Дмитрий Кириллов: Кареглазое чудо, солнечная девочка из Кисловодска, покорившая главную оперную сцену страны. В 20 с небольшим Анна Аглатова впервые переступила порог Государственного академического Большого театра России. Многим это улыбающееся юное создание с огромными глазами, открытыми всему миру, показалось серьезным конкурентом. Злые языки называли выскочкой, забирающей у старших коллег одну партию за другой. А Аглатова просто работала с утра до ночи, не обращая ни на кого внимания, и за 20 лет добилась права называться звездой этого прославленного коллектива. Божественное сопрано я рад видеть в моей программе «Моя история»! Анна Аглатова: Спасибо огромное! Дмитрий Кириллов: Анечка! Анна Аглатова: Боже, как приятно! Дмитрий Кириллов: Я как-то был в Большом театре и был просто поражен. Я слушал «Свадьбу Фигаро», моего героя, он был в нашей программе, Евгений Писарев ставил. Это вообще-то потрясающая постановка, это была абсолютно современная, свежая, потому что «Свадьба Фигаро» – тяжелая достаточно опера, она длинная, с большими речитативами, она немножко громоздкая такая, она большая, длинные вот эти переходы, клавесин играет... А тут было все просто настолько легко! Костюмы, красочная, разноцветная такая картинка, вот сочная, апельсиновая картинка. Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: И в этой апельсиновой картинке блистает просто-напросто Анна Аглатова. Анна Аглатова: Спасибо огромное! Вообще, я очень, очень люблю Женю. Женя безумно талантливый, Женя потрясающий друг еще к тому же, и все, что он делает, он делает с такой любовью... Он может ставить оперы потрясающе совершенно. Дмитрий Кириллов: Такой свежий взгляд, незамыленный. Анна Аглатова: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: Какое счастье, когда режиссер обожает оперу и понимает, что такое опера! Анна Аглатова: Да. Вообще, сейчас же эпоха режиссерского театра в опере. Но мы надеемся, конечно, что скоро это закончится или придет эпоха музыкального режиссера в оперном театре. В Европе это особенно процветает сейчас: начинается выпрыгивание из штанов, и, к сожалению, ни к чему хорошему не приводит для певцов, становится неудобно... Дмитрий Кириллов: У вас же, кстати, по-моему, была история, связанная с Генделем, да? Анна Аглатова: Да, это совершенно потрясающе. Это постановка Экс-ан-Прованса совместно с Большим театром. Это опера «Альцина» Генделя. Я, конечно, согласилась, потому что музыка гениальная совершенно, и сама постановочная группа тоже потрясающая: Кэти Митчелл, Андреа Маркон за дирижерским пультом... Там особо не сопротивлялась, но ровно до тех пор, пока я не поняла, что придется делать на сцене. Дмитрий Кириллов: Это в концертном исполнении Анна в красивом строгом платье, а на сцене театра ее оставили со зрителем один на один в ночной рубашке и требовали изображать страсть, поскольку режиссеры слышали в витиеватых барочных фиоритурах особый сексуальный подтекст. Анна Аглатова: И все эти фиоритуры, что они? Они означают, конечно же, скорее всего, либо оргазм, либо еще что-либо такое. Дмитрий Кириллов: Она услышала вот в этих фиоритурах... Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: ...что вот это как раз то, что ей нужно. Анна Аглатова: Это какое-то такое дикое возбуждение, но возбуждение не волнение от любви, нет, а волнение похотливое. И вот это все надо было изображать. Я все это делать категорически просто не могла. Дмитрий Кириллов: Откровенные сцены в исполнении Аглатовой пришлось прикрыть тканями и ограничиться приличными телодвижениями. Организаторы пошли Анне на определенные уступки. И вовсе она не ханжа, а просто хорошо воспитанная девушка, выросшая на Кавказе, а там красавицы держат себя в строгости, и даже актрисы не позволяют себе излишние вольности. Анна Аглатова: Тут действительно без Божьего провидения никак, потому что... Дмитрий