Дмитрий Кириллов: Хибла Герзмава. Ее голос признан одним из лучших сопрано на планете. Ее имя, когда-то совсем неизвестное, сегодня в мире знает каждый любитель большой оперы. Раньше оно казалось многим труднопроизносимым, а теперь звучит легко и свободно, так же как ее потрясающее бельканто. Вы родились в 100 метрах от знаменитого Пицундского храма и почти все детство провели рядом с этим храмом. Он что-то значит для вас? Хибла Герзмава: Конечно. Божественное солнце, божественный свет. Дмитрий Кириллов: Чтобы выжить в Москве, в студенческие годы вы преподавали фортепиано частным образом? Хибла Герзмава: Да, конечно. Дмитрий Кириллов: Вы помните тот день, когда несравненная Елена Васильевна Образцова впервые вас услышала? Хибла Герзмава: Да, это было на конкурсе Чайковского. Дмитрий Кириллов: Когда в далеком 1994 году вы привезли конкурса Чайковского в Абхазию, там все накрывали столы по этому поводу. Хибла Герзмава: Там накрывают столы по очень важным всяким поводам, а этот повод был одним из важнейших тогда. Дмитрий Кириллов: Вы сильная женщина. Но от хачапури на всю жизнь отказаться сложно. Хибла Герзмава: Ну, почему? Когда я сижу на диете, я отказываюсь от всего. Сейчас я позволяю себе кусочек. Дмитрий Кириллов: Опера «Медея» в 2 часа ночи на сцене Сухумского драмтеатра – такое возможно? Хибла Герзмава: У нас возможно все. Дмитрий Кириллов: Говорят, Хибла Герзмава сидела в ночном клубе и слушала панк-музыку. Это сплетни? Хибла Герзмава: Да, конечно, это сплетни. Дмитрий Кириллов: А сына не слушала, как он играл панк-рок? Хибла Герзмава: Сына слушала. Однажды был концерт. Но это был не ночной клуб. Дмитрий Кириллов: Просто клуб? Хибла Герзмава: Да. Дмитрий Кириллов: Хорошо. Просто клуб. 60 лет после великой Марии Каллас никто не пел «Анну Болейн» в Ла-Скала. А вы рискнули и победили. Хибла Герзмава: И слава богу. Дмитрий Кириллов: Мороженое, острое – это все мимо теперь? Хибла Герзмава: Нет, это прекрасно. Дмитрий Кириллов: Вы снимались в мини-фильме «Сероглазый король», потом в кино Ренаты Литвиновой. Хочется сниматься в кино? Хибла Герзмава: Да, камера меня любит. Я с удовольствием буду сниматься, если будут звать. Дмитрий Кириллов: Выступать перед королевской семьей в Букингемском дворце сложнее, ответственнее, чем перед сухумской публикой? Хибла Герзмава: Наверное, другой трепет в этом есть. Дмитрий Кириллов: Вы все так же не можете заснуть, если вечером стоит грязная посуда в раковине? Хибла Герзмава: Никогда. Кухня у хозяйки должна быть чистая. Дмитрий Кириллов: Хибла Герзмава – настоящая тителька: может петь стоя, сидя, лежа, кверху ногами и даже в водолазном костюме можете петь? Хибла Герзмава: Самое главное из всего вопроса – это настоящая тителька. Этим все сказано, правда. Дмитрий Кириллов: На оперной сцене сегодня есть только одна Хибла, которую знает весь мир. В Абхазии, на своей малой родине, она национальное достояние. В России ее просто называют королевой, которую открыл почти четверть века назад Александр Титель, легендарный режиссер и худрук оперы Московского музыкального театра имени Станислава и Немировича-Данченко. Кто вас привел за руку к Тителю? Как получилось, что вы как-то быстро прописались в этом доме? Хибла Герзмава: Будучи студенткой Московской консерватории, мы узнали, что здесь есть прослушивание и Александр Борисович Титель ставит «Богему» на очень красивый состав. И мой профессор Евгения Михайловна Арефьева привела меня за ручку на прослушивание. Здесь было три тура прослушивания. Я понравилась. Шеф сказал: «Вы прекрасно звучите. Вы очень понравились всей комиссии. Но вам надо похудеть». Я была такой пампушкой. Я сказала: «Хорошо». На следующий год я уже пришла на постановку -19 кг. Он меня не узнал. Ему, видимо, понравилась моя сила воли. Это, наверное, тоже очень важно в певице. Дмитрий Кириллов: Есть в жизни события, которые уже история, ваша история, которые написаны в вашей книге жизни. Вот если посмотреть на стену театра «Метрополитен-опера», где