Дмитрий Кириллов: Она – скромнейший и теплейший человек. В ней нет ничего наносного, никакого снобизма, никакого самолюбования. Ее облик, ее улыбку, ее неповторимый голос знает вся страна, и перепутать с кем-то другим невозможно. Диктор Центрального телевидения, народная артистка Анна Шатилова – она такая одна на всю Россию. Она – королева прямого эфира. У Шатиловой даже стиль свой, запатентованный, фирменный, шатиловский: накрахмаленная белая мужская рубашка с поднятым воротником, пиджак, украшение. Но и это все не главное. Есть в Анне Николаевне Шатиловой то, что не купить ни за какие деньги, и научить этому невозможно: в ней есть правда. И ей зрители верят, потому что она никогда их не подводила, не предавала, не обманывала, потому и любовь к этому удивительному человеку – всенародная. Анна Николаевна, Кириллов и Шатилова в эфире! Анна Шатилова: Да, как и было! На века! Дмитрий Кириллов: Ничего не меняется! Ученые до конца не расшифровали секрет магии голоса, когда голосом можно вылечить, голосом можно очень сильно напугать, голосом можно вдохновить... Анна Шатилова: Голосом можно 5 лет воевать, как Юрий Борисович Левитан... Дмитрий Кириллов: ...и выиграть. Анна Шатилова: Голосом, интонацией, да. Дмитрий Кириллов: Помните, когда... Это же Гитлер говорил: «Надо будет...» Анна Шатилова: «...первым повесить Левитана, потом Сталина». И какое счастье, телевидение дало столько встреч, и с Левитаном я общалась очень плотно с 1959 года, вы еще не родились, до двух последних дней его жизни. Мы в Останкино обнялись, он говорит: «Послезавтра еду в Белгород, я теперь встречаюсь с ветеранами», – и вдруг вот так. Да, это все телевидение. Дмитрий Кириллов: Ничего в жизни не бывает случайным, да? Когда вы видите, вспоминаете... Говорят: «А если бы не было этого человека, не было бы вот этого...» – как ниточка с иголочкой, когда... И ты понимаешь, вот это и есть сотканная судьба. Анна Шатилова: Да. У меня есть интересная книга толстая, «Симфония разума», там великие люди, их цитаты. И Анатолю Франсу приписывают вот две фразы, которые мне очень понравились. Первая, как будто бы это он сказал: «Зависть – мать всех пороков» и «Случай в нашей жизни – все». Вот случай – он ведет, как будто кто-то тебя ведет, и ничего не бывает случайно. Как будто нас ведут вот, вы понимаете. Дмитрий Кириллов: Только откройся миру, открой уши, глаза, и будь... Анна Шатилова: Да, повнимательнее к тому, что происходит. Дмитрий Кириллов: Я помню, был мальчишкой еще, пришел на канал «Россия», на ВГТРК, и расформировывали дикторский отдел. Я помню это ощущение ужаса какого-то: за что, почему?.. Смотрели на дикторов как на людей, которые «ну это прошлый век: тележурналистика, сейчас мы должны в кадре все комментировать, а это люди, которые читающие по бумажке». За что дикторам давали звание «народный артист России»? За то, что не каждый артист может прочитать так текст, чтобы всю страну поднять воевать или всю страну поднять строить. Работать с текстом, работать со словом – вот почему давали народного артиста. Анна Шатилова: Слово «диктор» знали в деревнях, в селах. Сразу после войны все знали: есть такое слово «диктор». Почему я с 6 лет и решила, что я буду... Но почему-то я решила, это история, «диктатором», откуда это слово... Дмитрий Кириллов: Анна Шатилова, рожденная в подмосковной деревне Шихово, – дитя войны. В 1941-м ей не было еще и трех лет, когда отец Николай Иванович Панкин ушел на фронт. Война закончилась, а папа не вернулся. Анина мама ждала своего Колю всю жизнь. Где он, жив или нет? Официально пропал без вести – значит, есть надежда. Послевоенное детство Анечки – это шиховский детский дом, в котором работала мама. В нем проживали дети-сироты, оставшиеся после войны без родителей. Там среди них воспитывалась и Анечка. Детский дом оказался островом счастья