Дмитрий Кириллов: Андрей Козлов – настоящая звезда телевизионного интеллектуального клуба «Что? Где? Когда?». Уже почти 40 лет этот харизматичный, артистичный, частенько метающий искры, а порой и просто взрывоопасный человек создает настроение в зале, где происходят интеллектуальные схватки знатоков и телезрителей. Да, Козлов – борец за справедливость: если что-то не так, может закипеть, вызывая вокруг священный трепет. А по сути-то он настоящий артист, и в каждой предлагаемой роли, будь то магистра, телеведущего или киноактера, чувствует себя Андрей Анатольевич как рыба в воде. И наблюдать за этой яркой рыбой в телевизионном звездном аквариуме всегда невероятно интересно. Андрей Анатольевич, я очень рад вас сегодня видеть в моей программе, в «Моей истории»! Спасибо вам огромное, что вы сегодня на «Общественном телевидении»! Андрей Козлов: Дима, это вам спасибо, что пригласили. Дмитрий Кириллов: Знаете, сколько фанатов, ваших фанатов, в моей семье только? Вы не представляете, когда моя теща включает телевизор, она бросает все и говорит: «Сегодня Козлов играет!» Я говорю: «И что теперь?» – «Ты что, не понимаешь? Козлов играет!» Значит, это будет... Андрей Козлов: Это будет! Дмитрий Кириллов: Это будет шоу! Жена моя говорит: «Козлов – это все». И действительно, вся семья, все смотрят. Козлов если появляется в кадре, обязательно что-нибудь такое будет. Андрей Козлов: Ну это же ужас. Дмитрий Кириллов: Ну почему? Это... Андрей Козлов: Дим, это кошмар. Знаете, вот когда был Чемпионат Европы, в т. ч. и в Питере, и вот мы приехали на футбольный матч, а за нами сидели относительно меня уж точно молодые люди. И играли наши с финнами, и через каждые три секунды мат-перемат такой громкий. Ну, я понимаю, что я не в Большой театр пришел... Дмитрий Кириллов: Да. Андрей Козлов: ...и даже не в кинотеатр, поэтому... Дмитрий Кириллов: Там в принципе такие люди, да. Андрей Козлов: Ну да, поэтому я отношусь вроде бы спокойно, но тем не менее это для себя отмечаю. Они еще прямо в ухо орут, прямо... Я не поворачиваюсь, ничего... Закончился первый тайм, закончился второй. Мы встаем выходить, и вот этот молодой человек, который громче всех орал, он ко мне, говорит: «Андрей Анатольевич! (Знает по отчеству – откуда люди знают по имени-отчеству? Меня по телевизору по имени представляют.) Андрей Анатольевич, я вам так благодарен! Вы себе представить не можете! Ведь это вы меня воспитали!» Это не придуманная история, нарочно не придумаешь, понимаете. Ну и все, мы с ним сфотографировались и расстались. Просто я подумал: эффект потрясающий! Дмитрий Кириллов: Потрясающий. Но вы действительно педагог для многих. Сколько студентов получило образование благодаря вам! Андрей Козлов: Я репетитором-то был по химии 8 лет. У меня мальчики и девочки в городе Жданове, потом Мариуполе и сейчас уже Мариуполе, готовились, тогда не было ЕГЭ, и я преподавал, собственно, в институте, сейчас это университет. Там было чем гордиться. Но я был жестокий репетитор, я был дрессировщик на самом деле, я их бил... Дмитрий Кириллов: Так у вас идет до сих пор, дрессировщик-то профессия. Андрей Козлов: Да. Дмитрий Кириллов: Посмотреть вашу команду, знаете, это правда, это сидит с хлыстом практически, а люди смотрят преданно, игроки вашей команды, в глаза вам... Садомазохизм, честное слово. Андрей Козлов: Вот они и говорят, что это команда мазохистов, которые вот получают удовольствие от этого процесса. Каждый раз иду на игру, каждый раз говорю: «Козлов, ты взрослый мальчик уже, давай без скандала». По большому счету, я не скандалист... Я темпераментный человек, конечно, но я не скандалист в жизни, чтобы я там начинал быть борцом за справедливость какую-то... Мы, знаете, много говорим о влиянии «Что? Где? Когда?» на наше общество... собственно, по-другому и быть не может... Если программа выходит в эфир 50 лет и не оказывает влияния на общество, то непонятно, зачем она, собственно, нужна. И вот один из таких индикаторов, совершенно неожиданных тоже. Вот когда придумали титул Бессмертных, я принимал участие в этих обсуждениях... Ну а как? Нельзя, чтобы Друзь проиграл и все, навсегда ушел. Я говорю: ну так во Французской академии академики были бессмертными – давайте у нас знатоки будут бессмертными. Посмеялись, потом идея понравилась (как водится, человек отвергает, а потом). Их надо как-то обозначать, а как мы их будем обозначать? Красными пиджаками. У всех были тогда синие клубные пиджаки... Дмитрий Кириллов: Отделить даже внешне. Андрей Козлов: Ну да, чтобы даже внешне их выделить. Когда мы ввели красные пиджаки, братва 1990-х гг. еще не ходила в красных пиджаках. Дмитрий Кириллов: А-а-а, это вы ввели, значит, моду? Андрей Козлов: Они, как мы понимали, посмотрели, что