Дмитрий Кириллов: 1993-й год. На эстрадном небосклоне зажигается новая звезда. Стройный кучерявый импозантный молодой человек, сочиняющий модную музыку. Да еще поющий. Да еще, как две капли, похожий на Тото Кутуньо. Его песни – это настоящие хиты. А имя Виктор олицетворяет победу. В отечественном шоу-бизнесе появляется местный сердцеед иностранного вида, да еще и с фамилией почти что американской – Сигал, что в переводе означает «Чайка». В середине 1990-х Ирина Аллегрова выпускает один за другим свои суперхиты. Тогда лучшие песни для нее пишет Виктор Чайка, которого императрица эстрады «угнала у всех на виду» с целью рождения шлягеров. От Аллегровой старались не отставать и другие ее коллеги. В творческой свободе 1990-х, порой граничащей с безвкусицей, естественно, уцелели не все песни. Но лучшие дошли до наших дней. Виктор Чайка сегодня в гостях. Виктор Чайка: Прекрасный дуэт получился. Дмитрий Кириллов: Можем на гастроли выезжать. Виктор Чайка: Легко, я даже не ожидал. Дмитрий Кириллов: Знаете, Виктор, Ваши песни знает страна, понимаете. Поэтому это не удивительно, что я пою. Виктор Чайка: Не, ну второй голос, это надо иметь музыкальное хорошее образование. Дмитрий Кириллов: Спасибо, ну знаете хорошую песню приятно спеть. Она живет, знаете, сколько лет прошло? Виктор Чайка: Ну, в 1988-м году она вышла в «Утренней почте». Первый клип тогда, тогда клипы снимались, это же все было. Дмитрий Кириллов: В новинку. Виктор Чайка: В «Утренней почте» снималось, да, как музыкальные номера. Дмитрий Кириллов: Сейчас смотреть, конечно, на эти клипы. Виктор Чайка: Очень наивно, но тогда, чтоб казаться солидней, Леша Глызин стоит там, мы снимали около Останкина, около пруда Останкинского. Чтоб выглядеть солидно, он стоит там в очень хорошем кожаном красивом пальто, таком, только это было пальто моей жены. Потому что у нас не было кожаных пальто. Дмитрий Кириллов: А в кадре должно быть красиво, солидно смотреться. Виктор Чайка: Я могу рассказать такое, чтоб понять уровень. Я, во-первых, там претворил детскую мечту – я сжег скрипку, я поехал купил скрипку, налил туда бензин, и в клипе сгорает скрипка. Я потом уничтожил в другом клипе Моны Лизы рояль, это какие-то детские, наверное. Так как я родился в Одессе, мой отец до войны занимался на скрипке тоже в знаменитой музыкальной школе вместе с Лизой Гилельс, с Мишей Фихтенгольц, такие мировые звезды. Дмитрий Кириллов: Ну, школа Одесская очень скрипичная серьезная. Виктор Чайка: Фантастически серьезная школа, которая дала миллион знаменитостей. Но потом отец пошел в артучилище. И закончил молодым лейтенантом, как раз в мае закончил, в 1941-м, в июне началась война. Он единственный из нашего большого одесского двора, который вернулся с войны. Он прошел всю войну, естественно, от Киева, от котла под Киевом. Все остальные, кто ушли в ополчение, все погибли. Дмитрий Кириллов: Несостоявшийся скрипач, выпускник Одесского артиллерийского училища Григорий Сигал, после войны сменил профессию военного на скамью студента медвуза. Еще в 1941-м, выводя своих бойцов из окружения, Григорий Наумович решил, что, если выживет, обязательно станет врачом. И будет в мирное время продолжать спасать жизни людей. Так и произошло. Офицерский китель с боевыми наградами он сменил на медицинский халат. Пройдет время, и Григорий Наумович Сигал станет известнейшим в Одессе хирургом. Виктор Чайка: У меня отец совершенно не любил говорить о войне, он не смотрел фильмы про войну, вот удивительная