Анна Кузнецова: Я не разрешаю детям лениться. Делай, читай, занимайся, спрашивай – не может быть ничего не интересно

Гости
Анна Кузнецова
Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребёнка

Голос за кадром: Анна Кузнецова. Эту молодую, целеустремленную, обаятельную и активную женщину знает в России каждый ответственный родитель, воспитатель, учитель, да и многие дети, поскольку, собственно говоря, детскими вопросами и их взрослыми решениями Анна Юрьевна занимается давно, пройдя путь от волонтера в больнице до уполномоченного по правам ребенка при президенте Российской Федерации. Институт уполномоченного в этом году отмечает десятилетие свой работы. Он начинался с пилотных проектов в отдельных регионах. И никто тогда не знал, как заработает это ведомство, что оно вообще будет значить в системе помощи детям. В итоге спустя десять лет сложилась серьезная структура, работу которой с приходом Анны Кузнецовой удалось сделать максимально эффективной.

Дмитрий Кириллов: Пачка памперсов – можно сказать, что буквально с нее и началась ваша деятельность по помощи детям?

Анна Кузнецова: Да. Почему нет?

Дмитрий Кириллов: Вам дети пишут эсэмэски напрямую?

Анна Кузнецова: Эсэмэски – нет. А вот в социальных сетях пишут.

Дмитрий Кириллов: Это правда, что тут как-то был митинг у входа в Общественную палату, дети пришли и сказали: «Нам нужна Кузнецова»?

Анна Кузнецова: Да. Вы знаете, мы тут существенно нарушили спокойствие.

Дмитрий Кириллов: Сейчас современные дети очень мало читают. А ваши читают?

Анна Кузнецова: Старшие читают очень много. Даже теперь уже я задумалась над этим.

Дмитрий Кириллов: Семейное благополучие, счастливое детство – оно связано как-то с достатком родителей?

Анна Кузнецова: Вы знаете, оно связано с внутренним достатком.

Дмитрий Кириллов: Вы принимаете на работу в аппарат уполномоченного выпускников детских домов?

Анна Кузнецова: Да, у нас есть сотрудники, которые являются выпускниками детских домов. Между прочим, люди, которые очень внимательно относятся к каждой истории.

Дмитрий Кириллов: По закону сироты, вышедшие из детских домов, имеют право на жилье. Это всегда работает?

Анна Кузнецова: К сожалению, нет. Эта тема уже набивает оскомину, но не теряет своей жесткости и актуальности, более того – нарастает.

Дмитрий Кириллов: Вы с юных лет мечтали стать матерью-героиней и знали, что у вас будет много детей?

Анна Кузнецова: О чем я только ни мечтала – начиная от того, чтобы встать волшебницей или уехать в Африку. Но, честно сказать, да, я хотела много детей.

Дмитрий Кириллов: Вы до сих пор успеваете заплетать дочкам косички?

Анна Кузнецова: Да.

Дмитрий Кириллов: А папу научили?

Анна Кузнецова: И папа у нас умеет заплетать косички. Правда, они получаются очень тугие, иногда кривоватые. Лучше хвостики пусть делает.

Дмитрий Кириллов: Вам ежедневно готовят подборку происшествий, трагедий, случаев, которые связаны с детьми. К этому вообще можно привыкнуть и все это изучать «с холодным носом»?

Анна Кузнецова: Нет. Это боль, тревога. И каждый раз ты мечтаешь на секунду раньше оказаться, чтобы предотвратить это.

Дмитрий Кириллов: Нужно ли государству вмешиваться в дела семьи? Вот «помогать» и «вмешиваться» – это разные вещи?

Анна Кузнецова: Абсолютно, абсолютно разные. И здесь очень важно со стороны семьи полностью ощутить ответственность за своего ребенка, а со стороны государства – помогать эту ответственность реализовывать должным образом.

Дмитрий Кириллов: Ваши дети не ревнуют, что вы практически круглосуточно занимаетесь чужими детьми? Есть какая-то ревность?

Анна Кузнецова: Вы знаете, моя дочка как-то сказала мне: «Мама, слушай, а почему ты только детьми занимаешься? А у нас еще дорогами надо заняться, тут пробки. А еще я животных люблю, мне их очень жалко. Еще и животными надо заняться». Так что, я думаю, у меня впереди еще много задач нерешенных.

Дмитрий Кириллов: Это Даша?

Анна Кузнецова: Это Даша.

Дмитрий Кириллов: У нас есть «скорая» – 03, теперь 103. Есть Единая служба спасения – 112. Вообще может быть в будущем такая какая-то трехзначная цифра – телефон экстренной помощи детям и женщинам?

Анна Кузнецова: Вы знаете, я считаю, что это неизбежно в будущем. Очень важен один канал связи, через который поступает необходимая помощь.

