Дмитрий Кириллов: Актерами становятся. Или все-таки рождаются? Если заглянуть в историю жизни Авангарда Леонтьева, сомнений не возникает. Он родился уже со званием «Народный артист России». Невозможно представить «Современник», «Табакерку», школу-студию МХАТ и сам Художественный театр без этого легендарного актера, режиссера, педагога, профессора, воспитавшего целую плеяду звезд театра и кино. Елена Майорова, Андрей Смоляков, Марина Зудина, Евгений Миронов, Олеся Судзиловская, Владимир Машков. Список можно продолжать бесконечно. С именем Леонтьева связаны многие успешные фильмы и спектакли, поставленные Олегом Табаковым, Галиной Волчек, Никитой Михалковым. Для них Гарик (так ласково мэтры зовут этого талантливого актера) – незаменимый человек на сцене и съемочной площадке, поскольку Авангард Николаевич Леонтьев, как ни крути - человек-эпоха. Легко ли жить с именем Авангард? Авангард Леонтьев: Легко. Дмитрий Кириллов: А правда, когда вас кто-то сильно обидит, вы говорите: «Берегись, я Сталина в гробу видел». Авангард Леонтьев: Да. Поэтому меня никто не трогает. Дмитрий Кириллов: Лежать на авансцене спиной к залу и смотреть на Евстигнеева – это счастье для актера? Авангард Леонтьев: Да. Это везение невероятное. Могло этого не быть. Дмитрий Кириллов: Школа Олега Ефремова, школа Галины Волчек – можно сказать, что это ваше второе театральное образование? Авангард Леонтьев: Абсолютно. Дмитрий Кириллов: Ваши поклонники иногда задавали вам такой дурацкий вопрос: «А правда ваш брат – Валерий Леонтьев?» Авангард Леонтьев: На станции технического обслуживания спрашивали. Я отвечал: «Да». По VIP-классу обслуживался. Дмитрий Кириллов: Ваша юность совпала с хрущевской Оттепелью. Хрущев был вашим кумиром как политический деятель? Авангард Леонтьев: Я не знаю. Наверное, да. Потому что он освободил заключенных из лагерей. Но как человек он мне нравился. Он был очень простой и естественный. Он мог заблуждаться. Это живой человек. У него там нет камня за пазухой. Дмитрий Кириллов: Вы вступили в КПСС. Это беспартийная Галина Волчек вас постоянно просила об этом? Авангард Леонтьев: И она тоже. Я понимал, что это нужно театру и для театра. А для нашего театра «Современник» мы ничего не жалели. Дмитрий Кириллов: А правда, что вашу маму гардеробщицы просто выводили из зала театра. Уже спектакль заканчивался, она плакала после спектакля и не хотела уходить. Авангард Леонтьев: Большого театра. Да, после «Чио-Чио-Сан». Мама так проникалась судьбой героини, что просто рыдала. Дмитрий Кириллов: Это с вашей подачи популярный актер театра и кино Евгений Миронов мыл памятник Гоголю на Новодевичьем кладбище? Авангард Леонтьев: Да, да, да. Мы поехали с ним убраться, привести в порядок разные могилы. Дмитрий Кириллов: Вы драили с Табаковым туалетные комнаты в помещении «Табакерки». Было дело? Авангард Леонтьев: Ну, да. Мыли туалеты. Дмитрий Кириллов: Но потом как-то и подтянули молодых актеров к этому делу? Авангард Леонтьев: Да. Они сначала, наверное, обалдели, а потом поняли, что и они должны подключиться к этому и установить дежурство. Дмитрий Кириллов: Встреча с Табаковым – судьбоносная все-таки в вашей жизни история? Авангард Леонтьев: Да. Если эту встречу изъять из моей биографии, это будет что-то другое. Дмитрий Кириллов: Михалкову-младшему (Никите) вы давали советы по актерскому мастерству во время съемок в кино? Авангард Леонтьев: Я ему помогал, когда он был сам как актер в кадре, а я ему из-за кадра чуть-чуть корректировал кое-что. Дмитрий Кириллов: Картошечка вареная с селедкой, как у мамы в детстве – до сих пор самая любимая еда? Авангард Леонтьев: Да, но я ее не ем. Теперь нельзя. Дмитрий Кириллов: Я прочитал удивительную