это Бессмертные, «значит, и у меня будет красный пиджак и я буду Бессмертным». Сегодня телезритель не может представить: в чем проблема, красный пиджак – пойди в магазин и купи сколько тебе нужно. Тогда не было ничего. Где взять эти красные пиджаки? Дмитрий Кириллов: Только у Зайцева был красный пиджак, так он и выходил только... Андрей Козлов: Ну да, но только... Вы понимаете, даже сшить пиджак, на самом деле и этим мы занимались, когда синие клубные пиджаки шили... Нам пиджаки клубные шил портной, который обшивал генералитет КГБ, между прочим. Дмитрий Кириллов: А я знаю адрес, на Большой Грузинской. Андрей Козлов: Вот-вот. Там лампочка висит; два раза постучать, три раза постучать, и тогда дверь открывают. Значит, нужно пиджаки, а пиджаки нужны через три недели. Ткань мы нашли синюю, потому что пиджак должен быть синий клубный, и нам нужно 24 клубных пиджака. «А когда они вам нужны?» – «Через две недели». Я навсегда запомнил его реакцию: «Это невозможно!» Ну как это невозможно? Он начинает объяснять, что это проклеивается, просушивается, тут тоже проклеивается... Я с тех пор прямо прошел курс изготовления пиджака. Через две недели... Он бросил, послал всех генералов, его закройщики – все работали только вот на эти пиджаки. Дмитрий Кириллов: С риском для жизни работал. Андрей Козлов: Сушили феном, подсушивали, чтобы пленочка, которая сушится, подсохла... Все эти пиджаки были готовы. А теперь вернемся к красным пиджакам. А красные пиджаки вообще нужны через неделю. Мой помощник обзванивает фирмы, говорит: «Слушай, я нашел пакистанскую фирму в «Сувен-центре», руководитель представительства готов встретиться, может быть, вот они нам эти пиджаки из Пакистана пришлют». Дмитрий Кириллов: Пакистанские. Андрей Козлов: Мы заходим в это представительство, сидит достаточно молодой человек, говорит с акцентом сильным: «Андрей Анатольевич, вы меня не помните?» Я говорю: «Извините, пожалуйста, нет». – «А вы меня химии учили в Жданове». Он был моим студентом в Жданове! Дмитрий Кириллов: Где Жданов, где Пакистан, где «Сувен-центр». Андрей Козлов: Где Пакистан и где красные пиджаки. И видимо, я ему пятерки ставил: через четыре дня самолетом нам прислали. Вот так вот. Дмитрий Кириллов: Фантастика! Андрей Козлов: Фантастика. Дмитрий Кириллов: «Андрюша, ты кем хочешь стать, когда вырастешь?» Когда мальчишка слышал от взрослых такой вопрос, отвечал не задумываясь: «Диктором Центрального телевидения», – чем вызывал хохот у окружающих. Ну еще бы, ведь половину букв Андрюшенька не выговаривал. Там была такая каша во рту... Андрей Козлов: Я не выговаривал буквы «в», «ш» и «ж», вот я вот так вот говорил. Дмитрий Кириллов: И не понимал, почему все смеются. Андрей Козлов: И не понимал, почему все смеются: «Саса», «Маса», «Зеня»... Дмитрий Кириллов: И все-таки вы же пошли пробоваться поступать в театральный вуз. Андрей Козлов: Да, в «Щуку». Когда я уже научился говорить «ш» и «ж» и «р», я с 8-го класса понял, что я буду поступать в театральный. Семья была категорически против. Бабушка была категорически против, чтобы я пошел в актеры: «Это самая зависимая, самая ненужная, самая противная профессия – ни в коем случае!» Папа – военный, он хотел, чтобы я пошел по военной стезе. Что значит, папа военный? Вообще вот туда сколько просматривается наша биография в обратную сторону... Дмитрий Кириллов: Дед тоже военный? Андрей Козлов: Дед, прадед... Дедушка на войне погиб, прадед, служили в царской армии... Дворянская семья. И поэтому папа очень хотел, чтобы я был исключительно военным. Военным я не хотел, я шел на золотую медаль, не было же ЕГЭ, и написал сочинение, одну ошибку допустил, и мне поставили «четыре». Дмитрий Кириллов: Зарубили, срезали. Андрей Козлов: Да. Причем это не срезали... Вы же понимаете, какие удивительные времена были. У меня папа был заместителем горвоенкома, мама – очень большой начальник в торговле в советской. Дмитрий Кириллов: Рискованно поставить... Андрей Козлов: Никому в голову не пришло пойти к учительнице и попросить... Надо было синюю ручку взять и одну ошибку исправить – никому в голову не пришло попросить. И я когда закончил школу, да еще вот не получил золотую медаль, четверка, но семья понимает, что я расстроен, что я в стрессе, я говорю: «Вы знаете, я хочу...» – «Что ты хочешь, мальчик?» – «Я хочу недели на две съездить в Москву просто развеяться». Дмитрий Кириллов: Не тут-то было! Андрюша полетел в Москву поступать в театральный институт, вернее, во все сразу, куда возьмут: «Щука», «Щепка», ВГИК, ГИТИС... И похоже, взяли бы, парнишку заприметили педагоги Щукинского театрального училища, а это означало, что без пяти минут студент Козлов мог стать бы вахтанговцем. Андрей Козлов: Я пошел к