Кириллов: Начнем прямо с детства. Кисловодск, правильно? Анна Аглатова: Да. Была бабушка золотая, и были родители. Вот бабушка Роза – это ну наша, я не знаю даже... Реальная, настоящая Розочка такая. Она умудрялась меня заставлять и петь вместе с ней арии... Как они могли учиться? Они учились по записям, значит, на старых грампластинках. Бабушка, конечно же, переняла вот этот вот странный очень призвук, который был в пластиночных, знаете, немножко... Причем у нее, когда она разговаривала, это был нормальный совершенно голос, а когда она начинала петь, это начинало [приобретать] такие вот звуки... Дмитрий Кириллов: Ну, как слышала... Анна Аглатова: Ну конечно. И вот она меня, значит, учила петь. Дмитрий Кириллов: В сад не ходила, бабушка любила, зацелованная была, балованная. Анна Аглатова: Конечно, папой зацелованная, да. Дмитрий Кириллов: Любимая доча. Анна Аглатова: Единственная любимая дочка. Это, конечно, чудесно. Дмитрий Кириллов: В общем, вас как принцессу баловали. Анна Аглатова: Абсолютно, абсолютно. Но принцесса как Рапунцель в башне, потому что меня не отпускали никуда, и для всех было сюрпризом огромным, все думали, что папа, наверное, шутит, что он решил отправить меня в Москву учиться. Потому что даже те люди, которые знают, что такое Кавказские Минеральные Воды, поймут, когда я скажу, что меня не отпускали с классом на экскурсии в соседние города, в Ессентуки, Пятигорск или даже Железноводск... Дмитрий Кириллов: Правильно, мало ли что. Анна Аглатова: 15–20 минут на машине. Это я вот сегодня, понимаете, езжу на работу на машине в театр, от дома 30 минут, я считаю, что это очень близко, а когда-то 30 минут для нас в масштабах Кавминвод, казалось, что это вообще другая страна, туда нельзя. А в Москву можно. И вот в Москву меня привезла мама, оставила здесь. Мама, говорит, рыдала просто всю обратную дорогу. Дмитрий Кириллов: Видно, было на роду написано у Анны Аглатовой стать большой певицей, голос у нее был всегда звонкий. Но только о чем мечтают девушки в 14 лет? Конечно, о шоу-бизнесе: манящие огни, поклонники, гонорары, лимузины, телеэфиры, видеоклипы – в 1990-х все поголовно мечтали стать звездами и ходить с охраной. Аня не вылезала из караоке и пела все мировые хиты. Селин Дион? Анна Аглатова: Я очень любила, конечно, Селин Дион, боже, Мэрайя Кэри... Но из наших это песни Отиевой... Посерьезнее чтобы было... Дмитрий Кириллов: Да, кстати, хорошие. Анна Аглатова: ...чтобы диапазончик был, чтобы эмоционально... Дмитрий Кириллов: Ну, какая голосяра у Отиевой-то, да-да-да. Анна Аглатова: Конечно. Я даже выступала, например, и на каких-то конкурсах у нас в регионе... Дмитрий Кириллов: В Кисловодске. Анна Аглатова: Конечно. Дмитрий Кириллов: И попсу пела? Анна Аглатова: Попсу, попсу страшную, такую красивую, но страшную попсятину. Находила минусовки песен Хьюстон и пела. Была у меня подруга, и она остается для меня до сих пор чудесным товарищем, и вот мы с ней пели дуэт Мэрайя Кэри, Уитни Хьюстон, и вот это Miracle поем, значит, все там с ума сходят, Дом культуры, люди все с зажигалками ребята, я звезда, все, вот оно, я поняла... Дмитрий Кириллов: Вот счастье, да-да-да. Анна Аглатова: Я поняла, что я хочу в этой жизни. А потом... Я еще была пианисткой и вообще даже участвовала в конкурсе концертмейстеров юга России, что-то такое... Даже, по-моему, какую-то там премию взяла... А потом директор музыкальной школы и его жена мне говорят: «Давай с ума не сходи, мы попробуем. Давай ты позанимайся голосом, окультурь себя». Мы стали распеваться, заниматься, и меня привели к на тот момент художественному руководителю нашей кисловодской филармонии. Что я делаю? Значит, я сажусь за рояль, играю сама себе и пою арию Линды ди Шамуни. Она на меня смотрит и говорит: «Ты так тоже умеешь?» Я говорю: «Да, почему нет? А что тут такого?» Мне казалось даже... Это