Александр Клевицкий: Говорят, что сегодня оркестр звучит лучше, чем у Силантьева... Я искал свой звук, и мне кажется, что это удалось
https://otr-online.ru/programmy/moya-istoriya/aleksandr-klevickii-77182.html
Дмитрий Кириллов: Он в детстве терпеть не мог занудную классику и несильно жаловал джаз, был отчислен из хоровой капеллы за пристрастие к Beatles и хулиганское поведение. При этом, став признанным мастером эстрадной музыки, автором популярных песен, исполненных Кобзоном, Витасом, Пенкиным, Биланом, Вески, превращается в академического музыканта, автора многочисленных симфонических произведений, концертов для фортепиано и валторны с оркестром.
А еще, будучи художественным руководителем и главным дирижером легендарного Академического Большого концертного оркестра им. Юрия Силантьева, Александр Леонидович Клевицкий, имеющий полувековой дирижерский опыт, идет учиться в Московскую консерваторию на дирижерский факультет к Феликсу Коробову, получает красный диплом и становится самым взрослым выпускником Московской консерватории за всю историю ее существования. Энергетически заряженный Александр Клевицкий – он и в 70 лет не перестает удивлять своих слушателей и коллег.
Александр Леонидович, сколько лет, сколько зим!
Александр Клевицкий: Да, Дим, я тоже рад тебя очень видеть. На «ты» можно, да?
Дмитрий Кириллов: Конечно, можно!
Александр Клевицкий: Учитывая, что нашей альма-матер является Московская хоровая капелла мальчиков.
Дмитрий Кириллов: Из одного гнезда мы.
Александр Клевицкий: Да, можно сказать, но через два даже поколения. Но я очень рад тебя видеть, искренне говорю.
Дмитрий Кириллов: Жизнь Александра Клевицкого может, конечно, и не журнал «Ералаш», но впечатление, что Клевицкий, написавший музыку к сотням серий «Ералаша», связан с этим популярным детским киномылом буквально пуповиной, складывается однозначно. Судьба вела будущего композитора на сцену, в кино, за клавиши или дирижерский пульт через вызов родителей к директору, увольнение из школы... Саша Клевицкий же настоящий хулиган, он устроил пожар на глазах учителя: решил с другом запустить ракету в зоологическом классе.
Александр Клевицкий: Мы зашли в аптеку, купили баночку с таблетками валидола... А в те годы эта баночка была такая алюминиевая трубка. В общем, мы эти таблетки вынули, я у папы вытащил пленку из фотоаппарата... А пленки тогда были очень горючие, они горели как бензин. Мы засунули эту пленку в эту баночку, проделали дырочку сопла... На Арбате же был магазин «Охотник», купили... Это все мои идеи были...
Дмитрий Кириллов: Кулибины.
Александр Клевицкий: Купили охотничьи спички, они долго же горят. И вот я стал ее поджигать, а она не горит. И я своему приятелю говорю: «Слушай, наверное, может быть, пленка не горючая, надо проверить». И нет чтобы кусочек оторвать, я открыл крышку и поднес...
Она полыхнула просто как канистра с бензином и упала на пол. И чтобы загасить, я на нее топнул. И она полетела не в окно, она полетела совершенно в другую сторону, в сторону кабинета, а там еще и дверь была открыта и стоял скелет. И она, как в плохом фильме, попала в лоб этому скелету, развалилась на несколько горящих... А там лежали гербарии, еще которые мы осенью делали, чтобы...
Дмитрий Кириллов: Они загорелись, что ли?
Александр Клевицкий: Все загорелось, т. е. начался...
Дмитрий Кириллов: ...пожар.
Александр Клевицкий: А воды, там ничего рядом нет, только аквариум, да мы только покормили рыбок... Пришлось, значит, туда лезть какими-то...
Дмитрий Кириллов: Лезть в аквариум!
Александр Клевицкий: ...тушить этот пожар... Но как назло одна из преподавательниц в это время проходила мимо и сказала таким неприятным голосом: «Ребята, а что вы тут делаете?» Но потом образовательная школа поставила условие Капелле мальчиков о том, что нас надо исключить.
Дмитрий Кириллов: Народная артистка России, главный дирижер и худрук Московской капеллы мальчиков Нинель Камбург, мегаавторитет в дирижерско-хоровом сообществе, выпустившая в люди сотни известных на всю страну музыкантов, просто негодовала: «Как можно выгонять такого талантливого мальчика? Опомнитесь! Вам история никогда этого не простит! Подумаешь, рыбок ребенок в аквариуме напугал – а рушить судьбу человеку можно?» Но директор школы был непреклонен, и Саша обиделся на музыку.