вахтанговцам и по специальности получил «четыре». По тем временам, ну это всегда, на актерский при поступлении «четыре» по специальности, не знаю, как сейчас устроено, но тогда это означало, что ты уже поступил. А живу я, нашел место в гостинице на ВДНХ, по-моему, «Колос» называлась гостиница. Я семье сообщил, что я поступил, скоро приеду, счастливый повесил трубку и пошел радоваться в Москве. Как бы опять жизнь вернулась в нормальное русло, все происходит так, как я хочу. Утром стук в дверь у меня в гостинице. Ну, мало ли, может быть, горничная. Я открываю – там стоят мои московские родственники... А родственники у меня были тоже непростые: дедушкина сестра была главврач Института авиационной и космической медицины (на секундочку представьте сейчас)... Причем это тоже как все интересно, как Советский Союз был устроен: бабушка – народная артистка Украины, дедушка, ее муж, слесарь 7-го разряда, дедушкина сестра – главврач Института авиационной и космической медицины. Дмитрий Кириллов: Главврач – сестра слесаря. Андрей Козлов: Сестра слесаря, вы понимаете, мужа народной артистки Украины. А ее муж был замначальника Генерального штаба. Они меня смогли найти именно поэтому, да... Дмитрий Кириллов: Быстро. Андрей Козлов: Быстро, а родители не знали, где я. Меня буквально взяли: «Андрюш, поехали, собери вещи, поехали». Поехали. Привезли в институт, там уже был готов приказ о моем отчислении, потому что уже вышел приказ о зачислении. Мне осталось написать заявление, что прошу отчислить меня... Парню, пацану 16 лет – ну как я мог сопротивляться, да?.. Наверное, мог бы, но я тогда не настолько был революционером. Меня с вещами отвезли во Внуково, посадили в самолет до Донецка, и, в общем-то, дальше моя жизнь начинается в Донецке. Я себя помню, я еду в троллейбусе в Донецке, 9-й номер троллейбуса, как сейчас помню, остановка «Университет», и пошел сдал документы на химфак. Дмитрий Кириллов: Сразу? Андрей Козлов: Сразу. Получаю «пятерку» по химии, «пятерку» по физике, «пятерку» по математике, «четыре» за сочинение, кстати говоря... Все, я студент Донецкого госуниверситета. Дмитрий Кириллов: Химический факультет. Андрей Козлов: Химический факультет. Пять лет в общежитии, мне квартиру родители не снимали в Донецке. Дмитрий Кириллов: В общаге жил, да? Андрей Козлов: Я жил все 5 лет в общаге. У меня столько событий было... Я вам одну только историю расскажу. Это уже в общаге. Нет, ну понятно, что тут, мы химики, у нас на III курсе началась органическая химия, там мы выливали в канализацию 10 литров спирта каждое занятие, потому что колбы мыли спиртом, синтез... Ну естественно, что этого спирта в общежитии было вот так вот [выше крыши]. Дмитрий Кириллов: Это же для работы. Андрей Козлов: Мы и коньяк делали, и все. Дмитрий Кириллов: Химичили! Андрей Козлов: Химичили. Приезжаю я на III курсе 30 августа, чтобы взять направление в общежитие, а через день, значит, занятия начнутся. Мне комендант общежития говорит: «А ты знаешь, Козлов, мест нету». Я говорю: «Здрасте, как нету?» – «Мест нету, есть только одно место в женской комнате. Если девушки будут не против и ты согласишься (четыре человека, четыре койки), то вот я тебе ордер на это выпишу». Я к девчонкам, все они были у себя в комнате, все знакомые, с нашего курса. Они говорят: «Да пожалуйста». Дмитрий Кириллов: «Живи». Андрей Козлов: Я был их подружкой все равно уже 2 года. «Живи». Если в принципе парня заставали в советское время в девичьей комнате после 10 вечера, то его могли отчислить из университета. Дмитрий Кириллов: Ну да, аморалка какая-то. Андрей Козлов: А я жил на законных основаниях. И к нам поселили девушку из Индии Мадури Дубей. Мы же были все интернационалисты (я и сейчас в принципе интернационалист), тогда мы были такие настоящие советские интернационалисты, мы о ней заботились, о Мадури Дубей. Но где-то к началу декабря Мадури Дубей сошла с ума. Она могла уходить на занятия, и такой радиоприемник... не микрофоном, наоборот, в общем, колонкой... вниз направлять, чтобы соседи слушали индийские песни, под нами которые жили. Она могла ночью включать радиоприемник на полную громкость... Ну, там с ней начали ссориться... Я не вмешиваюсь, девчата между собой с ней разбираются, да. Как-то Мадури поставила варить рис, приносит, а он весь такой оранжевый, но она его все равно съела. Это девчонки ей фенолфталеин туда подлили, это слабительное кроме того, что индикатор... Дмитрий Кириллов: Химики! Андрей Козлов: Мадури Дубей пронесло. Но я не вмешиваюсь, я просто с ужасом... А мне деваться некуда, я живу в этой женской комнате, с ужасом наблюдаю, как у них развивается скандал. Скандал доходит до деканата, деканат отправляет все в комсомольское бюро факультета, у нас это