Дмитрий Кириллов: Эта яркая характерная актриса собрала на своих страницах в интернете уже сотни тысяч подписчиков. Она заводная и веселая. Ее обожают молодые поклонники сериалов. Для них заслуженная артистка России Елена Валюшкина – это прежде всего Зоя Михайловна, звезда ситкома «Универ», мама невесты Наташи из модного фильма «Горько!», мама главной героини Анны из картины «Я худею», но только не трепетная и беззащитная Мария Ивановна из старой захаровской «Формулы любви». С момента выхода «Формулы любви» на широкий экран прошло уже 35 лет. И Елена Викторовна Валюшкина для большого кино могла бы так и остаться по сути актрисой одной роли. Но наступил XXI век. И это оказалось время Валюшкиной. Если в прошлом веке она была просто известной актрисой Театра Моссовета, то в веке нынешнем стала настоящей кинозвездой. Ваше детство прошло на эклерах, пирожках, булочках – это правда? Елена Валюшкина: Да, прошло. Дмитрий Кириллов: Свой рецепт «Наполеона» вы не расскажете даже под пыткой? Елена Валюшкина: Нет, ну, слушайте, еще какая пытка. Видимо, так еще не пытали. Поэтому посмотрим. Может, пытать так будут, что и сдам, знаете ли. Дмитрий Кириллов: Когда вы смотрели «Дом-2», Ксения Собчак тогда была для вас иконой стиля? Елена Валюшкина: Она всегда прекрасно одевалась, потому что возможности у нее есть. Она девушка богатая. Старалась чего-то у нее украсть из внешнего вида обязательно. Дмитрий Кириллов: Вы в юности стояли за колготками в ЦУМе, вместо профильных предметов в Щукинском училище? Елена Валюшкина: Конечно. У нас некоторые девочки выбегали, дежурили, стояли в очереди, потом всех звали – и мы бежали за колготками. Дмитрий Кириллов: Валюшкина – звезда Instagram. Ведет прямые эфиры на Нью-Йорк, Берлин, Канаду. Елена Валюшкина: Вчера Аргентина даже присоединилась. Дмитрий Кириллов: Прям из машины своей? Елена Валюшкина: Да. Дмитрий Кириллов: Круто. Елена Валюшкина: Круто. Дмитрий Кириллов: В первый день работы в театре Моссовета коллеги вам преподнесли большую корзину цветов. Елена Валюшкина: Нет. Дубленку порезали. Дмитрий Кириллов: Фильм «Формула любви» 20 раз в год идет минимум. Елена Валюшкина: Какой 20? 365. Дмитрий Кириллов: Вы смотрите всегда? Елена Валюшкина: Нет. Я бы тогда всю жизнь у телевизора провела. Дмитрий Кириллов: В вашей биографии есть роли, за которые вам стыдно? Елена Валюшкина: Нет. Ни одной. Дмитрий Кириллов: Получать от всего удовольствие, делать из любого материала конфетки – девиз вашей жизни? Елена Валюшкина: Стараться, конечно. Потому что жизнь – штука сложная, трудная, конечно. И не знаешь, где она тебя ударит в следующий раз. Поэтому, конечно, по возможности надо получать удовольствие. Естественно. И не давать другим мучиться рядом с тобой. Дмитрий Кириллов: Вся страна следила за вашим романом с Ричардом из Бразилии. Был он или нет? Елена Валюшкина: А давайте оставим это в тайне. Дмитрий Кириллов: Вот такая шебутная и веселая Лена Валюшкина всегда знала, что будет артисткой? Елена Валюшкина: Не знаю. Наверное, все-таки это генетически где-то было во мне заложено моей бабушкой. Потому что я жила с бабушкой. У меня папа военный. И чтобы меня по военным городкам не болтать, не возить, меня сдали бабушке, дедушке. Бабушка была, конечно, натура артистическая совершенно. Не знаю, откуда у нее это. Дмитрий Кириллов: Она не актриса была? Елена Валюшкина: Нет, она была не актриса. Она была шестым ребенком в семье. Ее мама умерла, когда ей было два года. Их шестерых взяла мачеха. И моя бабушка поступала к Алексею Дикому в Малый театр. Он ее взял в свою студию. Но ее не отпустили, потому что посчитали, что профессия очень легкомысленная. Все это в ней, естественно, бушевало. Она вела какую-то художественную самодеятельность. И на баяне она подбирала музыку, не зная нот. У нее не было