и радости: там не было слез – там было тепло человеческих сердец, а еще концерты, конкурсы, песни, танцы. И первый педагог, Ревекка Борисовна Нудельман, открывшая в Анечке кучу талантов. Аня своим звонким голосом читала стихотворение про березку и белорусского партизана Заслонова, была солисткой детского оркестра (играла на домре и пикколо) и театральной актрисой. Ревекка Борисовна доверила ей главную роль в спектакле «Кошкин дом». Успех был грандиозный. Анна Шатилова: И я, девочка, играю кошку. Вы представляете? Это все Ревекка Борисовна. Дмитрий Кириллов: Какой талант и сердце! Анна Шатилова: Да. С золотой медалью заканчиваю звенигородскую школу. Дмитрий Кириллов: Училась хорошо, прекрасно, да? Анна Шатилова: Да, золотая медаль. Самодеятельность, все. Видно, вот этот дар у меня, любовь к художественному слову... Строгая была учительница, классная руководительница Капитолина Александровна. И помню «Данко» Горького, я читаю на весь класс, сердце Данко, и вдруг она зааплодировала и весь класс мне зааплодировал. Это впервые в жизни было и один-единственный раз. Очевидно, я очень художественно, красиво это преподнесла. И конечно, после школы куда? На физико-математический факультет в педагогический. Дмитрий Кириллов: Зачем? Анна Шатилова: У меня с 8-го класса прозрение на математику. Дмитрий Кириллов: Физико-математический факультет Московского областного пединститута им. Н. К. Крупской, конечно, не зря потраченное время, но занесло-то Анну Шатилову туда случайно: просто педагог в школе очень хвалила, что та блестяще разбирается в стереометрии. Вот так 3 года на физмате и пролетели. Анна Шатилова: Учусь замечательно, все хорошо идет, прекрасно, живу в общежитии в Малаховке. И вдруг целина, вся Москва, все едем на целину. Мы физмат, мы едем на Алтай, в Алтайский край. Дмитрий Кириллов: Ужас. Комсомольцы, да? Анна Шатилова: Представляете, даже мы не представляли, что такое телятники. Мы едем в телятниках, это ни окон, только дверь. Мы все в телогреечках, в платочках едем... Дмитрий Кириллов: Не СВ? Анна Шатилова: Нет-нет-нет, телятник, это скот перевозят в таких вагонах... Дмитрий Кириллов: Скот и студентов. Анна Шатилова: Мы ехали до Алтая восемь суток. Дмитрий Кириллов: Немытые, нечесаные... Анна Шатилова: Да-да. И только дважды на улице нас кормили в воинских частях: жестяная тарелка, кружка... Но весело, едем. У меня в руках шиховская гитара, я знала аккомпанемент и взяла гитару. И мы приехали на Алтай... Дмитрий Кириллов: То есть восемь дней пела. Анна Шатилова: Да-да. Дмитрий Кириллов: За активную работу Ане вручили банку меда, буханку хлеба и медаль «За освоение целины». По возвращении из Алтайского края Аня случайно остановилась у доски объявлений в студенческом общежитии, где черным по белому на листке была напечатана информация: радиокомитет объявляет конкурс на замещение вакантных должностей дикторов-практикантов. Сердце заколотилось: дикторы, диктаторы – они всплыли из детских грез; вспомнилась круглая тарелка дома, где постоянно звучали голоса людей-небожителей, Ольги Высоцкой, Юрия Левитана, Владимира Герцика... Записала телефон, дозвонилась. Жесткий голос ответил: «Завтра в 9 утра последний конкурсный день, приезжайте в радиокомитет на Пушкинской площади», – и положили трубку. Анна Шатилова: Где эта Пушкинская площадь? Какой-то парень довел меня... И вот теперь почему мне дорога Пушкинская площадь, это любимое место Москвы? Сейчас до неба это здание «Известия», а тогда это было одноэтажное желтенькое здание. Радиокомитет на Путинках, сидит комиссия. Я их никого не знаю, но это дикторы радио, голоса. Первый тур – чтение газетного, Маяковский «О паспорте». «Звоните завтра, допущены ли до следующего тура». Я приезжаю рано из Малаховки и в ГУМ, потому что в ГУМе можно было и кофе выпить, и автомат. В 10 звоню: «Допущена до второго тура». Так же допущена на третий. И нас отобрали пять человек: я, Светлана Моргунова... Дмитрий Кириллов: Опа. Анна Шатилова: ...