Александр Клевицкий: Я обиделся на музыку и решил стать актером, записался в театральную студию. Кстати, мне потом это по жизни очень помогало. Я жил с родителями на Кутузовском проспекте, и в брежневском доме был дом пионеров, и там базировалась эта театральная студия. Из этой студии вышел Олег Ефремов, т. е. вышли очень известные актеры, т. е. там было практически как профессиональное образование.
И как бы я ни хотел завязать с музыкой, почему-то все спектакли, которые там ставились, все равно меня, в общем, использовали как музыканта, понимаешь, т. е. я выходил на сцену, мог сказать одну-две какие-то актерские фразы, после чего я проходил садился за инструмент...
Дмитрий Кириллов: «Иди играй».
Александр Клевицкий: Да, за инструмент.
Дмитрий Кириллов: Занимался своим делом.
Александр Клевицкий: Да-да, и аккомпанировал.
Дмитрий Кириллов: Ноги сами привели Сашу в Институт культуры на дирижерско-хоровой факультет. Да, конечно, это не консерватория, но в «Кульке», как тогда некоторые с издевкой называли этот вуз, преподавали все же и гнесинские, и консерваторские педагоги, так что уровень там был очень даже приличным. Саша учился блестяще, а по окончании вуза его призвали в армию. Клевицкий и предположить не мог, кем он выйдет по завершении службы в армии.
Александр Клевицкий: Армия на меня повлияла просто потрясающе с точки зрения становления, может быть, даже и как музыканта, и как дирижера. Так это помогло в дальнейшей моей судьбе, в дальнейшей моей жизни! Сначала, значит, был курс молодого бойца, т. е. мы ползали, стреляли, падали в снег, в общем... Ну, это обязательно было.
Дмитрий Кириллов: Начальные какие-то [навыки].
Александр Клевицкий: Да. Потом я попал в дивизионный ансамбль Внутренних войск... А мы находились в одном помещении с ансамблем Внутренних войск общим. И туда пришел молодой лейтенант Витя Елисеев, сегодня генерал, очень известный музыкант. Вот мы с тех пор с ним очень дружим. Он был лейтенант, молодой лейтенант пришел, а я солдатик был.
На третий день после того, как мы прибыли, значит, вот в этот ансамбль, меня руководство вызвало, посмотрели на документы, говорят: «Слушай, у нас ушел главный дирижер – потянешь?» – «Да!» – сказал скромно я, абсолютно не понимая, что меня ждет.
Дмитрий Кириллов: Авантюра.
Александр Клевицкий: Да. Понимаешь, дело все в том, что в этом ансамбле были призваны ребята из консерваторий, из Гнесинки, и я вот сразу стал главным дирижером. И в мои руки попадает оркестр, причем оркестр не обычного состава, а оркестр, в котором были инструменты академические, т. е. скрипки, там контрабасы и т. д., была ритм-секция...
Дмитрий Кириллов: Это уже эстрадная история.
Александр Клевицкий: Это уже эстрадная история. И были еще народные инструменты, т. е. вот такой...
Дмитрий Кириллов: ...компот.
Александр Клевицкий: ...компот, которым надо было управлять.
Дмитрий Кириллов: Оркестр «Винегрет».
Александр Клевицкий: Да. Надо было писать для этого оркестра... Да, и плюс к этому оркестру еще был достаточно приличный хор большой мужской и танцоры. А танцоры были деды, и попробуй дедам не тот темп дать: понимаешь, это было, в общем, достаточно...
Дмитрий Кириллов: Тут, значит, народники с балалайками, тут ритм-секция, тут танцуют, тут поют...
Александр Клевицкий: Да. Ну ты понимаешь, какая у меня была ответственность и что на меня сразу свалилось?
Дмитрий Кириллов: Ужас.
Александр Клевицкий: Я могу сказать, что я ушел в увольнение, и первое, куда я поехал, – не домой, а поехал в музыкальный магазин на Неглинке, очень известный в Москве...
Дмитрий Кириллов: Все ноты там покупали.
Александр Клевицкий: Да-да. И я сразу купил там учебник полифонии, учебник гармонии, учебник по симфоническому, оперно-симфоническому дирижированию, ну и т. д. То есть я купил все...
Дмитрий Кириллов: Обложился учебниками.
Александр Клевицкий: Обложился учебниками и стал самообразовываться. То есть когда была команда «отбой» и, так сказать, все должны были ложиться спать, мне было разрешено, я сидел в комнате в отдельной и штудировал музыку и начал писать аранжировки для своего этого вот такого состава.
Дмитрий Кириллов: Демобилизовавшись из армии, Саша Клевицкий вернулся домой готовым музыкальным руководителем, способным и музыку писать, и оркестровки делать, и сольно на разных инструментах играть, и дирижировать хором и оркестром – ну на все руки мастер!