музыкального образования. «Цыганочка с выходом» у нее была такая, что там вообще… А теперь Валентина Георгиевна Ильинская, я, кстати, хотела ее псевдоним взять, но как-то уже «Формула любви» случилась и было потом уже поздно. Но, опять же, совершенно тривиальная история, когда мои одноклассники пошли поступать. И я пошла вместе с ними. Они не поступили, поступила я. Как-то так. Дмитрий Кириллов: Вы помните тот день, когда вы пришли и бабушке сказали: «Все, я поступила». Елена Валюшкина: Мне никто не поверил. Мне ни мама не поверила, ни папа поверил, ни бабушка не поверила. Может быть, даже немножечко она приревновала. Но потом у меня началась такая жизнь свободная. Я ушла и пропала. Дмитрий Кириллов: Студентка Елена Валюшкина ворвалась в кино стремительно. Первый фильм – и сразу у знаменитого режиссера Юрия Чулюкина. Большое везение. Второй курс, вы приходите на съемочную площадку. Чулюкин – это был первый большой режиссер. Это был фильм «Не хочу быть взрослым». Елена Валюшкина: Первый был «Не хочу быть взрослым», а второй его фильм был – «Как стать счастливым». Дмитрий Кириллов: Каково у Чулюкина было работать? Елена Валюшкина: Он замечательный. Он потрясающий. Он необыкновенный. У меня очень теплые, самые хорошие о нем воспоминания. Замечательный человек был. Он трагически погиб. Мог ­бы жить еще и жить, снимать и снимать. Но так судьба распорядилась. Ко мне всегда все хорошо на съемочной площадке относятся. Дмитрий Кириллов: Вам понравилось в кино сниматься? Вот первый ваш фильм. Такая достаточно приличная роль. Не два слова. Елена Валюшкина: Да, конечно. Дмитрий Кириллов: А когда посмотрели картину, сама себе понравилась? Елена Валюшкина: Да, понравилась. Дмитрий Кириллов: Обычно знаете, как актрисы говорят? «Ой, я не смотрю, я так сразу…» Елена Валюшкина: Я действительно не смотрю. Даже когда сейчас все бегут плейбэк после каждого дубля смотреть, я никогда не смотрю. Мне говорят: «Валюшкина, что ты не идешь смотреть?» Я говорю: «Я настолько в себе уверена, что смотреть я не буду. Вы идите, смотрите, учитесь». Дмитрий Кириллов: Дубль хуже, дубль лучше – все хорошо. Елена Валюшкина: Да. Это когда режиссер зовет и говорит: «Вот видишь, ты сейчас повернулась, а надо повернуться на 3 секунды больше». – «А, да». Ты идешь и планы выполняешь. Дмитрий Кириллов: Когда вы пришли уже на съемочную площадку «Формулы любви», все-таки уже опыт был. Получается, такого мандража уже не было. Все-таки это был фильм с Чулюкиным. Но Захаров другой. Елена Валюшкина: Не было. Я не знаю, у меня не было мандража. Я занимаюсь своим делом, которое у меня хорошо получается, которое я люблю. В кино главное – попасть. Все. Больше ничего. Самое главное – оказаться в нужном месте в нужное время. Дмитрий Кириллов: Главная роль у такого выдающегося мастера, как Марк Захаров – редкая актерская удача. На съемочной площадке Елена Валюшкина встретилась не просто со знаменитыми актерами – Абдуловым, Фарадой, Броневым, Пельтцер, а со всенародными любимцами. «Формула любви» стала для начинающей актрисы Валюшкиной настоящим подарком судьбы. Елена Валюшкина: Мы очень много общались, потому что, во-первых, мы жили вместе. Мы жили в Барыбино, это было какое-то общежитие какого-то училища. Мы целую неделю там жили. Потом на субботу-воскресенье нас привозили в Москву отмываться, потому что там не было горячей воды. Нас кусали комары. Это был ужас. Но понимаете, какая история? Вот собирается группа. Это я говорю про хорошее кино. А Марк Захаров – это хорошее кино. Собирается хорошая компания. Все. Там нету «а вот я в кино 20 лет, а ты только пришел». Там этого нету. Все, тебя взяли, ты уже здесь. Дмитрий Кириллов: Никакой дедовщины. Елена Валюшкина: Нет. Боже упаси. Это у нынешних молодых дураков. А там этого нет и не было никогда, потому что все, тебя