все было строго... Дмитрий Кириллов: На комсомольском собрании признали, что во всем виноват студент Андрей Козлов, и постановили отселить пострадавшую девушку от Козлова подальше. Андрей Козлов: И тут я возмутился: Козлову выговор... Ну, это уже год прошел, шутки, но запомнилось. Дмитрий Кириллов: Ну да. Андрей Козлов: Ну действительно, Мадури переселили, к нам другую девочку подселили, и, в общем, я до конца III курса прожил в девичьей комнате. Понимаете, ну как? Это влияет на человека, не влияет? Это же не просто анекдотический случай. Это, конечно, все равно влияет на жизнь, на то, каким ты потом становишься... Ой, я заболтал вас! Дмитрий Кириллов: Чудеса только начинались. В 21 год выпускник Донецкого государственного университета Андрей Козлов становится преподавателем химии. По городу пошел слух, что молодой педагог-гений готовит по авторскому экспресс-методу абитуриентов в вузы, гарантия 100%-я. Неудивительно, что к Козлову стали выстраиваться очереди из желающих освоить все быстро и на «пятерку». Андрей Козлов: Это было страшное дело, потому что мы занимались по восемь академчасов каждый день с моим приятелем, это в Донецке было. Мы-то с ним менялись, 4 часа я, 4 часа он, или 2 часа я, 2 часа он, а школьник сидел. Мы его просто... Дмитрий Кириллов: Впихивали ему все. Андрей Козлов: Это называется, с погружением. Дмитрий Кириллов: Полное погружение. Андрей Козлов: Он у нас «пятерку» получил. Но как он не умер от напряжения... А ему нужно было, он вообще ничего не знал в химии, ну то есть совсем ничего. Дмитрий Кириллов: Натаскали. Андрей Козлов: Натаскать на «пятерку» в МГУ невозможно – это возможно, только если человека научить. И вот мы его за месяц... Вот тогда эта «пятерка» в МГУ. Но я этот случай не люблю, потому что это было такое издевательство и над ним... Дмитрий Кириллов: Ну он выжил? Андрей Козлов: Ну конечно, выжил. Дмитрий Кириллов: Ну все. Андрей Козлов: ...и над нами. Но, кстати, мы с ним после этого виделись только один раз, когда он приехал и сказал спасибо, все, больше... Я думаю, что он нас возненавидел, а мы, в общем-то говоря, его возненавидели. Но я вот сейчас рассказываю... Понимаете, есть вот это искусственное питание не через вену, а когда человеку показывают страшные вот эти... Дмитрий Кириллов: Через рот? Андрей Козлов: Вставляют и через рот заливают. Вот у меня такое ощущение, что мы ему так вот через рот вливали химию, понимаете. Нет, серьезно, это страшно. Дмитрий Кириллов: Да, конечно. Андрей Козлов: Это страшно. Но мы вот человека тогда смогли научить. И что? У меня получалось в обычное, нормальное время рублей 800 в месяц, а это очень много в советские времена. Дмитрий Кириллов: Конечно, 800 рублей! Андрей Козлов: Это страшно много. Дмитрий Кириллов: Люди по 150 получали, по 100. Андрей Козлов: А вот за этого мальчика, как сейчас помню, мы с Олегом по 10 тысяч получили. Дмитрий Кириллов: Десять тысяч?.. Андрей Козлов: Каждый. Дмитрий Кириллов: Тех рублей! Андрей Козлов: Тех рублей, автомобиль «Волга». Дмитрий Кириллов: Вы миллионеры были. Андрей Козлов: Конечно. Поэтому у меня никакого желания еще куда-нибудь уезжать не было. Дмитрий Кириллов: Сидит человек упакованный, все есть, студенты есть, работа есть, жилье есть... Андрей Козлов: Да, я тогда получил квартиру от государства. Дмитрий Кириллов: От государства еще? Андрей Козлов: Ага. Дмитрий Кириллов: Государственная квартира, все прекрасно. Но что-то такое в жизни происходит, какие-то странные события. Андрей Козлов: Черно-белый телевизор. У нас в рекреации столы стояли заниматься и стоял телевизор, вечером, значит, его включали и смотрели. Я пришел, и там вот такие странные люди, им минуту дают, да... Я даже вопрос запомнил, они не ответили, я ответил. Смешной вопрос, сейчас вообще смешной, но и тогда смешной: «Уважаемые знатоки, вот представьте, что перед вами сидят три мухи и они взлетели. С какой вероятностью через одну минуту они все окажутся в одной плоскости?» Задача для первоклассника: три точки всегда в одной плоскости находятся, поэтому со стопроцентной вероятностью. Знатоки не отвечают... Тогда их еще, по-моему, даже не называли знатоками, а я ответил. Идет «Что? Где? Когда?», и они дают объявление, не как вопросы прислать, а «Если вы хотите стать знатоком, напишите нам». И я написал письмо... А, и еще я же их проверю, не врут ли они. Дмитрий Кириллов: Ну да, мало ли, чего говорят. Андрей Козлов: И вообще там, может, все подсадные. Я даже месяц ожидал какой-нибудь реакции, какое-нибудь письмо в ответ –ничего не пришло. Через два месяца я про это вообще уже забыл. И в декабре 1985 года, через год и месяц, мне приходит письмо, Центральное телевидение. Тебе письмо с Центрального телевидения, само по