историю, связанную с вашим рождением. В 43 года вас родила мама. Это фантастика. В то время, по-моему, никто не рожал. Это какой-то героический поступок. Авангард Леонтьев: Да, это был героический поступок. Мама болела после гибели в 1943 году под Курском их первенца, моих родителей, Авангарда Старшего, в честь которого меня, родившегося через 2 года после войны, назвали именем Авангард. После его гибели родители очень сдали. И мама уже была больным человеком (гипертония и так далее). И рожать, конечно… Видите, и медики помогли. Дмитрий Кириллов: Но, во всяком случае, это точно сопряжено с риском для жизни. Авангард Леонтьев: Родители очень хотели, чтоб я родился, потому что они хотели возместить утрату. Они не формулировали это так, как я. Подсознательно. И вот я родился. Но потом, когда я заболел театром, а это произошло… Вообще на вопрос «Кем ты хочешь быть?» я отвечал в 5-6 лет «Я хочу быть артистом». Мне нравилось выступать. И до сих пор. Поэтому я к вам пришел. Мне нравится выступать. Ну что ты будешь делать! Дмитрий Кириллов: Леонтьеву фартило с детства. Встречи с выдающимися педагогами, бриллиантами советской театральной школы стали настоящими подарками судьбы. Сначала талантливого парнишку заметила легендарная Анна Гавриловна Бовшек, ученица самого Станиславского, и познакомила с самым известным чтецом Советского Союза Дмитрием Журавлевым, высоко оценившим способности Леонтьева. О незаурядном мальчишке-абитуриенте школы-студии МХАТ узнали корифеи Художественного театра Василий Топорков и Виктор Монюков, поддержавшие его поступление в вуз. Мастером школы-студии был элегантным и неповторимый Павел Массальский, а ректором – человек-душа Вениамина Радомысленский, оставивший Леонтьева учиться после того, как Гарик чуть не сжег школу-студию МХАТ. Ничего не предвещало пожара. Просто накануне Гарик помогал красавице-студентке Гале Козловой гладить костюмы для будущего спектакля. Авангард Леонтьев: Мне Галя очень нравилась. Очень нравилась Галя Козлова. Не только мне. Всем профессорам, всем парням нашего курса. И не только нашего. Я с удовольствием с ней остался, что-то там сидел, разговаривали. Галочка гладила. Потом мы закрыли, выключили свет, закрыли студию. Нам доверяли ключи. Радомысленский нам доверял ключи от всей студии. Мы ее закрыли, отнесли на вахту Художественного театра, сдали ключи, ушли домой. И утром, надевая галстук и торопясь на экзамен, я услышал (а я жил рядом с пожарной командой)… И подумал: «Ого, где-то пожар!» И я бегу. 20 мин мне было бежать до Камергерского. Я вхожу в Камергерский. И вдоль тротуаров текут ручьи воды. А солнце светит, голубое небо. Я не понимаю, в чем дело. Откуда вода? Дождя то не было. Оказывается, пожарные машины стоят около школы-студии. И что? Из окон костюмерной пожарники в касках баграми выкидывают обуглившиеся костюмы Качалова, Москвина, в которых мы, студенты, играли. Это была такая мемориальная костюмерная. Боже мой! Дмитрий Кириллов: В общем, сгорело все, что Галя нагладила. Авангард Леонтьев: Все это сгорело. Сгорела шляпа Вениамина Захаровича Радомысленского. Он там хранил ее в нафталине. И ректор нас защитил. Мы пошли на следствие писать объяснительную туда, в пожарку. Написали. Вы представляете, мы же остались. Мы не отключили утюг. Дмитрий Кириллов: Но вы были увлечены Галей. Вам было не до утюга. Авангард Леонтьев: А какой тут утюг, когда Галя была? Он нас защитил. Нам ничего. Даже, кажется, не было выговора. Мы его звали папа Веня, нашего ректора. Он был настоящий отец. Дмитрий Кириллов: Радомысленский сыграл судьбоносную роль в жизни выпускника Леонтьева. На вопрос «а где ты, Гарик, хочешь работать?» и услышав наглый ответ, что «только в «Современнике»», он, не моргнув глазом, позвонил Олегу Ефремову и решил вопрос с трудоустройством Авангарда Леонтьева в самый культовый театр страны. Авангард Леонтьев: Через 2 недели пришло приглашение из «Современника». А мне в это время дали текст пьесы «Дни Турбиных» Булгакова, которая шла на сцене Художественного театра, с ролью Лариосика. Это одна из главных ролей. Меня должны были ввести. Слушайте, ввод в главную роль в Художественном театре. Дмитрий Кириллов: После выпуска только. Авангард Леонтьев: Студенту со студенческой скамьи. Я думал: «Как же я не попаду в «Современник»?» Дмитрий Кириллов: Уже одной ногой во МХАТе. Авангард Леонтьев: Да. Нашел телефон «Современника». Звоню. Секретарь берет трубку. Как потом выяснилось, легендарный секретарь Олега Ефремова Раиса Викторовна Ленская. Святой человек. Про нее говорил Табаков, когда он стал директором «Современника» и прошел просить для нее однокомнатную квартиру в райком партии, он сказал первому секретарю бауманского райкома: «Серега, если поставить автоматчиков, вывести Ленскую и сказать ей «скажите что-нибудь плохое про Ленина, или мы вас расстреляем», придется стрелять. Вот такой человек». Это была правда. У нее было 4 кумира: Христос, Ленин, Олег Ефремов и Антон Табаков, сын Олега Табакова, которого она нянчила. Дмитрий Кириллов: Такой набор. Авангард Леонтьев: Да. Она сняла трубку. Я все рассказываю. «Я хочу. Меня вроде бы берут в Современник. А тут МХАТ. Мне нельзя с Олегом Николаевичем?» Без надежды, конечно, что она меня соединит. Чтоб студента соединили с Ефремовым, звездой. Дмитрий Кириллов: Она от этого порыва, наверное, опомниться не могла. Авангард Леонтьев: Она от своей святости говорит: «Одну минутку». Я думаю: «Сейчас придет и скажет – позвоните через неделю». Как это говорят обычно секретари. «Алло», - берет трубку Ефремов. Я ему все это… А он говорит: «Никто не может заставить человека делать то, чего он не хочет, - сказал он мне. Это был урок. Дмитрий Кириллов: Что значит для новичка в профессии выходить на одну сцену с Евстигнеевым, Далем, Козаковым, Лавровым? Восторг от встречи с великими актерами и ощущение собственной беспомощности от отсутствия опыта. И что чувствует бывший студент, когда сама Галина Волчек возится с ним, придумывает этюды, и ничего не получается? Можно же сойти с ума. «А вдруг выгонят из театра?» Авангард Леонтьев: А юношеская наглость говорила: «Ничего, старик. Прорвемся внутри». И ничего. И меня не отчислили. И Ефремов даже сказал: «Я не увидел ничего плохого за этот год». Дмитрий Кириллов: Это же какой бонус! Авангард Леонтьев: И мне Лилечка Толмачева сказала: «Гарик! Я вас поздравляю! Вы получили карт бланш». Что такое «карт», я еще знал, а вот что такое «бланш»… Дмитрий Кириллов: Что-то, видимо, очень ценное. Авангард Леонтьев: Открытую белую карту. Я получил свободу действий. Потом я сыграл в массовке в спектакле «Мастера». Я играл роль без слов. И Табаков мне подсказал: «Ты играй так, как будто ты здесь главный. Ты найди себе дело – следи за всеми, кто что говорит. Играй такого недотепу, но которому интересно». Он так мне помог. Это была гениальная подсказка. Он не играл в этом спектакле. Он увидел на репетиции. Я стал это делать. И мне Ефремов потом где-то тоже мимоходом говорит: «Хорошо играешь». Так что я все «Оскары» получил тогда, когда учился у замечательных учителей, и в «Современнике», куда я пришел. Дмитрий Кириллов: Что значит работать с Волчек? Авангард Леонтьев: Она роль строит из тебя. Вот какой ты. Она тебя очень хорошо знает. И она начинает нажимать в тебе такие кнопки, которые к результату приведут. Но твои. Она твои кнопки нажимает. Дмитрий Кириллов: Она как рентген, получается, да? Авангард