Гена Боровик, Татьяна Грекова и Виталий Хохлов. Дмитрий Кириллов: Пять счастливчиков из пятисот претендентов. Анна становится диктором-практикантом на радио. Прощай, физмат, – здравствуй, филфак! Теперь Аня будет учиться на филолога. А как иначе? Предстоит работа со словом. Пять везунчиков попадают на радио под крыло руководителя Владимира Всеволодова, а тот еще вдобавок, чтобы любимая студентка не голодала, устраивает Анну в Измайловский парк читать объявления: вот тебе и практика, вот тебе и подработка. Ольга Высоцкая и Владимир Герцик занимаются с молодым диктором мастерством, умением работать с микрофоном, а великий Юрий Борисович Левитан по-отечески следит за каждым успехом Анечки. Она же подружилась с самим Левитаном! Анна Шатилова: Он меня даже пожалел, что я живу в общежитии, что впоследствии... Вскоре он познакомил меня со своим другом, а он звукорежиссером работал, и говорил: «Аня, Леня живет на улице Горького!» Он, видно, хотел, а вдруг у нас будет роман. Мы идем по улице Горького, светит солнце, Левитан, Леня и я, это вот такое, он меня... Идем к Лене домой. Пришли, Леня там что-то чай, кофе, беседы... Дмитрий Кириллов: Знакомство. Анна Шатилова: Да, знакомство. Часок, наверное, мы поговорили, позанимались, и каждый по своим делам. И больше... Юрий Борисович говорил: «Вот не захотела жить на улице Горького!» Дмитрий Кириллов: Друга нашел! Анна Шатилова: Да, друга нашел. Но потом по жизни опять с Левитаном. Мало того, что он, когда уже 1962 год, конкурс на телевидении, он в комиссии, и я помню, я стою в коридоре, я и телевизора-то не видела никогда... Юрий Борисович ко мне подходит и нежно так говорит: «Аня, не волнуйся: если тебя не возьмут на телевидение, мы тебя берем на радио в штат». Дмитрий Кириллов: Но в 1962 году история повторяется. Стать диктором Центрального телевидения мечтали тысячи молодых людей. Импозантные юноши-чтецы, красавицы девушки-актрисы – они приехали на конкурс со всей страны, а отобрали всего пять человек. И снова в этой счастливой пятерке Светлана Моргунова и Анна Шатилова. Профессионализм приемной комиссии подтвердило время: Моргунова с Шатиловой так и остались недосягаемыми, самыми яркими и успешными дикторами за всю историю нашего телевидения. Тогдашний руководитель телерадиокомитета Михаил Аверкиевич Харламов распорядился: прежде чем подписать документы о зачислении в штат, всех отобранных практикантов надо проверить в деле, собрать на съемки программы «Голубой огонек». Анна Шатилова: Он сказал: «Посадите их пятерых за один столик и дайте им по фразочке, чтобы они что-то объявили. Я их посмотрю, и документы подпишем». Первый в жизни «Огонек», я не знала, какой наряд, что... Еду в пассаж, денег нет, какое-то платьице купила... И первое в жизни объявление, она тоже была еще студенткой института, я сказала: «Дорогие зрители, для вас поет Анна Литвиненко». Певица, потом она уже звание получила, закончила музыкальное училище... Дмитрий Кириллов: Объявила. Анна Шатилова: И вот так мы год работали практикантами. А уже через год уже нас взяли в штат, третья категория, то-то-то, пошло все как положено. Дмитрий Кириллов: Спрос на Шатилову был колоссальный, на нее редакции оставляли максимальное количество заявок, неважно, это была «Кинопанорама» или «Музыкальный киоск» (все передачи же тогда вели дикторы). Приходилось учить колоссальный объем материала, вызубривать тексты наизусть. Настоящей отдушиной для Анны Николаевны стал международный фестиваль телепрограмм о народном творчестве «Радуга», ведь там на протяжении 20 лет работал великий хореограф Игорь Моисеев, ставший для Анны Николаевны настоящим другом. Анна Шатилова: Мы с Моисеевым, я – ведущая, он – председатель