взяли, ты равноправный член команды. Это команда, которая должна грести вместе. Дмитрий Кириллов: То есть в этом общежитии с комарами жили и народные артисты, и… Елена Валюшкина: Все жили. Они при этом еще умудрялись там весело проводить время. Они в карты играли, они расписывали на деньги. Дмитрий Кириллов: Это кто? Елена Валюшкина: Это были Броневой, Пельтцер и звукооператор Рабинович. Вот туда они нас не пускали. Потому что мы мешали, мы не умели играть. Там серьезные игры были. При этом они вставали с утра и шли, так же как мы, сниматься. Дмитрий Кириллов: А ночью резались? Елена Валюшкина: А ночью резались. Дмитрий Кириллов: Вы помните свой первый съемочный день? Елена Валюшкина: Да. Во-первых, пробы были очень долгими, очень большими. Он же взял всех своих, ленкомовских. А на роли этих молодых пробы были очень большие. Причем, я с Сашкой Михайловым, который снимался потом, я с ним даже не пробовалась, потому что я пробовалась с совсем другими молодыми ребятами. И когда нас утвердили, а они же меня не видели вообще, я же не с ними пробовалась, и когда я приехала в первый съемочный день, это был лес, мы снимали финал, когда я бегу. И вот эта самая финальная сцена. И они вот так под камеру сели вдвоем на стульях. Дмитрий Кириллов: Абдулов с Фарадой? Елена Валюшкина: Абдулов с Фарадой. Они вот так вот сели: «Ну, давай, мол, что ты тут покажешь?» Я и показала. И они немножечко так… Сразу в компании: «Да». «Стойте, я люблю вас» - это был первый съемочный день. Это всегда очень важно, когда коллеги тебя отмечают. Не зрители, а коллеги. Это очень важно. Конечно. Это очень приятно. Дмитрий Кириллов: Я хочу вспомнить еще одну историю, как вас отмечали ваши старшие коллеги здесь, в театре Моссовета. Ведь вначале, я так понимаю, было очень непросто. Пришла молодая актриса, дают главные роли. Елена Валюшкина: Да, здесь была очень серьезная ситуация. Потому что в то время в этом театре меня не ждали. Был художественный совет. И художественный совет проголосовал «за», а главный режиссер и директор театра проголосовали «против», потому что нужно было взять у других актрис. Был уговор такой. Потому что было сложно. Это была единица. Нужно было в Министерстве культуры брать единицу. В общем, это было все сложно. А художественный совет сказал: «Нет, нам нужна именно вот эта девочка». Дмитрий Кириллов: А было действительно, что вначале вашей гримеркой в первые дни был туалет? Елена Валюшкина: Да. Надо сказать, что туалет у нас такой. Там ванная, душ. Это все понятно. Но просто мне нужно было на репетицию переодеваться, а в коридоре я не могла переодеваться. А из гримерных меня немножечко… Не выгоняли. Я пришла, говорю: «Я теперь в гримерной». Мне сказали: «Так у нас тут места нет». Я вышла. Во второй говорят: «Ты знаешь, у нас тут места нет вообще». Я походила, походила. Потом думаю: «Что я тут хожу?» Я пошла и переоделась в туалете. И меня приютил у себя Саша Леньков. Но я должна сказать, что в принципе все люди, которые как-то не очень доброжелательно ко мне отнеслись, после моей с ними работы некоторые просто даже подошли и извинились, сказали: «Лен, ты извини нас, пожалуйста, мы очень нехорошо, некорректно, некрасиво с тобой повели, когда тебя пригласили в театр». – «Ну, ерунда какая». Дмитрий Кириллов: Забыла. Елена Валюшкина: Забыли, да. Начала я играть в спектакле с Ростиславом Яновичем Пляттом и репетировать с ним же. Был спектакль «На полпути к вершине», я туда ввелась, я играла его внучку. И спектакль «Виноватый». Кстати, мы его сняли, но уже без Плятта, потому что у него плохо было с ногами, и он не смог выпустить. Он очень тепло и хорошо ко мне относился. Очень. И мы с ним бегали, убегали. Он говорил: «Все, побежали. Сейчас нам будут делать замечания». Я говорю: «Куда побежали? Вы еле ходите, Ростислав Янович». Он