Дмитрий Кириллов: Леонид Ярмольник – личность яркая. Характер твердый, временами суровый. А сердце большое, наполненное любовью. Ярмольник – защитник четвероногих и двуногих, слабых и обездоленных, помощник нуждающихся. Он настоящий друг. А еще он очень хороший артист, любимый зрителями. Успешный продюсер и телеведущий. Его не раз пытались наградить, присвоить звания заслуженного и народного, а он и сейчас отказывается, говорит – ни к чему. Вот таким его воспитали родители – независимым, любознательным, не похожим ни на кого, человеком, живущим на земле талантливо и небесплодно. Леонид Ярмольник: У меня вообще ощущение, что меня не воспитывали. Мне никогда ничего не запрещали. Но я мог за 4 месяца сменить три вида спорта. Я закончил музыкальную школу. Сначала мне нравился кларнет. И измучил папу и маму. Потом меня перевели на валторну. А аккордеон я выбрал потому, что я ходил мимо магазина. Это в 1960-е годы. И самый красивый инструмент, перламутрово-красный… А мне сам аккордеон больше нравился, чем на нем заниматься. Дмитрий Кириллов: Ярмольник – фамилия редкая. Вы ещё какого-нибудь известного Ярмольника встречали в своей жизни? Леонид Ярмольник: Нет, «Ярмольник» - не встречал. Дмитрий Кириллов: На случай военных действий (не дай бог, конечно) Леонид Ярмольник в кого превратится? Что там написано в военном билете? Леонид Ярмольник: Там так и написано – в случае войны я политработник. То есть я должен поддерживать идеологию бойцов. Дмитрий Кириллов: Я думаю, получится. Леонид Ярмольник: Не уверен. Дмитрий Кириллов: Вы катали на своих «Жигулях» великого Роберта де Ниро по Москве? Леонид Ярмольник: Да, катал. Гидом и навигатором был Абдулов, а я был драйвером, да, водителем. Дмитрий Кириллов: Ему понравилось? Леонид Ярмольник: Ему понравилось. А выбирать не из чего было. Это так нам страна поручила – ухаживать за де Ниро. Дмитрий Кириллов: Листьев с Янковским ругались на кухне из-за вас? Леонид Ярмольник: Ругались. Сильно ругались. Потому что Олег Иванович Янковский был категорически против того, чтобы я вел телевизионные программы. Дмитрий Кириллов: Вы подписывали наивным фанаткам фотографии, программки за другого человека? Автографы ставили с подписью «Владимир Высоцкий»? Леонид Ярмольник: «Высоцкий», «Высоцкий», «Высоцкий». Дмитрий Кириллов: Вы проплыли под водой с Макаревичем Галапагосы, ЮАР. Леонид Ярмольник: Мы везде были. Дмитрий Кириллов: Вообще есть какое-то место на Земле, куда вы еще не нырнули? Леонид Ярмольник: У Макара точно нет. Мы были везде и по нескольку раз. Дмитрий Кириллов: Репетиции у Любимова, работу в Театре на Таганке можно назвать вторым вузом? Леонид Ярмольник: Сегодня уже могу спокойно сказать, что это действительно было моим вторым образованием, потому что я толком ничего в Театре на Таганке не сыграл. Если у меня что-то в жизни и получилось, то это потому что у меня был Юрий Васильевич Катин-Ярцев, был Ширвиндт, был Этуш и был Любимов, и Театр на Таганке. