Павел Гусев: Здравствуйте! Я Павел Гусев, и это «Клуб главных редакторов». Хочу сегодня поговорить о дружбе, той дружбе, которая декларируется на политическом уровне. Но вот существует ли она на деле? Содружество независимых государств, СНГ, объединение, возникшее после распада Союза. Сейчас в него входят девять стран, скорее осталось девять стран: Россия, Беларусь, Азербайджан, Армения, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Киргизия и немножко Молдавия, плюс Туркмения в качестве ассоциированного члена содружества. Грузия вышла из состава СНГ при Саакашвили в 2008-м. Украина не подписала устав, но была участником содружества. И как мы помним, после 2014-го, т. е. после присоединения Крыма к России, Украина начала процесс выхода и в 2018-м окончательно вышла. Осталась вот такая компания друзей. Все ли они друзья? Давайте попробуем проанализировать поведение стран СНГ на фоне противостояния России и Запада. У меня в студии сегодня Владимир Мамонтов, генеральный директор радиостанции «Говорит Москва», Сергей Пантелеев, директор Института Русского зарубежья, главный редактор информационно-аналитического портала «Россия и соотечественники». Давайте начнем разговор с т. н. проблемных звеньев. Насчет Казахстана вот на днях нашему министру Лаврову задали вопрос, не станет ли Казахстан второй Украиной на мировой арене, а Лавров потом ответил, что сейчас на эту роль приглядывают Молдову. Переадресую эти вопросы нашим гостям. Пожалуйста, кто начинает? Сергей Пантелеев: Ну, Казахстан, если мы начинаем с Казахстана, то, конечно, мы понимаем, это важнейшая страна, важнейший наш партнер в Центральной Азии, от отношений с которым очень многое зависит. Казахстан как страна мощная, как страна, которая сама претендует на определенное лидерство в регионе, конечно, обладает, с одной стороны, достаточно серьезным потенциалом и даже, я бы сказал, амбициями, и в этом плане этот фактор нужно учитывать. С другой стороны, вопрос, насколько Казахстан сам сегодня полностью самостоятелен, насколько он сам определяет свою повестку и свою политику. Павел Гусев: Вот это очень интересное замечание. Сергей Пантелеев: И это влияет очень серьезно на отношения, соответственно, и с Россией, и с другими государствами, нашими друзьями по СНГ. Если мы посмотрим то, что было в Казахстане год назад, кстати сказать, в январе 2022 года, мы увидим, что вот этот фактор внешнего влияния, который, кстати, очень четко здесь можно провести линию с влиянием по украинскому сценарию, кстати сказать, казахстанские власти четко осознали, насколько действительно это является огромной проблемой. И вот здесь мы видим, что фактор союзности, фактор ОДКБ, фактор России, фактор Белоруссии, он сыграл свою стабилизирующую роль. Павел Гусев: В чем? Точно. Сергей Пантелеев: В том, что атака международного терроризма против нашего союзника была пресечена очень оперативно, очень эффективно, в достаточно короткие сроки. И заметьте, насколько дипломатично пошли дальнейшие действия: ОДКБ навело порядок и достаточно быстро после наведения порядка просто выполнило свою работу, ушло и оставило самому Казахстану наводить, так сказать, уже посткризисные реалии. Которые сегодня, кстати, показывают, что страна действительно пытается измениться, начиная от того, что снова изменили название столицы... Павел Гусев: Да, это такой признак интересный. Сергей Пантелеев: Конечно. А с другой стороны, начало СВО и вот эта турбулентность геополитическая сегодня, очевидно, Казахстан заставляет смотреть, как ситуация будет развиваться дальше. Понятно, что Россия – ближайший союзник, Россия, показавшая свою важную роль в очень важном моменте, связанном с безопасностью на всем постсоветском пространстве и, соответственно, в Казахстане. С другой стороны, если мы посмотрим, сделаем анализ той же экономики Казахстана, мы увидим, насколько там присутствует, скажем так, англосаксонский бизнес. Павел Гусев: Но я хочу напомнить сразу вам, Володя, и вот, может быть, ты тоже помнишь хорошо: когда был последний экономический форум в Питере, на сцене сидел президент Казахстана и Владимир Владимирович