Голос за кадром: Детский омбудсмен – это профессия не для теоретиков и уж точно не для слабонервных. Будучи психологом-педагогом, Анна Юрьевна знает о многих проблемах подрастающего поколения не понаслышке. С утра – совещание у президента страны, а вечером – проверка домашнего задания у детей. И их у Кузнецовой шесть. История жизни Анны достойна отдельной книги. Она – жена священника, многодетная мать, правозащитник. Все эти роли и есть ее жизнь.

Анна Кузнецова: Когда я попала в палату отказников, я как сейчас помню, это было несколько кроваток в одной очень маленькой комнате с изуродованным линолеумом. Там мальчик один был, Руслан, у которого были подвязаны колготочки под поясом, потому что он уже умел ходить в туалет до того, как попал туда, а так как некому было взять его оттуда, посадить на горшочек, то, чтобы он их не снимал, ему завязали вот так туго.

Было очень душно. Бутылочки с чаем стояли на белом шкафчике, высоко. Дети очень хотели пить. Я не могла понять, я не могла жить в такой ситуации, что это все происходит, вот они здесь лежат.

Были разные истории, связанные с этим. Я помню, как к мальчику пришла мама, стояла под окнами, плакала. Ее просили не пить, а она все равно после того, как пролечили, снова начинала пить – и дети снова попадали в палату отказников.

Когда я приходила домой, особенно первое время, сильно плакала, потому что там плакать некогда, там дети, нужно что-то делать. Плакать можно было только дома. Мне муж сказал: «Или ты реально чем-то начинаешь заниматься, или просто не ходи, потому что слезами ничего не сделаешь». Мне тогда так жестоко это показалось, что он мне так сказал! Так жестоко!

Дмитрий Кириллов: «Вот я сердце надрываю, а он…»

Анна Кузнецова: Да. А потом я поняла, что это было верное слово. Я вытерла все это дело и думаю: «Так…»

Дмитрий Кириллов: «Слезы – это непродуктивно». Да?

Анна Кузнецова: Да, правда. «А детям легче, что ли, от этого? Я здесь прорыдалась, а дети там остались. Как были, так и есть. Иди и делай, что можешь».

И здесь вторая такая ловушка: весь мир не спасти. То есть ты понимаешь, что не только в этой больнице, не только в этом городе, а это вообще везде, по всей стране происходит. Есть инфекционные отделения, туда попадают дети, порой избитые.

Я помню мальчика, которого привезли со сломанной ножкой, он был весь избит. И он боялся, когда к нему притрагиваешься. То есть я так думаю, что он боялся, что его начнут бить или толкать. У него ручки были в синячках. Я его держала вот так, и он отдергивался. Ел только хлебушек, вот брал так и сосал. Потом он научился есть уже другую еду, но все же… Все равно это было решение: идти или не идти? Это было решение, и надо за него отвечать, надо идти до конца, как учила мама.

Дмитрий Кириллов: «Я не могу весь мир спасти, но я могу на этом маленьком участке начать что-то делать».

Анна Кузнецова: Да. Простая история, принцип вытянутой руки: помогает то, до чего дотягивается твоя рука. Можешь достать? Делай! Значит, это тебе и нужно. Что находится на расстоянии твоей возможной помощи – значит, это больше всего и нужно, этому ты можешь помочь.

Голос за кадром: Анна Юрьевна собрала команду волонтеров, составила график посещения малышей, написала план действий на год вперед. Вот только частое появление в больнице сердобольных и активных молодых людей вызвало негодование со стороны врачей. «Вы мешаете лечебному процессу!» – объявили они. Но ведь, помимо лечения, детям нужна забота. И Кузнецова начала действовать.

Анна Кузнецова: Тогда это нас так оскорбило! Мы же хотели добра. Но благодаря вот этой первой преграде, которую нам надо было преодолеть, создалась общественная организация, потом – благотворительный фонд. Потом мы стали спрашивать: «А почему там дети эти оказались?» Может быть, чтобы они не попадали в эту больницу, в эту палату с этим ужасным линолеумом, нужно помогать семье?

И тогда мы создали фонд, потом – кризисный центр, службу доверия. Присоединились психологи, юристы. Мы ходили в суды и за пять лет не проиграли ни одного суда, где пытались лишить семью родительских прав. Нам удавалось ее защитить благодаря тому, что мы находили ресурсы для помощи семье.

Дмитрий Кириллов: Начался такой более профессиональный подход, здравый подход: «Я должна это делать». И в какой-то момент появилась идея создания фонда «Покров», да? Вот с чего все начиналось? Как появилась идея создания этого фонда?

Анна Кузнецова: Начиналось с того, что я решила все бросить.

Дмитрий Кириллов: Вообще, да?

Анна Кузнецова: Да. Я ждала четвертого ребенка. Я не понимала вообще, что происходит. Мне столько нужно сил в семье и детям, я уже жду четвертого малыша. Тут маленький Ванечка. У нас разница небольшая между третьим и четвертым сыновьями. Еще Даша и Маша маленькие, нужно сил столь. И разные иные вопросы были, очень сложная ситуация и отношения с руководством мужа, так скажем.