себе это круто. Это сегодня мы так уже не относимся к телевидению, а тогда это было волшебство. Я письмо это открываю, такая бумажка, не белая, а такая голубенькая, и на ней, значит, написано: «Если вы действительно хотите...» Причем оно шаблонное и от руки вписано «Андрей», «Уважаемый...» и от руки «Андрей». «Если вы хотите, свяжитесь с редактором Стеценко Наталией Ивановной по такому-то телефону», – 217-95-00, останкинские телефоны. Одним словом, я уже приехал в Москву, звоню Стеценко, мне выписывают пропуск в само «Останкино», Королева, 12! Дмитрий Кириллов: Это же какое-то неведомое царство! Андрей Козлов: Я прохожу через этих милиционеров, я подхожу к этому волшебному лифту (я это все помню), я нажимаю на эту волшебную кнопку, эта волшебная дверь открывается... Я поднимаюсь на 12-й этаж, нахожу нужный кабинет, открываю дверь, там шум, гам, ту-ту-ту-ту-ту, это молодежная редакция, причем не только там «Что? Где? Когда?» делали. Дмитрий Кириллов: А там как раз все, да? Андрей Козлов: Там все. Дмитрий Кириллов: Там же и Ворошилов, там же и Лысенко... Андрей Козлов: Масляков... Дмитрий Кириллов: Вся компашка. Андрей Козлов: Да. Но там я их не вижу, там я вижу просто много [людей], это были редакторы... Дмитрий Кириллов: Шум. Андрей Козлов: Шум. Подхожу к Стеценко, вот мы поговорили. Ну хорошо, вот отборочный тур, легко запомнить, это не сотрется в памяти, потому что 23 февраля. Дмитрий Кириллов: Символично. Андрей Козлов: 23 февраля 1986 года отборочный тур в «Останкино». Дмитрий Кириллов: Андрей Козлов вытащил свой счастливый лотерейный билет. Разве мог он предположить, что затянется эта удивительная история на всю жизнь? Рожденный в Ворошиловградской области, Андрей Анатольевич Козлов познакомился с самим Ворошиловым, и тот признает в Козлове режиссерский и продюсерский талант. Андрей Козлов: Пришла идея в 1989 году, что движение «Что? Где? Когда?» стало столь массовым, что надо бы его как-то структурировать, и было решение провести конгресс Международной ассоциации клубов «Что? Где? Когда?» учредительный и пр. И я сказал: «А давайте сделаем в Мариуполе?» И вот там мы делали церемонию открытия, на которую пришло 25–30 тысяч человек. Это же не Москва многомиллионная, это большой, конечно, город, полумиллионный, но все-таки. Дмитрий Кириллов: Тридцать тысяч – это... Андрей Козлов: Тридцать тысяч. Когда Ворошилов со Стеценко приезжают прямо в день открытия... А там, значит, стояли столы, люди будут играть в «Что? Где? Когда?», с ними стоят знатоки рядом, принимают ответы; если ответ правильный, поднимают вот такие вот шайбы, а у меня огромный бинокль, чтобы видеть, какие номера правильно ответили... И вот он когда увидел это море... Дмитрий Кириллов: Масштаб этот. Андрей Козлов: Да, он, скажу, офонарел. Конечно, когда это закончилось, Наталия Ивановна, Владимир Яковлевич сказали: «Давай переезжай в Москву». А зачем мне переезжать? У меня все хорошо: я хорошо зарабатываю, у меня квартира, у меня понятная перспектива на работе... Я докторскую не буду защищать, мне лениво, но кандидатской мне хватит, для того чтобы быть проректором, хорошо зарабатывать... Мне ну совсем не надо. Правда, коллегам на работе я сказал, что меня Ворошилов зовет в Москву, а я отказываюсь. Думаю, что они решили, что я большой фантазер. Дмитрий Кириллов: Да-да-да: «Вот привирает!» Андрей Козлов: «Его зовут, а он отказывается, в Москву к Ворошилову!» И это был август, прошел почти год, в мае Владимир Яковлевич затевает первые съемки программы «Брейн-ринг», тогда еще он их вел. Это вот как раз майские праздники, ну и потом, я же преподавателем работаю, а это все-таки свободное время: ты договорился с коллегами, они сегодня выйдут за тебя на пары, а потом ты за них отработаешь, за них выйдешь. И когда закончились эти съемки, он мне говорит: «Ну что, может быть, все-таки придешь работать?» А со мной приехала коллега моя с кафедры. И я вот буквально как шаг в пропасть вот сделал. Я пишу заявление об увольнении, пишу записку заведующему кафедрой Валерию Георгиевичу Страхову, что «я все понимаю и очень прошу вас меня отпустить», объясняю почему. И я не уезжаю в Мариуполь, я остаюсь уже в Москве. Как-то удивительно, удивительно: письмо, которое я написал в 1984 году, могло потеряться, его могли разборщики выбросить и т. д., и т. д., и т. д. Как это все одно за другое цепляется? Дмитрий Кириллов: Фантастика. Поехал на три дня и остался уже навсегда в Москве. Андрей Козлов: Да, остался в Москве. Дмитрий Кириллов: Но там как реагировали, дома, что уехал? Андрей Козлов: Мама страдала очень. Мама была, царство ей небесное, такая вот очень... Ей надо было, чтобы мы за юбку держались, хотя у меня была квартира рядом, но надо было, чтобы я к ней обязательно заскочил (она была достаточно близко от мамы, 15 минут пешком), что-нибудь сказал, она мне какой-нибудь судочек с едой, значит, домой отправит... Она была очень-очень... Вот нас трое детей у нее, ей было очень важно, чтобы мы все были... Дмитрий Кириллов: ...