Путин, наш президент. И был очень важный вопрос задан из зала или как-то... А, там была просто на сцене Маргарита Симоньян, которая задала вопрос: «Ну а что будет делать, какое отношение Казахстана к новым территориям, которые стали российскими?» И был ответ: «Мы не признаем». Владимир Мамонтов: Вот мне кажется, что успех или не успех попыток оторвать от России постсоветские государства, они разные, но что-то есть и общее, что-то есть и различное и т. д., он зависит от того, насколько запродана с потрохами элита тамошняя, насколько она здраво оценивает ситуацию, насколько она понимает свою связь с Россией, насколько ей это важно, и насколько она понимает подлинные интересы своей страны. В Белоруссии предпринята была наисерьезнейшая попытка оторвать и ничего не вышло, и т. д. И можем посмотреть, по разным местам посмотреть, как это, где это проходит, где это не проходит. Наша прекрасная Украина, с которой мы сейчас в трагических буквально отношениях. Вы посмотрите, тогдашний президент, у него горело все и полыхало уже в Киеве, он приехал открывать Олимпиаду. Спасибо ему, конечно, большое, что он Олимпиаду приехал сочинскую открывать вместе, но твое место... Павел Гусев: ...там. Владимир Мамонтов: ...там. Говоря о Молдове, дела давние и т. д., но когда один звонок из посольства недружественной нам теперь, партнерской прежде страны под названием Соединенные Штаты менял точку зрения тогдашнего начальника Молдовы с плюса на минус буквально... Павел Гусев: Да-да. Владимир Мамонтов: Буквально подписанный договор – это что означает? Это означает, что подлинные интересы Молдовы и других побоку становятся в тот момент, когда решают они. Вот это очень важно, надо сейчас посмотреть. Павел Гусев: Да. Вот смотрите, давайте мы к Молдове сейчас вернемся. Мы начали с Казахстана, но к Молдове мы вернемся обязательно. У нас по Skype сейчас Казахстан, Астана – Максим Крамаренко, руководитель «Института Евразийской политики». Максим, какие настроения сейчас в Казахстане? Как вы ощущаете эти настроения? Потому что в России некоторые политики трактуют достаточно иногда, что могут быть проблемы, могут возникнуть проблемы, а другие говорят, что нет, просто Казахстан определяет сейчас свою внутреннюю политику. Максим Крамаренко: Ну да, можно согласиться с мнением, что Казахстан сейчас обустраивает свою внутреннюю политику. Действительно, у нас прошла череда выборов, вот буквально в начале года состоялись выборы в сенат, сейчас готовимся к выборам в Мажилис, которые будут 19 марта. Что касается внешней политики, то я бы сказал, оценил бы ситуацию так: Казахстан ждет, когда закончится СВО. То есть я думаю, что Казахстан будет подходить в данном вопросе прагматично, т. е. он выберет победившую сторону в данном случае. Павел Гусев: То есть, по сути дела, ждут, какие шаги будет делать Россия и что Россия скажет в этой операции, в СВО, насколько скоро будет победа? Мы не сомневаемся, что победа будет за Россией, но это определяет и, соответственно, сроки, ну и, естественно, временны́е позиции, они... Ну, сложно нам, гражданским людям, да, я думаю, и военным сейчас достаточно сложно, потому что идет поэтапная спецоперация... Но тем не менее, как вы могли бы охарактеризовать сейчас бизнес-отношения с Россией? Потому что вот говорят, что закрываются торгпредства какие-то, что-то, так сказать, с торговлей есть проблемы... Как с русским языком в Казахстане? Что происходит? Максим Крамаренко: Ну, давайте с бизнес-отношений начнем. Буквально на днях было несколько материалов в СМИ о том, что Еврокомиссия обеспокоена, что Казахстан стал потреблять очень много, несвойственно много высокотехнологических продуктов, и тем самым подозревает, что идет реэкспорт потом в Россию. То есть я думаю, что бизнес продолжается с Россией, вот именно в новом формате. То, что закрываются торгпредства, я тут соглашусь с мнением министра торговли и интеграции, по-моему, так называется это ведомство, что сейчас идет развитие торговых отношений в рамках Евразийской экономической комиссии, в принципе и так у нас созданы в приграничном пространстве очень много структур, которые