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы выбрали местом записи Музей Высоцкого, потому что это большая часть моей жизни, это особое место, это особый человек в моей судьбе. Меня первого с курса забрали в Театр на Таганке. Я был счастлив, потому что во время студенческих лет я посмотрел все спектакли на Таганке по 5-7… Меня артисты уже узнавали. Ну я провисел, просидел на ступеньках. Даже на курсе я был притчей во языцех, потому что я обожал этот театр и обожаю тот театр, который был. И я был счастлив. Дмитрий Кириллов: В начале своей актерской карьеры вы стали сниматься в кино. У вас там Фокин, Захарова, Сурикова. То есть два крестных отца и еще киномать. Леонид Ярмольник: Это все чуть позже. А все студенты, которые поступают в театральный, мечтают быть киноартистами. Собственно говоря, из-за этого и идут туда. У меня были маленькие роли, еще когда был студентом. С моим лицом достаточно трудно было найти мне роль. Вернее, не мне найти, а дождаться предложения какого-то. Я всегда говорил, что я добрую половину жизни играл все время преступников или ненормальных, или иностранцев. Дмитрий Кириллов: Но вы свое имя зарабатывали потихонечку. Леонид Ярмольник: Я сильный рывок сделал, когда я «Цыпленка табака» показал. Мы же все равно об этом будем говорить. На самом деле «Цыпленка табака», если честно, мы придумали у меня дома, и мы соревновались, как точнее его показать, с Сашкой Абдуловым. Были гости. По-моему, был Миша Жванецкий. Я уже сейчас не помню. Олег Янковский, Ваня Дыховичный. И мы что-то дурачились. И прям на фоне холодильника «Ока». Он такой высокий. Мы как-то у стенки. У меня получилось лучше, чем у Шурика. Дмитрий Кириллов: Народ лег просто-напросто. Леонид Ярмольник: С момента «Цыпленка табака» меня никто никогда ни разу в жизни ни с кем не путал. Дмитрий Кириллов: Потом еще был «Гриф». Леонид Ярмольник: «Гриф» - это еще из студенческих времен. Дмитрий Кириллов: Это наблюдения за животными? Леонид Ярмольник: Да. Это второй курс Щукинского училища. Дмитрий Кириллов: Вот Катин-Ярцев увидел в вас… Леонид Ярмольник: Гениальный педагог. Я думаю, что у него самый длинный послужной список воспитанников, которые стали суперзвездами. Это и Костя Райкин, и Наташа Гундарева, и Юра Богатырев. Этот список бесконечный. Он был известным артистом и одним из лучших педагогов. Мне вообще повезло. На первом курсе в училище приходила Целиковская. И она все время просила Катина отпустить меня с занятий. И я с ней сидел на лавочке в училище. И она уже была не в каждый момент в себе. И она все время говорила: «Я сейчас тебя отведу к Рубену. Ты должен работать в Вахтанговском театре». А Рубена уже не было. Дмитрий Кириллов: А ей хотелось… Леонид Ярмольник: И потом уже, много лет спустя, и Катин поражался. Она только меня… Может, с этим шнобелем и лицом я напоминал ей Вахтангова? Я не знаю. Я не знаю круг ассоциаций. Дмитрий Кириллов: Знаете, Леонид Исаакович, вы напоминаете и де Ниро, и Джона Леннона, и аль Пачино, и не знаю, кого. Типаж такой. Леонид Ярмольник: На этом надо заканчивать программу. Дмитрий Кириллов: Каково играть с учителем в одном фильме? Леонид Ярмольник: Он партнер, и все. Конечно, удовольствие. И я уже даже сейчас не могу вспомнить, подсказывал он, корректировал как-то мои репетиции… Дмитрий Кириллов: Но вы там очень смешной, конечно. Леонид Ярмольник: Марк Анатольевич – гениальный режиссер. Дмитрий Кириллов: А он что, сразу вас заметил и взял, да? Леонид Ярмольник: Нет, у него были другие варианты, кого можно снимать в роли Феофила. Но, я думаю, здесь как раз сработали наши взаимоотношения с Сашей. Он Сашу обожал и очень ему доверял. А с Сашкой мы со студенческих лет. Просто это было то время, когда наше общежитие было на Трифоновке – 45Б. Гитисовцы и щукинцы жили в одном общежитии. У нас был, по-моему, третий этаж. И мы с Сашкой под один магнитофон, под «Яузу-6», принимали девчонок. Но не вместе… Дмитрий Кириллов: Раздельно. По очереди. Леонид Ярмольник: Кто принимал