догадаетесь. То есть это приглашение уже было озвучено. И именно тогда Си Цзиньпин не исключил, что такая встреча возможна. И, естественно, если верить разным источникам, то где-то на апрель такая встреча запланирована. Но все равно (может быть, коллеги меня поправят) я бы не стал испытывать слишком сильных иллюзий насчет Китая, потому что китайцы ни за белых, ни за красных. Китай все время за себя. Павел Гусев: Ну да, там во главу угла ставится свое, свои интересы, так скажем. Виктор Литовкин: Это правильно, да. Александр Коренников: Поэтому Китаю приходится тоже балансировать между… Павел Гусев: Виктор Николаевич, а как вы можете оценить сегодня военное могущество Китая? Вот как он выглядит сегодня на международной арене по современному оружию, по современной армии, по возможностям, ну, достаточно мощных игр на мировом пространстве? Виктор Литовкин: Ну, у Китая мощная армия, это действительно так. Если по рейтингу, то это Соединенные Штаты, Россия и Китай. У него около 300 ядерных боеголовок, стратегических ракет вместе с ними. У него мощный военно-морской флот. У него мощная авиация. Ну, сухопутные войска – понятно, у Китая огромные резервы. Даже если… В наше время смеялись: если китайцы пойдут в плен сдаваться, то неизвестно, как мы их прокормим. Это когда были у нас отношения нехорошие с Китаем. Но дело даже не в этом. Дело в том… Еще есть проблема у Китая в том, что он никогда не воевал. Последняя война у Китая была в 1979 году, когда он потерпел поражение от Вьетнама. Вьетнам только освободился от Соединенных Штатов, победил и Китай. Там какой-то конфликт был пограничный, и китайцы проиграли войну Вьетнаму. Поэтому они делают ставку, в принципе, не на военную силу (конечно, всегда за политикой существует… за спиной у политиков всегда стоят мощные вооруженные силы), а на дипломатию, на политику и так далее и тому подобное, но и развивают мощно свои вооруженные силы. При этом они очень активно сотрудничают с нами и в военной области, и в военно-технической области. Многие китайские виды вооружений – это калька, копия наших вооружений. И мы с ними вместе, хотя мы не являемся союзниками, у нас нет договора о взаимопомощи в военном вопросе, но мы проводим очень много мероприятий, которые напрягают Соединенные Штаты, напрягают соседей Китая по Юго-Восточной Азии. Павел Гусев: Спасибо. Ну давайте все-таки говорить и о том, что мы все-таки и экономические партнеры во многом с Китаем, и не только с Китаем. И президент фактически обозначил новый экономический курс для нашей страны. Об этом мы еще потом поговорим подробно. Как мы поняли, несмотря на то что своими санкциями Запад хочет заставить россиян страдать, экономика наша выдержала, а доля рубля во внешнеторговых расчетах удвоилась. В прошлом году все говорили об отложенном эффекте санкций. Его ждать? К нашему разговору сейчас присоединяется по видеосвязи Игорь Варьяш, руководитель Аналитического центра финансовых исследований НИФИ (это Научно-исследовательский институт Минфина России). Игорь Юрьевич, здравствуйте. Игорь Варьяш: Добрый вечер. Павел Гусев: Вот вопрос к вам теперь. Что с экономикой и нашими экономическими и проблемами, и успехами, и теми задачами, которые поставил президент, и с теми санкциями, которые существуют? И как эти санкции влияют? Или мы их научились, эти санкции, так сказать, ну, чуть в стороночку отодвинуть и идти своим курсом? Игорь Варьяш: Мы научились главному. И президент об этом тоже говорил. Мы научились идти впереди Западного мира в экономике. И это огромное преимущество, которое еще только мы начинаем осознавать. Ну, хорошо и трудно достичь каких-то больших высот, но еще труднее удержаться там. И мы стоим перед очень важной альтернативой. С одной стороны, мы с вами привыкли, что все наше, так сказать, будущее в экономике определяется так называемыми макроэкономическими прогнозами и так далее. Это с одной стороны. А с другой стороны, нам не дает покоя наше богатое прошлое, я имею в виду централизованное планирование. И вот эти два направления, у них есть фанаты и во высшей власти (мы знаем