содействуют развитию торгово-экономических отношений, поэтому в принципе, действительно, возможно, наличие торгпредства в Москве, можно сказать, и не нужно, трата денег на ветер. Павел Гусев: То есть это не политический вопрос? Максим Крамаренко: Да, я соглашусь с тем, что это не политический вопрос, и я думаю, что вот если у России действительно есть какие-то опасения, то эти опасения, я думаю, руководство нашей страны развеет. Что касается русского языка, тут, конечно, складывается очень такая интересная [ситуация]. Президент Токаев в прошлом году выступил с инициативой объявить 2023 год Годом русского языка в рамках СНГ. В принципе это, да, красивая такая, здравая позиция. Но, с другой стороны, в Казахстане наблюдается постепенное снижение, сужение сфер употребления русского языка. Вот последние изменения в законодательство, регулирующее использование русского языка, были приняты в конце 2021 года, и как раз здесь уже как бы немножко изменился статус русского языка, хотя, конечно, в Конституции не затронули. Но теперь, согласно новым нормам, в рамках, скажем так, бытовой экономики, т. е. в магазинах, на рынке и т. д., не обязательно использование русского языка. Павел Гусев: Ну понятно. Максим Крамаренко: То есть обязательно только использование государственного казахского языка. Павел Гусев: Понятно-понятно. Максим Крамаренко: А русский язык будут использовать по необходимости, примерно такая формулировка. Павел Гусев: Понятно. Так, коллеги, есть вопросы к Казахстану? Очень интересные поднимаете [вопросы]. Сергей Пантелеев: Пожалуйста. Владимир Мамонтов: Пожалуйста. Вот так мы и будем друг друга... Мы вежливые люди здесь собрались, между прочим, никого не пугая, просто вежливые люди. Вы знаете, я бываю в Казахстане не так часто, как мне бы хотелось, и изменения, которые там произошли за последнее время, они все-таки для, скажем так, по привычке скажу, русскоязычного читателя, русского читателя, российского читателя, слушателя и т. д., они не всегда нам понятны. Вот вы сейчас сказали, что русский язык как-то потихонечку уходит. В то же самое время мы видим, что фигура Назарбаева претерпевает определенные изменения в мозгах казахов, наверное, и наших тоже. Мы хотели бы это тоже лучше понимать. Вот такое есть ощущение, что должен быть какой-то толкователь, возможно, это вы, который растолкует нам простенько очень, вот что, собственно говоря, поменялось там, первое, второе и третье, о чем нам надо волноваться больше всего и где мы можем успокоиться как сторонники на самом деле дружбы, тесных экономических, человеческих и прочих взаимоотношений с постсоветским пространством. Павел Гусев: Так, пожалуйста, давайте толкуйте теперь. Максим Крамаренко: Сложный вопрос... Павел Гусев: А у нас простых не бывает. Максим Крамаренко: Сложность не в том, что растолковать, самое главное – правильно сформулировать, чтобы было понятно. Ну, что касается ухода фигуры Назарбаева, да, у нас... Ну, об этом вы уже говорили, о важных событиях прошлого года. Это итог той политики, которую проводил Назарбаев последние годы, начиная с 2019 года, т. е. он выстроил модель двоевластия, скажем так, замкнув все внутриполитические вопросы только на Токаева, сделав его президентом, а сам возглавлял Совет безопасности, стал руководить, грубо говоря, силовым блоком. Это привело к тому, что... Ну понятно всем, я думаю, что Назарбаев хотел сохранить рычаги управления Казахстаном. Но этим решили воспользоваться, потому что возникла ситуация двоевластия, устроить государственный переворот, прийти к власти. В итоге то, что получилось, вы уже наблюдаете сами... Павел Гусев: Ну да. Россия, кстати, как ОДКБ сыграла здесь немаловажную роль. Максим Крамаренко: Да, Россия продемонстрировала, кого она поддерживает в данной ситуации, грубо говоря, Россия руками ОДКБ, будем говорить открыто. Павел Гусев: Ну да. Максим Крамаренко: Уходит Назарбаев, уходит стиль, скажем так, политического управления, внешнеполитический стиль уходит, приходит Токаев, т. е. меняется и стиль. Сейчас мы не увидим, когда, допустим, руководитель Казахстана в России говорит