девчонок, тот и брал магнитофон. Дмитрий Кириллов: Там что крутилось, на этом магнитофоне? Какие песни? Beatles. Леонид Ярмольник: Jesus Christ, самое время было. Beatles, безусловно. Потом мы очень подружились. И несмотря на то, что мы в разных вузах учились, мы вместе сдавали пустые бутылки, чемоданами носили в этот стеклоприемный пункт. Нас очень многое сближало. Мы любили радоваться, любили проводить вместе время. Я его не предавал, он меня не предавал. Я не подводил, он не подводил. Дмитрий Кириллов: Многие говорят, что дружить – это так тяжело, это искусство, не все умеют дружить. Некоторые говорят, что это тяжелая работа. Вот для вас дружба – это что? Леонид Ярмольник: Дружба – это как неотъемлемая часть жизни. Как можно без дружбы? Я не знаю, на кого я больше времени трачу – на друзей или на семью. Но никто не жаловался. Возвращаясь к Феофилу, я думаю, что последнее слово было даже не за Марком Захаровым, а за Сашей Абдуловым. Он убедил, наверное, какие-то он нашел слова, которые мне никогда не объяснял, что на роль был утвержден я. И, конечно, это было такое яркое начало моей кинобиографии. Дмитрий Кириллов: Конечно. Сколько раз вас Чурикова по щекам… Не сосчитать. Леонид Ярмольник: Это ерунда. Я с удовольствием, если б был какой-нибудь сценарий, чтоб она меня сейчас продолжала бить по щекам… Об этом можно… Дмитрий Кириллов: Побежал бы сразу. Леонид Ярмольник: Только мечтать, да. Дмитрий Кириллов: Интересно было работать с ней в паре? Леонид Ярмольник: Конечно. Там был такой набор, там такие артисты. И на «Мюнхгаузене» мы на всю жизнь подружились с Олегом Янковским. Дмитрий Кириллов: Вот какая судьбоносная картина оказалась. Леонид Ярмольник: И потом уже не расставались. Дмитрий Кириллов: Янковский совсем другой. Они совсем разные. Леонид Ярмольник: Разные абсолютно. Сашка был всегда легкомысленнее и больше верил в удачу, в какого-то своего ангела-хранителя. Дмитрий Кириллов: В фарт. Леонид Ярмольник: В фарт. А Олег всю жизнь семь раз отмерял, один раз отрезал. Я знаю, с каким трудом мучительно он принимал решения. А предложений у него было невероятное количество. И если посмотреть биографию Олега, во всяком случае и театральную, и киношную, он почти никогда не допускал ошибок. Дмитрий Кириллов: Вы только пришли в Театр на Таганке – вас взяли. Я так понимаю, что Высоцкий тоже сыграл свою какую-то роль в том, что вас взяли в этот театр? Леонид Ярмольник: Нет, Владимир Семенович меня увидел только на этом показе и был в восторге от меня. Может, так нескромно говорить. Но он отличался тем, что если ему что-то показалось, он очень энергично сразу это обсуждал. А я на показе делал и пантомимы, и Жванецкого читал, и водевили играл. Чего я только ни делал. Дмитрий Кириллов: Полный спектр. Леонид Ярмольник: Абсолютно. Я там минут 40 стоял на сцене. Дмитрий Кириллов: Бенефис прям. Леонид Ярмольник: Да, бенефис получился такой студенческий. И Владимир Семенович мне симпатизировал как артисту. Он меня брал на свои сольные выступления. Говорит: «Ярмолай, поедешь со мной». И я ездил в ГПЗ (у него был концерт) один или два раза. Но один раз я помню точно, потому что я, счастливый, в кулисе слушал в Высоцкого. А потом он сказал зрителям: «А сейчас я вам такое покажу! Я вам такого парня покажу!» В общем, минут пять он чего-то говорил, говорил. Говорит: «Ярмолай, иди сюда». И заставлял меня показывать «Грифа». «Цыпленка табака» тогда еще не было. И что-то еще показывал, какие-то эти упражнения. А