рядом. Андрей Козлов: ...рядом, чтобы прямо за юбку держались. Надо сказать, что мама лет 5 меня спрашивала: может быть, я вернусь? Потом уже привыкла. Она приезжала же в Москву ко мне, я уже обустроился, уже квартиру себе купил, но она все равно: «Может быть, вернешься?» Дмитрий Кириллов: А пока квартиру не покупал, по гостиницам где-то жил? Андрей Козлов: В советские годы, во-первых, вообще не так просто устроиться в гостиницу, вообще, в принципе. Это сегодня мы даже себе представить не можем. Дмитрий Кириллов: Их мало, гостиниц... Андрей Козлов: Это все равно как забронировать место в каком-нибудь городе, где идет финал Чемпионата мира по футболу, где мест нет, а это здесь было постоянно так. Но под «Что? Где? Когда?» сдавали. Возле МИДа был такой офис, не мидовский совершенно, Управление гостиниц, куда нужно было прийти, девушке преданно в глаза посмотреть, и она тебе выписывала ордер на поселение в гостиницу. С этим ордером ты ехал в гостиницу, тебя в нее селили. Это невозможно. И тут вот пристроился в гостиницу «Будапешт». Но по советским правилам в гостинице больше месяца человек не имеет права жить, один и тот же человек. Дмитрий Кириллов: Кто их придумал, эти правила, непонятно. Андрей Козлов: Кто-то придумал, было запрещено. Дмитрий Кириллов: Не положено и все. Андрей Козлов: Поэтому мой приятель Дима Кошкин был, слава богу, прописан не в Москве, потому что если у тебя прописка в Москве, то уже нельзя в московскую гостиницу поселиться. А он по распределению куда-то в Сибирь уехал; он уже возвращается в Москву, но прописка у него сибирская... И поэтому, значит, один месяц Кошкин живет в «Будапеште», другой месяц Козлов живет в «Будапеште», один месяц... Я года 2, наверное, вот так вот... Дмитрий Кириллов: Но там уже все знали, что вы Кошкин? Андрей Козлов: Ну естественно, это уже все. Дочка администратора этой гостиницы до сих пор работает у нас в фирме. Не то что мы ее взяли чтобы отблагодарить, просто она спросила, нет ли вакансий, там была как раз вакансия, и вот Наташа работает у нас уже тоже 35 лет... Ой, страшное дело, понимаете. Все знали, конечно, ну а что сделаешь? Это такая была жизнь, было весело. А потом, я вам скажу, начинается самая страшная история, не со «Что? Где? Когда?» связанная, про красные пиджаки, 1990-е гг. Гостиница «Будапешт», это же вот прямо здесь Петровка, Петровские Линии, ЦУМ – это все превратилось в грязный базар, не в рынок, а в базар. На каких-то картоночках какие-то тетки чем-то торгуют, и это как утром начинается в самом центре Москвы, центрее некуда... А когда я вечером, например, приезжал с работы и хотелось поесть, то нужно было пройти до Тверской, не в смысле чтобы барышню легкого поведения, значит, снять, а потому что там стояли тетки с домашней едой. Вот вы не можете себе это представить! Это, конечно, с одной стороны, очень удобно: ты приходишь, курочку или котлетки, картошечку... Дмитрий Кириллов: Все домашнее. Андрей Козлов: Все домашнее, все приготовленное. Но, с другой стороны, ну вот на секундочку вообще представьте... Дмитрий Кириллов: Мрак, мрак. Андрей Козлов: Это была Москва. Вечерами черная, темная... Мы сегодня не обращаем же внимания, какая она красивая вечером, как она освещена. Мы не обращаем внимания на то, какая она красивая днем, потому что кому застит глаза, тому застит. Но вот этот ужас базара в самом худшем понимании... Потом рядом с гостиницей «Будапешт» открывается первый обменный пункт валюты – ничего себе, можно рубли поменять на доллары! Непонятно, зачем они тебе нужны, но это же так интересно! А их не было, сегодня не может никто это представить, что такого не было. Потом открывается уже «Петровский Пассаж», и я захожу, и я покупаю себе там первый брендовый пиджак за какие-то сумасшедшие деньги, и я прямо вот... И там уже так красиво... Тут красиво, а тут тетки торгуют... Дмитрий Кириллов: Пронеслось сколько лет, и это уже огромная, огромная часть жизни просто. И там тоже, в этом клубе, я так понимаю, что не так все просто, потому что все интеллектуальные, все в бабочках, все с амбициями, все умные. Там же бывает, даже в эфир иногда попадают какие-то споры, когда ты понимаешь, что искры летят, и не все такие уж прямо друзья-друзья. Андрей Козлов: Дима, смотрите, во-первых, все в бабочках только в охотничьем домике. Когда началась пандемия и было принято решение, что мы будем продолжать выходить в прямой эфир, но в зале будут только операторы, распорядители и