одно, допустим, клянется в дружбе, говорит о многовековых связях, в то же время едет в Турцию и говорит, что вот «мы с Турцией и с другими тюркскими государствами можем создать крупное какое-то объединение, это станет в т. ч. и последним актом деколонизации». Токаев себе такого не позволяет. Токаев ведет открытую политику, то есть... Павел Гусев: Да, он ведет открытую, это точно, это точно. Владимир Мамонтов: А вот есть крошечный уточняющий вопрос. Представьте себе, вот Павел Николаевич вспомнил ситуацию Питерского форума, сидит не Токаев, а Назарбаев, и тот же вопрос возникает, а что делать с новыми присоединенными территориями. Что ответил бы Назарбаев? Токаев сказал: «Мы не признаем», – а Назарбаев? Максим Крамаренко: Назарбаев бы попытался уйти от вопроса. Павел Гусев: Ладно, история не терпит сослагательного наклонения. Спасибо вам большое, спасибо за участие в нашем «Клубе», спасибо. Максим Крамаренко: Спасибо вам. Павел Гусев: Коллеги, давайте мы вернемся все-таки к Молдове. Вы знаете, Молдова ведет себя достаточно жестко, прямолинейно. Она не стесняется, президент Молдовы, четко формулировать свою позицию: только западные страны, недружественные страны, только блок НАТО, Евросоюз. При этом вы можете себе представить, чтобы наш президент имел бы еще гражданство Финляндии, предположим? Или президент какой-то другой страны, условно говоря Франции, еще бы имел американское гражданство? Ну это мы бы, это полная бессмыслица, это политическая тупость, на мой взгляд. Вы понимаете, что это такое? Это президент, который имеет второе гражданство Румынии, и она при этом проводит линию антироссийскую. Владимир Мамонтов: Антироссийскую, прорумынскую, разумеется, конечно. Павел Гусев: Чисто антироссийскую. Станет ли она, эта президент Молдавии, стремление ее к тому, чтобы преобразить Молдавию во вторую Украину? Может такое получиться? Пожалуйста. Кризис, я имею в виду конфликт. Сергей Пантелеев: Я бы обратил внимание вы знаете, на что наших телезрителей? Действительно, Молдавия, Молдова... Павел Гусев: Молдова, да. Сергей Пантелеев: Молдова прежде всего, наверное, расколотая страна, уже сейчас расколотая страна, и это касается не только Приднестровья известного, которое, кстати, себя как раз считает наследницей той советской Молдавии, вот это важный момент. Есть фактор Гагаузии, да. Есть фактор внутреннего деления молдавского общества на две серьезные части. Вот Санду демонстрирует собой идею унионизма, т. е. это румыны, они себя чувствуют румынами, они... Собственно говоря, и в школе сейчас в Молдавии дети изучают не историю Молдавии, а историю Румынии, да, и язык, которым эта история написана, тоже румынский, она на латинице, в этом отличие от молдавского языка, собственно говоря. А есть молдавинисты, которые считают, что необходимо следовать по пути суверенному, создавать Молдову как суверенное государство. И вот эти все многочисленные расколы в действительности мне очень сильно напоминают то, что мы видели на Украине. Павел Гусев: На Украине. Сергей Пантелеев: Причем на Украине эти расколы не лечились путем того, что мы, в частности, предлагали постоянно федерализацию, учет региона, учет специфики регионов, – а нет, пытались жестко навязывать вот эту унитарную Украину. В итоге мы видим, к чему пришло. Плюс к этому еще, конечно, четкая ставка на конфронтацию с Россией за счет ускоренной европейской, евроатлантической интеграции. Молдова, к сожалению, идет по этому пути. Но поскольку эти расколы, реальные и даже потенциальные, присутствуют в молдавском обществе, я очень боюсь, что они могут взорваться. Владимир Мамонтов: Я согласен с Сергеем Юрьевичем, он абсолютно все обрисовал правильно. Я только штришочки журналистские бы добавил. Вот я бывал, не раз бывал в Молдове, и в Молдавии, и в Молдове, и, вы знаете, там есть одна такая гигантская проблема. Там есть пророссийское население, люди... Сергей Пантелеев: Их много, конечно. Владимир Мамонтов: Да, их достаточно много. Но, понимаете, политика сейчас опирается на какие-то деньги, на какую-то экономику, эта пирамида должна быть выстроена. Ну вот, например, безусловно, Додон