Леонтьев: Она как экстрасенс. Дмитрий Кириллов: Сама гениальная актриса? Авангард Леонтьев: Да. Понимаете, она из тех немногих, глядя на игру которых Табаков, сидя в зрительном зале, вдруг кричит от восторга. И так на весь зал, чтобы и зал завести. Потому что он понимал, что так играть… Галина Борисовна играла Городничиху в «Ревизоре». Такая традиционная роль. Можно просто играть… И вдруг это оказалась такая живая дама, женщина, абсолютно живая. Дмитрий Кириллов: Вот это большой минус. Жалко, что она… Авангард Леонтьев: Очень жалко. Дмитрий Кириллов: Столько не сыграла. Авангард Леонтьев: Конечно. Она рыдала, когда ее избрали главным режиссером на общем собрании после ухода Ефремова. Она рыдала. Она не хотела. Она как маленькая: «Не надо! Что я вам сделала?» Да. Дмитрий Кириллов: Она чувствовала, что она сможет. Авангард Леонтьев: Она чувствовала существом своим женским, что это будет непосильная ноша, что это потребует жертвы. Понимаете? Что это оторвет от семьи, от личной жизни. Потому что она актриса. Она в этом… Дмитрий Кириллов: Профессия актерская. Авангард Леонтьев: Она погружалась в это вот так вот, надо было доставать из-под водной глади. Ныряла туда до дна. Но ее уговорили. Евстигнеев ей говорил: «Перестань». Она рыдала. – «Перестань!» Дмитрий Кириллов: Она даже представить не могла, наверное, в тот момент, что вся ее жизнь будет именно в этом. Авангард Леонтьев: Конечно. Так она потихонечку в это вошла. Все понимали, что, конечно, заменить Ефремова – это был лучший вариант, ее приход на место Ефремова – это выручило театр. Дмитрий Кириллов: Авангард Леонтьев вошел в актерский костяк, на котором долгие годы держался репертуар «Современника». Ефремов несколько раз звал его к себе, но Леонтьевн не представлял, как можно уйти из любимого театра. Он играл на сцене МХАТа как приглашенный актер и оставался верен «Современнику» 36 лет. А вот другу Табакову удалось переманить Леонтьева в Художественный театр. Табакову же отказать невозможно. Табаков – отдельная глава в книге вашей жизни. Я так понимаю, что он как-то вас сразу по-братски, можно сказать, как старший товарищ, по-моему, сразу стал как-то опекать. Авангард Леонтьев: Старший брат, да. Он на 12 лет старше. И он мне позвонил. Я был, наверное, несколько месяцев в «Современнике». И вдруг звонок домой мне. Я сплю. Раннее утро. Я сова. Утром меня нет. – «Алло, Гарик. Здравствуй. Это Олег Табаков. Ты не хочешь сегодня подзаработать на радио?» - «Конечно, хочу». Слушайте, это был «Оскар». Во-первых, на радио хорошо платили. Можно было 5 раз сходить на радио, и это твоя зарплата в театре месячная. Дмитрий Кириллов: И не каждого актера звали на радио. Авангард Леонтьев: Там была своя когорта. Дмитрий Кириллов: Свой клуб. Авангард Леонтьев: Это только мог Табаков привести за руку кого-то. Он там работал у микрофона, не снимая кепки. Он войдет, возьмет тексты. И в кепке с листа пошел… Высочайший уровень. Сразу, сходу. Дмитрий Кириллов: Никаких дублей. Авангард Леонтьев: Да, вот такой. Это у меня была школа. Я у него учился. Когда он там работал, рядом с ним был Ростислав Плятт, Татьяна Пельтцер, Евгений Весник. И т.д. и т.