зрители бедные пришли на Высоцкого. И они без ума были от того, что… Дмитрий Кириллов: А тут сюрприз такой, да? Леонид Ярмольник: А я какую-то фигню показываю. Я показал, а аплодисментов нет. И Владимир Семенович: «А-а». И все: «А-а-а». Дмитрий Кириллов: По команде. Леонид Ярмольник: Да. был как раз тем человеком, который сказал, что я должен играть. Вот тогда, когда он куда-то уезжал, я играл Керенского. Дмитрий Кириллов: Там не то гастроли были, то ли еще что-то. То во Францию поехал. Леонид Ярмольник: Да, да, да. И это его инициатива была, чтобы я играл, его идея. Он со мной даже пару раз репетировал, но репетициями это не назовешь. Так быстренько, быстренько – «ты все сам понимаешь». «Вперед, там все просто. Встал на плечи…» Я вам сразу могу сказать, что я играл не Керенского – я играл Высоцкого в этих ролях. Я готовился, волновался, все поджилки дрожали. А там еще нужно стоять на плечах. Вот этот монолог «Граждане несчастной России». А мне 22 или 23 года. И я на эти плечи, у меня все дрожит. Я автоматом пытаюсь копировать Высоцкого. Потому что Керенского я лично не знал. А Высоцкого… И я начинал говорить, как он: «Граждане несчастной России». И у меня на первой фразе срывался голос: «К вам обращаюсь я». Но надо было видеть артистов, которые были на сцене. Там же в это время стоит человек 20. Они умирали все. Короче, там еще Инка Ульянова была жива. Они все еще подшучивали потом в антракте: «То, что голос сорвало – ладно. Главное, что не обосрался». Дмитрий Кириллов: Таганка должна была стать для Ярмольника вторым домом, но не случилось. Пройдет несколько лет – и на театр обрушится череда бед: смерть Высоцкого, отъезд из страны Любимова, смена художественного руководства. В разборках с коллективом Эфросу было не до Ярмольника. И в 1982 году Леонид Исаакович пишет заявление об увольнении из театра по собственному желанию. Но вы ушли в никуда, получается? Закрыл дверь. Леонид Ярмольник: Я в никуда ушел, и у меня жена была беременна. Это как раз был в 1983 год, когда Ксюша родила Сашку. Дмитрий Кириллов: И где деньги брать? Леонид Ярмольник: Деньги… Как-то… Черт его знает. Я всегда что-то делал. Не запаривался на эту тему. Будет день – будет пища. Все время находилась какая-то работа. И я благодарен судьбе. Потому что за все, что я в своей жизни делал, то, на что я соглашался или отказывался – это абсолютно мои решения. Дмитрий Кириллов: Это тогда Макаревич брал вас в концерты какие-то? Вы там что-то… Леонид Ярмольник: Нет. Мы просто с ним тоже познакомились, когда нас пригласили куда-то вместе на какую-то работу, на концерт. Сегодня это называется «корпоративы», а раньше это были творческие… Дмитрий Кириллов: Юбилей завода. Леонид Ярмольник: Юбилей завода. Творческие встречи какие-то. Так что… Дмитрий Кириллов: Кстати, они хорошо деньги давали в те времена? Творческие встречи. Леонид Ярмольник: Мы очень много зарабатывали. Но мы очень много зарабатывали с Сашкой Абдуловым. По тем временам просто равных нам не было. Нам завидовали даже Ширвиндт, Миронов и Державин. Мы работали круто. От Общества книголюбов получали по 75 рублей, и от Общества знаний тоже мы получали по 75 рублей. Это очень большие деньги. Средняя зарплата инженера была 100-110 рублей. Поэтому, когда мы уезжали и за 3-4 дня давали 10-12 выступлений, понимаете, какие деньги привозили. Дмитрий Кириллов: А потом телевидение пришло неожиданно, да? Леонид Ярмольник: Телевидение с точки зрения… Дмитрий Кириллов: 1990-е