знатоки... Обычно у нас же там площадка перед домиком, там люди, суета, – никого нет. Ощущение наступающего ужаса тогда, да... И я вот хорошо помню: я захожу в домик, и я как Алиса в Зазеркалье, вот как будто бы действительно я по пути Алисы в эту кроличью нору ныряю и оказываюсь совсем в другом мире. Вот этот домик, я к чему веду, он волшебным образом создает вот этот мир здесь, внутри, который ну очень сильно отличается от того, который снаружи, а самое главное, что он тебя от этого мира снаружи с его ужасами тебя ограждает. Там не было никакого ковида, там была просто игра, там было и смешно и грустно, были споры и не было споров... И тоже довелось первой играть команде Козлова, когда было пусто в зале. Но, конечно, вы же спрашиваете про взаимоотношения. Внутри домика они свои. Нельзя сказать, что при этом они на улице другие, – нет, они просто там сконцентрированы, там как бы вот это вот пространство все это сжимает, да, и из людей самое разное... Дмитрий Кириллов: ...вылезает. Андрей Козлов: ...выплескивает, вылезает. Но, понимаете, нельзя сказать, что существует прямо клуб, клуб, клуб. Мы специально раз, два раза в год устраиваем после финальной игры серии такие небольшие посиделки, бутерброды, чай, кофе, чтобы люди... Вообще, люди когда вместе едят, они социализируются... Чтобы клуб все-таки чувствовал себя клубом. Но когда я попал в клуб «Что? Где? Когда?», вот мне было немножко меньше 30, ну и там все были: кому-то немножко меньше 30, а кому-то немножко больше 30. Дмитрий Кириллов: В общем, плюс-минус были все одного возраста. Андрей Козлов: Да, все были одного возраста. Сегодня-то я себя с молодыми командами ощущаю одного возраста, им 25, но они-то меня не ощущают одного возраста с ними... И мне каким-то образом нужно этот барьер тоже преодолеть, чтобы мы превратились в знатоков, а не в дедушку Козлова (дедушка Ленин), а они, значит, внучата. Это не то что я делаю какие-то вещи специально, что-то специально, но, в общем-то, это постепенно-постепенно... Вот такое совместное чаепитие, например, после финала, оно тоже этому очень способствует, и тогда действительно это превращается в клуб. Знатоки встречаются, по большому счету, 20 раз в год, когда выходит «Что? Где? Когда?» в прямом эфире. Дмитрий Кириллов: Съемки, это все объединяется съемками. Андрей Козлов: И вот это тогда все объединяется, и вот тут вот идет общение. Хотя, с другой стороны, 20 дней в году – это тоже, в общем-то, немало, если так задуматься... Дмитрий Кириллов: Да за эти годы у вас и поругались, и кто переженился... Андрей Козлов: И развелись уже! Дмитрий Кириллов: И развелись. Андрей Козлов: Мы уже по количеству внуков сбиваемся. А кто с кем женат... Понимаете, ко мне в этом смысле как-то не пристают, я, в общем-то, почти не знаю ничего... Дмитрий Кириллов: ...чего они там. Андрей Козлов: ...о личной жизни. Но иногда же оно доходит, но иногда доходит так, что я потом спрашиваю: «Слушай, а этот-то женился на этой?» А мне говорят: «Ты что, сдурел? Он уже на этой женился!» Дмитрий Кириллов: Как здорово, что мечты сбываются! Вот сбылась мечта попробовать себя в кино в большом. Это же вообще чудеса какие, все гудят, газеты пестрят: Козлов снялся в кино! И все понимают, почему Козлов, – потому что самый артистичный. Кто там самый артистичный? Андрей Козлов: Люди сказали, что я был очень органичен, да, меня это поразило. Мне наша девушка, руководитель соцсетей, говорит: «Андрей Анатольевич, тут вас хотят позвать сниматься в сериале, просят дать ваши координаты. Вы не возражаете? Вроде бы я с ней в переписку вступила, – она говорит, – и адекватный человек». Дмитрий Кириллов: Не мошенники. Андрей Козлов: Ну да. Ну, говорю, ладно. И вот мне эта Анна Носуль звонит, там прислали сценарий, я человек ответственный, меня попросили прочитать, я пообещал, поэтому я прочитал. И вот я приезжаю на «Мосфильм» на пробы. Ну вы же понимаете, как круг замкнулся? Меня забрали из гостиницы «Колос» студента «Щуки» и за шиворот, получается, поставили в «Мосфильм» на пробы в сериале к Валерии Гай Германике. Вот на секунду. Я вот сейчас говорю в таком буквальном геометрическом смысле, у меня аж мурашки бегут, потому что так не может быть! Ну этого не может быть! Получается, тебя взяли и переставили. Дмитрий Кириллов: И поставили, да. Никому не звонил, никого не просил никогда... Андрей Козлов: Да ну что вы. Дмитрий Кириллов: «Ой, слушайте, я такой... !» Андрей Козлов: Я вам скажу. Когда там какая-нибудь пауза, работы особенно нет, я думаю: надо кого-нибудь из знакомых режиссеров попросить, может быть, он поставит спектакль, я ему найду финансирование на этот спектакль, а он меня там Фамусовым к себе позовет. Ну так [бла-бла-бла], нет, до этого не доходило, даже ни с кем ни разу не разговаривал, и не то что это были постоянные мысли, ну пару раз, может быть, в какие-то паузы, когда работы сильно нет и... Дмитрий Кириллов: ...