Дмитрий Кириллов: Ты беспечный, как ветер И угрюмый, как туча. Самый трудный на свете — От страданий могучий. То игривый, как девка, То зловещий, как демон, Ты зачнешь человека И убьешь между делом. Эти строки посвящены русскому языку, на котором говорят жители 1/6 планеты Земля и на котором мыслит и творит поэт Джахан Поллыева. Вся ее сознательная жизнь связана со словом. Она знает ему истинную цену. Работает с текстами, словно искусный ювелир с драгоценными камнями – изящно, тонко, мастерски. И за этим трудом скрывается не только уникальная авторская техника. За ним – большая душа поэта. Рождение новой строчки – это всегда откровение. К нему Джахан Поллыева относится порой как к мистическому действу. И даже если это не стихотворение, не песня, не роман, а текст президентского послания Федеральному собранию, он становится близким и понятным каждому, только когда в жесткую аналитику добавляется человеческое сердце. Я был на юбилейном вечере. И спецпредставитель президента Михаил Ефимович Швыдкой очень точно и интересно отметил. Он сказал, что Джахан Реджеповна Поллыева, написав тысячи листов различных текстов, вдруг спустя много-много лет стала говорить очень личное и сокровенное. Вы представляли себе, будучи маленькой девочкой, что вы будете писать стихи, вы станете поэтом? Джахан Поллыева: Нет. Я читала стихи чужие, брала какие-то призы в школьные годы на городских конкурсах. Очень любила Маяковского. Дмитрий Кириллов: Понимала в детстве? Джахан Поллыева: Поэму «Ленин», понимаете, да? И поэма «Ленин» меня тоже очень трогала. Рассказывает о том, что идет такая толпа и все это такое движение, такая волна, такое море, и при этом он говорит: Кто сейчас оплакал бы мою смертишку В трауре бесконечной смерти? Представляете, с детства я до сих пор помню. Мы же ведь советские дети. Мы все это воспринимали как свое. И вот такие вдруг фразы, которые просто так прям бьют тебя в этот момент, они в сердце попадают тебе и остаются на всю жизнь. Дмитрий Кириллов: Вот вы о Маяковском. А я сейчас знаете о ком вспомнил? О Войновиче. Была такая честь мне большая оказана. Мы беседовали с Владимиром Войновичем. И, знаете, есть какие-то параллели, связанные с вами. Он такой же очень многожанровый человек, который занимался и поэзией, и прозой, и писал песни, и писал картины. Джахан Поллыева: Последняя особенно поразила. Потому что я, мне казалось, родилась с карандашом в руках. Потому что первое, что меня увлекало из творческих вещей – это рисовать. Я рисовала с самого детства. И каждый, кто приходил к нам домой, засиживался больше 10 минут, он мог получить свой графический портрет. Отец меня потом научил делать всякие газеты, стенгазеты на Новый Год, ходил со мной в «Детский мир», покупали ватмановскую бумагу, покупали перья плакатные. Собственно говоря, рисование меня достаточно долго преследовало. И я все время мечтаю, что я однажды к этому вернусь. Хочется, например, расписать тарелки, которые я специально покупала для обжига. И они у меня лежат, и я все никак не могу это сделать. Хочется что-то еще просто взять, сесть и начать. Либо графику, либо красками, но рисовать. Но для этого нужно очень много свободного времени. Чтобы ты был спокоен, чтобы ты ни о чем другом не думал. Вот стихи и рисование – это абсолютно разные вещи. Стихи начинают тебя заставлять писать в момент, когда у тебя что-то внутри бурлит, тебя что-то беспокоит. Я потом поняла, что когда я сажусь что-то писать, я нахожу ответы на многие вопросы, которые внутри меня сидят. И потом вдруг раз — и стихотворение тебе все рассказало. Мне дайте день, всего лишь день на то, Что для других пустейшее занятье. Не на тоску прошу, на праздность или лень. Стихотворенье дайте дописать мне И не звоните мне, не рвите сердца ритм Своим несовпадающим биеньем, Свободно дайте в несвободный день Освободиться от стихотворения. Дмитрий Кириллов: Дом вашего детства. Каким он