вещь. Он не очень любил ходить в школу, тогда, когда к нам приходили фронтовики рассказывали. Дмитрий Кириллов: Рассказы о войне. Виктор Чайка: Да, да. Каждый должен был, у кого отец воевал или дедушка воевал, приглашали, я приглашал отца, он, конечно же, надевал все свои награды. Но надо сказать, что фронтовики про ужасы войны, вот я насколько помню, потому что у нас во дворе часто вспоминали, всегда 9 мая отмечалось, конечно, не вспоминали. Почему-то это всегда вот так. Отец мне старался рассказывать какие-то только веселые, ну не веселые, какие-то необычные. Дмитрий Кириллов: Не про ужасы. Виктор Чайка: И самое интересное, что стали возвращаться уже отсидевшие полицаи. Конечно, фантасмагория, я всегда помнил, что вот он сидел, у него было в углу двора, у нас такой одесский двор, сидел один и курил, курил одну за другой в углу, и с ним никто не общался. Но мой отец его лечил, когда он стал врачом. Дмитрий Кириллов: А двор вы вспоминаете свой одесский? Виктор Чайка: Конечно. То, что Жванецкий описал, это классика абсолютная. Это вот натянутые верёвки от балкона к балкону. Дмитрий Кириллов: Белье. Виктор Чайка: Белье, а где его еще вешать? Это очередь к колонке с водой, это, что я вспоминаю, это туалет общий, где было три, извиняюсь, места, куда, три кабинки, назовем это так. Двор там большой, человек 150, наверное, в нем жило. И надо было занять очередь, и самое главное потом появилось новшество, там стали вешать уже лампочки и круги, у каждой семьи были свои круги. Дмитрий Кириллов: А со своим кругом приходили? Виктор Чайка: Висели они там, на зиму их забирали, а так они висели. И гвозди, я вспоминаю гвозди, куда накалывали эту бумагу. Дмитрий Кириллов: Газету. Виктор Чайка: Газету, да. И с утра, а мы все с утра, двор просыпался, ну надо было в школу, моя мама преподавательница, отец шел на работу, и, если было занято – начинался скандал. Ну, коммунальная квартира, коммунальная. Она, конечно, приучает ко всему. Отец у меня уже всех лечил, он был уже к тому времени врач. Все были ученики у моей мамы. Дмитрий Кириллов: И праздники были во дворе? Вот вы говорите, 9 мая. Виктор Чайка: Конечно. Во-первых, это всегда, это же Одесса, это тепло с мая по ноябрь, наверно, тепло. Дмитрий Кириллов: Полгода лето. Виктор Чайка: Все столы выносились во двор, ставились, накрывались. И дальше все вскладчину. Мусор, за три мусорные машины, которые приезжали. И все шли с мусорными ведрами. Ведра держали в комнате, потому что мусорное ведро стояло в комнате, в каждой комнате. Дмитрий Кириллов: И потихонечку все. Виктор Чайка: Все шли, высыпали. И вот эта вот длинная очередь к мусорной машине. Малоприятное, летом на жаре, пахнущий арбузными корками и помидорами сгнившими, это все ужасно. Но поддерживали чистоту, жизнь в коммуналке приучала тебя все-таки подчинятся правилам общежития, в любом случае. Пьяницы-соседи, Коля бил Лелю, наши соседи, они бегали к отцу, отец их разнимал. Все ужасы, вернее, все прелести коммунальной квартиры. И я это прожил. Поэтому, когда я вижу, я абсолютно не прихотлив в этом отношении человек. Дмитрий Кириллов: Родители Виктора, Лариса Ефимовна и Григорий Наумович, встретились совсем еще юными вскоре после войны. Они прожили нелегкую жизнь, впрочем, как и все то поколение людей – сильных и неунывающих, строящих светлое будущее. А как они встретились? Как познакомились мама с папой? Они рассказывали, как они друг друга нашли? Виктор Чайка: Рассказывали, отец должен был приехать в отпуск, в Одессу. И