годы. Не страшно было уйти вообще в телевизионную индустрию, стать… Леонид Ярмольник: Нет, это очень интересно. Это вообще другая профессия. Дмитрий Кириллов: А Янковский боялся. Леонид Ярмольник: Янковский боялся за меня, потому что он мне симпатизировал как артисту, считал, что у меня большое будущее. Я думаю, что не ошибся. Но он очень ревниво относился. Он боялся, что… Если совсем просто, то что бы ни делал… Например, Леня Якубович очень любит кино и очень любит сниматься. Но поскольку он изначально был телевизионным ведущим, то в каком бы фильме он ни снялся, все равно говорят, что это «Поле чудес». И в этом смысле, конечно, это очень дискомфортно и обидно. У меня другая история. Я сначала стал театральным и киноартистом. Поэтому еще раз повторяю, что все, что я делал на телевидении – это была еще одна роль, Ярмольник еще в одном качестве. Судьба ко мне благосклонна, потому что я набирал опыт, отвоевывал свое лицо у кинематографа. И все это, как вы знаете… Дмитрий Кириллов: Отвоевал так, что в середине карьеры, когда зрелый актер вдруг неожиданно получает роль… Леонид Ярмольник: Немногие артисты могут похвастаться тем, что они снимались у Германа. Дмитрий Кириллов: Вот выбрал из сотен актеров именно вас. Леонид Ярмольник: На эту картину не из сотен. Из трех артистов он выбрал меня. Дмитрий Кириллов: Просто актеров хороших много. Но почему-то все-таки вас он утвердил. Леонид Ярмольник: Я сейчас должен, наверное, обидеться. Артистов хороших немного. Один из них с вами сейчас разговаривает. От скромности не сдохну. Это действительно была такая эпопея 15-летняя. В общем, четвертую часть жизни я потратил на то, что я снимался у Германа. И я об этом не жалею. Герман всегда снимал клоунов в главных ролях, очень драматических и даже трагических. Это и Юрий Владимирович Никулин, и Ролан Антонович Быков, и Андрей Александрович Миронов. Дмитрий Кириллов: В таком ряду находиться… Леонид Ярмольник: Да, но я все равно, когда мне предложили пробоваться, я поразился, потому что ну что, я действительно такой какой-то характерный артист, а тут такая эпохальная роль. А потом как-то со временем я понял, что это вообще меня меньше касалось. Это больше касалось традиций и способа германовского. Он всегда из всех делал таких шекспировских шутов, в которых меньше смеха, больше трагизма. Дмитрий Кириллов: Сниматься у Германа – это, конечно, великая вещь. А вот жалко, что, например, даже некоторые ваши друзья до конца это кино не досмотрели? Леонид Ярмольник: Это проблема моих друзей и это дело вкуса. Это дело даже, если хотите, какой-то выносливости, потому что у Германа свой язык. И его язык надо уметь считывать. Безусловно, это не блокбастер, который понятен. Для того чтобы смотреть германовское кино, нужно быть а) образованным человеком и очень тонко чувствующим. У него все картины такие. Потому что я помню, когда я еще не имел никакого отношения к Герману и к съемкам, я помню, как по-разному отзывались и о предыдущих его картинах. И о «Проверке на дорогах», и «Хрусталев, машину!» Поэтому я к этому ко всему был готов. Единственное, к чему я был не готов – я думал, что поскольку я достаточно динамичный человек, я думал, что картину снимут ну за полтора, ну за два года, ну три – максимум. Но то, что это превратится почти в 15 лет – это я не подозревал. Дмитрий Кириллов: Зато рекорд. Леонид Ярмольник: Абсолютный рекорд, да. Дмитрий Кириллов: За тем, как Леонид Ярмольник снимается у Германа, следили все его