Дмитрий Кириллов: Конечно.

Анна Кузнецова: Мне стала звонить одна мама, мама с ребенком-инвалидом. Она мне звонила достаточно долго, больше месяца, и говорила: «Я вас очень прошу… Один благотворительный фонд закрывается, там случилась беда. Нашим детям нужна помощь. Я очень прошу: помогите! Очень прошу. Возьмите этот фонд».

Вы знаете, честно сказать, на фоне тех решений, которые у меня были, браться за совершенно новую историю я не собиралась. Но наступил вдруг вот этот критический момент, когда я просто не могла отказать этой маме. Она говорит: «Я вас очень прошу: ну придите!» Тут я прихожу и слышу такую историю, которая меня поразила.

Передо мной стоял мужчина. Он сказал: «У нас с женой была дочка. Она очень тяжело болела, у нее был рак головного мозга. Ее сейчас нет. Но она очень просила создать благотворительный фонд, и мы это сделали. И пока она была жива, мы помогали детям-инвалидам. Но вот ее не стало, и некому заниматься этим фондом». Я говорю: «А как же вы можете бросить? Ведь это память о вашей дочери». А мне сказали: «Мы же не бросаем, мы же вам все отдаем».

Вот так и появился «Покров». И очень много… Конечно, в наследство мне достались и проблемы, и вопросы, которые с этим связаны, но я посчитала, что назад не может быть дороги. На самом деле пришла команда, многие поддерживали меня раньше. Я позвонила по трем телефонам и сказала: «Если вы мне будете помогать, то я за это берусь». Мне говорят: «Ну конечно».

Дмитрий Кириллов: И они не отказали, да?

Анна Кузнецова: Они не отказали, да. Команда была небольшая, но очень верная делу. И я благодарна им сейчас. «Покров» до сих пор существует. Потом он станет федеральным оператором грантов. Потом, конечно, получит признание. Потом те конкурсы и проекты, которые мы придумали в «Покрове», станут проводиться в других регионах России. Но тогда это был просто пакет с бумажками.

Вот Коленька в животе, куча проблем и мое решение больше никогда этим не заниматься. Вот так начался «Покров».

Голос за кадром: С приходом Анны Кузнецовой эффективно заработали общественные и экспертные советы в разных регионах России. А еще появился Детский совет и даже Совет отцов. Люди чувствуют неформальный подход Анны Кузнецовой к делу. А еще так вышло, что каждый важный этап в карьере Анны Юрьевны совпадал с рождением очередного ребенка. Ну как тут не поверишь в судьбу?

Анна Кузнецова: Когда родилась Маша, мы начали ходить в больницу.

Когда родилась Даша, мы создали общественную организацию.

Когда родился Ванюша, третий ребенок, сын первый из четырех, мы запустили программу «Жизнь – священный дар», это по профилактике абортов.

Когда родился Коля, четвертый сын, мы запустили программу «Мой выбор – жизнь и здоровье» для молодежи. Это конкурс социальной рекламы по защите традиционных семейных ценностей. Эта программа достаточно серьезная и широкая, сейчас во многих регионах она реализуется. Запустили конкурс среди женских консультаций по профилактике абортов и так далее, который вышел потом уже на федеральный уровень.

Когда родился Тимофей, мы открыли кризисный центр для женщин и стали уже приглашать к себе мам, которым некуда было идти, у которых были проблемы в семье, где мы могли им полностью помочь.

И когда родился Лева, то здесь уже, конечно, более серьезные изменения начались – это и Общероссийский народный фронт, в котором я нашла новый ресурс для реализации тех задач, которые видела, и, соответственно, вот та должность, где я сейчас нахожусь.

Голос за кадром: Благодаря поддержке президента в 2018 году был принят федеральный закон «Об уполномоченных по правам ребенка в Российской Федерации». Он обеспечивает работу детских омбудсменов в каждом регионе страны в едином русле. На контроле у Кузнецовой много новых проектов. А вот реализация их в срок – целое искусство, ведь дети постоянно вносят свои коррективы в распланированный на несколько лет вперед график жизни Анны Юрьевны.

Анна Кузнецова: Дети свои коррективы вносили. Коля родился 22 мая, как раз на Николая Чудотворца. А я рассчитывала, что он родится чуть пораньше, и у меня 28-го уже было мероприятие. Но все равно мы справились!

Так же получилось и с Левой. У меня стояло очень важное мероприятие на определенную дату, а Лев решил подождать. Но мы все равно успели! И с проверками пришли в родильный дом, где недавно родился Левочка.

Дмитрий Кириллов: Я так понимаю, в любом случае ваше формирование взглядов на жизнь, какие-то ценности человеческие – все идет из семьи. Каким было ваше детство?