они были соседями. И ее познакомили. Сказали: «Сейчас приедет вот один офицер». Они познакомились, провели, как положено, под присмотром родителей вечер где-то, пили чай, о чём-то разговаривали. Дмитрий Кириллов: Целомудренно всё. Виктор Чайка: Ну, естественно, да. Отец был при всех регалиях. И он уехал. А потом отец уже приехал только через полгода. Даже больше. У него тоже было несколько дней приехать, чтоб повидаться со своей невестой. И мама говорит: «Представляешь!». У меня с родителями были очень доверительные отношения. Говорит: «И я стою на вокзале, приехала одна, и у меня только одно – узнать бы его! Я его видела два дня. И фотографию, фотография довоенная. Новых фотографий нет, а прошло столько времени. И я стою, так волнуюсь!». Ну, как было? Там много людей военных, в форме же ходили. Говорит: «Для меня было самые вот два момента». Дмитрий Кириллов: Не ошибиться бы, да? Виктор Чайка: Не ошибиться. Но оказывается, что папа её запомнил очень хорошо. «И ко мне подходит», - говорит, – такой красивый!». Дмитрий Кириллов: Он свою красавицу не забыл. Виктор Чайка: Да, да. И вот так вот всё. С тех пор они уже не расставались. Дмитрий Кириллов: В семье Григория и Ларисы Сигал появились двое очаровательных мальчишек, Леонид и Виктор. Леониду несказанно повезло. Ему, как говорят в народе, медведь на ухо наступил, и потому в музыкальную школу не взяли. В отличие от Виктора, у которого обнаружился абсолютный слух. Папина мечта сбылась. Витеньку отдали на скрипку. Виктор Чайка: Это был кошмар. Это так легко рассказывать, но... Двор, в котором практически в каждой семье кто-то или пилил на скрипке, или дудел на свирелке, или играл на рояле. Все окна открыты. Дмитрий Кириллов: Это будущие оркестранты наших больших театров. Виктор Чайка: Конечно. И повезло с учителем. Это очень важно! У меня был учитель, который… Из-за которого я стал музыкантом. Дмитрий Кириллов: Не отвратил, да? Виктор Чайка: Хотя заниматься музыкой – это отвратительное дело. Дмитрий Кириллов: Любой ребёнок не любит. Виктор Чайка: Это ужасно. Это нужно… Дмитрий Кириллов: Во дворе в футбол, наверное, там, да? Виктор Чайка: Конечно. Футбол… Когда ходишь, школу же никто не отменял. А мама у меня в школе была. Она историчка. Днём родители работают, бабушка слушает. Дмитрий Кириллов: Занимается ли? Виктор Чайка: Конечно. Она смотрит на часы. Она же не знает, что звучит. Дмитрий Кириллов: Пыточная. Виктор Чайка: Ставишь книжку на пюпитр и читаешь книжку, и просто водишь смычком по струнам. Дмитрий Кириллов: А бабушка довольная. Виктор Чайка: Конечно. Дмитрий Кириллов: А к старшим классам Витя Сигал собрал уже целый ансамбль. Здесь не обошлось без тлетворного влияния Запада. «The Beatles», «Deep Purple», «The Rolling Stones» окончательно перевернули представления мальчишки о музыке. Да тут еще в Одессу повадились приезжать студенты-кубинцы, искусно владеющие барабанами. Витя увлекся латиноамериканскими ритмами и понял, что барабаны – вот что его волнует больше всего. Виктор Чайка: Я родителям лет в 13 сказал, что все, я теперь буду барабанщиком. Дмитрий Кириллов: Папа с мамой. Виктор Чайка: Эффект ядерного взрыва. Как? Кем? Я был очень трудный ребенок, я прошел через все прелести будущего рок-музыканта, через который должен был пройти: и уход из дому, хиппование, секс, наркотики, рок-н-ролл, все. Это был путь, мимо которого… Но какой-то стержень удерживал – хорошей семьи, хорошего воспитания, и самое главное – понимания родителей. И когда