близкие друзья – Янковский, Абдулов, Филатов. Вот только никто из них не дожил до премьеры этого фильма. Первым ушел в мир иной Леонид Филатов. Леонид Ярмольник: Мы дружили всегда. Мы почти никогда не снимались… какие-то эпизоды я играл в нескольких фильмах, где Леня играл главные роли. Но, опять-таки, это не потому, что мы с Леней общались, а это совпадало так. Приглашали. Но, к сожалению, основной период близкой дружбы случился уже тогда, когда Леня заболел. И мне было… Опять-таки, я не очень хочу, чтоб мы об этом говорили, потому что те, кто меня знает хуже, подумают: «Ой! Мы бы все помогали Лене Филатову». Что-то не все помогали Лене Филатову. У всех своя жизнь, свои заботы, отсутствие времени. А для меня это, как говорится, было понятием круглосуточным. И я Леней занимался и тратил на это время. И было невероятное количество… неправильно говорю. И были люди, которые благодаря мне тоже могли проявить свое внимание, любовь и заботу о Лене. Это и Миша Прохоров. Там было много вещей, которые нужно было… Кроме желания, нужны были еще и средства. Дмитрий Кириллов: Ну, конечно. Это ж тяжелая болезнь. Леонид Ярмольник: Да. Вообще это тема такая… У меня очень многих близких друзей уже нет. И они ушли намного раньше того времени, чем могли бы уйти. Это и Леня Филатов, и Боря Хмельницкий, и, естественно, мой самый близкий Саша Абдулов. И Олег Янковский. У меня по этому поводу… Я не потому, что не религиозный человек. Я верующий, но не религиозный. Чего-то до конца я не понимаю. Дмитрий Кириллов: Нам это не понять. Но получается, что близких друзей никого не осталось, да? Леонид Ярмольник: Почему? У меня есть Макаревич. Дмитрий Кириллов: О! Леонид Ярмольник: У меня есть Коля Фоменко. У меня есть Леня Агутин, у меня есть Коля Расторгуев. Дмитрий Кириллов: Есть друзья еще. Леонид Ярмольник: Друзья есть. У меня есть Валерка Тодоровский, с которым уже… Я вообще не понимаю, чем бы я занимался, кому бы я мог так довериться, как Валере. Мы работаем уже… Дмитрий Кириллов: Вот творческий союз, да! Леонид Ярмольник: Много лет уже. Дмитрий Кириллов: А помните, как получилась первая ваша работа? Как вы поняли, что надо попробовать вместе что-то сделать? Леонид Ярмольник: Нас познакомил Олег Иванович Янковский или на фильме, или сразу после фильма «Любовник». Вот уже 20 лет. Потом были «Тиски», потом были «Стиляги». И вот последняя работа, которую мы сделали – это фильм «Одесса». На самом деле не знаю, случится ли у меня в жизни еще сыграть в такой картине, потому что на самом деле на сегодняшний день это моя самая любимая картина. Это первая картина в моей жизни, где я смотрю и я не знаю, как по-другому. Вроде мне, Лене Ярмольнику, нравится этот артист Леня Ярмольник, который играет это. Может быть, это вообще единственная картина из тех 150, которые у меня за плечами. Дмитрий Кириллов: Вот уже четверть века вы занимаетесь еще продюсерской работой. Жизнь заставила или просто нравится? Леонид Ярмольник: Да вы что! Нет. Жизнь меня ничего не заставляла. Меня заставило время. Потому что первая моя продюсерская работа – это 1995 год, фильм «Московские каникулы». Продюсером я стал потому, что Алла Сурикова впервые в жизни утвердила меня на главную роль. А через неделю кончились деньги. Это было время такое. Дмитрий Кириллов: Никто не снимал. Леонид Ярмольник: Был полный развал. В кинотеатрах были автосалоны, мебельные магазины. Но те, кто чуть постарше, те это время помнят. Поэтому я поневоле стал. Я очень хотел, чтобы