п. Дмитрий Кириллов: Золотые голоса. Театр у микрофона. Авангард Леонтьев: Актеры какие! Я у них учился. Дмитрий Кириллов: И он берет: «Пошли со мной». Да? Авангард Леонтьев: И он меня привел. Раза 2-3 он меня с собой брал. Потом уж меня стали отдельно звать. Но главное, что это тоже была школа. Я учился у этих великих артистов и работе у микрофона, и вообще актерскому делу. Вячеслав Невинный, который прекрасно у микрофона работал, весь пылал, горел. Ему неважно – большая роль, маленькая. Ничего не важно. И мне рассказывали редакторы и режиссеры на радио, что там оставляли тексты. В бюро пропусков был такой стендик. Туда запихивали тексты и писали: «Невинному», «Евстигнееву». И актеры приходили заранее, за 1-2 дня, брали текст, чтобы дома почитать, подготовиться. Однажды, когда я текст забрал за 15 минут до записи, я, молодой артист, вы представляете? То есть на подготовку нет времени. С листа. Вот наглость. И мне режиссер говорит: «А Невинный забирал текст через 5 минут после того, как мы клали туда». Я у них учился. Вот Табаков. Это Табаков. Дмитрий Кириллов: Это он в кино привел вас? Авангард Леонтьев: Привел меня туда, наверное, Александр Орлов, такой кинорежиссер, выпускник ВГИКа, прекрасный, замечательный. Александр Сергеевич Орлов. Фильм про Орджоникидзе. Был какой-то фильм. Он был поклонник «Современника». Поэтому он меня позвал на эту маленькую роль. И вот он был моим таким крестным отцом в этом смысле. А моим партнером был Михаил Глузский. Вы можете себе представить? И мне Глузский, кстати, говорит: «Молодой человек, вы так на каждом слове не подкивывайте. Это для камеры плохо». А я подкивывал потому, что так подкивывал Ефремов. А мы все подражали Ефремову, потому что когда Ефремов что-то говорил, в том числе на сцене (в кино, наверное, он сдерживался), он любил так немножко подкивывать. И там мне Глузский сразу раз, Табаков раз, Глузский - два. Дмитрий Кириллов: «Рот закрыл». Авангард Леонтьев: Должно быть нейтральное лицо. Хотя бы нейтральное. Еще лучше, чтоб там внутри что-то в глазах отображалось. Дмитрий Кириллов: Сильно не работать лицом. Это камера. Авангард Леонтьев: Да, «не хлопотать лицом» это у нас называется. Дмитрий Кириллов: Понравилось вообще в кино вот так вот? Авангард Леонтьев: Вы знаете, сначала очень трудно. Потому что, во-первых, стрекочет камера. Раньше этой цифры никакой не было. Пленка там шла. Она шла вот с таким звуком… Дмитрий Кириллов: Отвлекала. Авангард Леонтьев: Как включили – и ты сразу понял, что тебя снимают. У тебя паралич. Ты должен быть партнером камеры, и камера – твой партнер. Это все надо преодолеть. Это опыт. Но эти люди меня втащили туда. Табаков, Орлов, Глузский и так далее. И Никита Михалков. Дмитрий Кириллов: И Михалков появился же на горизонте. Авангард Леонтьев: Никита Михалков, которому, мне кажется, рекомендовал меня Олег Табаков. Я присутствовал на съемках фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино» в Подмосковье. У него была там идеальная дисциплина. Знаете, какая она была там? Как в операционной. Тишина. И все: «Вася, Вася». Приколачивают декорации. Я не знаю, когда это делалось. Но только когда артисты приезжали и выходили на площадку – мертвая тишина. Все ходили в войлочных музейных тапочках. И никто не имел права говорить, ничей звук не должен был раздаваться. Только имел право Никита Михалков. Он говорил тихонечко. У него с артистами все было давно в Москве еще отрепетировано. Я помню, он с Купченко. Она в кадре, крупный план. Он за камерой. «Иришенька». «Мотор». «Мы начали». «Иришенька». И она в этой любви купается. И так все артисты. Он в свою утробу (материнскую, отцовскую) брал всю съемочную группу. Понимаете? Так что когда он мне предложил якобы роль с подачи Табакова в «Обломове», я вообще испугался (это первая реакция – «вот так я сейчас и обделаюсь»). Многомесячные репетиции. За столом он все подготовил. Все уже было. Северорусская такая речь, подробная, чуть-чуть певучая. «Гавричка, вот давай вот так». «Гавричка, походочку надо немножко… чуть-чуть возраст в походочке». «Ты беги чуть-чуть, как будто тебе 60 лет». Дмитрий Кириллов: Ювелир. Хирургия какая. Авангард Леонтьев: «Давайте мотор». А я думаю: «Как я побегу? Я не умею никакую