меня шатало, я бросал скрипку, и папа говорил: «А кем ты будешь?». – «Я буду мастером верхней женской одежды». Я, кстати, мастер верхней женской одежды третьего разряда. Дмитрий Кириллов: В Одесское профессионально-техническое училище будущий закройщик Витя Сигал пошел с радостью. Прощай, школа! Здравствуйте, девочки! Виктор Чайка: Там были девочки сплошные. У меня там репетиции, мне лет было уже 16, наверное. Я был один и тридцать. И стал мастером. Конечно, за меня везде все шили. Дмитрий Кириллов: В цветнике. Виктор Чайка: В цветнике, еще и на барабанах, еще и на ночные репетиции, мы по ночам в подвалах репетировали. Все это я знаю. Когда все родственники говорили: «Гриша, его надо или в тюрьму, или в армию. Что ты делаешь? Что происходит? Или тюрьма, другого пути нет». Я в армию пошел. Дмитрий Кириллов: Родители надеялись, что из армии выйдет совсем другой Витя, серьезный, повзрослевший. Кто бы мог подумать, что армия даст ему путевку в профессиональную музыку? Виктор Чайка: На десятые сутки нахождения в казарме – уже лысый, уже подстриженный, уже тебя выдергивают сержанты ночью. Туда приводят: «Ты ж музыкант?». Я говорю: «Да». – «Так давай, играй». И дают мне гитару. Я на гитаре не играю, только на бас-гитаре пытался на четырех струнах. Мне говорят: «Ты че, одессит, музыкант на гитаре не играешь? О-о-о, мы, наверное, ошиблись». И ты понимаешь, у тебя выбор такой: или ты станешь завтра музыкантом…. Дмитрий Кириллов: Или пойдет все по-другому. Виктор Чайка: Будет очень сильно по-другому. А самое главное, я научился быстро импровизировать, в песнях русскоязычных, даже если я текста не знаю, я на ходу придумываю. Дмитрий Кириллов: Импровизация – главный конек в джазе. Про джаз Витя узнал как раз в армии, когда бегал в самоволку в ДК «Москворечье», где преподавали поистине выдающиеся музыканты. Виктор Чайка: Там вдруг эти звезды, о которых я слышал в Одессе, джазовые звезды – и вот они. И через год я с ними на педсовете вместе сижу, я, кто я такой? Как говорил Жванецкий: «Кто я такой, чтобы не пить?». И вдруг у меня уже ученики. Оказалось, что я хорошо играю джаз. И у меня уже был коллектив. И мне предложили поступать в институт культуры, где открылось, только-только открылось джазовое отделение. Там преподавал Бриль. И самое главное, там была база «Арсенала», репетиционная. Попадаю к ним на репетицию. нас прослушали. И приходит дикое количество прекрасных, классных барабанщиков. Это многие мои друзья до сих пор, это цвет нашей рок-музыки на сегодняшний момент. И мы все играем джем-сейшн, с прослушиванием. И вдруг ко мне потом подходят: «Вот, пожалуй, мы вам готовы предложить». Что? Мне в «Арсенал»? Да, да, вот так. Дмитрий Кириллов: Слушай, Одесса! Витя Сигал работает в «Арсенале», у самого Алексея Козлова. Играть в таком легендарном коллективе мечтал каждый музыкант. Началась другая жизнь, звездная. Концерты, гастроли, автографы и поклонницы. Правда, она тяжело вписывалась в семейный быт. Из Одессы приехала любимая девушка Ирина и стала женой. Родился сын Алексей. Виктор утром подрабатывал почтальоном, разносил газеты и письма. А днем учился в институте. Но денег катастрофически не хватало. Пришлось устраиваться в ресторан «Савой» играть на скрипке для жующей публики «Семь сорок». И тут в один прекрасный день, вернее, вечер в «Савой» зашел поужинать лидер группы «Автограф» Александр Ситковецкий. И не мог поверить своим глазам. На скрипке в ресторане играет барабанщик из «Арсенала». И эту ошибку