вот меня сейчас попроси «Спой ну-ка каватину Шамуни», я скажу: «Что? Мне нужно распеться, мне там то...» Дмитрий Кириллов: «Я так не могу». Анна Аглатова: Да, уговаривайте меня. А там ну что, ну пришла... «А что ты еще можешь?» Я могу еще «Волгу-реченьку», сама, значит, я себе играю, пою. «А еще что?» – «Ну вот это я могу...» Значит, все это я сама себе аккомпанировала и пела сидя, пела правильно, большим, хорошим, красивым уже на тот момент... Дмитрий Кириллов: И они сказали: «А ну-ка, езжай-ка ты учиться»? Анна Аглатова: Конечно. И все уговаривали отца, и все объясняли ему, что нельзя вот так вот взять и закопать талант, пусть попробует себя. Даже в голову никому не приходило: девочка из Кисловодска просто так приехала в Москву и поступила? Да ну нет, конечно. Дмитрий Кириллов: Да конечно, да. Деньги нужны, блат какой-то. Анна Аглатова: С первого раза – нет. Потом еще смеялись все, кто-то завидовал, кто-то смеялся: «Понятное дело, что вернется, что там в Москве может...» А кто-то просто говорил, что, наверное, у папы там станок денежный стоит в комнате. Потому что никому не было даже вдомек, что моим родителям приходится переживать, переносить и как мы живем. Дмитрий Кириллов: Мама Галина и папа Христофор – два Аниных крыла, любящие родители, они трезво смотрели на жизнь, понимая, что в Москве нужны связи и пробиться дочери будет непросто. Но шанс дать ребенку надо. Так по окончании школы Аня приехала поступать в Гнесинское училище. Мама узнала, что надо учиться только у Маргариты Иосифовны Ланды. Слава о Ланде тогда докатилась и до Кисловодска, а значит, надо во что бы то ни стало попасть к ней на прослушивание. Анна Аглатова: День открытых дверей, мы пришли с мамой. Она меня послушала, сказала, что потрясающе, конечно, даже в консерватории так не поют, «приходи на прослушивание». Я пришла, и она как-то... Вдруг она поменялась, она стала говорить какие-то жуткие вещи, грубые... Дмитрий Кириллов: Ну, там она с плеткой со всеми, да? Анна Аглатова: Да, вот такая она была. И конечно же, я ей безумно благодарна, что она за меня решила, куда мне идти. Она говорит: «Да ты не выдержишь, твоя психосоматика, видно же, какая ты, с тобой так нельзя. Значит, ко мне в класс нельзя. Иди к Рузанне». Дмитрий Кириллов: Рузанна Лисициан – народная артистка Армении, заслуженная артистка РСФСР, профессор, солистка Московской филармонии, дочь прославленного баритона Большого театра Павла Герасимовича Лисициана. Рузанна Павловна гремела на всю страну, выступая в дуэте со своим незаменимым партнером, родной сестрой Кариной Лисициан, тоже профессором и тоже народной артисткой. Попасть в класс Лисициан – это вытянуть счастливый лотерейный билет. Рузанна Павловна полюбила Аню как родную дочь, Анечка стала практически членом семьи, и это дорогого стоит: фамилия Лисициан – это пропуск в мир большого искусства. С таким патроном, как Рузанна, ничего не страшно. Анна Аглатова: Вот вы представляете, да, что это за семья, которая во мне воспитала уже дальше и любовь к искусству, и умение музицировать, потому что это очень важно. Например, сейчас, когда мне говорят, что «вот у тебя такое пиано, ты так умеешь делать или еще что-то»... Дмитрий Кириллов: Так это же школа Лисициан. Анна Аглатова: Это школа Лисициан. Дмитрий Кириллов: Как Рузанна с Кариной всегда, да, могли на пиано, такие вот... Анна Аглатова: Вот в том-то все и дело. Она всегда говорила, что преподносить музыку надо. Конечно, она была написана великим композитором, интерпретация все равно же твоя будет. И вот тут уже как бы их культура музыкальная, она передалась мне. Просто если, допустим, любовь к музыке я с молоком матери получила, то тут уже совершенно другие были, понимаете... Это материя намного высшая, намного серьезнее, чем просто любовь и умение издавать звуки. Дмитрий Кириллов: Родители – они оба музыканты, да? Кто