Схватили такого парня не куда-нибудь, а в ансамбль «Добры молодцы». А что такое «Добры молодцы» в середине 1970-х гг.? Это же практически советский Pink Floyd, там же работали Олег Иванов и сам Юрий Антонов.
Александр Клевицкий: Можно было не печатать даже афишу: можно было где-нибудь на заборе написать «в 19:00 во дворце спорта «Добры молодцы»», и толпа приходила.
Дмитрий Кириллов: Аншлаг.
Александр Клевицкий: Ты знаешь, когда я работал в «Добрых молодцах», я такое количество вообще автографов дал, просто толпа стояла около служебного входа молодых девчонок в основном: просили автограф, хотели познакомиться... Вот такое было, да.
Дмитрий Кириллов: Александр Клевицкий стоит на сцене в брюках клеш, с гитарой, в лучах софитов, в объятиях поклонниц – ну настоящая звезда эстрады! Родители Саши, Леонид Михайлович, работающий в издательстве «Молодая гвардия», и мама, учитель английского Камира Михайловна, такой поворот в судьбе своего сына и представить не могли. Сами они музыку любили, но обучать ребенка профессионально не собирались. А оказалось, талант-то у Саши есть в кого!
Александр Клевицкий: У меня родители были очень музыкальные. Папа даже, не будучи музыкантом, садился иногда, выпив рюмку, за пианино... Когда-то в детстве кто-то его научил играть какой-то вальс, он умел играть, и он его играл безукоризненно. Я даже помню мелодию этого вальса.
Мама была очень музыкальна, мама училась музыке. Тогда такой был уровень культуры у всех, что по радио... Ведь это сейчас «Два кусочека колбаски» или даже какое-то время тому назад...
Дмитрий Кириллов: Или еще хуже.
Александр Клевицкий: Да, а тогда все-таки транслировали по радио замечательные арии, и оперные арии были, понимаешь. Если мы сегодня можем насвистеть или напеть какую-то эстрадную песню, то мои родители могли напеть какую-нибудь арию из оперы.
Дмитрий Кириллов: Уровень был, конечно.
Александр Клевицкий: Да, это был большой уровень культуры, просто на высоте. И я не думаю, что они хотели, чтобы я был музыкантом, – это получилось случайно.
Тогда, при советской власти, просто по школам ходила комиссия, они отбирали детей, смотрели на детей: кого-то в спорт, кто, так сказать, сложен был атлетически, прослушивали в музыку. Меня прослушали, попросили что-то там простучать, я все это ритмически, так сказать, сделал правильно, видимо, и все: вызвали родителей, сказали, что они преступники, что такого мальчика одаренного надо обязательно учить музыке.
Таким образом я вот и оказался в Капелле мальчиков. Я сразу очень быстро научился играть на фоно, я подбирал, и для родителей было удовольствие, понимаешь: через год учебы уже приходили гости, а гости приходили к нам домой часто...
Дмитрий Кириллов: «Саш, садись».
Александр Клевицкий: «Саш, садись», – и Саша играл все песни, и все были просто в полном...
Дмитрий Кириллов: Все поют.
Александр Клевицкий: Да, Саша был караоке. Да, и еще повлияло, что мама купила мне магнитофон, тогда это была редкость, магнитофон был здоровый такой ящик, назывался «Днiпро-12М», тогда вот такой. У меня появились всякие интересные записи того времени. Тогда очень модный был Высоцкий, который мне почему-то тогда очень не нравился, потому что я слова не слушал, понимаешь, а...
Дмитрий Кириллов: Хрип.
Александр Клевицкий: Мне не нравилось, что он фальшиво поет, и не нравилось, что у него не настроена гитара, понимаешь.
Дмитрий Кириллов: А-а-а, эстет.
Александр Клевицкий: Да. В общем, мне тогда вот нравилась, я не знаю, песня C`est si bon, если ты знаешь... Знаешь, да?
Дмитрий Кириллов: Да-да-да.
Александр Клевицкий: Это меня прямо вот... И я даже сейчас, уже сколько прошло, 60 лет, наверное, пою сам эту песню в концерте даже.
Потом в моей жизни появились Beatles. Первый раз я это услышал, когда я был в пионерском лагере, а в пионерском лагере тоже какие-то вечером были танцульки не танцульки, но во всяком случае я там свою группу тоже в пионерском лагере сделал, мы тоже играли... Но там потом включали просто пластинки. И фирма «Мелодия» выпустила пластинку, на которой была одна песня группы Beatles Girl, «Девушка».
Дмитрий Кириллов: Да-да-да.
Александр Клевицкий: И вот эта песня просто произвела [впечатление], просто вот разорвавшейся бомбой для меня была. Знаешь, как шибануло? Я перестал учиться. Родители давали деньги на бутерброды, на обед – я их экономил, я не обедал, ничего...