жюри... Вы представляете, это было сколько писем... Очень народ любил, зрители, эти программы. Программа шла 20 лет раз в 2 года. Я благодарна телевидению всю жизнь, потому что телевидение определило мою интересную жизнь, ну все-все-все. Дмитрий Кириллов: Круг знакомств, конечно. Анна Шатилова: Да. Игорь Александрович Моисеев, вы представляете, он человек с юмором, любил в шашки играть... Кормили иностранцев, обеды в концертной студии бесплатно, пожалуйста. И только Игорь Александрович играл в шашки, он до дома, то-то, то-то. Его юбилей, президент Ельцин, Большой театр, очень много народу, дипломаты, днем это было, а они на сцене. Ельцин поворачивается к нему и говорит: «Дорогой Игорь Моисеевич...» Зал хохотнул. Антракт, я с цветами иду за кулисы, жена Игоря Александровича. Я говорю: «Где Игорь Александрович?» Она говорит: «Он фотографируется с Наиной Иосифовной». Он идет. Так как я его уже хорошо знаю, знаю его шутки, он идет, не улыбаясь. Я букет, говорю: «Дорогой Игорь Александрович, я поздравляю вас с юбилеем, желаю вам дожить до ста лет». Он говорит: «Анна Николаевна, а что это вы меня ограничиваете?» Он дожил 101 год! Дмитрий Кириллов: Легендарное «Время». Представить главную информационную программу Центрального телевидения без Анны Шатиловой просто невозможно. В 21 час больше четверти века в качестве ведущей программы «Время» Анна Николаевна приходила в каждый дом, в каждую советскую семью с разными партнерами по эфиру: то с Игорем Кирилловым, то с Евгением Кочергиным. Но самый первый выпуск программы «Время» доверили вести тогда Анне Шатиловой с Евгением Сусловым. Анна Шатилова: Мы в пятницу подходим к доске объявлений, переписываем расписание, и вдруг я вижу: программа «Время». Женя говорит: «Слушай, и у меня стоит программа «Время». А что это такое?» Дмитрий Кириллов: Ничего не знали. Анна Шатилова: Да. Мы в соседнюю комнату, Ольга Яковлевна, наш администратор, инспектор: «Ольга Яковлевна, а что это?» Она говорит: «Я не знаю. Программа информации, редакция дала на вас заявку». Это была студия «Д», бригада сидела, режиссеры, редакторы. Мы не видели ни одного сюжета. Надевали наушники, пошли сюжеты, и только команды (мы не знаем даже хронометраж, это первый выпуск программы «Время»): «Так, читай, Аня. Аня, быстрее, быстрее! Остановись! Женя, начинай! Так, Жень, медленно, медленно, тут так... Все, стоп! Аня...» Вот такие команды... Дмитрий Кириллов: Ой батеньки... То есть идет прямой эфир, тут еще... Ох... Анна Шатилова: Да. И так программа «Время», вот таким образом она выходила в эфир. Потом ее взяли политобозреватели, тоже за кадром только, что они сами. И они отказались, они не могли справиться вот с этим темпоритмом. Дмитрий Кириллов: Живой эфир – это же можно с ума сойти! Какая должна быть нервная система, какая должна быть выдержка! Анна Шатилова: Да, да. А другого-то не было, ни суфлеров, ничего не было, живой эфир. И причем дикторы, вот я сейчас понимаю, мы обязаны были все учить наизусть, что касается передач. Дмитрий Кириллов: Но Анна Николаевна блестяще справляется с работой. Ее ставят в пример: красивая, собранная, четкая, аккуратная, волосы всегда уложены (спасибо советскому пиву, секретный, как бы сейчас сказали, лайфхак от всех красоток в СССР). А в 1973 году Анну Шатилову вообще отправили почти что в космос: ну с чем еще можно сравнить командировку на целый год в Японию вести программу «Учимся говорить по-русски». Анна Шатилова: О том, что Япония и приглашены дикторы, это была тайна. Художественным руководителем был Игорь Леонидович Кириллов. В кабинете Лапина коллегия, главные редакторы, народу много. И он говорит: «Вот Япония хочет пригласить диктора на год вести уроки у них там, «Говорите по-русски». Вот мне даны кандидатуры». Кириллов дал кандидатуры, называет наших девочек, кого он дал. И да, на