Ситковецкий решил срочно исправить. Он тут же позвонил руководителю прославленного ансамбля «Веселые ребята» Павлу Слободкину. И прокричал в трубку: «Паша, к тебе приедет на прослушивание супербарабанщик!». Виктор Чайка: Я пришел к Слободкину, пришел на прослушивание. От него поуходили прекрасные музыканты, Китаев, Рыжов там, Чернавский. И он искал себе достойных. И спасибо Слободкину, он меня взял, я пришел, прослушался. И, о, счастье, меня взяли на работу за очень большую… я получил московскую прописку. Это уже был московский коллектив, это уже был звёздный коллектив. Интересный факт, что у меня была ставка от «Арсенала». Когда я играл в «Арсенале», инструментальная ставка. И когда мы первый раз пришли получать зарплату, я раза в полтора больше получал, чем Глызин, Буйнов, потому что у них была вокально-инструментальная, а у меня инструментальная ставка. Но надо сказать, что я не был знаком с этой музыкой хорошо. Это просто Паша, Павел Георгиевич Слободкин, в меня поверил. В очередной раз. Ну, во-первых, ему нужен был барабанщик и скрипач, это для него было очень интересно. Во-вторых, я из Одессы, а у него были тоже корни из Одессы. И мы с ним очень много говорили о классической музыке потом. Дмитрий Кириллов: Павел Слободкин был одним из первых и главных музыкальных продюсеров в Советском Союзе. Он руководил «Веселыми ребятами» 50 лет. И дал дорогу многим молодым талантам. У Слободкина в коллективе работали Александр Градский и Алла Пугачева, Вячеслав Малежик и Александр Барыкин, Алексей Глызин, Александр Буйнов, Юрий Чернавский и многие другие прославленные музыканты. Виктор Чайка: Он был очень сложным человеком. Как любой человек, который прошел всю звездную тему. Я для него был прочитанная книга, со второй страницы. Он все четко понимал, он умел добиться, чтобы максимум 100% вытащить из человека, – его способность. Он был настоящим учителем. Учителя всегда, конечно, раздражают музыкантов. Хочется, чтобы тобой все восхищались. Но когда ты выходишь, перед тобой стадион, вместе с тобой. А потом выходишь, и он тебе начинает… Дмитрий Кириллов: Вставлять по полной. Виктор Чайка: Вставлять, потому что он стоит за кулисами. И все твои огрехи, тут ты, там ты плохо спел, здесь гитара не подстроена, что это за вид. была очень важная вещь – Слободкин нас гримировал. Вы знаете, зачем? Чтобы почувствовать, пил ты? Пить нельзя. Потому что так можно сказать, а так он к тебе подходил и, ну, давай, иди сюда. И стоит тебя гримирует долго, а ты дыхание задержал. Ну сколько можешь выдержать? Саша Буйнов стоял, держал, он говорил: «Бунечка, уже выдохни, уже выдохни». Дмитрий Кириллов: Но он штрафовал вообще, если кто-то был там поддатый? Виктор Чайка: Поддатые бывали у нас. Ну мы тоже находили… Как же нас удержать? Мы же звезды. Была очень смешная вещь, начиналась с прелюдии. Выходил Буйнов, в это время рабочий сцены со стаканом полз из-за кулис, Буйнову под клавиши ставил, и так же ползком… Дмитрий Кириллов: Допинг. Виктор Чайка: И Саня делал так. Он опускался, потом начинал Дорохов играть, опускался. Пропадал из поля зрения. И все. Видны только руки, везде темнота. Этого хватало, чтобы чуть-чуть. Дмитрий Кириллов: У Буйнова был коньяк, да? Виктор Чайка: Водка, такая водочка. У Леши – чай с коньяком. Дмитрий Кириллов: Эстет. Виктор Чайка: Да, заливался. У меня было все, что льется в те годы. Дмитрий Кириллов: И все это не пьянства ради. А чтобы не сойти с ума от невероятных нагрузок. По 200 концертов в год, перелеты