Анна Кузнецова: Вы знаете, я вспоминаю… Когда я говорю слово «мое детство», я вспоминаю четыре куста рябины. Они были сплетены очень сильно высоко, были такие старые, ветвистые. Там было тихо, темно, и никто нас не видел. Мы так любили туда с братом и сестрой забраться и играть в домики всякие, придумывать что-то. Ну и любила читать.

Я помню, как однажды мы взяли и ушли в поход, нас долго искали. Потом нам так влетело! Это мне запомнилось. Это был такой самостоятельный шаг, когда мы сделали себе бутерброды и ушли куда-то в поле. Я даже не помню, где мы бродили, но, когда мы пришли с закатом, увидели заплаканную бабушку и дедушку, которые говорят: «Где вы были?! Мы объехали тут все соседние поселки». Это воспоминание осталось.

Ну и те наставления, наверное, которые давали нам родители. Я всегда помню, как мама всегда была рядом, что бы ни было, какие бы ни было трудности. Она заставляла меня одно время ходить и добиваться. Если я пошла в художественную школу, я должна ее закончить. Как бы я ни уговаривала, что бы я ни говорила, она находила возможность объяснить, что надо закончить и довести дело до конца.

Папа вообще до сих пор считает, что я могу делать что-то невероятное, что я со всем справлюсь, я все могу. И вообще он говорит: «Если хочешь что-то сделать, то вот Аня все сделает».

Дмитрий Кириллов: Вы педагог-психолог по образованию. Это был осознанный ваш выбор?

Анна Кузнецова: Я сначала готовилась пойти на факультет журналистики. Сразу было понятно, что у меня гуманитарный склад ума. Я любила читать. Я хорошо писала в детстве и стихи, и сказки, и рассказы. Ну конечно, бабушка, преподаватель русского языка и литературы, старалась мне внушить грамотность с самого детства.

Когда мне сказали, что я должна сдать математику и биологию для того, чтобы поступить на факультет психологии, а не русский язык и литературу…

Дмитрий Кириллов: Шок был, наверное, да?

Анна Кузнецова: Да, конечно, был шок. Но все-таки это было такое правильное решение, я считаю сейчас. И спасибо родителям, что они меня в этом направлении подвинули. Сейчас мне во многом пригождаются те знания, та подготовка, которая была у нас. Наша группа осталась в памяти. У нас было больше всего красных дипломов – девятнадцать на всю группу.

Дмитрий Кириллов: Дружные были вы?

Анна Кузнецова: Достаточно. Некоторые до сих пор. И потом, когда я стала заниматься благотворительностью, они помогали, поддерживали и были рядом, участвовали в деятельности и общественной организации, и фонда потом, даже сейчас помогают.

Дмитрий Кириллов: То есть вы своих привлекли, кого-то, да?

Анна Кузнецова: Ну конечно. Не случайно люди встречаются.

Дмитрий Кириллов: Ваши собственные дети вас меняют?

Анна Кузнецова: Да, безусловно. И учат очень многому. Каждый по-своему, по-разному, конечно. Я смотрю и у них учусь. Конечно, мы вместе стараемся корректировать свои направления. Родитель направляет. Конечно, нужно иметь этот – как сказать? – обязательный корректирующий механизм, чтобы вовремя переключить.

Например, я решила, что дети должны заниматься музыкой. Вот я в свое время занималась, она мне в жизни очень нужна была. И исходя из таких совершенно личных… Хотя родителям говорят: «Не надо исходить».

Дмитрий Кириллов: «Мало ли что вам хотелось».

Анна Кузнецова: Психологи учат: «Не нужно детям транслировать свои какие-то внутренние задачи, которые перед вами стояли». Я это все послушала и сделала ровно наоборот. То есть я думала: «Детям пригодится в жизни музыка. Надо, чтобы они развивались. Не нужно каких-то высоких достижений, а просто чтобы они…»

Дмитрий Кириллов: Эстетическое воспитание.

Анна Кузнецова: Да. Думаю: «Куда же нам пойти? Ну пойдем на гитару. Легче всего, как бы достаточно простой инструмент, он стоит недорого. И старшие будут учить младшие, младшие – еще младших. И все нормально». Я все посчитала, у меня все сходится.

Дмитрий Кириллов: Выстроила.

Анна Кузнецова: Дети послушались маму и пошли все на гитару, на музыку. Я здесь себе все галочки поставила, все задачи мои выполнены.

И тут после третьего занятия мне Дарья говорит: «Мама, я что-то, знаешь… Можно я пойду на флейту?» Я говорю: «Подожди. У меня по плану стоит гитара».

Дмитрий Кириллов: «При чем здесь флейта?»

Анна Кузнецова: Я раз думаю: «Ну пройдет». Второй раз. Третий. Думаю: «Надо. А вдруг талант? А потом мне скажет…»

Дмитрий Кириллов: «Мама, зачем ты меня на гитару отдала?»