написана история театра, то там есть фотография Хиблы Герзмавы на фоне великих мировых певцов. Вот маленькая девочка, которая родилась в Пицунде, могла себе представить, что будет тоже история в театре «Метрополитен-опера»? Хибла Герзмава: Тогда, будучи маленькой девочкой, я, конечно, не могла себе представить, что я буду петь в Нью-Йорке в первом театре мира, в «Метрополитен-опера», и мне, конечно, безумно приятно, что моя фотография висит на стене истории. И я этим очень горжусь. И мне кажется, что это прекрасно. Дмитрий Кириллов: Если бы не было Театра Станиславского, я думаю, не было бы ни «Ла-Скалы», ни «Метрополитен-опера». Хибла Герзмава: Да, я очень благодарна Театру Станиславского и Немировича-Данченко, потому как это дом. А в доме дети всегда растут и развиваются. Мы и по сей день это делаем. Я очень горжусь, что я служу здесь 25 лет. Дмитрий Кириллов: Голодные 1990-е годы. Вы поступаете в Московскую консерваторию, по-моему, достаточно быстро. То есть вы были настолько готовы. Вас хорошо учили в Сухуми? Вы же учились не как вокалистка. Я читал о том, что вы профессиональная пианистка, которая просто брала уроки вокала. Хибла Герзмава: Да, я закончила сухумское училище как пианистка. И мне это очень помогло и сейчас помогает в моей карьере, потому что, мне кажется, это замечательно, когда певица может играть на инструменте. Это очень помогает. Я слышу по-другому. Это тоже очень важно. Дмитрий Кириллов: Вы приехали в холодную Москву и попали сразу в общежитие. Это годы, наверное, не самые сладкие? Как было перестроиться после дома? Хибла Герзмава: Сложно было. Потому что я девочка домашняя. Пицундская малкяа девочка. Конечно, сложно было в общежитии. Я, видимо, очень сильная, с сильным характером, с таким железным, с хорошим стержнем. Видите, выжила, и все хорошо. Дмитрий Кириллов: Конкурс Чайковского – страшно было выходить? Хибла Герзмава: Конечно, было страшно. Это самый главный конкурс в моей жизни был. Это был великий трамплин. Конечно, там потрясающее, очень сильное, мощное жюри сидело. И я очень переживала и очень боялась, конечно. Дмитрий Кириллов: Когда объявили жюри «Гран-при присуждается Хибле Герзмава», какое было ощущение? Хибла Герзмава: Я плакала, я просто рыдала. Дмитрий Кириллов: Я так понимаю, что Елена Васильевна Образцова отметила. Там же какое-то отдельное она… Хибла Герзмава: Она мне отдала свой специальный приз Елены Васильевны Образцовой. Я очень благодарна за это. Она в принципе могла бы другим отдать свой приз. Но в тот год на юбилейном X конкурсе имени Петра Ильича Чайковского я собрала практически все премии. Это моя история. Дмитрий Кириллов: Председателем жюри X юбилейного международного конкурса имени Чайковского в тот год был народный артист Советского Союза Зураб Соткилава. Маэстро стоя аплодировал победительнице. Ведь Хибла оправдала его надежды. Хибла Герзмава: Зураб Соткилава в моей жизни – это еще одна глыба. Потому что это моя история. И я ему очень благодарна за то, что он вообще был в моей жизни, в моей такой театральной жизни, театральной истории. Дмитрий Кириллов: Он же вас слышал, по-моему, еще значительно раньше, чем… Хибла Герзмава: Он меня слышал еще до конкурса Чайковского и до студенчества. Он пригласил меня… Я только поступила в консерваторию – и он пригласил меня на свой концерт в Сухуми в филармонию. Это был первый наш концерт. И я ему была очень благодарна за то, что он меня пригласил, и за то, что он как-то меня поощрял, и я ему очень нравилась, и он вообще в меня очень верил. Очень важно верить в певицу. В певцов, вообще в ребят. Очень важно, когда в тебя верят. Это правда. Дмитрий Кириллов: Еще один человек, который в вашей судьбе как-то отразился – это великий Фазиль Искандер. Когда вы с ним впервые увиделись? Хибла Герзмава: Я увиделась с ним, уже будучи в Москве, студенткой. Это было здесь в Москве. Он много лет жил уже в Москве. Поэтому мы общались только здесь. И он для меня главный абхаз. И