и переезды, смена часовых поясов и концертных залов, записи в студии и на радио, съемки на телевидении, гастроли за рубежом. Красочная жизнь в объятиях поклонниц… Уходило ощущение реальности. День сейчас или ночь? Какое время года на дворе? И как называется очередной город, где тебя уже ждет полный стадион фанатов? В дороге Виктор часто писал музыку или какие-то стихи. Его друг и коллега, солист группы Алексей Глызин как-то намекнул: «А не пора ли тебе самому стать композитором?». Появились песни, да, Леша понял, что это будет бомба? Виктор Чайка: Да, да. Дмитрий Кириллов: И вы рискнули. Вы в одно время ушли от Слободкина? Виктор Чайка: Нет, сначала ушёл я. Я сочинил этот весь репертуар с Симоном Осиашвили, много на его тексты основные. И потом ушёл Лёша, и когда после «Зимнего сада» мы уже начали вместе работать. Конечно, Слободкин нас прикрывал. Конечно, он нам перекрывал кислород, и у него были для этого возможности. У меня хранятся до сих пор статьи разгромные, где в журнале «Музыка» или «Советская эстрада» написано что-то: песни подобные «Зимнему саду» слушать невозможно, это нытье. Были заказные. И, конечно, нам перекрывали залы, потому что у него был административный ресурс, но я уже говорил в начале: мы решили для себя, что мы не тянем слово «Веселые ребята», не пользуйся его… А были такие коллективы, где выходили ребята, пытались: «Ой, «Веселые ребята», те же самые песни петь, что «Веселые ребята», только работать на себя. Это неправильно. И мы выстояли, просто выстояли и перед редактурой телевидения и каналов, и все мы поняли, что мы единица. И окончательно встало на свои места, когда появилась песня «Ты не ангел» в «Новогоднем огоньке». Дмитрий Кириллов: Музыкант Виктор Сигал превратился в успешного композитора Виктора Чайку, автора всенародных шлягеров. В ту новогоднюю ночь, вернее, утром 1 января 1989-го года Виктор, как это принято говорить, проснулся знаменитым. Свои лучшие песни он собрал в большой альбом, который был написан специально для Алексея Глызина. Страна запела песни Чайки. Артисты потянулись в очередь к хитмейкеру. Продюсер Владимир Дубовицкий попросил друга написать альбом для своей молодой жены Татьяны Овсиенко, только что покинувшей группу «Мираж». И красивую девчонку ждала сольная карьера. Виктор Чайка: Когда я начал, согласился писать для Танюши, у меня было единственное условие, что она: а) мы не повторяем репертуар группы «Мираж», и б) никаких фонограмм, поет она сама. Все композиторы боялись писать ей. Почему? Потому что там были бандитские дела. Там были «Мираж», деньги, оторвем башку, стрелки назначим. Дмитрий Кириллов: 1990-е годы. Виктор Чайка: Забрал солистку. И ему повезло, что у него был друган безбашенный в моем лице. Я же одессит. Естественно, все большие композиторы, все соскочили, все просто под разными предлогами… Дмитрий Кириллов: Не связывались. Виктор Чайка: Легче не связаться, чем… Для меня, так как мы сами были не далеки от этой темы, и мы, песня «То ли воля, то ли неволя» – просто это был пропуск в любые… Была такая «То ли воля, то ли неволя». Обошлось без всяких этих кровопролитных разборок. Я позвонил Симону Осиашвили, своему другу, с которым мы начинали проект. Объяснил и объяснил свое видение, что это должна быть девочка, не претендующая, что она, типа, круто поет. А девочка, которая вот вышла и подпела. Она прекрасная девочка, она, Танюша, она ведь очень хороший человек. Но она не очень была научена работать в музыкальном плане. И когда вдруг