Анна Кузнецова: И мы пошли. На нашу беду рядом, в соседнем кабинете, как раз флейта была. Послушали. Мне говорят: «Вы знаете, у нее строение такое аппарата дыхательного, очень хорошее для духовых инструментов». Подумала я: «Надо же!» И мы стали ходить благополучно на флейту. В общем, собственно говоря, у нас… Как сказать? Отклонились.

Дмитрий Кириллов: От гитарной секции.

Анна Кузнецова: Наша группировка раскололась. Вторым был Ваня. Он приходит после школы и говорит: «Мама, ты знаешь, аккордеон – король инструментов». Я говорю: «Так! Я уже это прошла, второй раз меня не купить».

Дмитрий Кириллов: «У меня уже флейта есть».

Анна Кузнецова: Я говорю: «Хорошо, король и король». И дальше мы живем. Тут ко мне подходит преподаватель, когда я в школу пришла, и говорит: «Скажите, пожалуйста, Ваня – это ваш сын?» Я говорю: «Мой». – «А вы знаете, у него очень хороший слух, у него очень хорошо получается на аккордеоне. Ему так понравилось! Когда мы делали экскурсию по всем музыкальным инструментам, он единственный так отнесся к инструменту». Я говорю: «Да?» – «И он еще у вас телосложения крепенького, он выдержит».

Дмитрий Кириллов: Меха тянуть вот эти, да?

Анна Кузнецова: Да-да-да. Так получилось, что теперь у нас струнные, духовые и клавишные.

Дмитрий Кириллов: Так у вас оркестр скоро уже будет.

Анна Кузнецова: Да. Я уже смеюсь, говорю: «Не хватает ударных». И хорошо, что их не хватает.

Это, конечно, смешно. Но смысл в том, что мы куда-то их направляем, но, естественно, нужно прислушиваться, когда они говорят. Но – не до бесконечности. Можно же менять инструменты, не знаю, менять свои ориентиры. Это же ребенок. И он склонен к тому, чтобы, как Даша говорит, «открывать газ на полную».

Я говорю: «Даша, это опасно! Так нельзя было делать! Ты же понимаешь, это рискованно». – «Мама, ну мы же дети. Мы же созданы для того, чтобы открывать газ на полную». Это она мне недавно заявила.

Дмитрий Кириллов: Афоризмами просто говорит.

Анна Кузнецова: Дашу я стала записывать, когда ей было пять лет, начиная с первой фразы… Я помню, мы собирались на какую-то акцию очередную по защите жизни. Я стою, глажу рубашки. Даша сидит и с Машей играет в куклы. Она кладет одну куклу, вздыхает и говорит: «Живу-живу, а детей-то все нет…» Я на нее оглянулась и говорю: «Пять лет, вся жизнь насмарку!» И периодически я стала обращать внимание на ее жизненную позицию. Она выдает периодически такие вещи, над которыми я потом думаю долго, рассуждаю.

Про многодетность, например. Я таблеточку ей даю, живот у нее заболел ночью, и она: «Мама, вы так заботитесь о нас! Придется и нам позаботиться о вас». Я говорю: «Ну конечно. Мы будем старенькими, немощными». – «Тогда у меня тоже будет много детей». Она посчитала, что заботиться гораздо удобнее, когда ты не одна. Ну, это уже ее такое детское представление о многодетности.

Дмитрий Кириллов: Что-то в этом есть.

Анна Кузнецова: Вы знаете, наверное. Я наблюдала за ними раньше, когда они рисовали. Например, если они рисуют бабочку, то они рисуют не одну, а сразу целый выводок бабочек, то есть их много – у них братья, сестры, еще кто-нибудь. Или, не знаю, какие-нибудь жучки, паучки, киски, зайцы – все что угодно.

Дмитрий Кириллов: И целое семейство.

Анна Кузнецова: И обязательно там целый выводок, группы, группы лиц. Поэтому, наверное, это многодетность накладывает какой-то такой свой отпечаток на восприятие детьми мира.

Например, мы едем все на занятия. Представляете? Мы с мужем как-то говорили: «Представляешь, если был бы один ребенок, ты ему говоришь: «Пойдем на секцию». А он говорит: «Я не пойду. Не хочу». – «Ну почему? Ну пойдем! Это важно для тебя, для жизни». И он в одно время понимает, что и папа сказал, что это важно, и мама сказала, что важно, и бабушка, и дедушка…»

Дмитрий Кириллов: Внушили.

Анна Кузнецова: «Опять же пришел, а там другие дети, все занимаются. Как бы все нормально. А когда тут один сказал: «Я не поеду», – второй говорит: «Я тоже не хочу». И третий говорит: «Не хочу». И четвертый говорит. И ты один, а их четверо. Вот как?»