Дмитрий Кириллов: Так.
Александр Клевицкий: Я накопил деньги и купил самодельную... тогда электрогитары стоили очень дорого... У меня было две мечты: купить электрогитару и купить электроорган. Даже помню цены: электроорган стоил 500 рублей, что казалось...
Дмитрий Кириллов: Космос.
Александр Клевицкий: Помнишь, на Неглинке был музыкальный магазин, не нотный, а просто музыкальный магазин, на углу Кузнецкого моста и Неглинки...
Дмитрий Кириллов: Да, много лет.
Александр Клевицкий: И вот я там выискал вот эту гитару.
Потом я накопил деньги, купил усилитель и колокольчик. А колокольчик – что такое колокольчик? Это, помнишь, на столбах висели вот эти рупоры, в которых иногда в парках играла музыка? И я все это поместил на балкон, и я издавал какие-то истошные звуки на этой гитаре, потому что я даже не знал, как она настраивается, и не было человека, который мог бы мне это показать. Я изобрел свой строй какой-то и сам что-то там нажимал, какие-то, в общем, аккорды...
Дмитрий Кириллов: Вот страсть была какая!
Александр Клевицкий: Да-да-да. То есть вместо того, чтобы сидеть делать уроки, я, значит, сидел дергал эти струны...
Дмитрий Кириллов: ...и пугал соседей, я представляю.
Александр Клевицкий: Пугал всех, потому что это... Но хорошо, что мы жили на 8-м этаже, все-таки это было достаточно далеко, но звуки были громкие.
Дмитрий Кириллов: Представляю.
Александр Клевицкий: Это печально кончилось. Кончилось тем, что вот как раз это совпало с моим отчислением, вот с этим...
Дмитрий Кириллов: Школу поджег, на гитаре стал...
Александр Клевицкий: Я перестал учиться, и меня отчислили с формулировкой «за плохое поведение и увлечение музыкой Beatles».
Дмитрий Кириллов: Страстное увлечение Beatles не прошло даром: в итоге через тернии к звездам, через Институт культуры, армию с ее Ансамблем песни и пляски, через «Добрых молодцев» к большой профессиональной работе в качестве универсального музыканта.
Клевицкий оказался на все руки мастер: он и музыку сочиняет, и аранжировки пишет, и на клавишах играет, и на гитаре модные аккорды выдает, и за дирижерским пультом он как рыба в воде – готовый музыкальный руководитель для любого коллектива. Неслучайно великий выдумщик и авантюрист, талантливый и предприимчивый продюсер Марк Рудинштейн подключил Клевицкого к своему новому проекту.
Александр Клевицкий: Мы с Мариком подружились очень. Мы договорились с «Добрыми молодцами», что я работаю последний концерт, это была гастрольная поездка, это был город Омск, как сейчас помню. И я такой уже раскованный, знаю, что я ухожу... А у нас последний блок в «Добрых молодцах» был такие популярные зарубежные песни того времени, рок-н-роллы какие-то. И я такой раскованный думаю: все равно уходить, терять нечего...
И в каких-то рок-н-роллах, значит, я в порыве, так сказать, каком-то снимаю с себя пиджак, начинаю пиджаком над собой крутить... Они все обалдели. Зал повскакивал и тоже начали за мной... Потом я ботинок снял, а там стоял оркестровый гонг, ну знаешь, гонг, и стал лупить в этот гонг. И там просто начался...
Дмитрий Кириллов: Какой драйв!
Александр Клевицкий: Да, у меня начался такой драйв! И я после концерта, значит, прихожу, мне говорят: «Ты никуда не уходишь». Я говорю: «Нет, ребята, извините, меня ждет Марк Рудинштейн, я уже договорился». Это только можно было в Советском Союзе, потому что мы с Мариком созвонились, и я из Омска через какой-то город, Актюбинск или Аркалык какой-то... В общем, на перекладных доезжаю, на гастроли попадаю в город Уральск.
Дмитрий Кириллов: А что там было, что за коллектив?
Александр Клевицкий: Коллектив... Значит, хитрый и умный Марк Рудинштейн нашел болгарскую певицу, ее звали Стоянка Николова. Она была вообще никакая не... То есть изначально она была действительно Стояна Николова, но она вышла замуж за какого-то инженера в Ленинграде (тогда еще не было Петербурга) и была Гончарова, и она была абсолютно, так сказать, гражданка России. Но Марк Рудинштейн сделал афиши и написал «Стоянка Николова» и в скобочках «Булгария» по-болгарски.
Дмитрий Кириллов: Иностранная певица.
Александр Клевицкий: Да.