они, ваши родители? Анна Аглатова: Дело в том, что мама, конечно, к музыке не имеет никакого отношения, но как-то, знаете, как во многих кавказских, восточных семьях, грузинских семьях, армянских семьях практически все имеют очень хороший слух и голос. Дмитрий Кириллов: Природное. Анна Аглатова: Природное, да, вот с этим рождаются. И у мамы очень хороший слух, она слышит очень чистенько. У папы был совершенно потрясающий голос, никто не мог определить точно, что это; скорее всего, он был драматическим тенором. Он рассказывал, как его забрали прямо из военной роты, где он служил, его услышал один из генералов, он что-то напевал, его услышали, отправили его в Грузию, в Тбилиси в консерваторию. Практически, ну, его взяли посередине года. И так как у него не было музыкального образования, ему было просто действительно очень сложно там учиться. К сожалению, он не до конца доучился, ему было крайне тяжело, он не выдержал. Потом он уже занимал дальше пост в Баку в Министерстве культуры, тоже все равно он оставался в этом... Дмитрий Кириллов: В искусстве. Анна Аглатова: В искусстве. Потом известные события и они переехали в Кисловодск. Дмитрий Кириллов: Благополучная жизнь семьи Анны Аглатовой в Баку закончилась, как, впрочем, и для многих армянских семей, в 1990-е гг. Родители Анны были вынуждены бежать в Россию, и, оказавшись в Кисловодске, им все пришлось начинать с нуля. Отец не верил, что Аня сможет взять Москву; дочь учиться отпустил, но считал, что все это большая авантюра. И даже когда Анну взялась опекать семья Лисициан, сомневался в успехе этой затеи. Но талантливую ученицу Рузанна Павловна взяла за руку и повела знакомить с друзьями и коллегами. Она верила в Аню всегда и потому взялась за карьеру молодой певицы всерьез. Анна Аглатова: Сначала она привела к нам в класс Маквалу Филимоновну Касрашвили... Дмитрий Кириллов: Страшно было? Пришла сама... ? Анна Аглатова: Нет, нет! Вот, понимаете, в этом-то вся суть. Это сейчас мне страшно, потому что сейчас я знаю, что я несу за собой, и вот сейчас страшно каждый раз выходить на сцену. А тогда вообще не было страшно. Тогда ребенок, который не понимает вообще, кто такая Маквала Филимоновна Касрашвили. Она, значит, солистка Большого театра, и я знаю, что она директор оперной труппы, все. Что я, маленькая девочка, могу? Я спела... Дмитрий Кириллов: Так. Анна Аглатова: И все. Ну что еще может быть? Мне 20 лет было. Представляете, ну вот как? Дмитрий Кириллов: Она послушала... Анна Аглатова: Она послушала, сказала «молодец». А через некоторое время утром рано-рано мне звонит Рузанна Павловна и говорит: «Аня, Аня, у тебя прослушивание!» IV курс заканчивали только училища. Дмитрий Кириллов: Где прослушивание? Анна Аглатова: В Большом театре. Дмитрий Кириллов: Не страшно было идти? Анна Аглатова: Так нет! Ну а чего мне? Ну пойду спою, вот это из этой серии, понимаете. Сейчас я стараюсь себя настраивать тоже так же: ну что, от страха ничего лучше точно не будет. Дмитрий Кириллов: Да... Анна Аглатова: Страх всегда только мешает. Слушали Маквала Филимоновна, итальянский коуч, который работал тогда на постановке, и Александр Александрович Ведерников. Было прослушивание на Нанетту как раз, вот эта моя первая партия в Большом театре, на Нанетту в опере «Фальстаф». Пришла, спела, ушла. Долго ждала... Значит, стояла за кулисами, икона, там лик Иисуса Христа... Я не знаю, что это, у нас же несколько постановок, где может использоваться, но на меня это... Вот это на меня произвело большее впечатление, чем само прослушивание. Самое главное, конечно, для меня на тот момент, что я успела спеть на основной сцене до реконструкции. Дмитрий Кириллов: Лисициан оказалась права: она подготовила первоклассную певицу. Аглатову в Большом театре заметили сразу. Она, без пяти минут звезда оперы, на тот момент была голодной студенткой. Негоже