был такой хулиган со своими этими анекдотами. Про Маркова легенды ходили. Когда я пришла в театр, мне сказали: «Даже не показывайся ему на глаза, потому что он может тебе что-то такое сказать, ты обидишься, будешь думать об этом, реветь, рыдать. Зачем тебе это надо?» Я как-то от него бегала, бегала, бегала, бегала. И на гастролях в Ставрополе я совершенно случайно шла мимо номера. А он выходил из буфета. Он меня увидел и говорит: «Ну-ка, пошли. Это твой номер?» Я говорю: «Да». И потом я подумала: «Ладно. Сейчас он мне все выскажет обо мне. Уж сразу мы отмучаемся, а дальше я уже буду жить свободно». И он сел, говорит: «Садись. Боишься меня?» Я говорю: «Да, Леонид Васильевич. Боюсь». Он мне говорит: «Тебе, наверное, сказали, что я хам». – «Сказали». – «И свинья». – «Сказали. И хам, и свинья». – «Ты меня не бойся. Вот, то, что там взяли, это… в театр, а ты актриса. Я тебя люблю». И пошел. Вот такой у нас был разговор. Потом он очень много хотел со мной работать. Но не давали, не давали. И под конец его жизни мы начали репетировать пьесу Писемского «Самоуправцы», где мы муж с женой. Он стареющий такой муж, я молодая жена. Он подошел и сказал: «Малявка, я сказал Хомскому, что, кроме тебя, я ни с кем не буду играть». И мы начали репетировать. У него было обострение всех его болячек. Он сказал: «Я на немножечко уйду и вернусь». И он уже не вернулся. Умер. Но он, конечно, грандиозный. Это мощь. Это такая актерская мощь. Очень мало таких мощных актеров сейчас. Потому что он, конечно, невероятный. Когда мы прыгали в этой массовке в «Царской охоте», когда просто ты на сцене сидишь. Он играет – у тебя комок в горле, весь зал рыдает. Потому что 1200 в зале – и все так… весь зал затягивается, я слышу, как текут слезы у всех. Это вот так все на разрыв. И когда он эту свою княжну предает, и потом поворачивается так. А мы тут лежим сзади все. Массовка. Мы что-то танцуем, цыганки. И он так поворачивается, через секунду поворачивается к залу и говорит: «Эх». Ой, что вы! Это вообще просто… Дмитрий Кириллов: Какое счастье – работать рядом с великими! Елена Валюшкина: Конечно. С Георгием Степановичем Жженовым играли. И Юра Тараторкин. И Саша Леньков. И Гена Бортников. Это все мои партнеры. Дмитрий Кириллов: Вы богаты, Елена Викторовна. Елена Валюшкина: Да. Дмитрий Кириллов: Что есть, то есть. Елена Валюшкина: Что есть, то есть. Дмитрий Кириллов: «Горько! 2» - это действительно была история, что вы там чуть не утонули? Елена Валюшкина: Я там чуть не умерла. За дня 4 до окончания съемок моя знакомая написала сообщение, что «Лена, мне приснился очень плохой сон. Береги себя». Я ей написала: «Оля, какой ужас! А ты можешь мне написать, что случилось?» - «Нет, я не могу тебе ничего написать. Сон страшный. Пожалуйста, береги себя». И буквально за 2 дня до финала… У нас были очень сложные съемки. Мы сначала снимались в горах, потом мы спустились к морю. И мы снимались в бассейне. А в бассейне у нас были подводные съемки. Мы должны были там плавать, подводная камера, вокруг камеры, много народу. Мы выплывали в очках, мы выползали, дышали, потом опять туда. И там кто-то меня ногой задел или что-то. Такая каша. И у меня случился, как потом выяснилось, гипертонический криз. У меня под водой такое ощущение, как будто мне воткнули прям нож в шею. Я поняла, что «вот оно – я тону». Я на дно опустилась, потом выплыла. И увидела прямо перед собой. У нас Ксюнечка была, такая помощник-ассистент по актерам. Я ей так показала, она за мной прыгнула, вытащила меня. Вызвали скорую. У меня гипертонический криз. Обкололи меня всю. На следующий день мы поднялись в горы – там скорая уже опять была. В конечном итоге я всю эту историю проскочила. А перед этим мы должны были сниматься в гробах. Там есть сцена. Она не вошла в фильм. Она на титрах идет. А