Дмитрий Кириллов: Рудинштейн, конечно, не продюсировал межгалактические соревнования в Нью-Васюках, но наклеенные повсюду на заборах казахских аулов и городов афиши с изображением заграничной певицы сделали свое дело. Казахстан отродясь не видел иностранных звезд (там же кругом были военные объекты), а тут приезжает такая выдающаяся певица. Слух о приезде Стоянки Николовой дошел до ЦК Компартии Казахстана.
Билеты на заморскую гостью достать было невозможно, и никому было невдомек даже заглянуть в советский паспорт заморской дивы, требующей соблюдения иностранного райдера: серьезные гонорары, лучшие гримерки, питание в дорогих ресторанах, персональный автомобиль, номера люкс в гостиницах. Да, Рудинштейн нагнал знатный ажиотаж.
Александр Клевицкий: На «Волге», значит, въехала. Перед ней была гаишная машина, потом в «Волге» ехала Стояна Николова с Марком Рудинштейном, отдельная «Волга» для меня как для нового художественного руководителя, потом маленький автобус с музыкантами и еще сзади грузовик с аппаратурой. Подъезжаем к концертному залу, и вот выстроились: первый секретарь обкома, второй, вся свита, понимаешь... «Очень приятно», – все, они встречают. Ну понимаешь, ее встречают просто как иностранку действительно.
Дмитрий Кириллов: Для Казахстана как Boney M.
Александр Клевицкий: Абсолютно.
Дмитрий Кириллов: Молодцы! Она нормально пела, да?
Александр Клевицкий: Она пела очень плохо, она петь не умела, вот в чем беда еще.
Дмитрий Кириллов: Свозили на гастроли.
Александр Клевицкий: Перед каждым выходом на сцену она боялась, потому что она понимала, что она плохо поет. У нее козырная песня, модная по тем временам, такая патриотическая, это «Стоит над горою Алеша...», вот это она пела, пела жутко фальшиво...
И у нее все время, она говорит: «Я не могу сегодня петь». Марик говорит: «Почему?» – «У меня больные дни». Марик говорит: «У тебя неделю назад были больные дни». Она говорит: «Я не знаю, что делать!»
Дмитрий Кириллов: Опять. Но она красивая была, видимо, да? Что-то в ней... ?
Александр Клевицкий: Она была такая южанка, понимаешь, такая южанка пышногрудая...
Дмитрий Кириллов: Но кассу сделали?
Александр Клевицкий: Кассу на слове «Болгария».
Дмитрий Кириллов: После такого гастрольного тура Клевицкий вернулся в Москву на коне. Он возвращается в «Добры молодцы», но уже на своих условиях. Еще бы: человек работал на международном уровне – значит, надо подчиниться. И все свежие аранжировки и новые звуки полились со сцены.
Я включаю телевизор, идут «Чародеи». Смотрю, там знакомый сзади. Это же про Новый год песенка. Аранжировка чья?
Александр Клевицкий: Моя. Это был 1981 год, позвонил Крылатов, говорит: «Саша, вот мне дали ваш телефон...»
Дмитрий Кириллов: Вы не знакомы были еще?
Александр Клевицкий: Не знакомы. «Я хотел бы ваш ансамбль пригласить записать песню для кинофильма «Чародеи». Этот фильм каждый Новый год будут показывать». Я с ним встретился, он мне очень сразу понравился... Он еще был молодой, только-только начинающий седеть, потом-то он уже был седой совсем...
Дмитрий Кириллов: Какое впечатление произвел? Светлый человек?
Александр Клевицкий: Просто я влюбился в него, т. е. мы просто... Вот знаешь, так бывает, как будто всю жизнь друг друга до этого знали. И Евгений Павлович дал мне материал, и мы поехали на гастроли в город Сочи, и пока мои все, заразы, купались, загорали...
Дмитрий Кириллов: Отрывались.
Александр Клевицкий: ...перед концертом, я сидел и писал эти аранжировки в номере. Приехал, показал Крылатову, ему очень понравилось, и мы на телевидении записали эти песни.
Через какой-то момент он мне позвонил и говорит: «Сашенька, вы знаете, мне позвонил Константин Бромберг (это режиссер этого фильма), он очень хочет вас снять в этом фильме в эпизодах и в музыкальный номер». Я говорю: «Евгений Павлович, а когда у нас?» Представляешь, это июль, а мы только ушли в отпуск. Он говорит: «Саша, придумайте что-нибудь. Я вам советую сняться, потому что это навсегда».
Дмитрий Кириллов: Где взять музыкантов? Александр Леонидович позвонил брату, а брат позвал друга, а друг позвонил еще кому-то... Короче, на киноплощадку приехал на редкость странный состав, мало имеющий отношения к легендарному ансамблю «Добры молодцы».
Встреча с Евгением Крылатовым оставила след в жизни Александра Клевицкого, как и знакомство с Александрой Пахмутовой, поддержавшей молодого, талантливого композитора.