был и есть сейчас абсолютно пророссийский деятель, но какие у него рычаги, для того чтобы реально проводить пророссийскую политику? Видимо, мало, видимо, он... Может быть, он сам был не очень решителен, он не порывал с теми кругами в Молдове, которые в принципе могли бы его поддержать, но нельзя было поддержать их, потому что они то ли полупреступные, то ли полубандюги, то ли... Там есть удивительные персонажи, не будем их громко произносить, но там есть удивительные персонажи, которых и Интерпол разыскивает, европолиция, и наши. Павел Гусев: Вот так даже? Владимир Мамонтов: Да. В принципе и наши, и они там тоже начинают, а это влиятельный человек, который прямо говорил: «Товарищ Додон, давай мы тебя тут поддержим». А как он может это поддержать? Он бы, может, и поддержал, да мы-то не хотим этого, вот в чем дело. И вот эти экономические, человеческие, политические расклады, плюс вот это давление, в Румынию... Павел Гусев: ...прямой дорогой. Владимир Мамонтов: ...прямой дорогой, задрав штаны, оно, конечно, там сказывается. Хотя не все там хотят в Румынию, что там эта Румыния... Павел Гусев: Но смотрите, тем не менее Молдова имеет достаточно стабильную торговую базу с Россией, они, в общем-то, имеют хорошие, так скажем, дивиденды с этого. Вот бросить все это для чего? Для того, чтобы уйти туда и уже дальше просто на подачках жить? Владимир Мамонтов: Павел Николаевич, Германия все бросила и задрав штаны бежит! Ну чего, мы же видим все! Павел Гусев: Да. Сергей Пантелеев: Конечно. К сожалению, в этой истории и Украина демонстрирует, и Германия, и Украина прежде всего, совсем не экономика, совсем не разумный подход... Павел Гусев: То есть экономика никого не интересует и человеческий фактор тоже? Сергей Пантелеев: Не интересует. Интересует идеология и жесткая политика, политика, направленная на конфронтацию с Россией. Эти территории, это население, эта земля, которая всегда была в зоне влияния России, жестко отрывается от нас. И сегодня Запад все строит для этого и поэтому ставит на тех политиков, которые выполняют именно эту функцию. Павел Гусев: Да, к сожалению, это печально. И мне почему-то кажется, что это печально кончится прежде всего для молдавского народа, для Молдавии. Сергей Пантелеев: Можно я немножко вот здесь, может быть, даже поспорил. Потому что я вот не согласился бы с тем, что Додон пророссийский политик. Додон всегда был промолдавским политиком, он как раз молдавинист. Владимир Мамонтов: 9 мая, извините, он был на трибуне рядом с президентом нашим. Сергей Пантелеев: Нет, это ни о чем не говорит. Вот точно так же в свое время Янукович, тоже про него говорили, что он пророссийский политик, и к чему мы пришли? Я боюсь, что вот ставка на пророссийских политиков, которые не совсем пророссийские... Владимир Мамонтов: В душе не являются пророссийскими... Сергей Пантелеев: Да-да-да, она печально заканчивается. Павел Гусев: Печально политически закончится. Давайте мы с вами перейдем и коснемся такой тоже очень сложной, но важной и необходимой темы. Тема – Армения. Дело в том, что премьер-министр Армении Пашинян явно имеет в своей политической деятельности, считается прозападным политиком. Считается, что и Запад сделал все возможное, чтобы вывести его на вот такую высокую должность. Но есть еще интересный, кстати, фактор, мало кто знает об этом: самое крупное посольство во всех странах где находится? В Армении. Свыше 5 тысяч человек посольство Соединенных Штатов Америки, самое крупное в мире посольство США в Армении, свыше 5 тысяч сотрудников. Это о чем-то говорит, что-то значит? И естественно, влияние на армянскую политику сейчас... Знаете, мне кажется, просто вот идет давление, давление идет. Конечно, мы должны понимать, что не все так просто, одним давлением ничего не сделаешь, есть еще народ армянский, мощнейший фактор, и есть, конечно же, политики и политические партии, которые смотрят на Россию как на государство, которое было всегда рядом. Пожалуйста, ваша позиция. Сергей Пантелеев: Ну, если позволите... Павел Гусев: Как будут развиваться отношения, как вы думаете? Сергей Пантелеев: Я действительно