есть такое суеверие, что если ты снимаешься в гробу, то ты под подушку должен положить бутылку водки, а потом распить со всеми дружно после съемок за свое здоровье. Это такая актерская история. Кстати, в Испании, когда я приезжала туда еще со спектаклем «Фрекен Джули» Стриндберга, а я там себе вену режу по спектаклю, мне испанцы сказали: «Боже, какая ты счастливая!» По испанским законам, если актер кино или театра умирает если в гробу снимается, значит он будет жить долго. И мы в этих гробах. И стоят там 6 гробов. И я пошла проверять водку. Под одной подушечкой посмотрела, там бутылка водки. Под другой. И предпоследний гроб стоит. Я смотрю – а там вода. Реквизит они, не знаю, выпили, вылили. Открыта бутылка, там вода. Понятно, что была водка. Я позвала реквизитора, говорю: «Слушай, дорогая моя. Ты видишь?» - «Это водка». – «Ложись. Давай проверим сейчас». Забрала бутылку, принесла, положила водку. Я думаю: «В этом гробу буду лежать я». И пришел, говорит: «Елена Викторовна, это ваш гроб». И точно меня закатывают в этот гроб. А после этого мы уже стали сниматься в этом бассейне. И когда мы уже отснялись, я приехала домой, я Оле написала. Я говорю: «Оль, слушай, я проскочила. Расскажи мне сон. Что было?» Она говорит: «Сначала расскажи, что было». Я ей это все рассказала. Она говорит: «Да, ты проскочила». Она говорит: «Мне снится сон. Звонок в дверь. Я открываю, а ты стоишь за дверью. А у меня за спиной стоит моя мама, а мама умерла. И ты говоришь: «Что же вы мне такой пиджак подарили? Он большой такой, не по фигуре. Рукава длинные». И мама моя говорит: «Давай, заходи, я тебе сейчас все подошью, ушью». Я тебя стала выталкивать, а мама – тянуть. И в конечном итоге я толкала, толкала, что-то мы бились, бились. Я тебя вытолкнула и захлопнула дверь». Вот такой сон. Буквально до этой истории с этими бассейнами со всеми. Дмитрий Кириллов: Вы были всегда востребованы в театре Моссовета, больше 30 главных ролей сыграли, потом взяли и ушли на 3 года. Надоело? Елена Валюшкина: Понимаете, приключилась такая история, что театр – это живой организм, и так как я переиграла очень много, а переиграла я практически весь мировой репертуар, но дело в том, что с возрастом, естественно, в театральных пьесах на мой возраст ролей все меньше, меньше и меньше. И не было человека в театре, который был бы заинтересован в моей судьбе. Если бы он был, то, естественно, я бы все время играла. Так как конкретно моей судьбой никто не занимался никогда в театре Моссовета, я играла, потому что брали такую пьесу, и в этой пьесе находилась для меня главная роль. Так случалось. И я сыграла последний спектакль в сезоне Гоши Куценко, с которым мы играли «Ревизора». Он играл Хлестакова, я играла Городничиху. Он сказал: «Все, мне надоело. Я устал. Тяжело играть». И это был мой последний спектакль. И мне нужно было это попробовать, мне нужно было понять – как это без театра. Мне так это все понравилось. Потому что у меня были антрепризные спектакли, у меня были съемки. Я могла летать, куда хочу, ездить, куда хочу и в какое хочу время. Потом я могла свободно детьми заниматься. И в принципе, когда меня сюда возвращали на спектакль Островского «Не все коту масленица», то я особо идти и не хотела. Потому что я понимала, что начинается опять эта кабала и мне это совершенно не нужно. Но мне сказали, что «мы очень хотим, чтоб ты вернулась – пожалуйста, возвращайся на своих условиях». Я поставила некие условия, которые соблюдаются, и мне это очень нравится. Дмитрий Кириллов: Есть еще один человек в вашей жизни (даже не все знают), который тоже как-то повлиял на ваши представления о работе в театре, об искусстве – это Ирина Вадимовна Муравьева. Елена Валюшкина: Да. Она даже не про театр, а про жизнь. Потому что мы с ней играли в одном спектакле. Назывался он «Комната». И я ввелась туда. И после спектакля она подошла и сказала: «Наконец-то достойная соперница появилась», имея в виду спектакль, что мы с ней играли. Конечно, с ней было невозможно соперничать, потому что любовь просто зашкаливала. Там можно было рядом не ходить вообще с Муравьевой. Мы приезжали на гастроли, там машины останавливались, люди выползали отовсюду. Когда они ее видели, их просто в штопор вводило. Нет, это, конечно, была совершенно невероятная популярность, зрительская любовь. Но она меня учила на гастролях. Потому что я – «Театр! Как можно еще чем-то заниматься?» Она мне говорила: «Театр – это так. А вот жизнь – это штука». Очень много. Потому что мы с ней много гуляли, ходили, нас куда-то приглашали, мы с ней ездили. У меня была смешная история с ней. Что-то нам нечем было заняться. Мы свой спектакль отыграли. А ты ж сидишь месяц на гастролях. Это сейчас на один спектакль приехал и уехал. А так мы выезжал месяц – с кастрюлями, с собаками, с детьми. У нас были плитки, есть было нечего, мы готовили. В реквизите у нас ехали эти плитки. Это сейчас смешно это слушать. Но это действительно было так. И у нас, например, Боря Химичев, тоже потрясающий наш актер, он вообще солил огурцы, варил борщи, грибы солил. Прям говорил: «Заходи, я борщ сварил свежий». И мы как-то что-то сидели. Она говорит: «Слушай, поехали – кино посмотрим». Мы газету открыли. Она говорит: ««Мужчина и женщина». Ты видела этот фильм?» - «Нет, не видела». «Ты не видела этот фильм?! Все, поехали». Мы вычитали, что это черт-те где, где-то на окраине города – Пермь, Уфа. Я уже не помню. Приехали в кинотеатр. Ехали черт-те знает сколько. Приезжаем. Там стоит пустой дворец культуры. Вышли тетеньки, которые увидели Муравьеву. Вот так встали и говорят: «А мы уже не показываем. У нас мультики идут. Подождите, сейчас мы спросим у зрителей – можно поменять мультики на «Мужчину и женщину»?» Мы входим в зал, а там сидит мужчина с мальчиком вдвоем. Все, больше никого в зале. Ему женщины говорят: «Слушайте, вы извините, пожалуйста, а можно мы поменяем мультфильмы на кино?» - «А мне все равно. Мне сказали с ребенком в кино сходить». Мы вчетвером смотрели «Мужчину и женщину». Это Муравьева мне решила показать «Мужчину и женщину». Дмитрий Кириллов: Любовь – как в кино. Она часто остается для многих лишь призрачной мечтой. Первый брак Елены Валюшкиной с педагогом Театрального училища имени Щепкина Леонидом Фоминым треснул по швам через 11 лет. Второй брак с известным актером Александром Яцко – через 20 лет. Елена прошла все круги ада. Приговор врачей – бесплодие. Долгое и мучительное лечение и рождение долгожданного первенца – сына Васи. Сохранение жизни младшей дочери Марии, появившейся на свет недоношенной. Хотя все врачи требовали от Елены идти на аборт, считая, что она просто не выживет. Елена Валюшкина: Это отдельная, очень тяжелая, большая история, больная. Да, очень много. Я думаю, немногие бы смогли пройти этот путь. Это очень тяжелая история. Действительно. У меня были клинические смерти. Нас с того света выковыривали. Так что все было. Дмитрий Кириллов: Но ангел-хранитель возвращал. Елена Валюшкина: Да, мама. У мамы трагическая судьба. Она, к сожалению, умерла. Ей было 53 года. Она в Чернобыле облучилась. Дмитрий Кириллов: Как она в Чернобыль попала? Вы же на эклерах выросли. Она кондитер. Елена Валюшкина: Очень просто. Она повар-кондитер. Так она и поехала туда, потому что после того, как папа ушел в отставку подполковником, он работал на атомной станции в Твери, потому что в Твери он закончил службу. Калининская атомная станция. Он там был начальником гражданской обороны. А мама там была на станции поваром. И, естественно, когда случилась вся эта история с Чернобылем, какой первый клич? Это армия и все станции Советского Союза: «Пожалуйста, приезжайте, помогите». И, естественно, она поехала. Дмитрий Кириллов: А вы знали вообще, что она поехала? Елена Валюшкина: Нет, я не знала. Я узнала это только после того, как она вернулась. Потому что когда я к ним приехала (я приезжала на какое-то время), я увидела, что там какие-то счетчики, датчики, какие-то бахилы. Я говорю: «А что это такое?» А мама была в Чернобыле. Это была первая неделя буквально после аварии. Они, конечно, все получили очень сильную дозу облучения. Потом через несколько лет умерла. В 1992 году она умерла. Да. Вот мама, ангел-хранитель. Дмитрий Кириллов: Она внуков застала? Елена Валюшкина: Нет. Но сейчас видит. Все видит. Дмитрий Кириллов: Последние 10 лет в вашей актерской судьбе просто какой-то взрыв. Я так понимаю, что это началось еще 10 лет назад, когда был фильм «Черная молния». Елена Валюшкина: Ну, да. Но там так, такая была… Дмитрий Кириллов: Разминочка была. Сейчас уже есть некое поколение новых зрителей, которые знают, что вы Зоя Михайловна. Елена Валюшкина: Просто у меня случилась такая история, что я, наверное, очень плавно перешла на возрастные роли, которых очень боятся наши девушки. Хотя мировой репертуар просто огромный. Можно выбрать все, что угодно. И я себе дала слово – никогда в жизни не заниматься вот этой фигней. «Ой, а дайте мне вот это». Дмитрий Кириллов: Роль девочки. Все будут жалеть или смеяться, да? Елена Валюшкина: Боже мой. Сейчас все матери мои. Дмитрий Кириллов: Сегодняшнее ваше отношение к соцсетям и возможностям интернета. Елена Валюшкина: Во-первых, помимо того, что это вообще сиюминутная связь со всем миром, абсолютно реально. Потому что я пока дома была, я текст учила. Или в машине сижу - весь мир со мной общается. Весь. Реально, буквально – Германия, Америка, Аргентина, Израиль. Это очень круто. Когда ты непосредственно можешь так общаться со зрителями, которые смотрят кино, которые смотрят сериалы. В театр у них нет возможности пойти. Просто я в Америку первый раз полетела, спускаюсь с эскалатора с чемоданами. А вот так люди едут, кричат: «Зоя Михайловна, привет! Новые серии будут?» Это такое движение. Потом, это взаимопомощь. Мне что-то нужно – я абсолютно всегда точно знаю, что мне подскажут. Мне нужно было другу сделать операцию в Германии – на меня вышли люди, которые мне позвонили, сказали: «Лена, мы все сделаем для вас. Пожалуйста, присылайте, приезжайте». То есть, помимо того, что ты знаешь все, это еще и помощь огромная, потому что никогда бы в жизни я не узнала этих людей, которые где-то чего-то. Они мне сейчас передают лекарства для каких-то больных. То есть это какая-то очень мощная история. Еще даже можно подзаработать, опять же. На бартерной основе куда-нибудь съездить, что-нибудь взять, прорекламировать. Дмитрий Кириллов: А, потом, новые поклонники же молодые. Елена Валюшкина: Нет, меня молодые сейчас не интересуют. Меня интересуют только богатые. Молодые мне не интересны. Дмитрий Кириллов: Молодые тоже останавливают же, да? Елена Валюшкина: А, это очень смешно. Я шла с какой-то премьеры. Я была красива необыкновенно. Или с какой-то фотосессии. У меня еще какие-то подарки были, цветы. Я выхожу из Дома кино. И он говорит: «Девушка, а можно я с вами поеду?» Я говорю: «Конечно, зайчик. Поехали. Сейчас только такси поймаем и поедем». И он так подходит, говорит: «Ё, Зоя Михайловна…», - и пошел. Я говорю: «Подожди, парень! Ты столько теряешь вообще». Дурачок. Дмитрий Кириллов: Я смотрю на вас. Наступает ваше время, Елена Викторовна Валюшкина. Елена Валюшкина: Оно уже давно наступило. Дмитрий Кириллов: Впереди еще много-много… Елена Валюшкина: Ух, мы жахнем! Дмитрий Кириллов: Дай бог вам здоровья. Елена Валюшкина: Спасибо большое. Дмитрий Кириллов: Мы будем ждать ваших прекрасных фильмов и спектаклей. Елена Валюшкина: Спасибо.