Александр Клевицкий: Я после «Добрых молодцев» какой-то небольшой промежуток времени работал музыкальным руководителем вокально-инструментального ансамбля «Надежда», который возглавлял очень известный продюсер Михаил Плоткин. И он меня познакомил, мы пришли с ним в гости к Александре Николаевне. Она написала новую песню, и нужно было сделать аранжировку и исполнить потом нашему ансамблю.
Дмитрий Кириллов: Какое первое впечатление вот она произвела?
Александр Клевицкий: Абсолютно без тени звездной болезни, абсолютно понимающая, умная, веселая, гостеприимная... Я тоже и Николаю Николаевичу, в чем-то я им понравился, потому что у нас завязалась с тех пор огромная дружба. Я туда приезжал часам к 7 вечера, Александра Николаевна там чайку, иногда красного винца мы могли выпить... И уходил я, Дима, от них в 5, в 6 утра, мы друг от друга не могли оторваться.
Дмитрий Кириллов: Не оторваться.
Александр Клевицкий: Она видела, видимо, во мне способности, и, видимо, ей хотелось, может быть, свой опыт какой-то передать.
Вот я помню замечательную песню, например, Соловьева-Седова «На солнечной поляночке», которая... Она говорит: «Саш, ты понимаешь, вот что значит гений? – говорила мне Александра Николаевна. – Вот ты понимаешь, смотри, тебе приносят стихи: «Играй, играй, рассказывай, Тальяночка, сама, О том, как черноглазая Свела с ума». Вот как бы я написала или ты? Мы сели бы: «Играй...» – на четыре. Что делает гений? Гений делает...»
Дмитрий Кириллов: Ломает ритм.
Александр Клевицкий: Конечно. Понимаешь, а поскольку я уже сочинял музыку и все, для меня как тогда еще молодого композитора это была как школа.
Плюс мы и на гастроли вместе с ней ездили... Ой, никогда не забуду, я, по-моему, тебе это не рассказывал. Гостиница «Советская» еще в Ленинграде, мы идем позавтракать. Значит, я ей позвонил: «Александра Николаевна, идем на завтрак?» – «Да, Сашенька, пойдем». И вот мы идем... Ну представляешь, я иду с народной артисткой Советского Союза по коридору. Там уже и песня «Надежда», ну все песни, которые мы знаем, уже все прозвучали.
И вот мы идем по коридору в буфет, а навстречу идут два амбала, да с такими лицами, я тебе скажу, не интеллигентными, мягко говоря... И вот мы проходим... Наша встреча неизбежна: идет впереди Александра Николаевна, я сзади нее, и эти два амбала идут на нас. Я, значит, так грудью, понимая, что черт его знает...
Дмитрий Кириллов: ...чего они хотят.
Александр Клевицкий: Да. Конечно, я не такой уж охранник, но во всяком случае. И вдруг они останавливаются, и один с достаточно таким, я бы сказал, бандитским лицом…
Дмитрий Кириллов: Протокольное.
Александр Клевицкий: «Я вас знаю!» – он ей говорит. Она: «Да?» – мило улыбнулась Александра Николаевна. «Вы... Вы... Вы – «Надежда»!»
Дмитрий Кириллов: Клевицкий попадает в орбиту выдающихся музыкантов. Он преподает в Гнесинке и становится членом Союза композиторов СССР, а там справа Александра Пахмутова, слева – Юрий Саульский, посередине – председатель союза Тихон Николаевич Хренников. Началась увлекательная работа.
Александр Леонидович организовывает секцию электронной музыки. Он пригласил великого Эдуарда Артемьева, лучшего в СССР знатока всех синтезаторов и компьютеров, а за ним подтянулся и Алексей Рыбников, тоже мастер по открытию новых синтезированных звуков...
Клевицкий к тому же открывает еще вместе со своим коллегой первую на базе Союза композиторов студию звукозаписи; там записывают свои произведения Пахмутова, Шаинский и многие другие авторы. Но партнер по бизнесу Владимир однажды посчитал прибыль и сказал: «Студия работает не на 100%».
Александр Клевицкий: Он мне говорит: «Ты знаешь, вы все-таки в Союзе композиторов неправильно себя ведете, у вас неправильная политика». Я говорю: «Володь, а что, как надо?» Он говорит: «Понимаешь, вот если взять поле, посадить туда редиску, собрать урожай и его реализовать, а потом опять засеять еще больше, на эти деньги еще второе поле и т. д.»
Я говорю: «Володь, подожди, а какая привязка к Союзу композиторов?» – «Ну понимаешь, если в Союзе композиторов сделать студию, для членов союза сделать маленькие... – ну и т. д. – И вот можно зарабатывать деньги, в то же время и свою музыку записывать. И союзу будет хорошо, и нам будет хорошо».