этих людей), и среди директоров предприятий, на территориальном уровне. Есть и другое направление, которое говорит о том, что больше внимания нужно уделять людям. И вот это направление, можно сказать, возглавил президент. И я очень болею за это направление, потому что я так думаю, что нельзя выбрасывать нам и рынок, нельзя выбрасывать и планирование, и, конечно, не надо выбрасывать макроэкономическое прогнозирование, оно тоже свою роль сыграет. Но с нами макроэкономическое прогнозирование (а главное – с Западом) сыграло очень дурную шутку. Вы посмотрите: в октябре месяце нам пророчили, что у нас ВВП упадет на 5,2%. А сегодня – уже в четвертый раз изменяют этот прогноз – и теперь мы в 2023 году, оказывается, вырастем на 0,4%. То есть в 13 раз изменился прогноз. Это что такое? Это что за прогноз на годовом уровне? Понимаете, это не шутки, это не только политические игры. Разумеется, мы понимаем, что это тоже есть, но это неправильные сценарии. А ведь вы имейте в виду, что под каждый сценарий нужно формировать резервы. Мы не найдем таких резервов. И на Западе нет таких резервов. Они сами не понимают, куда их эта дорога заведет. Они не видят эту дорогу. Вот навигатора у нас пока нет. И вот это очень большая проблема. Здесь и наука недорабатывает, и экономика недорабатывает. Здесь перед всеми нами и вами тоже стоит очень большая проблема. Павел Гусев: Игорь Юрьевич, а вот то, что призыв президента прозвучал: бизнес, люди, которые в бизнесе, давайте вкладывайте свои деньги не на Запад, не в Америку, не в какие-то другие страны, а вкладывайте их в Россию, вкладывайте их в Россию. И дальше он достаточно ехидно отметил, что навешали на себя всяких званий – пэры, мэры и дворяне, – и, значит, ходят, трясут всякими ленточками. Возможно сегодня, чтобы изменилось это русло и деньги уходили не на Запад, а все-таки оставались в России? Игорь Варьяш: Безусловно. И здесь, знаете, очень простое решение на самом деле… Павел Гусев: Давайте. Вот это интересно! Игорь Варьяш: И президент как раз об этом говорил когда-то. Он все время настойчиво повторял: договариваться надо, с людьми говорить. Вот этой договоренности, в хорошем смысле договорняков – вот этого нам критически не хватает. Позвольте мне привести один пример. Во всех странах опрашивают предприятия насчет будущего. Вот надо, чтобы у нас эта стезя как-то сопрягалась и с планированием, и с маркетингом, и с политикой. Пока они врастопырку: эти думают одно, наши плановики думают другое, политологи – третье. Понимаете, вот здесь нужно как-то нас слеплять. И пока власти, политикум не готов к этому. Нам с вами нужно поработать. Мы – четвертая власть. Павел Гусев: А скажите… Вот очень многих волнует, как такие огромные суммы денег утекают из России. Это только офшоры? Или, может быть, кто-то, так скажем, из чиновников прикрывает личико и отводит глазки в сторону, а в это время потоки идут на Запад, денежные, финансовые? Игорь Варьяш: Вы знаете, здесь одна очень важная вещь есть, на которую, мне кажется, мало пока обратили внимания. Дело в том, что будет принято решение (если уже не принято) о том, что мы допускаем к нам филиалы банков зарубежных. Вот этого пока не было, у нас работали только дочерние банки. А что значит – филиал банка? Он не отчитывается перед Центральным банком, мы его не контролируем. Павел Гусев: То есть они полностью будут работать на территории России бесконтрольно? Игорь Варьяш: Бесконтрольно. То есть это очень большие ворота для утечки капиталов – в дружественные страны. Хорошо, замечательно! А из дружественных-то стран они пойдут в недружественные. Павел Гусев: Понятно, понятно. Друзья, может быть, у кого-то есть вопрос? Пока нет. Ну, у меня есть еще маленький вопрос. Скажите, пожалуйста, а вот возврат этих денег, которые где-то (и государственные там вложены в какие-то акции и прочее), возможен в ближайшее время? Или это достаточно сложно? Игорь Варьяш: Надо создавать условия, понимаете, опять же, надо договариваться. Вот как договорились с IT-технологиями, с IT-сектором? Сделали всякие преимущества, налоговые режимы