был? Джахан Поллыева: Понимаете, бывает дом, который связан именно с самим домом. Он интересен, стены тебе интересны. А бывает дом – так тепло. И вот здесь было ровно и то, и другое. Там были люди, бабушка и дедушка, которые уже воспитали детей, которые много повидали. И я для них была таким существом, которое находилось рядом и которое все это впитывала в себя, и в то же время им было со мной интересно. Вот особенно дедушке. Потому что он преподавал. И у него было больше времени, чем у бабушки, которая юрист и которая всю жизнь работала в прокуратуре. Она была членом коллегии Верховного суда, занималась уголовными делами. И у нее была очень тяжелая жизнь в том смысле, что все время ей надо было успевать как бы в срок сдавать те или иные дела, и это была очень тяжелая такая нагрузка. И всегда мне говорила, что нет ничего лучше, чем профессия юриста. Я таки закончила юрфак с красным дипломом. Дмитрий Кириллов: То есть бабушка настояла? Джахан Поллыева: Она взяла свое, да. А дедушка был совершенно невероятный. Он занимался политэкономией. Деда я все время видела с книжками в руках, который постоянно что-то подчеркивал. И он очень любил «Капитал» Маркса. Он в это свято верил. Дмитрий Кириллов: Помимо Маркса, он вам, по-моему, еще и сказки читал. Он умел их даже придумывать. Он мог, например, пересказывать какие-нибудь стихотворные сказки простым языком. Мы все время просили. Нас было трое детей. И мы все время его просили, чтобы он нам что-нибудь рассказал. И он начинал рассказывать какие-то сказки, а потом начинал рассказывать какие-нибудь известные вам вещи. Например, говорит: «Жила-была себе мартышка. И к старости она стала слаба глазами». И все кричали: «Нет, это ты придумал. Это есть такое стихотворение. Ты нам сказку расскажи». И вот такие вещи тоже бывали. Я их очень всех любила. И его, и бабушку. И они меня вырастили. Эти люди смотрели критично на мир, в советское-то время. Они читали произведения великих немецких писателей типа Гете. Они обсуждали, что они прочли. Обсуждали, перекладывали на отношения в политике, вокруг. Я читал о том, что благодаря дедушке… Он понимал таланты, способности бабушки. Он заставил ее учиться… Джахан Поллыева: Он всегда мне говорил «Тшш, бабушка пришла с работы. Она должна отдыхать». Он очень ее как-то оберегал. И я была рядом с ними. И мне было с ними рядом очень хорошо. Дмитрий Кириллов: Вы видели настоящую любовь. Джахан Поллыева: Да. И я на самом деле потом уже, когда выросла, я не сразу это поняла, что вообще-то мне надо то же самое в этой жизни. Они… Они нас любят за призыв в глазах, Не подтвержденный верными словами. Мы любим их за наш животный страх Не оправдать их тайных ожиданий. Они нас любят как игрушку, вещь, Как собственность, доставшуюся трудно. Мы любим их за ласки и за спесь, За то, что к нам вернутся после блуда. Они нас любят за изгиб и стать, За запахи как истинные звери. Мы любим их, как любят дети мать, Которой можно безусловно верить. Они нас любят за покорный вид, Когда выходим на люди из дома. Мы любим их за тысячи обид, Что скроем от детей и всех знакомых. Они нас любят за святую ложь, За то, что мы улыбчивы и немы. Мы любим их, как любит мясо нож, Когда исходим кровью от измены. Они нас любят сразу и за всё, Не разбираясь, чем их так задели. Мы любим их сильней всего за то, Что нас они присвоить захотели. Дмитрий Кириллов: Бабушкины заветы были строгими. И ее дочь получила прекрасное образование, стала преподавателем английского языка в Государственном университете имени Горького. А ведь все могло сложиться иначе. В 1959 году ее юная красавица-дочь снялась у легендарного режиссера Алты Карлиева в картине «Айна». На киностудии заговорили о восходящей звезде «Туркменфильма». Почувствовав угрозу, что в доме может появиться артистка, бабушка сделала все возможное, чтобы этого не произошло. Она должна была все-таки поступить во ВГИК, но бабушка ее вернула