Я говорю: «Хорошо, что?» Он говорит: «Ты бы с Александрой Николаевной поговорил, может быть, мы студию при союзе сделаем? Она у нас сейчас такая, а будет еще больше и т. д.» Я говорю: «Ну хорошо, я поговорю».
Я приезжаю к Александре Николаевне в очередной раз, говорю: «Александра Николаевна...» Она знала моего этого партнера. Говорю: «Вы знаете, Володя говорит, что мы неправильно живем, неправильно работаем». – «Сашенька, а что надо?» Я говорю: «Александра Николаевна, понимаете, если засеять поле редиской...»
Дмитрий Кириллов: И всю теорию его.
Александр Клевицкий: Я начинаю, да, ей эту фигню говорить, понимаешь. Она говорит: «Подожди-подожди-подожди...» Я говорю: «Александра Николаевна, понимаете, лучше Володя расскажет». Я звоню Володе, Володя ей все это... Она так кладет [трубку]: «Сашенька, скажи, а что надо?» Я говорю: «Александра Николаевна, может, вы Тихону Николаевичу позвоните, и Тихон Николаевич, если вот он захочет нам помочь, то...» Она при мне берет трубку и набирает...
Дмитрий Кириллов: Не понимая, что...
Александр Клевицкий: «Тихон Николаевич?» – «Да, Аленька?» – говорит он. – «Тихон Николаевич, мы бы вот с Сашей Клевицким хотели к вам зайти, вот у нас тут есть вопрос...» – «Алечка, если вы можете, завтра я вас жду, в 16 часов приходите, я вас буду ждать в своем кабинете».
Дмитрий Кириллов: Пошли?
Александр Клевицкий: Мы приходим с Пахмутовой, садимся. Садится Тихон Николаевич напротив нас, мы с Александрой Николаевной садимся. И он так: «Алечка, я слушаю». – «Тихон Николаевич, вы знаете, вот мы, может быть, не очень правильно живем, потому что если засеять поле редиской...» Она начинает ему это говорить. Я смотрю, у Тихона Николаевича глаза начинают округляться.
Дмитрий Кириллов: Бедный Хренников.
Александр Клевицкий: Тут Александра Николаевна немножко осеклась, говорит: «Сашенька, ну объясни».
Дмитрий Кириллов: «Продолжайте».
Александр Клевицкий: Я говорю: «Тихон Николаевич, понимаете, вот мы хотели бы студию на коммерческой основе сделать и все». Тихон Николаевич так своими ручками всплеснул и так: «Вот все что угодно я мог ожидать, но то, что придет Пахмутова и будет просить заниматься бизнесом, – я этого не ожидал!»
Дмитрий Кириллов: Коммерсантов из вас с Пахмутовой не получилось.
Александр Клевицкий: Не получилось. Ну и слава богу.
Дмитрий Кириллов: Зато получилось писать популярную музыку для народа. Первым исполнителем самой первой песни Александра Клевицкого стал самый что ни на есть народный артист Советского Союза Иосиф Кобзон. Закончив со своим соавтором, поэтом Евгением Супоневым, работу над песней «Храните, люди, шар земной», Клевицкий побежал ловить Кобзона.
Александр Клевицкий: Поймали мы его за кулисами концертного зала «Россия». Я дрожащим голосом сел, сыграл. Он говорит: «Хорошая песня! А что, хорошая песня! Я спою! Ребят, ну приходите ко мне на базу, там мы все запишем».
Дмитрий Кириллов: Без проблем, сразу согласился.
Александр Клевицкий: Да. Мы едем, назначили нам худсовет. Приезжаем мы на радио, значит, там много тоже авторов, все, и ждем. Ну, я уверен: Кобзон, песня «Храните, люди, шар земной». Кончается, значит, худсовет, выходит редактор, говорит: «Ваша песня не принята».
Дмитрий Кириллов: Александру Леонидовичу «посчастливилось» застать еще то время, когда одно непоэтичное слово и можно было песню выбросить в мусорное ведро. Председателю худсовета, поэту Льву Ошанину, великому песенному мастеру, не понравилось всего одно место в строчке, и Клевицкий рванул к мэтру.
Александр Клевицкий: «Лев Иванович, здрасте, вот мы авторы. Вы знаете, вот нам сказали, что наша песня не принята по словам». – «А что? А мне понравилась песня». – «Лев Иванович, а нам сказали, что вы ее по словам не приняли». – «А какие там слова, какие слова?» – Я, знаешь, с выражением: «Пусть же песня взовьется Белым голубем в небо. Наше небо для солнца, Наше поле – для хлеба...»