Здесь, конечно, очень важен тот режим, который удалось нашему папе организовать в доме. Если бы не этот такой точный порядок во всем… Он говорит: «Если мы ходим, то мы ходим. А если мы не ходим – значит, мы не ходим. Мы решаем здесь и сейчас: или ты ходишь всегда, или ты не ходишь никогда».

Дмитрий Кириллов: Это четкое расписание, дисциплина?

Анна Кузнецова: Да, благодаря которому нам удается в нашей… А дети же очень разные, у нас очень разные. И это было так ярко после первых занятий в школе, когда приходит Маша и приносит диплом за второе место в конкурсе чтецов в своей параллели, а Даша приходит и приносит диплом – первое место по метанию мяча. И я понимаю, что у меня совершенно разные даже девочки.

Собственно говоря, дальше эта традиция только раскрывается. Один ребенок читает, второй ездит на мотоцикле – девочки. Собственно говоря, мальчишки также абсолютно отличаются друг от друга. Если Ване интересна математика… Он в пять лет мог складывать двузначные числа и цифры. Когда он собирал с пола монетки какие-то, я думала: «Что-то у ребенка какой-то ненормальный вообще интерес к деньгам».

Дмитрий Кириллов: Нездоровый.

Анна Кузнецова: Нездоровый, да, что-то не так. А потом поняла: цифры интересны! Он их складывал, он считал. И когда он выдал «18 плюс 13» в пять лет, едва выговаривая «р», я поняла, что ему это интересно.

До сих пор это так, до сих пор такой устойчивый интерес. Он очень интересуется сейчас какими-то физическими величинами. Он запоминает расстояния от Земли до Солнца, от Солнца до Луны, сколько раз кто куда поворачивает, сколько планет и где находится. Ему это интересно, все в цифрах. «А сколько будет вот так? А что больше – вот это или вот это? А если это разделить? А почему?»

«Там было как раз 15», – говорит он. Не что, не когда, а что 15. Даже когда мы начали заниматься на аккордеоне, я говорю: «Ваня, ты повторил или не повторил новое произведение?» Он говорит: «Это которое, где 15 или где 28?» Я говорю: «Что 15 или 28?» – «Ну, нот».

Дмитрий Кириллов: Он их посчитал?

Анна Кузнецова: Он их посчитал.

А Тимофей рисует, он рисует. У него, я думаю, будет хороший вкус, он очень внимательно относится к цвету. Уж это я заметила. Я сама не ожидала. Сама-то я рисовала. Хотя бы в Тимошке это проявилось. Не знаю, какой еще будет Лева.

Дмитрий Кириллов: Много детей – это, конечно, большое богатство.

Анна Кузнецова: Это точно. Даша наша говорит: «Тридцать три счастья». Я говорю: «Даша, подай мне сахар, пожалуйста». Она мне сахар приносит: «Вот. Все говорят, что тридцать три несчастья. А у нашей мамы тридцать три счастья. Это – мы». Такая у нас своеобразная…

Дмитрий Кириллов: Писательница детская будет, скорее всего.

Анна Кузнецова: Да уж не знаю. Тоже есть свои особенности характера. Чтобы быть, надо трудиться. Вот мы пытаемся в этом направлении работать.

Дмитрий Кириллов: Вы многое запрещаете детям? Вот сейчас такое время соблазнов, и очень страшно за них, хочется их как-то оградить. И в то же время им надо самим эту жизнь увидеть.

Анна Кузнецова: Вы знаете, есть такое устойчивое выражение, говорят: «Сегодня у детей много соблазнов». А на мой взгляд, соблазнов не больше, чем было на долю тех детей, которые были десятилетие назад, столетие назад. Их каждый раз ровно столько, сколько они могут унести.

И в чем сложность? В том, что навигации по этому миру нет. Каждый ребенок, каждая семья, каждый человек сегодня для себя, вы, я – мы строим свою систему ценностей. Нет устойчивого нуля, вот точно хорошо и точно плохо. Все возможно. Возможно хорошо, возможно плохо. Гибкость этих понятий и оттягивает процесс решения и выбора, делает его сложным, тяжелым. Если пошли, то пошли.

Или, например, еще одно сегодняшнее измерение, для сегодняшних детей очень важное – не только «хорошо», «плохо», оценка родителей, но еще и лайки.

Дмитрий Кириллов: Лайки, конечно.

Анна Кузнецова: Вот он в интернете – во «ВКонтакте», в Facebook, в Instagram. Он знает, что это плохо. Ему мама говорила, что плохо, и папа говорил. И в школе учили, что плохо. Смотрит – лайков больше, чем, например, в соседнем сообщении о том, что ребенок кому-то помог. Здесь что-то негативное, а там набирают массу просмотров, лайков и так далее. И у него начинается этот конфликт внутренний. А он еще маленький. Вот это сложность сегодняшнего мира.