обратно. Она сочла, что лучше дочь будет рядом, чем там далеко. Джахан Поллыева: Но я тоже в артистки не метила никогда. Дмитрий Кириллов: Но в художницы метила? Джахан Поллыева: В художницы метила. А с художницей это была тоже отдельная история. Просто когда мне было лет 14 или 15, не знаю, в общем, уже на рубеже 8 класса, у меня были сплошь пятерки. И я в какой-то момент сказала, что «ну всё, я теперь пойду в художественное училище». Что тут было! Мне дед говорил: «Ты чего?» Бабушка вообще даже слышать не хотела. А дед говорил: «Ну ты чего? Ты понимаешь, что у тебя все впереди? Что ж ты пойдешь к этим художникам?» - «Я хочу рисовать. Мне ничего не надо». Вот так было. В общем, со слезами, но уговорили. Дмитрий Кириллов: Вы приезжаете в Москву, получаете красный диплом. Джахан Поллыева: МГУ, да. Дмитрий Кириллов: МГУ, юрфак. Джахан Поллыева: Потом я делаю закон о молодежи с группой ребят. Дмитрий Кириллов: А потом закон о молодежи. Одна из самых молодых, кто получил премию Ленинского комсомола. Если брать историю, там не так много людей, которые в 30 лет получают премию Ленинского комсомола. Это серьезно. Джахан Поллыева: И вы понимаете, что самое интересное? Это же совпало с концом советской эпохи. И было очень много вещей, которые надо было поправлять во всем обществе, а не только в этой среде. Мы понимали на самом деле, что это даже не столько закон о молодых, сколько это просто такое изменение большое и серьезное, которое позволяет развиваться. Дмитрий Кириллов: Разворот совершенно на 180 градусов. Джахан Поллыева: А инициаторами были, как ни странно, сами комсомольские работники. Институт молодежи был такой. Его руководство тоже этим специально занималось. Но при этом писали анонимки по партийной линии. Кто-то на кого чего-то писал. То есть было две совершенно разных жизни рядом. Дмитрий Кириллов: Пройдет несколько лет – талант Джахан Поллыевой будет высоко оценен первыми лицами страны. Работа и жизнь переплелись воедино. И, казалось бы, где ж тут найдется место стихам? Бессонными ночами, в коротких перерывах между написанием государственных текстов, на свет рождались проникновенные строчки о любви поэта Джахан Поллыевой. Джахан Поллыева: Если ты уйдешь, станет душным дождь, Станет дом – тюрьма, а подругой – тьма. Мне спасеньем в ночь будет тень твоя. Если ты уйдёшь, я сойду с ума. Я сойду с ума и начну просить тень зовущих губ снова полюбить. На стене искать силуэты рук, обними хоть раз, не сочти за труд. Если ты уйдёшь, то взамен тебя станет не другой, только тень твоя. Будет благом - ложь, будет светом - тьма. Если ты уйдёшь - я сойду с ума... Дмитрий Кириллов: Вы помните тот день и час, знаете, как бывает, что когда включилась эта лампочка… Джахан Поллыева: Нет, не помню. Это было такое одно стихотворение, которое вдруг раз – и вышло. И оно прям на потолке у тебя просто висело. И вот это меня поразило. Я все пыталась заснуть и не могла. И пока ты не напишешь, ты не можешь… Дмитрий Кириллов: То есть оно, в общем, было от начала до конца, как перед глазами стояло. Джахан Поллыева: Да. Его надо было записать просто. Есть второе Я, которое живет внутри тебя, которое все фиксирует, все перерабатывает. На вопрос, который ты не можешь ответить, вот ответ пришел. И ты удивляешься этому страшно поначалу. Потом привыкаешь к этому. Потом говоришь «спасибо». Дмитрий Кириллов: Наш современный классик, поэт-песенник Илья Резник сказал: Как трудно пишутся стихи, что называют «тексты песен». И за какие же грехи пристала к ним презренья плесень? Джахан Поллыева: Это правда, есть у него такой. Очень правильное, точное выражение, абсолютно… Дмитрий Кириллов: Очень многие поэты, которые считают себя такими повелителями муз, говорят: «Ну песня. Ну что это – песня?» А пойди напиши песню, чтоб запели. Джахан Поллыева: Знаете, я скучаю по песням периодически. То есть пишутся стихи. Они идут, идут. Потом в какой-то момент