Шаболовке была замечательная учебная программа, и возглавлял ее разжалованный из главных редакторов, вот никак не могу запомнить фамилию, она была очень известна... Я никогда его не видела, не знаю даже... И он на этой летучке лапинской говорит: «Вы знаете, вот у меня на учебной программе очень много работает Шатилова: какой голос, как она ведет то географию, то...» Разные программы, часто я видела себя в расписании. «Вот, может быть, ее? У нее и внешность славянская...» Дмитрий Кириллов: Ну да, светленькая. Анна Шатилова: А я его никогда не видела. И кто-то из коллегии говорит: «Ну это все правильно, но она же не член партии». Дмитрий Кириллов: Ах! Анна Шатилова: И Лапин, друг Брежнева, заядлый коммунист, Лапин сказал, это Максаков мне: «Ну и что, что она не член партии? Ой, посмотрите-ка, она и парады ведет, и программу «Время» ведет. Пошлем ее!» И послали в полном смысле слова: ни жилья, ничего, по Токио таскалась с чемоданами. Вот так получилась Япония целый год. Дмитрий Кириллов: Вообще-то Шатиловой как диктору Центрального телевидения была положена в Японии служебная квартира от «Аэрофлота», вот только интриганов в нашем корпункте оказалось предостаточно. Но Анна Николаевна не жаловалась: жила в отеле, зараженном японскими тараканами абрамуси, позже – в маленькой комнатке в доме водителя посла и не обращала внимания на трудности. Кругом же такая красота, Япония с ее цветущими сакурами! А рядом – очаровательный журналист Всеволод Овчинников, ставший для Анны настоящим экскурсоводом по Стране восходящего солнца. Япония открыла в Анне тонкий мир цвета и гармонии. Насмотревшись на аккуратно одетых японцев, Шатилова неожиданно придумала для себя наряды и стиль. Найти свой неповторимый образ на экране помогла именно Япония. По возвращении в Москву в дополнение к сложившемуся портрету Шатиловой не хватало лишь фирменной оправы. Правда, никто до Анны Николаевны очки в кадре вообще не носил, а тут Шатилова стала первопроходцем и всем дикторам-очкарикам дала зеленый свет. Анна Шатилова: Я плохо видела, так же моя коллега Светлана Моргунова... Дмитрий Кириллов: Да, вы две как раз были. Анна Шатилова: Что делать, что делать? Оправ нет, очки в жизни я... У меня очки, а в эфир нельзя в очках. Она говорит: «Слушай, появились линзы – поедем попробуем линзы?» Мы приехали. Линзы какие-то мягкие такие. Она, я, бесплатно нам дали эти линзы. Красивые, голубого цвета. Мы начинаем записывать программу – стоп: у меня текут слезы, начинается насморк, и вдруг одна линза уходит высоко под веко, режет так... Я вынуть не могу, просто плачу. Думаю: что же делать?.. Когда мне удалось вынуть, я скорее так и спустила в унитаз. И надо было оправу. Оправ нет. Программа «Время» делает мне бумагу в управление Минздрава: Шатиловой, диктору, нужна оправа. Я еду на Ленинский проспект в конце на завод, где делают эти оправы, где они есть. Начальник выносит мне одну оправу очень красивую, которая всколыхнула всю страну, еще оправу... Я говорю: «А можно две заказать?» Он говорит: «Нет-нет-нет, у вас разрешение только на одну оправу». Дмитрий Кириллов: Написали в письме одну и все. Анна Шатилова: Да. Представляете, как это сейчас вообще воспринимается? Дмитрий Кириллов: Да. Анна Шатилова: Я стала выходить в очках, и уже и Кириллов, все кому надо и не надо, все стали выходить в очках. Дмитрий Кириллов: Все очкарики были в них. Столько было разных коллег. С кем было максимально, знаете как, комфортно, когда бывает на одном дыхании, моргнули... Анна Шатилова: Да. Дмитрий Кириллов: Вот кто был тот, который был свой парень? Анна Шатилова: Вот Игорь Леонидович. Опять приметы нашего того времени советского: зачем надо было в программе «Время», чтобы Игорь Кириллов или другой мой партнер 1,5 часа читал доклад Брежнева, допустим? Дмитрий Кириллов: Полтора часа ада! Анна