Я не разрешаю детям лениться. Вот это то, что я запрещаю. «Делай, читай, занимайся, интересуйся, спрашивай, изучай! Что тебе интересно? Вот это? Давай посмотрим вместе. Вот это? Ответь на вопрос». Не может быть ничего ни интересно. Дети потом поймут и начнут сами понимать многополярность этого мира, многообразие, искать ответы на вопрос. Но – фундамент должен быть заложен. На мой взгляд, вот так.

Голос за кадром: Как воспитать ребенка в сложном современном мире, привить истинные ценности, научить отличать правду ото лжи, всегда оставаться человеком? Марии, Дарье, Ивану, Николаю, Тимофею и Льву Кузнецовым эти уроки жизни преподают их родители. Муж Анны Юрьевны – священник Русской православной церкви Алексей Кузнецов. И получается, что его служение и работа Анны во многом схожи – это помощь людям. А потому и дома часто случаются разговоры о работе.

Дмитрий Кириллов: Семья поддерживает? Приходится все равно волей-неволей приносить все домой.

Анна Кузнецова: Ну конечно. Без поддержки семья не получилось бы. А как иначе? Конечно, сначала мы ходили с детьми в детский дом, еще тогда, и они видели все это. Они знали, что если что-то принесли для детей, например, то это точно нельзя трогать. Это лежало до тех пор, пока это не отнесу куда-то в больницу или в детский дом.

Дмитрий Кириллов: То есть ваши дети знают, кто такие дети-инвалиды, дети-отказники?

Анна Кузнецова: Да. Например, про Аишу. Это случай, который всех нас потряс. Не так давно опять была у нее. Вообще чудесная девчонка, командирша такая! Она мне говорит: «Так, одевай мне штанишки. Вот здесь мне давай… Так, теперь носочки, возьми отсюда». Пошли играть в игрушки. «Сейчас я тебе что-то покажу». Вообще такая шустрая!

Девчонки очень переживали за нее – Маша и Даша. Переживали, спрашивали: «Как? Скажи мне!» И я думаю: «Как же детям объяснить это все, вот то, что такое страшное в жизни бывает?»

Это принимать нельзя. Вот если один раз ты с этим смиришься или примешь: «Ну, наверное, это наш мир, так должно быть», – все, мы с этим не справимся. Этого не должно быть никогда. Нужно неустанно с этим бороться в себе – с ложным таким смирением. Примириться с этим невозможно. И конечно, сейчас начиная от частного случая и к обобщению нужно идти. Дети переживают, часто они спрашивают. Следили за возвращением детей из Ирака.

Дмитрий Кириллов: Это же была ваша инициатива – забрать.

Анна Кузнецова: Это было достаточно сложная такая операция.

Дмитрий Кириллов: Это дети родителей, которые попали в ИГИЛ?

Анна Кузнецова: Да, это дети родителей, которые, так сказать, совершали преступления разного рода, они попали в террористическую организацию, запрещенную в России, и были осуждены судом Багдада, судом Ирака по различного рода преступлениям с разной тяжестью. А дети пребывали вместе с ними в тюрьме, на бетонном полу, в таких огромных, достаточно больших пространствах. Все вместе с детьми, со всеми вещами там спали, ели.

Конечно, для тех малышей, которых мы привезли в этот раз… Детям надо шанс дать. При чем здесь дети? У них там нет будущего. Что дальше? Мы прибавим еще 10 лет к тем двум годочкам, которые сейчас есть. И что это будут дети через 10 лет, через 15 лет?

Дмитрий Кириллов: А их много, как оказалось.

Анна Кузнецова: Какое у них будущее? Если они выживут (страшное такое слово скажу) в этих условиях, то какое у них будущее? Никакого. Да, 90 этих детей мы уже привезли. И еще 30. Я надеюсь, что это будет последний выезд, но не последнее дело в этом направлении.

Получилось у нас практически у первых системно и серьезно эту работу завершить благодаря взаимодействию с МИДом. Это было специальное поручение президента. Мы сформировали полностью весь алгоритм действий. И сейчас к нам обращаются за консультациями многие государства: как это сделать правильно, в соответствии с международными стандартами?

Это тяжело, когда мама на руках, маленький ребенок. И все, что у нее есть – это только слова: «Это мой ребенок». И больше ничего. Она находится на той стороне границы, да еще и в тюрьме. И тебе нужно так выстроить работу, чтобы доказать, что это правда ее ребенок, что он гражданин Российской Федерации. Потом – суды. Вот мы создали недавно прецеденты.

Дмитрий Кириллов: Бывают какие-то дни, когда вы выключаете все, телефон и говорите: «Так, сегодня я просто мама, я не омбудсмен, я жена. В общем, будем заниматься сегодня только друг другом, семьей»?

Анна Кузнецова: Нет, не бывают. Бывает такое, что… Ну конечно, если это выходной, если я дома нахожусь, кто-то прыгает у меня на руках, дети во что-то играют, мы строим что-нибудь – и вдруг звонит телефон, очень серьезный и важный. Я говорю: «Маша, пожалуйста, три минуты».