будущей звезде ходить в одном платье и перебиваться грошовыми подработками, а потому следующим звездным патроном Аглатовой с легкой руки Рузанны Лисициан стал маэстро Владимир Спиваков. Анна Аглатова: Владимира Теодоровича я знаю 20 лет, больше даже. 2001 год, меня к нему привела Рузанна Павловна, чтобы он меня послушал и сказал, можно ли брать меня в фонд, потому что деньги были нужны, а фонд, как раз вот полгода они мне выплачивали премию... или как это называется... Дмитрий Кириллов: Стипендию. Анна Аглатова: Стипендию. Дмитрий Кириллов: Вы были стипендиатом Фонда Спивакова? Анна Аглатова: Да. У нас не только это. Например, когда я приехала, я заболела пневмонией, я думаю, на нервной почве, потому что ну уж настолько ребенок и без родителей в Москве на этой съемной квартире, я аллергик, там кошки, мама дорогая... В общем, ужас. Конечно же, все, пневмония. Лечиться я сама, понятное дело, не могла, поэтому Рузанна Павловна забрала меня к себе и я жила у нее. Она меня лечила, выхаживала. Я очень сильно похудела... Мне ее массажистка делала массаж, мне Рузанна Павловна варила бульоны, супы какие-то... Дмитрий Кириллов: Как вторая мама. Анна Аглатова: Абсолютно, абсолютно! Я так ее люблю! Я так ей благодарна, что, наверное, не найти таких слов, которые я могла бы сказать о ней. Моя крестная, моя московская мама... Я даже не знаю, что еще говорить. Вот так. Потом уже, так скажем, началась эпоха Маквалы Филимоновны в моей жизни, потом Владимира Теодоровича, и сейчас мы очень дружим... Вот я повзрослела и понимаю, как это важно и как это ценно, что я могу сказать: моя подруга – Сати Спивакова, которой я могу позвонить, пожаловаться, посоветоваться. Могу позвонить Владимиру Теодоровичу, сказать: «Мне нужно позаниматься...» Я говорю: «Я взяла Верди, можете меня послушать? Я что-то сомневаюсь...» В общем, представляете, да? И все это, отправная точка – это семья Лисициан. Дмитрий Кириллов: Итак, Большой театр. 21 год девушке... Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: ...и говорят: «Пожалуйста, проходите, вы – солистка Большого театра»? Анна Аглатова: Нет-нет-нет. Дмитрий Кириллов: Не так? Анна Аглатова: Нет, не все так просто. Партия Нанетты в опере «Фальстаф», это тоже Верди, – это серьезнейшая партия. У этой девочки у единственной полноценная ария во всей опере, все остальное, у всех взрослых солидных певцов только ансамбли. И вот мне надо было как-то себя показать. Конечно, первый премьерный спектакль был крайне нервным и волнительным... Так получилось, что моя коллега, которая пела Нанетту в другом составе, заболела и мне пришлось петь два спектакля подряд... Дмитрий Кириллов: А вы помните свой первый спектакль в Большом театре? Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: «Вот я выхожу впервые на сцену». Анна Аглатова: Когда я пришла, я плакала... Я села на репетиции в зал, подняла голову, начала плакать просто потому, что... Не потому, что я так счастлива была, что... Я не понимала всего того чуда, которое произошло со мной. Это сейчас понимаю, тогда не понимала. Но вы не представляете, это такое чудо, вдруг осознание того, что на этой сцене Атлантов, Архипова, Образцова... Они пели в самые лучшие свои года здесь. И тут выходишь ты, Аня Аглатова, вчера был Кисловодск, сегодня – Большой театр. «В зобу дыханье сперло». Вот в этот момент да. А акустика была такая феноменальная, что вот я со своим неокрепшим, если я так могу позволить себе сказать, неосознанным еще голосом озвучивала зал. Дмитрий Кириллов: Анна становится солисткой Большого театра. Отец Анны Христофор до последнего не мог поверить, что дочь стала знаменитой. Он с юности мечтал петь, но судьба распорядилась иначе. В дочери реализовались все его мечты, он застал ее триумф. Потерю отца Анна долго не могла пережить, но он продолжает жить в сердце певицы, незримо ее