походку. Мне не приходилось никогда это пробовать». «Мотор» - и автоматически где-то… Дмитрий Кириллов: Заразил. Авангард Леонтьев: Кто-то что-то где-то, пассы режиссерские. И вдруг я чувствую – я побежал походкой, которой я никогда не бегал в жизни. Дмитрий Кириллов: Говорят, что еще актеры очень любят у Михалкова сниматься, потому что там еще атмосфера всегда после съемок… Какие-то необыкновенные застолья, дружеские посиделки. Авангард Леонтьев: Когда он был молодой, бывали и застолья. В кругу избранных, кто умеет засталиваться. Чтобы в 8 утра быть в кадре. Дмитрий Кириллов: Для крепких. Авангард Леонтьев: Это надо уметь. Потому что они там гудели, не давали спать. Понимаете? Надо мной они жили, некоторые члены группы. А потом на съемке ни в одном глазу. Его ассистентка, помощница, легендарная Тася, она его звала «Маршал». Она ему дала это прозвище – «Маршал». Говорит: «Если ты завтра на съемку не приедешь к нам в Питер, то Маршал меня…» И тут она давала хорошее русское словцо. Дмитрий Кириллов: Точное. Авангард Леонтьев: «Приезжай, Гарик. У тебя есть 10 рублей? Садись на «Красную стрелу» - я тебя у Ленина встречаю в 8 утра». А Ленин стоял тогда на Московском вокзале в Ленинграде. Утром приезжаешь – у Ленина она стоит. Сама умела, так сказать, принять участие в этих делах. Дмитрий Кириллов: В творческих посиделках. Авангард Леонтьев: Да, но умела прийти на работу. Во-первых, позвонить Гарику и сказать, что Маршал ее уничтожит. Причем, когда она звонила, она говорила 40 минут эту фразу. Дмитрий Кириллов: Доходчиво. Авангард Леонтьев: Она теряла ощущение времени. И она не знала, сколько она говорит. Ей казалось, что она в первый раз говорит эту фразу. Дмитрий Кириллов: Ей надо было донести, чтобы Гарик понял. Авангард Леонтьев: Да, да. Дмитрий Кириллов: Что надо быть у Ленина утром. Фантастика. Авангард Леонтьев: Так что я под Лениным себя там в 8 утра чистил. Дмитрий Кириллов: Я знаю, что Михалков просил вас: «Посмотри, как я играю». Когда снимали «Двенадцать». Авангард Леонтьев: Это началось с «Утомленных солнцем», мне кажется, в первый раз. Я говорю: «Никита, ты что…» Он говорит: «Старик, я буду в кадре. А ты встань за кадром. За меня там побудь. Подскажи, если что». Дмитрий Кириллов: Какое доверие, да? Быть глазами. Авангард Леонтьев: Я смотрю. Я не понимаю, что я могу ему подсказать, потому что он все правильно делает. Иногда какие-то мелочи, которые со стороны и видны, понимаете? Дмитрий Кириллов: И не каждому доверишь это. Авангард Леонтьев: Это уже я не знаю. Он мне. И я: «Никит, как я могу тебе что-то подсказать, когда ты артист лучше меня? Как тебе не стыдно?» - «Не-не-не. За кадром. В кадре я… Давай». И вот я это делал. И потом в фильме «Двенадцать» он меня попросил. Он в кадре играл роль, попросил тоже этим заниматься. Дмитрий Кириллов: Он боялся что-то упустить. Много народу в кадре. Он же режиссировал. Авангард Леонтьев: Он говорил: «Да, миллион деталей. Ты понимаешь. Третий день съемок. 12 человек в кадре одновременно все время». Дмитрий Кириллов: За всеми следить. Авангард Леонтьев: «Приходи. Ты будешь моим только». Я говорю: «А ты думаешь – я могу за ними уследить?» - «Нет, ты только со мной будешь». И когда я пришел, он говорит: «Это мой репетитор». И он меня поразил. Я бы на его месте послушал, покивал головой и сделал так, как я умею. Потому что мы все думаем, что «я лучше всех». Мы, артисты. Я думал: «Он так сейчас сделает». То есть он мою задачу выполнять не станет. Скорее всего, он ее как-то обомнет и вырулит на свое. Я смотрю – а он делает то, что я просил. Абсолютно. То есть как ребенок. Я думаю: «Может, я ему порчу? Потом в результате это все сложится в монтаже. И я ему только