Дмитрий Кириллов: «Тише».

Анна Кузнецова: Я закрываю дверь и разговариваю по важным вопросам. Ну нет, я не могу себе этого позволить. И это неправильно.

Дмитрий Кириллов: У вас еще, наверное, пример мужа тоже – служения людям с утра до вечера. Прежде всего это прихожане, прежде всего это люди, а потом уже все остальные.

Анна Кузнецова: Вы знаете, как меня это оскорбило в самом начале, когда мы только поженились. Ведь священники, когда их рукополагают, они снимают кольцо и кладут на престол. Меня это вообще так расстроило, меня это так обидело! Мы поженились… И вообще я тогда заболела, помню, мне нужна была помощь. А мы жили очень далеко от храма, приходилось ехать чуть ли не с пересадками, потом только прямой маршрут пустили. И он проводил все время в храме. А еще он служил в монастыре, а это огромная служба с утра, огромная служба вечером. И чтобы это расстояние не преодолевать, он оставался просто там, и все. А я одна. Думаю: «Ну как же так?!» Вот это я помню. Мне так было тяжело это принять!

Дмитрий Кириллов: И перестроиться, да?

Анна Кузнецова: И перестроиться, да. Но все же…

Дмитрий Кириллов: Объяснил?

Анна Кузнецова: Да. Я просто стала вместе с ним это тоже делать. Я помню, как погрузилась тоже во всю эту работу, которая связана с его службой, с головой; изучила все, начиная от пения на клиросе и заканчивая простыми какими-то делами, шитьем и всем на свете.

Дмитрий Кириллов: Пошли и теологический факультет окончили, да?

Анна Кузнецова: Решила пойти, да, потому что…

Дмитрий Кириллов: Уж если заниматься…

Анна Кузнецова: …так заниматься серьезно, да. Это по своей тактике, которая все это время мне была внушена родителями. Ну что? Все это пригодилось. И очень большая школа, я сказала бы, вот эти пять лет службы его в монастыре, такое полное погружение.

И именно там начался «Покров». Туда мы стали приглашать детей из социального садика. И тогда я поняла, что как раз эта категория незащищенных малообеспеченных семей нуждается больше всего в этой поддержке материальной. Я увидела такую бедность! И мы стали тогда собирать с теми людьми, которые были прихожанами храма. Потом подключились другие люди и так далее. Вот это то, чем мы могли им помочь. Собственно говоря, эта социальная часть начиналась там вместе с той общиной, которая была. Вот так.

Дмитрий Кириллов: Наверное, и Бог дает силы. Когда много отдаете другим, и вам все-таки бумерангом возвращается радость какая-то.

Анна Кузнецова: Вы знаете, это частые вопросы, на которые я не нашла ответа, которые мне задают. Я над ними думаю, я буду искать на них ответы. Первое меня спрашивают: «Как вы все успеваете?» Второе меня спрашивают: «Откуда вы берете силы?» И я до сих пор не совсем знаю на них ответы.

Я знаю точно, что дает силы идти дальше. Это победы. Когда ты видишь, что ребенок выздоровел. Когда ты понимаешь, что то, чего ты добивалась, наконец-то решено. Ну принял Минтруд решение, что эти инсулиновые помпы теперь будут детям бесплатно! Мы добивались этого чуть ли не два года. Казалось бы, чепуха, но мы это сделали. Небольшой шаг такой, и мы это сделали.

Теперь – дальше. С инвалидностью вопрос решен. Ну, это здорово! Сейчас пособия повысили. То есть какие-то шаги… А особенно когда победы имеют конкретные лица, когда это дети, которые пишут: «Спасибо! Наконец-то все решилось». Это здорово, я считаю.

Вот недавно в семье была, девочку усыновили. Тринадцать своих детей, ребенок младший рождается с синдромом Дауна. И вдруг они с мужем смотрят и видят девочку с синдромом Дауна, которая в базе как сирота значится под усыновление. И через некоторое время они друг у друга спрашивают: «Ты тоже думаешь о ней?» – «И я тоже думаю».

Вот они попробовали усыновить ее. Но, к сожалению, формализм оказался сильнее: раз у вас столько детей, больше ни о чем не думайте. Но мы знаем прекрасно (к сожалению, у нас был тяжелейший опыт), что и одного ребенка приемного порой не могут воспитать нормально.

Я о том, что когда речь идет о детях, не может быть формализма. Ну, решили вопрос, мы вмешались. Суд принял решение и сторону семьи, ребенок сегодня там. Я у них в гостях была недавно. Они как сестренки – Верочка и Белла. Конечно, вместе они очень похожие, поэтому их сажать пока нельзя рядышком. Но они очень любимые. И чудесно! Пусть у них будет шанс. Пусть у всех все будет хорошо!

Дмитрий Кириллов: И пусть у вас еще будет много-много побед!

Анна Кузнецова: Спасибо вам.