Шатилова: Ада! Дмитрий Кириллов: Это же каждую запятую... Поди ошибись... Анна Шатилова: Да, и политбюро там записывают, и все... Кириллов – мастер, ас, но он, я считаю, был самым волнующимся. Он грамотный, можно словарь не смотреть, все знает, но когда вот да просто выходы в эфир, он так всегда волновался... Он буквально вот, понимаете, ладони [вспотели]: все, сейчас доклад, еще не все страницы... Это ужас был. Как никто не скончался в кадре, я не знаю. Я, так как я «Шутилова», меня иногда называли, я вижу, что надо спасать уже, я так ему... Дмитрий Кириллов: Сейчас помрет. Анна Шатилова: Сейчас вот, сейчас будет Свиридов, замечательная шапка музыкальная «Время, вперед!», я успеваю сказать: «Шеф, улыбку шире – мы в эфире!» – и все, и он: «Доклад...» – то-то-то. А в конце все: «Ну молодец! Вот ты сказала, опять пошутила, и у меня вот то напряжение...» Дмитрий Кириллов: Отпустило. Анна Шатилова: «...ушло». Дмитрий Кириллов: Советская дикторская школа – великая. Это и умение читать между строк, и видеть текст на несколько абзацев вперед, анализировать ситуацию и принимать решения во время чтения материала и на ходу исправлять ошибки редакторов. Анна Шатилова: Мы работаем с Кирилловым, еще половины текста в папке нет, он читает. Вбегает редактор, дает мне текст телетайпный еще, я его не знаю. Камера берет меня, я начинаю читать, опускаю глаза, первую строчку и вижу на второй, что перепутаны имена-отчества Алексея Николаевича Косыгина и Николая Викторовича Подгорного, т. е. написано «Николай Викторович Косыгин», «Алексей Николаевич Подгорный», представляете... Дмитрий Кириллов: Караул! Редакторы напутали. Анна Шатилова: Это счастье, что я учусь и вижу сразу... Дмитрий Кириллов: ...что уже там внизу не то. Анна Шатилова: Да, и я в эфир читаю правильно все. Потом редактору говорю: «Ну ты что? Ты бы хоть взглянул! Ты видишь, как телетайп дал, перепутал?» А в политбюро они все записывают. Дмитрий Кириллов: Конечно, пойди... Анна Шатилова: Шатилова назвала Косыгина «Николай Викторович»... Дмитрий Кириллов: «Совсем с ума сошла». Анна Шатилова: «Уволить! – Лапин говорит. – Уволить!» – вот так. Дмитрий Кириллов: И я видел один раз в жизни, как ваша коллега близкая Светлана Моргунова, как она делала. Анна Шатилова: Да. Дмитрий Кириллов: Она берет текст... и пошла на сцену. То есть она проглотила и пошла. Анна Шатилова: Да-да-да. Тогда же все наизусть. Концерты, как она работала, как она вела... Дмитрий Кириллов: Фирма! Анна Шатилова: Все наизусть, все. Сейчас могут выйти, я видела не раз: «Поет Иосиф Кобзон», – даже вот «Иосиф Кобзон» без текста [не могут произнести], понимаете. Времена поменялись. Программа «Время» идет, допустим, 35–40 минут – ни минуты перебора. Если хоть минута или две перебор, бригада пишет объяснительную записку, то-се. Расшифровка идет всей погоды, так планировалось: на Украине 25–30, дождь, то-се; в Белоруссии полный, понимаете, спокойно гуляем, то-се. И вдруг в наушнике слышим, что идет перебор: «Так, погоду не расшифровывайте, только республики и градусы». Мы читаем с Кирилловым. Я читаю-читаю, там Белоруссия – то-то, это столько, то-то, то-то градусов. Письмо, отдел писем был, получаю письмо, уже вскрыто. Пишет человек: «Вот такого-то числа Шатилова, лодырь, читала погоду и не прочитала, что будут заморозки. У нас все померзло! А вот когда Кириллов погоду читает, он всегда все расшифровывает!» А кабинет рядом. Я говорю: «Игорь Леонидович, во вы-то какой!» Дмитрий Кириллов: Однажды случилось и вовсе настоящее ЧП: во время эфира программы «Время» у диктора Анны Шатиловой пропадает голос. Миллионы зрителей в Советском Союзе видят, как Шатилова задыхается от кашля. Анна Шатилова: Я читаю, включаю – кхе, голос, не могу. Я отключаюсь: кхе-кхе... «Родился то-то», – опять голос, кхе, опять. В 9 вечера состояние жуткое. Значит, страна