и так далее. Вот здесь тоже нужно это делать. Есть кнут, но есть и пряник. Вот не надо об этом забывать. Павел Гусев: Спасибо большое. Коллеги, я бы сейчас хотел задать вам очень такой… Для меня, например, это важный вопрос и существенный. Но он был и существенным, он очень важно прозвучал, и президент много уделил этому внимания. Создание государственного фонда помощи и тем, кто участник СВО, и семьям, и так далее и тому подобное. То есть не какой-то фонд при миллионере, миллиардере или банке, как это у нас часто бывает, не какой-то фонд при какой-то структуре частной или непонятной структуре, а государственный фонд, он подчеркнул, где полный контроль и вливание денег государственных для помощи тем, кто в этом нуждается. Владимир Шаповалов: С моей точки зрения, эта идея ключевая. Павел Гусев: Вот! Владимир Шаповалов: Это одна из двух ключевых идей послания. Первую мы обсудили – это приостановка СНВ, это то, что касается внешней политики. То, что касается нашей внутренней ситуации, социальной политики, экономической политики – это, конечно, создание государственного фонда. Это то, что все давно ждали. И это свидетельство того отношения государства к военнослужащим, к тем, кто защищает Родину. Вот в этом смысле я хочу сказать, что это решение является очень ярким продолжением тех слов благодарности, которые президент сказал немного раньше в этом послании. Павел Гусев: Ну а как оно может быть реализовано? Вот я все-таки… Владимир Шаповалов: В этом смысле, по сути… Смотрите. Как работает система? Сейчас помощь оказывают самые разные структуры. Это, естественно, правительственные структуры. Это неправительственные организации. Это волонтеры. Это партии. Павел Гусев: Да-да-да. Владимир Шаповалов: Это представители региональной власти и муниципальной власти. Нет специального органа, который занимается, специальной структуры, которая занимается координацией этой деятельности. Павел Гусев: Это точно. Владимир Шаповалов: И, по сути, здесь речь идет о том, что можно было создать министерство или федеральное агентство, но и министерство, и федеральное агентство – это все-таки в достаточной степени четко артикулированные в бюрократическом пространстве структуры… Павел Гусев: Вот именно, в бюрократическом. Владимир Шаповалов: …с такими очень жесткими рамками, структурными и функциональными. А государственный фонд создает возможность аккумулировать средства широко. Павел Гусев: Более широко. Владимир Шаповалов: И, конечно, то, что он неправительственный – это большой плюс. Александр Коренников: Павел Николаевич, давайте вспомним, что уже, скажем, не аналогичная, но похожая структура в стране ведь есть давно, и она эффективно работает. Фонд «Круг добра». Павел Гусев: А, ну есть, да. Александр Коренников: Который возглавляет Александр Ткаченко, в который поступают вот эти 2%... Павел Гусев: Но все-таки это более частного порядка. Александр Коренников: Но механизм работы, мне кажется, уже доказал свою эффективность. Павел Гусев: Есть эффективность, есть. Александр Коренников: Просто вы не хуже меня знаете, что как бы есть большая проблема с расходованием бюджетных денег в стране. Павел Гусев: Да. Александр Коренников: Это долгая и сложная процедура. А если говорить о помощи участникам, ветеранам и семьям участников СВО, то здесь не может решение растягиваться на месяцы, на полгода. Решение должно приниматься в течение дней и часов. Кстати говоря, к этой теме мобилизации. Это тоже своего рода мобилизация. Вспомним, что недавно Валентина Матвиенко предложила на время специальной военной операции приостановить действие закона о госзакупках. Это тоже важно, да? Потому что деньги нужны сегодня, а израсходовать реально их можно будет только через полгода, а то и через год. Вот это все история про мобилизацию экономики, про мобилизацию всего общества для решения главной задачи – победы. Павел Гусев: Виктор Николаевич, я как раз хотел… Вы сейчас дополните, но я бы хотел, чтобы вы немножко развили мысль. Ведь в послании президента очень много было уделено внимания СВО и тем ребятам, которые героически