считаю, я думаю, что это для России, для русского народа, для российского народа вообще очень важно, то, что Армения действительно наш друг. Павел Гусев: Да. Сергей Пантелеев: И армянский народ – это народ, который очень близок нам по истории, по культуре, поэтому мы так много внимания уделяем процессам, происходящим в Армении. И иногда, к сожалению, начинает где-то искрить, потому что мы видим, как вот эти сложные отношения, связанные с Азербайджаном, как конфликт в Нагорном Карабахе, та ситуация, которую мы видели в 2020 году, в которой, кстати, конечно, Россия выполнила снова стабилизирующий фактор, но все равно... Павел Гусев: Мощнейший стабилизирующий, мощнейший. Сергей Пантелеев: Мощнейший стабилизирующий фактор. Все равно у наших армянских друзей, и сейчас, вот недавно были тоже обострения на границе, задаются вопросы, почему ОДКБ не выполняет ту функцию, которую, в частности, оно выполнило в Казахстане, о чем мы говорили. Павел Гусев: В Казахстане. Сергей Пантелеев: Возникают вопросы. Вроде бы российская сторона объясняет, но эти вопросы остаются, и накапливается определенный негатив. Мне кажется, что, конечно, российская сторона должна где-то глубже работать именно с армянским обществом, с сообществом экспертным, журналистским. Потому что сегодня проявляются очень серьезные тенденции, о которых вы сказали. Тут же, видите, часто наши друзья в Армении говорят, обращают наше внимание на что? Никогда Армения не отказывалась от своей принципиальной политики, связанной с вопросом геноцида, например. Отношения с Турцией всегда были очень сложными. Одновременно, когда идет нагнетание неких сложных отношений с Россией, мы видим, как происходит вроде бы немыслимое: есть тенденции, связанные с тем, что Армения вроде бы как, армянские власти идут в сторону Турции и Азербайджана. И это в обществе, которое очень болезненно это воспринимает... Павел Гусев: Очень болезненно, очень болезненно. Сергей Пантелеев: Сегодня буквально нагнетаются многие страхи, фобии и «непонятки», что называется. В этом отношении России нужно очень серьезно здесь работать именно с армянским общественным мнением. Павел Гусев: Володя? Владимир Мамонтов: Я думаю, здесь такая еще история есть. Значит, пока более-менее мирно все происходит, ну более-менее... Павел Гусев: Более-менее. Но демонстрации проходят. Владимир Мамонтов: Да, что-то такое там происходит и т. д. Вот здесь можно и про Россию что-нибудь сказать эдакое, можно и претензии ей понапредъявлять, и забыть, что у тебя твои ресурсы и энергетика почти целиком и полностью зависят, это я и Молдавию имею в виду, и Армению, и Грузию, кстати говоря, и т. д., можно все это забыть и т. д. Но когда нависает серьезная угроза политическая существованию, вот тут Россия сразу вспоминается, и надо говорить: «Так, а где наша сильная Россия? Чего она не пришла и нас не поставила на место, наших противников и нас немножко? Что она нас не урезонила?» Вот я думаю, что России, среди всего прочего, надо... В том плане, что нам надо делать с самими собой – нам надо усиливаться, потому что... Я не сейчас придумал, давно этот образ у меня есть, как, знаете, плазма, она живет только в магнитной ловушке. Вот эта плазма, которая... Всякая империя – это, конечно, плазма, она постоянно стремится выйти, что-то куда-то рвануть, поссориться и т. д. Павел Гусев: Ну да. Владимир Мамонтов: Если есть мощная магнитная ловушка... Нам надо сейчас... Недаром они все ждут, как сказал наш коллега, чем закончится спецоперация. Нам сильная... Как только Россия подтвердит свою силушку богатырскую... Павел Гусев: Вот тогда... Владимир Мамонтов: Вот тогда, глядишь, и плазма пойдет подтягиваться. Павел Гусев: Да-да-да. Кстати говоря, вот на этих днях президент Грузии... Кстати, очень интересно, в Молдавии женщина руководит и в Грузии, и там, и там у нас достаточно большие проблемы. Надо как-то вот в этом плане тоже что-то... Владимир Мамонтов: За кулисами посоветуемся, что мы можем предпринять. Павел Гусев: Надо, чтобы специалисты, может быть, исследовали и этот вопрос, такой он, конечно, неофициальный, но тем не менее неофициальную