видит, что что-то я не то. Я не спала всю ночь, думаю: ну все, Лапин уволит. Дня через два-три получаю письмо толстое из Донецка. Вскрываю: тетрадь в клеточку, какие-то рисунки, схемы. Мужчина пишет: «Такого-то числа вы читали программу «Время», а я проводил над вами эксперимент: я вас душил. Я изобрел вот такой прибор, вот рисунки прилагаю в своем письме. Было, может быть, жестоко, но мой эксперимент удался». Дмитрий Кириллов: Он над Шатиловой экспериментировал! Анна Шатилова: Да. Письмо я это сохранила тогда, думаю: вдруг Лапин уволит, скажет «что-то у нее с голосом» – вот, «я вас душил». Дмитрий Кириллов: «Я вас любил...» – это не только у Пушкина в стихах. Признания в чувствах Анна Николаевна слышала часто от самых завидных женихов Советского Союза. А встретился однажды в автобусе еще на заре телевизионной карьеры студент строительного института Леша Шатилов и стал мужем, первым и единственным на всю жизнь. Свидетелем этого знакомства была Анина подруга Люся. Анна Шатилова: Алексей учился с Люсей... Дмитрий Кириллов: ...на одном курсе, да? Анна Шатилова: Заочно, да. Она говорит: «Слушай, мы поедем 5-м автобусом, но у метро «Библиотека Ленина» будет Алексей Шатилов, он мне учебник должен передать. Он тогда прыгнет, даст мне учебник и все». Леша прыгнул в автобус, проехал с нами одну остановку, Люсе передал учебник и, так сказать... И потом вот он Люсе говорит, телефонов не было у нас в этой квартире, и как-то так вот он: «Надо познакомиться». Дмитрий Кириллов: Заприметил, пока ехал. Анна Шатилова: Да-да. И он пригласил нас домой, они жили на Арбате. Мы с Люсей в высотке что-то купили, какой-то тортик, поехали к ним. Пьем чай, и приходит вот, оказывается, Наталья Алексеевна, Леша говорит: «Моя мама». И Наталья Алексеевна села, и мы как-то спокойно разговаривали... С Люсей когда поехали уже домой, я говорю: «Люсь, как мне понравилась Наталья Алексеевна!» Дмитрий Кириллов: Не Леша! Анна Шатилова: Я говорю: «Я бы за Лешу замуж вышла только из-за Натальи Алексеевны!» И вот так получилось, что вышла замуж, и с Натальей Алексеевной мы прожили под одной крышей, хотя менялись квартиры, с первого до последнего ее дня. Дмитрий Кириллов: Наталью Алексеевну Шатилову знала вся Московская консерватория: она работала еще при Свешникове, за ней ухаживал архитектор Щусев, ее дядя был настоятелем храма, где венчался Пушкин... Наталья Алексеевна бросила свет и стала прекрасной бабушкой. Когда у Анны и Алексея родился сын Кирилл, она посвящала внуку все свое время. Кирилл стал лингвистом, одним из лучших переводчиков Шекспира в нашей стране. У Анны Николаевны уже взрослые внуки Святослав и Всеволод. Анна Шатилова на Красной площади – это, знаете, открытка в глазах зрителей: парады, 1 Мая, 9 Мая, 7 Ноября... Анна Шатилова: 7 Ноября, да. Дмитрий Кириллов: Всегда в строю, всегда рядом с трудящимися, рядом с людьми, которые украшают этот праздник. Анна Шатилова: И вы представляете, 9 Мая, я веду на Поклонной горе большой концерт, посвященный Дню Победы. И ко мне подходит Вячеслав Иванович Брагин, он одно время возглавлял телевидение, потом там. «Ну, Анна Николаевна, с праздником! Что-то грустная». Я говорю: «Да я в этот день всегда грустная». И говорю ему: «А вот отца-то не знаю, без вести пропал». Он говорит: «Я сейчас, Анна Николаевна, пришлю к вам человека, напишите, что вы знаете и помните об отце». Подходит симпатичный седовласый мужчина, его зовут Николай Иванович, как моего отца, и говорит: «Анна Николаевна, ну запишите, что вы». Я там написала то и се, все, распрощались. Наверное, дней через пять мне звонок. Звонит женщина: «Анна Николаевна, а мы разыскали вашего отца». Я говорю: «Как разыскали?» – «Он скончался в плену в концлагере Цайтхайн в 1943 году». Леша, муж, еще был жив. Я бегу, я говорю: «Леша, ты посмотри, какой