порчу. Может, это неправильно? Он же режиссер. Он же лучше знает материал, все. Я ему порчу дело своими вариантами». А он мне звонит как-то раз и говорит после просмотра материала и говорит: «Какой ты молодец, что ты не дал мне сделать мою…», - и выразился смачно. Я говорю: «Никита, слава богу. Как хорошо. Я боялся, что я тебе буду мешать, тебе срывать что-то». – «Ты что, дурак. Что ты говоришь?» То есть в этом смысле было такое товарищество между нами замечательное. Он меня пару раз в жизни выручал по-человечески, жизненно. Он очень легкий для своего окружения, очень отзывчивый. Дмитрий Кириллов: И Табаков такой же был. Авангард Леонтьев: Да, очень отзывчивые, очень доступные люди. Поэтому на них все висли и пользовались этой отзывчивостью. Его можно было посадить в «Волгу», сделать его водителем, отвезти его бывшего выпускника к главврачу больницы, в которой этого выпускника будут лечить от алкоголической зависимости. И для придания статуса и веса этому будущему пациенту можно было использовать Табакова в качестве свадебного генерала, да еще водителем. А я нашим друзьям-врачам говорю: «Зачем вам Табаков?» - «Как? Если в кабинет главного врача войдет Олег Табаков…» То есть по-другому будут лечить бедолагу. По-другому будут бегать вокруг него. Дмитрий Кириллов: И так всю жизнь. Авангард Леонтьев: И деньги всю жизнь у него занимали. Не знаю, отдавали ли. Я отдавал. А многие не отдавали. Есть люди, которые отдают, а есть которые нет. Но он давал всем. Он вынимал так руку из кармана, тогда, в советское время, и у него деньги были в кармане кучей. Сколько было, он вынимал и говорил: «Бери, сколько нужно». Там возьмут трешничек. Подумают: «У него такая куча. Чего ему отдавать?» Дмитрий Кириллов: И не заметит. Авангард Леонтьев: Да-да-да. А у других артистов, его коллег: «До зарплаты рубля не найдется?» - «Ты что, с ума сошел?» Такая реакция. А у него… Я замечаю. Например, Евгений Миронов – такой же отзывчивый, как Олег Табаков. Это от природы. Я знаю, потому что его мама Тамара Петровна говорила: «Не дави, не дави муравья». – «Почему?» - «Смотри, это же мама. Она несет свою ребеночку-муравьенку поесть. Муравья не дави». Понимаете? Такой же Миронов. Он такой же отзывчивый, такой же сумасшедший на помощь, он так же не забывает о просьбах окружающих. Он так же звонит главврачам в больницы, в которые попали его коллеги, начинает помогать. Руководит этим фондом артист, который собирает деньги на помощь театральным ветеранам. Это помощь не только какая-то разовая. Они и сиделок нанимают при случае. Вы можете себе представить? То есть это абсолютно неформальная, действенная помощь. Да, я счастливец. Потому что я столько этих… Я в такую компанию попал, понимаете? Я попал к таким людям! Понимаете, многие платят деньги за то, чтобы их увидеть. Дмитрий Кириллов: Рядом посидеть. Авангард Леонтьев: Да. А если бы можно было платить за то, чтоб рядом посидеть, и многие бы платили, правильно? На съемке посидеть, на репетиции посидеть. А я с ними все это время. Я иногда думаю: «Боже мой!» Когда, знаете, что-нибудь загложет, думаешь: «Эх, вот это у меня неприятность». А я думаю: «Боже мой! Я только что разговаривал с Олегом Табаковым. Мои близкие, мои коллеги, с которыми у меня неформальные отношения – это же такие подарки судьбы». Дмитрий Кириллов: Я хочу вам пожелать, чтобы в вашей жизни еще фартило. Пусть фартит. Авангард Леонтьев: Спасибо. Дмитрий Кириллов: Пусть фартит. А мы будем ждать ваших ролей. Авангард Леонтьев: Знаете, Табаков часто говорил: «Гаврюша, ты знаешь, надо, чтоб фартило немножко». Дмитрий Кириллов: Спасибо вам. Авангард Леонтьев: Спасибо вам. Вот вы порадовали меня тем, что записали в этой передаче.