позицию иметь. Владимир Мамонтов: Интересно, да. Павел Гусев: Так вот, президент Грузии заявила: если Россия проиграет специальную военную операцию – она так считает, это ее позиция, наша позиция другая – она будет выходить с требованием и к европейским странам, к мировой общественности, что Южную Осетию и Абхазию нужно возвращать обратно в Грузию. Владимир Мамонтов: Чисто женская логика абсолютно, «если проиграет». Вообще женщина остается с победителем, как известно: «Чего ты от него ушла?» – «А Вася не победил, я от него ушла». Вася должен победить. Павел Гусев: Правильно. Сергей Пантелеев: Если мы возвращаемся тогда по женскому вопросу, по женской линии в Молдову... Владимир Мамонтов: Эксперты оживились. Сергей Пантелеев: Мы же должны еще помнить о судьбе Приднестровья, где точно такие же реваншистские настроения. В этом отношении действительно очень многое зависит от того, каков будет исход специальной военной операции, в котором мы, конечно, не сомневаемся ни на йоту, но при этом все смотрят и все ожидают. Павел Гусев: Да, да. Сергей Пантелеев: В том числе, кстати, во всех этих республиках, сторонникам России часто приходится выслушивать очень неприятные, очень неприятные вещи. Павел Гусев: Очень сложные вопросы и неприятные вопросы. Сергей Пантелеев: Да-да, конечно. И при этом еще про Армению. Знаете, я вот немножко возвращаюсь: сегодня ситуация на Южном Кавказе, пожалуй, показывает, и политика России, насколько все действительно сложно. Потому что нам одновременно, для нас Турция крайне важна как партнер, как стабилизирующий партнер... Владимир Мамонтов: Ну конечно, особенно сейчас. Сергей Пантелеев: У нас с Азербайджаном стратегические партнерские отношения. При этом Армения наш друг и ближайший партнер, в т. ч. по Евразийскому экономическому союзу, кстати сказать. И вот умение это все учесть, где-то примирить, использовать во благо собственные национальные политики и партнерам и выйти из этой сложной ситуации, в т. ч. важно, объясняя позицию нашим друзьям, которые зачастую не понимают, почему ведется настолько тонкая дипломатическая игра. Павел Гусев: Ну хорошо. По Армении мы прошлись, посмотрели Армению, посмотрели, что у них есть, что может быть, и даже свою позицию, оценку. Ну а давайте теперь посмотрим на Киргизию. Киргизия – замечательная страна, я ее очень люблю, я считаю, что Киргизия и по красоте природной, человеческие отношения потрясающие. Владимир Мамонтов: Да. Павел Гусев: Но неожиданно новое руководство опять выносит на повестку дня... «опять» не в смысле опять для страны, а опять для содружества, для разных стран... чтобы все перешло на киргизский язык. То есть мы там официально... Единственная страна, кстати, Киргизия из стран СНГ, где в Конституции закреплен русский язык официально, он государственный язык. Так вот сейчас рассматривается вопрос, чтобы киргизский язык был официальным, на нем были все документы, вся пресса... Сергей Пантелеев: Государственным. Павел Гусев: Допускается там несколько процентов русскоязычной прессы, предположим, вот если есть газета русскоязычная, то она должна несколько процентов на русском языке, несколько статей, а все остальное на киргизском. То есть вот такие вещи совершенно странные, совершенно идущие вразрез наших отношений, если учитывать, что почти миллион киргизских граждан... Владимир Мамонтов: ...здесь. Павел Гусев: ...у нас, да. И не полный год, это только официально какие-то, а сколько... Понимаете? За неполный год только миллион к нам приехало. И что делать в этой ситуации? Пожалуйста. Владимир Мамонтов: Да я что хочу сказать? Вот смотрите, если наезжают на русский язык где бы то ни было, в Киргизии это вообще удивительная вещь, но... Павел Гусев: Удивительная. Владимир Мамонтов: Удивительная. Хоть вы бы задумались над тем, а что, а какая... Значит, там враги прокрались к этой истории, враги Киргизии прежде всего, ну и наши тоже. Дело в том, что везде это ма́ркер... или марке́р... нет, ма́ркер, марке́р – это другой человек. Павел Гусев: Марке́р – это другое. Владимир Мамонтов: Это другое, это мы знаем. Это ма́ркер, который нам показывает, что