раз – и всё. Вот я хочу песню. И всё. И она из меня уже льется. Даже не успеваешь про это подумать, как она начинает просто из тебя идти вместе с какой-то мелодией даже. И это совершенно другие стихи, чем те стихотворения, которые только что были. То ли просто душа должна петь в этот момент. Понимаете, песня – это счастье, даже когда это несчастье. Условно говоря, композитор и стихотворец делают на одном дыхании, им обоим нравится, что есть такие стихи. Или потом тебе нравится, что есть такая музыка на эти стихи, то с певцом может быть по-другому. Дмитрий Кириллов: Пойди найди того самого. Джахан Поллыева: Пойди найди того самого, понимаете? Дмитрий Кириллов: Да. Джахан Поллыева: И это бывает не всегда. Это бывает редко. Или много лет проходит, прежде чем песня находит своего певца или певец находит эту песню, понимаете? Но когда ты долго пишешь стихи, тебе в какой-то момент вдруг хочется песен. Вот хочется… Дмитрий Кириллов: Тогда это и происходит. Джахан Поллыева: Тогда и происходит. У нас много хороших композиторов еще осталось, как вы понимаете. И я думаю, что им еще очень долго и долго писать, и долго нас радовать. Игорь Крутой, например, с которым у нас огромное количество детских песен, мы с большим удовольствием всегда пишем вместе. И он любит, и я это очень люблю. Игорь Матвиенко. Я вообще считаю, что Игорь – такой эмоциональный музыкант. Его музыка, абсолютно такая русская, славянская, у него свои такие удивительные качества. В этой жизни очень многое сделал. Поэтому, конечно, когда есть такие столпы, как Крутой, как Матвиенко, как многие другие, которые остались еще, как Дробыш, например, да, как Фадеев. И это вся палитра людей, очень талантливых и серьезных людей, она на самом деле, вы знаете… Их же по большому счету никто по-настоящему не поддерживал, но они же не сидели на бюджете. Но наша эстрада жила. И они в состоянии были создавать ее как бы… Они сами поднимали это в тяжелые времена. И вот сейчас тоже времена страшно тяжелые, особенно из-за эпидемии, которая… Дмитрий Кириллов: Отмены концертов. Джахан Поллыева: Конечно. Отмены концертов и всего остального. И никакие авторские сегодня не работают. Их нет, из-за того что нет концертов. И мне бы очень хотелось, конечно, чтобы наше Российское авторское общество наконец-то развернулось в сторону музыкантов и делало для них гораздо больше, чем они сегодня, вчера или позавчера делали. И об этом тоже надо думать, иначе мы потеряем свою культуру. Дмитрий Кириллов: Как спасти песню? Джахан Поллыева: Спасать ее не надо. Надо дать возможность людям просто иметь хоть какую-то поддержку в этом вопросе. Когда все хорошо, когда все прекрасно и идут такие песни про любовь, про счастье, несчастье. Но несчастье – понятно. Та же самая функция у стихов. У стихов есть такое предназначение. Вот у вас стоят книги на полке, да? И у вас все хорошо, все нормально. И вдруг в какой-то момент происходит какая-то драма в вашей жизни. Ну ладно, днем вы с кем-то поговорили. Но ночью вам кто-то нужен, кто бы сказал, что это тоже можно пережить. Или что так было не только у тебя. Дмитрий Кириллов: Съемка программы с участием Джахан Поллыевой была запланирована еще в марте 2020 года, в канун ее юбилея. Но пандемия разлучила нас на долгие месяцы. В это тревожное время поэзия и музыка стали особенно важны для людей. У Джахан Реджеповны появились новые песни и новые друзья. Джахан Поллыева: Вот у нас сейчас с Тамарой Михайловной Гвердцители во время карантина были достаточно дружеские постоянные звонки друг другу. Мы с ней давно знакомы, но так часто мы не разговаривали, как в эти месяцы. И она вдруг мне говорит, что у нее тут есть вещи, которые она написала. Она же вообще закончила композиторский факультет. Она умница. Она не просто певица замечательная, но она еще и композитор прекрасный. Дмитрий Кириллов: Академическое образование прекрасное. Джахан Поллыева: Она очень