приходят мысли. Андрей Козлов: ...приходят мысли. И когда через пробы, пробы, пробы... То есть сначала же я пришел, ну конечно, мне захотелось вот сначала. Дмитрий Кириллов: Ну конечно, «Мосфильм», все понятно, павильоны... Андрей Козлов: Потом мне стало на самом деле, ну как вам сказать... Меня один раз позвали на пробы, второй раз позвали... По большому счету, мне стало все равно. Но пробы на «Мосфильме», я живу неподалеку на «Университете», мне на машине до них ехать 10 минут, поэтому если у них какая-нибудь проба с актрисой какой-нибудь, чтобы не режиссер или оператор читал текст, а чтобы все-таки это, значит, в партнерстве... Дмитрий Кириллов: С актером. Андрей Козлов: ...то «Андрей Анатольевич, не сможете ли вы приехать?» – ну и я приеду. И в общем-то говоря, я за время этих проб раз десять был. Дмитрий Кириллов: Напробовался уже. Андрей Козлов: Я наигрался, как бы уже вот это все состоялось. И как сейчас помню, ну все, мы дошли, по киношным меркам мы дошли очень далеко, я мерил костюмы, а это, как мне объяснили: если ты мерил костюмы... Дмитрий Кириллов: ...назад дороги нет. Андрей Козлов: ...назад дороги нет. Даже если ты начнешь отказываться, все, ты уже не сможешь. Аня говорит: «Все, Андрей Анатольевич, все замечательно, я вам через недельку сообщу». Ну хорошо, и я уехал на юга отдыхать. Проходит неделя, Аня мне ничего не пишет. Слушайте, ну я же такой красивый, я рубашку мерил, в конце концов... Дмитрий Кириллов: Да-да. Андрей Козлов: Неужели они меня решили... ? Дмитрий Кириллов: Слить. Андрей Козлов: А мне уже загорелось, вот тут вот мне... После того как я померил рубашку, мне загорелось. Где-то дней через 10–12 Аня звонит и говорит: «Андрей Анатольевич, вы знаете, продюсеры засомневались, а сможете ли вы выучить текст». Лера была сторонник того, что можно проходить пробы со сценарием. Мне, конечно, хотелось у Ани спросить, где эти продюсеры были раньше, я десять раз приезжал... «Поэтому еще одни пробы, – говорит мне Аня. – Вот три эпизода, которые мы будем проходить». Я вспомнил школу, это же мы в школе учили «У лукоморья дуб зеленый, Златая цепь на дубе том», да, и кот там ходит ученый туда-сюда... После этого мне тексты учить не приходилось, ну вообще никогда. А еще на английском, когда мы учили английский, типа London is the capital... Я понимаю, что, наверное, я такой когнитивный тест пройду, я выучу. В общем, я учил, я пришел, была Маша Миронова, была Света Иванова, которые, как потом выяснилось, и будут моими партнершами, и был кто-то из мужиков, какая-то была сцена, по-моему, допроса. И я по памяти блеснул. Гордый собой, мы закончили: «А давайте еще пойдем, китель померяют?» – мне после этого говорят. Я говорю: «Девочки, я уже рубашку мерил, я готов, конечно, и китель померить, но как-то... Вы же меня обнадеживаете, а потом кидаете». И в общем, я им говорю: «Девочки, я же рубашку уже мерил...» Дмитрий Кириллов: «Сколько вы меня можете вообще мучить?!» Андрей Козлов: «Сколько вы можете надо мной издеваться?!» Дмитрий Кириллов: «Я взрослый уже дядя». Андрей Козлов: Пожилой мужчина, да. Ну и все, и через день все-таки уже мне прислали график и мы уехали в Крым. Потом выяснилось, мне сознался Гена, оператор, он сказал: «Знаете, Андрей Анатольевич, я Леру отговаривал, я Леру очень сильно отговаривал». Я говорю: «А почему?» Он говорит: «Понимаете, я ей говорю: ты же берешь совершенно человека, который ничего не знает о кино с точки зрения технологии». Конечно, знаете, у меня для себя лично была... я все равно переживал, как это получится, но для меня была отмазка: ребят, я вам не обещал, что я актер... Дмитрий Кириллов: «Это же вы меня взяли, не я пришел». Андрей Козлов: «Вы меня взяли», это была отмазка, но это все равно отмазка; было бы очень неприятно мордой в грязь так вот стукнуться. И когда мне стали говорить приятные слова о том, что я органичен (а я не знаю, что такое «органичен», до сих пор), мне, конечно, было приятно. Дмитрий Кириллов: Когда пролистываешь историю вашей жизни, понимаешь, что никогда не говори «никогда». Я знаете, чего желаю? Пусть у вас еще будет в жизни таких моментов, когда «да я же никогда не думал, и вдруг опять»! Андрей Козлов: Ой, упаси боже, потому что они разные бывают, знаете, «и вот опять». Дмитрий Кириллов: Ну пусть хорошие «и вот опять», их будет как можно больше. Андрей Козлов: Пусть будут хорошие. Дмитрий Кириллов: И радуйте нас, а мы будем вашими поклонниками и так продолжать следить! Андрей Козлов: Ой, Дима, спасибо вам большое, спасибо! Дмитрий Кириллов: Спасибо вам огромное!