там я применяю свою жесткость, как учили учителя, пытался дать результат. Она: «Все, я больше не могу. Меня уже пилят, я уже устала, у меня уже печень болит». Я подходил и говорил: «Это у тебя болит? Это у меня болит уже все. Это я уже больше не могу. А ты давай, вперед». Она плакала и продолжала работать. Дмитрий Кириллов: И потом, она была все-таки трудолюбивая, да? Она добилась. Виктор Чайка: Очень трудолюбивая. Она была как бы рабочая лошадка. Вот она понимала, что от нее требуют, и что нужно в работе. Она уже была звездочкой. И даже став звездой, она все равно продолжала быть вот в рамках человека, понимающего, что это работа. Дмитрий Кириллов: Проект «Татьяна Овсиенко» оказался коммерчески успешным. У Тани появился свой репертуар и свой зритель. Но главной певицей, той, что принесла Виктору Чайке наибольший успех, стала, безусловно, Ирина Аллегрова. Творческий дуэт композитора и певицы начался со знакомства Чайки с поэтом Ларисой Рубальской. Виктор Чайка: На «Песне года» у меня звучит песня тогда «То ли воля, то ли неволя», песня года. У неё какая-то тоже, я не помню. Ко мне подходит, я уже знал, конечно, кто такая Рубальская, потому что она уже была. Мы тогда были, такая программа «Песня года» — это была программа для авторов. Дмитрий Кириллов: Да-да-да. Чествовали авторов, дипломы вручали. Виктор Чайка: Да, конечно. Дмитрий Кириллов: Серьезная история. Виктор Чайка: Ко мне подходит Лариса Рубальская, говорит: «Виктор, поздравляю». Все меня поздравляли такие, она с Додиком была, с мужем. И он дает мне сложенный вчетверо листочек. «Я, – говорит, – не читаю». Ну, как она умеет говорить, у неё хрипловатый голос, она уж умеет найти расположение. Дмитрий Кириллов: Уютно укутать. Виктор Чайка: Да, она говорит: «Вот сейчас, сейчас, сейчас не надо, сейчас не открывайте. Но этот листок я вот для вас. Вот это текст, который вот…» И все, и пошла: «Додик, Додик!». И убежала там к стоянке машин. И я пошел, естественно, я открываю. И пока я шел, спускался, на втором этаже эта студия находилась. И пока я шел до низа, я песню сочинил. И когда я приехал домой, я позвонил ей: «Лариса, здравствуйте!». Она такая, был шок, я говорю: «В принципе, хотите, я вам наиграю песню?», и сел, взял трубку и сел к роялю. Это было довольно поздно, поэтому я тихонечко играл. И наиграл эту песню «Транзитный пассажир». Потом она мне перезвонила, сказала: «Я не могу, как это так, вот что я не могу. Я не могу заснуть». Дмитрий Кириллов: Она поняла, что это будет бомба. Виктор Чайка: Да. Она совершенно понимала. Естественно, кому давать, когда собираются авторы. Особенно, это какой-то год, там 1990-й. Это Пугачева. Дмитрий Кириллов: Но надо знать Аллегрову. Лариса Рубальская случайно показала песню певице. И Ирина Александровна, умеющая сражаться за песни, в ультимативной форме заявила, что никогда и никому не отдаст ее. У Аллегровой на песни интуиция колоссальная, под стать Пугачевой. Рубальская и Чайка поняли, что противостоять бессмысленно. Это ее песня, Ирины Аллегровой. Если песня находит своего исполнителя, она будет популярной. Эта история очевидная. Но думал ли когда-нибудь барабанщик Виктор Чайка, ставший популярным композитором, что он когда-нибудь возьмет в руки микрофон и станет эстрадным исполнителем? Певцом Чайка стал из жалости к собственной песне, которую никто не хотел исполнять. Виктор Чайка: Песня «Мона Лиза» мне, если я не ошибаюсь, мне кажется, что я не ошибаюсь, мне ее дал в качестве текста Игорь Крутой. Ему