звонок! Отец, оказывается, скончался в концлагере! Почему же мы не знали?» Дмитрий Кириллов: Шестьдесят лет ничего не было известно об отце, а тут звонят малоизвестные люди и говорят, что покажут место его последнего пристанища. Ком в горле, в висках пульсирует вена, душат слезы и перехватывает дыхание. Анна Николаевна прилетает в Германию и едет туда, где в земле лежит отец и еще 33 тысячи советских солдат. Анна Шатилова: И вот мы едем туда, 100 километров южнее Лейпцига, где был этот, говорят, самый страшный концлагерь. Мы приехали: да, видим все, этот комплекс, стоит барак той поры... Я: «Нет-нет-нет, не пойду». Эти, как их назвать, огромные эти... Дмитрий Кириллов: Вышки? Анна Шатилова: ...баннеры или что – портреты этих всех... Я боялась встретить лицо отца, просто боялась встретить, да. И говорит этот парень, который возглавляет, из Берлина немец: «Ну а сейчас поедем на кладбище». Я думала, кладбище и кладбище, я с могилы мамы взяла землю, все, приехала сюда. Мы едем, поют птицы, кусты... Куда мы едем? Приезжаем. А где кладбище, где? Ничего нет – огромное поле, но все огорожено такой проволокой, зеленая трава как газон и в центре деревянный обелиск и красная звезда. Я говорю: «А где могилы?» – «Ничего нет». Мы возвращаемся уже на эту территорию. «Может, пойдете в барак?» Я говорю: «Нет-нет-нет, не пойду». Благодарим этого немца, все, и нам выезжать уже, ехать в Лейпциг. И вот история, вот птицы, небесные странники, все-таки существует эта связь. Мы попрощались, наша машина выезжает, и впереди нее точно по центру машины скачет птичка, больше воробья такая, скачет – останавливается, оглянется – опять. Сейчас... Дмитрий Кириллов: До слез... Анна Шатилова: Да... Опять она ведет нас, выводит. Ужасно... Когда она улетела, мы уже поехали свободно. Дмитрий Кириллов: Не давала проехать. Анна Шатилова: Не дала она нам, мы не могли ее давить и все. Мы ехали до Лейпцига трое, мы не проронили ни слова. Ну это ясно, птица дала знак, что все понято, что «ты нашла»... Дмитрий Кириллов: Отец увидел. Анна Шатилова: Да, все это знак, это сигнал. И когда в каком-то журнале было интервью мое, сколько же я получила звонков на телефон! Звонили наши люди из разных городов: они разыскивают своих бабушек, дедушек, всех, кто пропал... Дмитрий Кириллов: Надежда появилась. Анна Шатилова: Спрашивали меня, как туда ехать, где это, что это... Потом мне две женщины звонили – они нашли своих отцов, что они тоже в этом лагере Цайтхайн. Дмитрий Кириллов: Анна Николаевна, я хочу сказать вам от лица телезрителей даже: огромное спасибо за то, что вы есть! Потому что это все чушь и ерунда, когда говорят, что дикторы читают текст, не вкладывая ничего, – это невозможно! Вы вкладывали в каждое слово, в каждую строчку себя, свое отношение к людям, к стране, к делу. И вот то, что вы есть, – будьте всегда! Дай Бог вам здоровья! Потому что вы настолько камертон в нашей стране, голос, человек, который дал нам столько тепла и радости! Я думаю, что эта сила, этот аккумулятор, эти батарейки – они прослужат для новых поколений еще. Анна Шатилова: Как говорит! Поэты так не говорят! Дмитрий Кириллов: Шатилова и Кириллов! Анна Шатилова: Как говорит Дмитрий Кириллов! И вот то, что Кириллов, понимаете, вот тоже по жизни... Это тоже, вот наша встреча – это тоже... Дмитрий Кириллов: ...не случайно. Анна Шатилова: ...какой-то вот хороший знак. Спасибо! Дмитрий Кириллов: Спасибо! Люблю! Анна Шатилова: Спасибо, Дмитрий, спасибо! Вы молодцы! Прекрасная программа, я ее смотрю. И даже можно не быть физиономистом, но когда я вижу вас, только вы, потому что лицо – оно все-таки зеркало души. Вы должны ее вести, и вы ведете, я вас поздравляю и благодарю! Дмитрий Кириллов: Спасибо! Анна Шатилова: Спасибо! Ребята, а теперь танцы. Дмитрий Кириллов: Ну, замучил. Спасибо! Анна Шатилова: А теперь танцы еще!