порядочный и очень одухотворенный человек, прямо скажем. И в какой-то момент она мне вдруг говорит, что у нее есть две вещи, которые бы она хотела мне показать. И я прям услышала совершенно песню о том, как плохо, когда люди разлучены, понимаете? И разлучены не по своей воле, не по своей вине. Оказалось, что подспудно эта все-таки наша изоляция такая, которая случилась, она все-таки вызвала в тебе такие ассоциации, которые касались и этого времени, и каких-то других ситуаций. Вот была война – сколько было песен? Потрясающе. И это были лучшие песни. «Темная ночь» - возьмите хотя бы. Разве ее можно забыть? Она и сегодня, и завтра, и послезавтра будет жить. Она бессмертная абсолютно. И бывают ситуации, когда сейчас трудное время, да? Тоже надо писать песни, которые нужны людям и которые понятны для них. Поэтому у нас всегда были разные песни на разные темы. Дмитрий Кириллов: И они почти все написаны в миноре. Джахан Поллыева: И они были написаны… Видите, да? То есть это все-таки да. И в миноре в натуральном смысле этого слова. Поэтому эстрада – это самый популярный, самый массовый жанр. Вот не советую кому-либо об этом забывать. У меня в биографии не может быть написано «поэт-песенник» и всё. Понимаете? Или просто «поэт» и «поэт-песенник». У меня просто в этой жизни очень много что было и что есть. И что, наверное, еще будет. Я могу уже уйти куда угодно в литературе. Мне все жанры интересны. И какие-то монопьесы, и какие-то спектакли для двух актеров. Я читки делала, сама чего-то читала. И при этом у тебя есть какое-то одно ремесло, и из него вырастает еще несколько. И тебе хочется попробовать все, что ты можешь сделать. Дмитрий Кириллов: Есть ли какие-то встречи, которые оставили такой след неизгладимый в вашей жизни? Джахан Поллыева: Андрей Дмитриевич – безусловно. Дмитрий Кириллов: Дементьев. Джахан Поллыева: Безусловно. Я до сих пор не могу спокойно относиться к тому, что его нет. Почему-то первое, что хочется сказать – что он был добрейший человек. Второе – что он все видел. И он умел вести себя так, чтобы не подавать виду ни на какие-то вещи неприятные для него, ни на вещи, которые ему страшно интересны или они ему нравятся. Но он мог подойти и что-то буквально двумя фразами сказать. Или двумя словами. Просто… Он мог просто позвонить и спросить: «Ну ты как там?» - «Ой, Андрей Дмитриевич, я вас так давно не слышала. Не могу до вас добраться. И вообще мы с вами…» - «Да я звоню просто узнать – ты как? Ты в порядке? Ну будь здоров». Все. Дмитрий Кириллов: Как отец, просто позвонил. Джахан Поллыева: И, наверное, вот эта разница у нас была. Вот откуда вы это знаете? Это же я так думаю. Он же был старше меня. У нас была как раз разница, как у меня с отцом, который очень рано умер. И он мне всегда говорил: «Деточка» Народ в этот момент смеялся. Ну какая я деточка? Мне 61-й год пошел сейчас. Тогда мне было 58, 59. Я вплоть до 58 лет была все время деточкой. И реально я себя чувствовала, как птенец. Тебя проверяют, как ты, что ты, тебе тепло от того, что этот человек есть. Он был очень сильный человек и очень такой правдолюб, из-за чего страдал не раз. И при этом очень умный. Он мне целую книжку прорецензировал однажды. Написал там предисловие. И это предисловие было таким теплым и таким точным. Он просто выделил буквально те стихотворения, которые я сама считала стихотворениями. Просто удивительные вещи, конечно. И когда он ушел, это просто разверзлись небеса. Все будет так же после нас, - сказал он людям. – И льется дождь, и не погас маяк средь буден, И все заблудшие дошли в свои пенаты, А значит они пойдут, как шли до нас когда-то. Да, будет так же, но не так. Не так, как было, Когда дышал он с нами в такт, и в такт входил Свой новый день, свою весну и наше завтра. Он был со всеми, но к нему являлась правда. Она его будила в ночь, врывалась в окна. И откровений лился дождь, Но слезы сохли. А вслед входила доброта – Правдивей правды. Так очевидна и проста, Что нет ей равных. Все будет так же, спору нет, И все ж – иначе! Ведь доказал он, что поэт – Быть человеком значит. Он был до странности земной, И был – с богами. Взгляните: свет его звездой Горит над нами. Дмитрий Кириллов: Я знаю, что вы часто приезжали в Тверь, по-моему, ездили, да… Джахан Поллыева: Ну, к Андрею Дмитриевичу на его мероприятие. Дмитрий Кириллов: Ведь Андрей Дмитриевич очень пестовал молодых поэтов, как-то старался этих самородков собирать. Джахан Поллыева: Собирал всегда. Дмитрий Кириллов: И привлекал вас к этому. Вот насколько это важно? Джахан Поллыева: Там до сих пор работает конкурс «Зеленый листок». Он и сейчас жив. И будет жив всегда, я думаю. Но долго будет еще жить точно. Дмитрий Кириллов: Есть талантливые поэты? Джахан Поллыева: Мы сидели в жюри. Уже это было сколько-то лет. Я вам скажу, что просто виден рост. И появляются молодые ребята, и юноши, и девушки, которые прям сильные очень уже. Я хочу сказать просто тем, кто пишет, что если вы хотите быть поэтами и хотите остаться в поэзии, вы обязательно должны продолжать то, что делали предыдущие поколения. Это не значит, что вы должны соблюдать их размер, там, писать подобные слова. Нет. Вы просто должны исполнять свой долг. Вы должны быть тем самым камертоном, который реагирует не только на ваши личные (и на личные тоже), но реагирует на самые важные вещи, окружающие вас. И тогда вы будете в традиции. А если вы будете в традиции, если будете сильными, вы будете настоящими поэтами и вас никогда не забудут. Вот, собственно, что хотела я сказать. Дмитрий Кириллов: Часто бывает, что на первых порах поэты боятся показывать свои стихи, как дети, которые, знаете… Джахан Поллыева: Я до сих пор боюсь. Все боятся. Дмитрий Кириллов: Никогда не возникало ощущения: «Ай да Пушкин! Ай да…» Джахан Поллыева: Нет. Слушайте, это вообще… Дмитрий Кириллов: Бывает ощущение такого, что вы понимаете, что «это блестяще»? Джахан Поллыева: Вы смеетесь? Вы смеетесь? По-моему, более закомплексованных людей, чем поэты… Ну, наверное, есть поэты, которые уже давно не закомплексованы, потому что они в себя верят, и что бы они ни сказали и как бы ни произнесли, у них нет проблем с этим. Но, мне кажется… Это вообще такие тихие люди. Они сидят с этим: «Можно ли это вообще показывать, рассказывать кому-то, кому-то передавать? Я тут сижу в уголке. Ну что это вообще? Это ерунда, это не стихи. Ну как я могла такое написать? Как они вообще могли тут выйти? Пусть лежит в архиве». И поэтому архивов штук 20, а книжка эта – ну вот одна, наконец выпустила. Тут же еще бывает очень много такого, что на ходу написалось. И ты его туда бросила, а надо было к нему вернуться. А ты не успела еще вернуться. Мне было 20 лет, я прятала в блокнотах нежданые, Что лилось, как стихи, струилось, как ручьи, Взрываясь звонкой нотой. Теперь и не припомню ни строки, Ни фразы, ни полслова, даже звука Уже не повторить, не посмотреть. Три вещи к нам врываются без стука: Любовь, стихотворение и смерть. Дмитрий Кириллов: Человек живет хорошим, человек живет надеждами. Так уж человек устроен. Какие сейчас надежды у вас? Джахан Поллыева: Мне бы хотелось, чтобы появилось либо что-то новое в моей жизни, что меня захватит, так же как захватывали предыдущие увлечения, либо я сделала что-то серьезное из того, что я делаю, и это серьезное с гордостью покажу. Дмитрий Кириллов: Пусть будет так. Джахан Поллыева: Спасибо вам большое. Дмитрий Кириллов: Спасибо. Джахан Поллыева: Я вам желаю того же. Совершенно искренне. Ты язык мой, не средство, мое сердце и мысли. Тебя выбрала в детстве для познания смыслов. Ты же выбрал меня, чтобы сжечь на досуге, Как дрова для огня. Наш союз многотруден. Наш союз многотруден и, как брак, ненадежен. Здесь на все твоя воля! Коль разлюбишь, ничтожен Станет стих мой, устану ждать его до погоста. Быть женой перестану. Так… любовницей просто.