присылали очень много текстов. Я его прекрасно понимаю, что люди считали нас, потому что Саша Серов был потрясающий, как бы сказать, проект, если это можно назвать, вот эти вот мощные песни. И среди этих текстов, я увидел, был текст «Мона Лиза» – он совершенно не хитовый. И я на него написал очень красивую музыку. Я показывал многим артистам, конечно, начиная с Лёши Глызина. И Валерию Леонтьеву, всем показывал. Дмитрий Кириллов: Что говорили? Виктор Чайка: Все говорили: «Клево, но не хитово». Мне от обиды, от обиды просто захотелось, так как я встретился с ребятами «Арсенальскими» на студии звукозаписи, параллельно мы сидели, и там был такой Иван Смирнов, такой великий гитарист. Он, к сожалению, умер, но один из самых великих, наверное, гитаристов. И я ему наиграл, и он сыграл, и мы прямо джем-сейшн, мы записали песню. И она мне очень нравилась. И я решил ее спеть сам. Дмитрий Кириллов: И получилось. Виктор Чайка: И получилось, да. И друг, тот же Крутой меня познакомил с Тиграном Кеосаяном, и снялся клип, и я много… Дальше пошло. Короче, моя карьера началась с песни «Мона Лиза», с неликвида, я так её называю. Я композитор, певец неликвидов, я всё что потом дальше записывал, много песен – это те песни, от которых отказались. Дмитрий Кириллов: Виктор Чайка нашел свою Мона Лизу по имени Полина. Теперь она жена и мама их чудо-малыша Гриши. Виктор признается, что встречу с Полиной он ждал всю свою жизнь. И, честно говоря, потерял уже всякую надежду на семейное счастье. Виктор Чайка: Полину я нашел на творческом вечере у Рубальской. Вот у меня все время столько связано с Рубальской, по-моему. Я там был случайно, не выступал. Потом на другом творческом вечере я тоже был случайно, увидел, что девушка, мы там познакомились, увидел, что мы знакомы. Мы переглядывались. А потом опять, еще раз был на творческом вечере у Рубальской, где я уже выступал, она ко мне подошла и так сделала вид: «Там тебя какая-то девушка все время настойчиво спрашивает как-то». А я оставил свой телефон. Как обычно? Когда знакомишься, оставляешь телефон, берешь телефон, и не звонишь. Ну, не потому что… У нас большая разница в возрасте. И ты уже обжигался, уже несколько раз. Дмитрий Кириллов: Много «но». Виктор Чайка: Очень много «но». Да и думаешь: «Зачем оно тебе надо?». Это чувство приходило, приходило, и когда ты просто понял, вдруг незаметно понимаешь, ты с человеком не живешь, но ты без него не можешь прожить. Тебе нужны его оценка, его взгляд на жизнь, его суждения. И ты уже начинаешь, как бы, без этого захлебываться. Тогда я понял – опа. Дмитрий Кириллов: Попал. Виктор Чайка: Попал, да. Я, единственное, жалею, что это не произошло намного раньше. Ну, наверное, так надо было. Дмитрий Кириллов: Это судьба. Виктор Чайка: Значит, надо было. Дмитрий Кириллов: Там известно, когда и в какой момент. Виктор Чайка: С моим характером 8 лет, и оно идет по нарастающей. Я просто такого не ожидал. Дмитрий Кириллов: Теперь вам нужно вырастить ребенка, научить его играть на скрипке. Написать большой детский альбом. И знаете, у вас очень много впереди дел. Так что, Виктор Григорьевич, я вас поздравляю, у вас новая интересная жизнь. И пусть так будет. И я думаю, что то, что у вас сейчас есть любовь, своя семья, это вам даст силы создать новые и пассажиров транзитных, и еще кучу-кучу прекрасных песен, которые мы будем ждать. Виктор Чайка: Они уже созданы. Но еще никто не слышал. Дмитрий Кириллов: Будем ждать. Спасибо. Виктор Чайка: Спасибо, спасибо.