поддерживает и охраняет от бед. Вот потеря папы... Он давно ушел, сколько лет? Анна Аглатова: Да, уже 8 лет, даже... Да-да-да. Но тут надо... Он снится, и я знаю, он разговаривает со мной во сне... А потом, вот недавно ушла бабушка, и она тоже снилась, и она тоже снилась. Подсказывают очень много. Я верю в жизнь после смерти, жизнь после жизни, лучше так, наверное, говорить, жизнь после жизни... Дмитрий Кириллов: В следующую жизнь. Анна Аглатова: Да. Поэтому их души ангельские такие... Папа так уж на 100%, даже больше, чем на 100%, всегда со мной. Дмитрий Кириллов: Все свое сердце вложил, да, в вас? Анна Аглатова: Да. Сейчас я особенно это понимаю, когда у нас очень большой клан, чем я безумно горжусь. Я, муж, мама, дети, это мои сестры, их дети, братья, их дети, мои дяди, тети... Дмитрий Кириллов: То есть команда целая. Анна Аглатова: Это наша семья, да. Дмитрий Кириллов: Вы произнесли слово «муж». Анна Аглатова: Да, Рузиль Гатин. Дмитрий Кириллов: Он где сидел, в зале, поклонник? Как он вас нашел? Анна Аглатова: Ой, мы с ним познакомились в Большом театре. То есть ну вот как обычно... Мне кажется, что у меня все как-то... Ну, у многих, наверное, музыкантов все крутится вокруг работы, и у меня так закрутилось тоже. Он тоже певец, он приглашенный солист Большого театра, и вот так и познакомились. Его срочно вызвали из театра La Scala, он там пел, прилетел на несколько дней петь Альмавиву в «Сибирском цирюльнике», вот так вот. Прилетел, и вот так и спелись. Через три дня он уже решил, что он будет делать мне предложение. Дмитрий Кириллов: Хватит. Если любовь, что, три дня достаточно, чтобы понять. Анна Аглатова: Ну да. Дмитрий Кириллов: Конечно. Анна Аглатова: У нас армяно-татарская семья. Дмитрий Кириллов: Фантастика. Анна Аглатова: Мне кажется... Я не знаю, есть ли еще такие примеры... Наверное, нет. А может, есть. Если есть, отзовитесь, будем рады. Дмитрий Кириллов: Детки. Вот как вам удалось еще, не прерывая, в общем-то, карьеры... ? Обычно знаете, как певица говорит? – «Я вся в искусстве, какие дети?» Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: А тут... У вас 12 лет старшему сыну? Анна Аглатова: Да. Значит, Симону уже 12 исполнилось, Давидику 2 будет. Дмитрий Кириллов: 10 лет разницы. Анна Аглатова: 10 лет у них разница. И обоих я носила и потом рожала так, что никто не знал. Дмитрий Кириллов: Как это? Рассказывайте. Анна Аглатова: Не знаю. Дмитрий Кириллов: Пела... ? Анна Аглатова: Пела-пела. Дмитрий Кириллов: Никому не говорила? Анна Аглатова: Никому не говорила. Допустим, вот с Симоном знала Маквала Филимоновна, знали костюмеры, потому что перешивали некоторые костюмы. Его я родила в мае, последний спектакль спела в марте, «Царскую невесту», с пузом огромным... Но там, благо, позволяли костюмы, все так свободно, все. Я там все падала полумертвая... Все за мной ходили по сцене... Дмитрий Кириллов: И петь же тяжелее! Анна Аглатова: Нет. Дмитрий Кириллов: Нормально? Анна Аглатова: Совершенно не тяжело. Дети не мешают петь совершенно. А в апреле я еще съездила к Денису Мацуеву на фестиваль в Пермь, спела, и через несколько недель родила. А с Давидом было еще смешнее. Я летала, значит, на фестиваль, Давидику уже полгода беременности, полетела в Дубай в июне, т. е. в самое пекло (ну ненормальная). Прекрасно там спела, счастлива была безумно, в Dubai Opera, пела сольный концерт... И с одним, и со вторым вот последний месяц такой... И я поэтому ни одним, ни вторым не насладилась беременностью. Дмитрий Кириллов: Все время в работе. Анна Аглатова: Я была все время в работе. А в августе месяце, т. е. через неделю я пошла рожать после своего последнего концерта. Вот я, значит, отсидела жюри на конкурсе, спела в БЗК в гала-концерте, через неделю родила. Дмитрий Кириллов: Что такое оперный певец? Это зацикленный на себе человек, который каждый день: «Ой, нет, я сегодня не буду...» Или, например: «Не подходите ко мне, я молчу, у меня концерт». Анна Аглатова: Да, да. Когда-то Галина Павловна Вишневская в день концерта, спектакля в своей семье общалась (и приучила всех) только путем записочек: она вообще не проверяла, не трогала голос, совершенно. Мой муж, он тенор, он очень высокий тенор, и он в день спектакля старается как бы тоже там поспать подольше; получается два раза в день поспать, ну то есть поспать еще днем, он поспит днем. Я в день спектакля... Дмитрий Кириллов: Утро, мама встала утром, да? Анна Аглатова: Ну, понятное дело, что завтрак и т. д. Но у меня всегда: если спектакль, то, значит, где-то 2–3 часа уборка дома, пылесос, мытье полов и т. д., потому что это я не доверяю никому. К примеру, у меня спектакли через день идут, значит, следующий день – это у меня день глажки. Я специально накапливаю к спектаклю огромное количество белья и несколько часов стою глажу. Дмитрий Кириллов: Это такой получается определенный... ? Анна Аглатова: Я себя разогреваю. Делаю уроки со старшим, я возьму и пойду с ними гулять, пойду в магазин, пойду еще куда-то. Это разогрев организма, иначе я сплю, мне неинтересно, мне скучно. Вот у меня был спектакль, вот буквально совсем недавно, и, к сожалению к великому, в этот день мне было не очень... То есть ребенок не спал, мне было не очень хорошо, поэтому, соответственно, я была очень вялая, к вечеру я была пустая, я не могла наполниться ничем. Мне мало, мне нужна энергетическая вот такая сумасшедшая движуха, для того чтобы я могла спокойно потом выйти, попробовала голос... И вот тут неважно, звучит не звучит, что-то там, может быть, есть какие-то огрехи – они всегда будут. Будешь ты молчать, будешь ты петь весь день, будешь ты разговаривать, будешь ты гладить или мыть полы – огрехи всегда есть. Не бывает такого, мы не роботы, чтобы: так, я себя выставила на определенную частоту... Дмитрий Кириллов: Конечно. Даже великая Каллас с такими была иногда огрехами, великими огрехами... Анна Аглатова: А именно благодаря им она стала Каллас. Дмитрий Кириллов: Большой театр – любимый родной дом. А в принципе ведь можно было уехать, вам и Венская опера предложение делала, да... Анна Аглатова: Да. Дмитрий Кириллов: Вот так можно взять... Но что-то останавливает, да? Что-то в этом театре есть такое... ? Анна Аглатова: Во-первых, настолько родной, как здесь, я не буду нигде и никому. Ну востребована, ну езжу я, пою по всему миру и продолжаю и сейчас. Внутри меня нет потребности жить там. Быть там периодически потребность есть, просто для смены обстановки, для смены картинки. В этот раз мы ездили всей семьей, мама со мной была, и вот мама как абсолютная патриот ходит по Цюриху, говорит: «Ой, а это как в Кисловодске». Едем, значит, из Цюриха в Милан на поезде: «Ой, ты знаешь, это вот как под Кисловодском, где Пятигорск, вот там». Едем из Милана во Флоренцию: «Ой, эта дорога ровно как до Ставрополя». Дмитрий Кириллов: Хорошо как! Анна Аглатова: То есть я прекрасно понимаю свою маму: любовь к Родине, к родным местам, где ты привык быть постоянно, где вот все, абсолютно все – это твое родное, ты знаешь абсолютно точно, как тебе объяснить тому или иному человеку, что тебе нужно, и тебя поймут, даже если ты будешь криво-косо объяснять, тебя поймут. Там не везде ты будешь своим. Дмитрий Кириллов: Какое счастье приехать, спеть и вернуться домой, в родной Большой театр! Анна Аглатова: Абсолютное счастье! Дмитрий Кириллов: В родную страну, к детям! Анна Аглатова: Абсолютное счастье! Дмитрий Кириллов: Я хочу вам пожелать, чтобы вы так же радовали, потому что вы такая солнечная певица, которая выходит и радует своих слушателей. Пусть этот ваш голос солнечный звенит еще долгие годы. Анна Аглатова: Дай бог. Спасибо вам огромное! Дмитрий Кириллов: И вам спасибо! До встречи? Анна Аглатова: До встречи!