Он говорит: «Хорошо! Но только вот... Нет-нет-нет...» И дальше мы так стоим, он так задумался... «А, вот почему я не принял – «Пусть же, пусть же» плохо. Ручка есть?» Мы даем ручку. Он так говорит: «Дайте текст». Мы даем текст, а у него эти очки, он так: «Пусть же, пусть же...» – «Лев Иванович, а как надо было?» – «Ты лети, наша песня». Ну это правда лучше. «Лев Иванович, напишите, что песня принята». Он пишет: «Прошу принять», – все.
Дмитрий Кириллов: На творческом пути Александра Клевицкого было много знаковых людей, одна встреча с Евгением Максимовичем Примаковым чего стоит! Товарищеское общение в рамках Торгово-промышленной палаты принесло свои бесценные плоды: во-первых, песню, сочиненную на стихи Евгения Примакова, а еще и судьбоносную встречу с руководителем Российского государственного музыкального телерадиоцентра Ириной Герасимовой, почувствовавшей в Клевицком мощный дирижерский потенциал.
На глазах разваливался легендарный эстрадно-симфонический оркестр Гостелерадио СССР. За детищем Юрия Силантьева тогда приглядывал совсем уже не молодой композитор Мурад Кажлаев, давно мечтавший о пенсии.
Александр Клевицкий: В июне 2006 года мне раздался звонок, позвонила Герасимова и сказала: «Саша, у меня для вас есть предложение, от которого вы, наверное, вряд ли откажетесь». Ну, я обалдел, конечно, от этого, естественно, дал согласие.
И мне достался оркестр просто в плачевном состоянии. На какую-то одну из последних репетиций я пришел, сел в репетиционный зал и стал смотреть, что будет происходить. Я посмотрел, средний возраст примерно 70+, понимаешь...
Дмитрий Кириллов: Дом престарелых такой.
Александр Клевицкий: Да-да, вот. Музыку они уже ненавидели... И Кажлаев начал их отчитывать за что-то: что вот они отпрашиваются, что они уходят в другие оркестры на подработку там, что вот он запрещает это категорически и т. д., и т. д. И больше всего мне понравилась одна из последних фраз, которую он сказал этим седовласым: «И вообще, у вас один секс на уме!» – сказал он им. По отношению к дедушкам и бабушкам мне это было очень «радостно» слышать...
Дмитрий Кириллов: Великий коллектив, у которого было просто эталонное звучание...
Александр Клевицкий: Это был просто... Я могу сказать, как многие говорят (это не я говорю, а многие говорят), что сегодня наш оркестр звучит лучше, чем он звучал у Силантьева. Потому что сегодня в оркестре работают замечательные люди, и я долго искал, я искал свой звук, свой sound, так скажем, свое вот это, и мне кажется, что мне что-то удалось в этом сделать.
Дмитрий Кириллов: Роман художественного руководителя и главного дирижера Александра Клевицкого с Академическим Большим концертным оркестром им. Ю. В. Силантьева продолжается. Дирижер и оркестр нашли друг друга, обогатили друг друга: Клевицкий вдохнул в него новую жизнь, а оркестр открыл маэстро возможность заниматься сочинением академической музыки.
Александр Клевицкий: И больше того, я перестал писать песни. Я ушел абсолютно в академический жанр, я сейчас про себя говорю уже как композитора. Я люблю направления все: Рахманинова, всех русских классиков люблю... Очень люблю Лигети, например, есть такой замечательный Дьердь Лигети, это один из любимых моих композиторов... Но это определенное направление. И все-таки для меня Петр Ильич Чайковский с его мелодизмом – это мой кумир. Я люблю красивую мелодию.
Дмитрий Кириллов: Мелодия прежде всего.
Александр Клевицкий: Прежде всего мелодия.
Я к сегодняшнему дню написал уже две симфонии, я написал уже несколько балетов, я уж не говорю про хоровую музыку, которую я давно пишу. И я себя в этом нашел. Может быть, так случилось в моей судьбе, что это произошло поздно, но, может быть, я должен был созреть.
У меня роман с моим оркестром, это действительно роман. Я их очень люблю! Мне кажется, что сегодня мы на достаточно приличной высоте находимся. И я тебе могу сказать честно, что вот зрители, которые приходят на наши концерты, равнодушными не уходят, т. е. это всегда длительные аплодисменты в конце с криками «браво!».
Дмитрий Кириллов: Парите, летите! Пусть будут силы, вдохновение на многие лета еще вперед!
Александр Клевицкий: Димочка, спасибо большое! Очень рад тебя повидать и поучаствовать в твоей программе. Желаю тебе и твоей программе долгого существования. Я думаю, что я у тебя не последний раз, надеюсь.
Дмитрий Кириллов: Спасибо!
Александр Клевицкий: Спасибо!