это кино было снято. И поэтому я пошел по друзьям, по знакомым. Почти в буквальном смысле. По крохам собирал. И по тем временам кино считалось очень дорогим. Я помню, что оно стоило в районе $600 000. Это очень много. По тем временам это немыслимая сумма. Но в этой картине снялись все звезды. Трудно назвать, кто там не снимался. Все Джигарханяны, Табаковы, Гундаревы. Дмитрий Кириллов: Кино снимается. Побежали все сниматься, конечно. Леонид Ярмольник: Да. И все получали нормальные гонорары. И я этим очень горжусь. Дмитрий Кириллов: Вот вы сделали «Стиляг». Леонид Ярмольник: Мы прогорели. Дмитрий Кириллов: А, прогорели. Хотя это безумно популярный фильм. Леонид Ярмольник: Он считается просто из тех фильмов, которые навсегда. По большому счету, это единственный киномюзикл на постсоветском пространстве в России, который снят по законам мюзикла. Дмитрий Кириллов: Тверская. Кому бить челом? Леонид Ярмольник: Чтобы долго не рассказывать, я начинал с ГАИ. Начальник ГАИ страны мне симпатизировал. Но он не мог перекрыть. Это были лужковские времена. И надо было только разрешение Лужкова Юрия Михайловича. Несмотря на то, что мы были знакомы, это было невозможно. Никому не разрешали снимать на Тверской. Но я нашел способ. Я попросил, чтобы попросила Елена Николаевна Батурина. И то, что мы снимали на Тверской – это заслуга Елены Николаевны. Она, видимо, в нерабочее время что-то такое сказала Юрию Михайловичу. Но потом Юрий Михайлович все годы этим очень гордился и благодарил Ленку. Он очень любил эту картину. Поэтому спасибо Елене Николаевне, с которой мы дружим по сей день. Елена Николаевна, кстати, по-моему, первый раз в жизни помогла нам снять фильм «Одесса». Она тоже участвовала как инвестор. Так же как Роман Аркадьевич Абрамович, как Михаил Дмитриевич Прохоров. У меня трое друзей, которые сделали возможным, чтобы мы сделали «Одессу». Дмитрий Кириллов: У Леонида Ярмольника, помимо верных друзей и поклонников, еще и крепкая семья. С любимой женой Оксаной они вместе 38 лет. Уже выросла дочь Александра и подарила двух очаровательных внуков – Петра и Павла. Что такое быть дважды дедом? Счастье? Леонид Ярмольник: Конечно, счастье. Это вообще другая жизнь. Если можно стремиться к чему-то в жизни и о чем-то мечтать, то это дожить до такого возраста, когда у тебя будут внуки. Потому что внуки – это не дети. Внуки – это уже награда за то, что ты есть, за то, что у тебя есть семья, за то, что у тебя есть дети. И вот появляются эти награды. Дмитрий Кириллов: Два ордена уже есть? Леонид Ярмольник: Да. Но это ордена, за которыми нужно ухаживать, ими нужно заниматься. Но это не нагрузка. Это счастье. Потому что я абсолютно искренне говорю, что я проживаю еще одну жизнь. Потому что я смотрю на мир их глазами. Я никогда не различал зиму, лето, осень, дождь, снег. Все время работа, работа. Я только с появлением внуков понимаю, что такое весна, что такое листочки, что такое солнышко светит и когда голубое небо или когда пасмурно. Вот раньше, еще 15 лет назад, я этого вообще не понимал. А теперь я это все вижу. У меня как бы открылись глаза. Я еще сегодня абсолютно влюблен в режиссера, мечтаю у него сниматься, я ему это вечно говорю, не стесняюсь – Боря Хлебников. Замечательный. Дмитрий Кириллов: Как же хорошо, что у вас есть еще мечты! Леонид Ярмольник: Конечно, есть. Дмитрий Кириллов: Куча мечт. Леонид Ярмольник: Куча мечт. Дмитрий Кириллов: Пусть будет так. Дай Бог. Спасибо вам. Леонид Ярмольник: Спасибо.