дело плохо, что дело хуже, что на это надо вовремя указывать, с этим бороться, цивилизованными, разумеется, способами, надо обращать на это внимание. Там в Киргизии есть и славянские институты, и всякие, все там действительно, и в Конституции это... Если там пошла... Павел Гусев: И русскоязычная пресса там есть. Владимир Мамонтов: Да. Как только там вот эта вот начинается история, надо ухо держать востро и надо смотреть, кому там денежки за это заплатили, кого купили, кого перекупили и что там на самом деле происходит. Вот там вот такая, к сожалению, только такая политика работает. Удивительно, что... Вот этот русский язык – он ведь как? Вот в Узбекистане русский язык (чуть-чуть от Киргизии в сторону, буквально рядышком) вроде какое-то время почти не нужен был, а сейчас смотришь (я недавно был там просто), и вывески, и люди разговаривают, и какие-то подвижечки там крошечные, небольшие, но уже ты это ловишь как признак симпатии какой-то. Павел Гусев: Я тебе, Володя, должен сказать, что только за последние 8–9 месяцев из Узбекистана 5 миллионов... У нас самая большая по численности сейчас группа граждан из СНГ, почти 5 миллионов – это узбекские люди, которые приехали к нам в Россию, мигранты. Владимир Мамонтов: Да-да. Ну что... И на этом фоне, значит, отменяется язык. Это что означает? Враги, враги прокрались. Сергей Пантелеев: Возвращаемся в Киргизию. Знаете, вот нужно посмотреть, насколько это соответствует вообще ожиданиям киргизского общества. Ведь как раз в Киргизии и в киргизском обществе огромный запрос на русский язык. И все очень просто: это не потому, что они вот стремятся изучать русский из-за любви к России... Владимир Мамонтов: ...читать Толстого... Хотя может быть. Сергей Пантелеев: Да, читать Толстого в подлиннике, Достоевского. Русский язык – это экономическая активность, это деньги, это обеспечение семей, потому что ни для кого не секрет, что значительная доля экономики Кыргызстана – это поступления от трудовых мигрантов, и очень многие едут работать в Россию. С этой точки зрения Киргизия, конечно, страна, заинтересованная в развитии русского языка. А те заявления политические, о которых мы говорим, я бы сказал так, что в т. ч. это фактор того, что и мы где-то недорабатываем. Потому что все, что касается российской мягкой силы, продвижения русского языка и русской культуры за рубежом, несмотря на существование многих структур, часто эти структуры работают формально, часто мы с тем же общественным мнением замечательного Кыргызстана, замечательных киргизских людей тоже недорабатываем. Мы в прошлом году осенью проводили большой в Бишкеке молодежный форум «Точки Роста», и я видел, насколько ребята, молодежь Кыргызстана из Киргизского национального университета живо реагирует на то, что с ними, например, работают ребята из Белоруссии... Владимир Мамонтов: Ну да. Сергей Пантелеев: ...ребята из России. Они готовы, они стремятся, и ребята мыслят одинаково, они говорят на одном языке, и они ждут от нас тех сигналов, которые будут связаны с формированием общего образа будущего. И поэтому это вопрос не только к Кыргызстану, это вопрос в принципе к нашему евразийскому пространству: вот Россия предлагает будущее, которое привлекательно, или мы все еще повторяем зады того, что идет с западной пропагандой. Павел Гусев: Понятно, спасибо. Вы знаете, хотел бы тоже отметить, что когда в Организации Объединенных Наций ставился, осенью был вопрос по Украине и по всей ситуации, которая сейчас происходит, была принята антироссийская резолюция, чисто антироссийская резолюция. Нас поддержали всего несколько стран. Из СНГ «за» проголосовала только Белоруссия, ряд стран воздержались, Молдова проголосовала «против». Вот это тоже является определенным показателем, что происходит в СНГ, в наших дружественных странах сейчас для нас, и мы должны оценивать эту ситуацию. Благодарю гостей в студии за беседу. В нашем «Клубе», в отличие от СНГ, членство может получить любой уважаемый эксперт, лишь бы был компетентен и разбирался в вопросе. Прощаюсь на сегодня. С вами был я, Павел Гусев, главный редактор «МК». Увидимся через неделю.