сражаются, мужественно сражаются. Виктор Литовкин: Не щадя ни крови, ни самой жизни, да. Павел Гусев: Они становятся известными всей стране. И он говорит, президент, что нужно сделать все вот с этого уровня до самого высокого, чтобы обеспечить этих ребят, их семьи, детей, а особенно у тех, кто погиб, и материально, и морально, и сделать все, чтобы эти люди не чувствовали… Виктор Литовкин: И информационно. Я бы добавил это слово. Павел Гусев: Пожалуйста. Как вы относитесь к этой части? Какие перспективы здесь вы видите? Виктор Литовкин: Я считаю, что это очень важное было решение принято президентом. Я не думаю, что государственный фонд отменяет все остальные фонды, которые есть: и «Круг добра», и… Очень много таких фондов – и областных, и федеральных, и так далее. Но здесь концентрировано это все в одних руках. Здесь будет контроль государства за расходованием этих денег. Я надеюсь, что не будет волокиты большой, потому что я уже неоднократно… Я тут иногда работаю в Народном фронте и много встречаюсь со случаями, когда люди, добровольцы вернулись из госпиталей, вернулись по окончанию контракта, а они не могут получить свои деньги. Им в госпитале пишут, что… он ранен был, а ему пишут «сердечно-сосудистая дистония». Павел Гусев: Кошмар! Виктор Литовкин: Понимаете, это совершенно другой уровень. То есть ему не положено по ранению никаких льгот. И даже не думают удостоверение участника боевых действий. «Ты же больной был всего-навсего. Иди, гуляй!» – и так далее. Поэтому контроль здесь очень важен. И президент правильно ставит вопрос о том, что должна быть помощь участникам боевых действий, их женам, детям, родителям и так далее. И контролировать это. И без бюрократизма. Еще что важного я в ваших словах уловил? Информация об этих людях. Павел Гусев: Да. Виктор Литовкин: У нас очень мало такой информации. Мы все журналисты, которые здесь присутствуем. А сколько публикаций о наших героях, которые проявили себя на войне? Министерство обороны присылает вот такие… Ну, я их называю листовками. Да, их по телевизору показывают. Коротко: герой такой-то, такое-то совершил. А что он думает? Кто он такой, этот человек, да? Александр Коренников: Абсолютно согласен на сто процентов. Виктор Литовкин: Постеры на улицах висят. Замечательная вещь! Очень нужно это. Но это реклама… ну, не реклама, а рассказ о наших героях. Но – очерк о герое. Ну просто исчезли из наших публикаций сегодня очерки об этих героях. Журналисты, извините… Александр Коренников: Да. Но здесь один момент – здесь вопрос безопасности, потому что есть угроза семьям, есть угроза родным. Виктор Литовкин: Извините, я прошел через много войн, которые были на территории нашей страны и за ее рубежами. Никакой опасности для семей нет. Все равно ты расскажешь. Что, трудно вычислить этого человека, который висит на постере, да? Александр Коренников: Я с вами абсолютно согласен. Я думаю о том, что… Вы знаете, я вспоминаю 2014–2015 год, когда только начались события на Донбассе. Ведь герои Донбасса тех лет – Моторола, Гиви – это были легендарные люди. Виктор Литовкин: Захарченко. Александр Коренников: Захарченко, да. И они… ну, не каждый день, но регулярно рассказывали что-то о себе, рассказывали о ходе боевых действий. Возможно, сейчас ситуация другая… Виктор Литовкин: Я не думаю. Александр Коренников: …потому что современные электронные средства ставят нас перед необходимостью какую-то информацию закрывать и блокировать, к сожалению. Павел Гусев: Я согласен с вами. Друзья, коллеги… Виктор Литовкин: Нет, никто не говорит, чтобы нарушать государственную тайну, военную тайну. Павел Гусев: Там тайна, конечно. Здесь многое связано. Виктор Литовкин: Здесь нужно без нарушений этих делать. Павел Гусев: Коллеги, посмотрите, мы сегодня затронули очень важную тему – послание президента на этой неделе и то, что последовало за тем, и те заявления Соединенных Штатов Америки, Евросоюза, НАТО. Нам пора заканчивать на сегодня. Через неделю снова будет о чем поговорить. В бурное время живем. С вами был Павел Гусев, главный редактор «МК». До встречи!