он, конечно, великий абхаз, который жил и творил в Москве, который сделал очень много для российской культуры, для абхазской культуры. Это такая отдельная моя история тоже, конечно. Он с удовольствием слушал меня. Он очень любил меня как певицу. Поэтому это было счастье, конечно, для него – петь. Дмитрий Кириллов: Началась ваша жизнь в театре. Хибла Герзмава: Конечно, Александр Борисович Титель – он очень много сделал для будущего такого моего. Когда есть такой режиссер в театре и когда приходит такая молодая девчонка, которая практически ничего не знает и не понимает, и когда есть режиссер, который учит тебя дышать, ходить, жить на сцене… Дмитрий Кириллов: А вы стеснялись тогда? Хибла Герзмава: Конечно, я очень стеснялась. Я не знала очень многих театральных вещей. Нужно было уметь двигаться. Вернее, мы умели двигаться, конечно, но он научил меня не бояться быть некрасивой, быть красивой, быть элегантной, быть роскошной, быть страшной. Передавать все это не только голосом, а внешностью. Он научил мои глаза видеть и смотреть немного по-другому, потому что театральные люди, особенно певцы, должны быть драматическими актерами с голосом. Театр для меня – это такой большой-большой дом. Я очень благодарна и Владимиру Георгиевичу Урину, и Александру Борисовичу за то, что они создали для нас семью. Это счастье, что есть традиции. И когда в доме есть традиции, значит дети растут правильно. Мы очень свободные люди. Мы можем работать в любом театре мира. Мы можем жить в любом уголке мира. Но какое счастье понимать, что ты можешь приехать к себе домой. И эту семью нам создали вот эти люди, которые строили этот театр, с нашими традициями, конечно. Я им очень благодарна за это. Дмитрий Кириллов: Александр Борисович Титель следил за вашим голосом: как голос меняется, как вы взрослеете. Как произошла эта ваша встреча с «Медеей»? Хибла Герзмава: Александр Борисович много-много лет назад хотел поставить «Медею» для Маквалы Филимоновны Касрашвили и, по-моему, для Зураба Лаврентьевича Соткилава. И он рассказывал мне эту историю, что для него это мечта, это такой очень интересный материал. «Давай попробуй». Я, честно говоря, очень испугалась, потому как, не зная материала, я не могла сразу сказать «да». И мне казалось, что «Медея» более крепкая, что у меня голос… Конечно, быть может, дальше я смогу более крепкий репертуар петь, но сейчас… Он сказал: «Ты, пожалуйста, посмотри, ты подумай. Не надо сейчас говорить». Он, конечно, психолог. Дмитрий Кириллов: Не спугнул. Хибла Герзмава: Он, конечно, психолог и умеет правильно распределить вообще певицу и правильно расставить приоритеты. И он меня этому очень много лет учил. И я, конечно, очень глубоко внедрилась в этот материал. И «Колхидская царевна», конечно, меня победила. И я с удовольствием за это взялась. Мне было очень трудно. В какой-то степени она меня съела, конечно. Я ее побаиваюсь немножко. Но с годами она дается мне более гладко. Дмитрий Кириллов: В 2016 году Хибла Герзмава стала обладательницей национальной театральной премии «Золотая маска» за лучшую женскую роль в спектакле «Медея». Хибла Герзмава: А знаете, почему я сейчас держу здесь эту маску? Потому что я хочу подарить это городу. Мне кажется, эта маска должна жить в Абхазии. Это вам. Мне очень хотелось, чтобы эта история и вообще наш спектакль побывал все-таки на берегу Черного моря и на Набережной Диоскуров. И мы служили этот спектакль прямо у стен Диоскурии. Немного погода нас подвела. После первого дуэта, когда Медея проклинает все и вся, и своего любимого, нас просто смело. Там плавали все. То есть там невероятное было. Там море вышло из берегов, что называется. Там был очень-очень сильный ливень. Все декорации были спасены, конечно. Какие-то вещи были испорчены, естественно. Но мы дослужили этот спектакль уже в драматическом театре. Дмитрий Кириллов: То есть мокрые поехали… Хибла Герзмава: Мы мокрые, нас сушили. Это было невероятно. Дмитрий Кириллов: Зрители не разошлись, да? Хибла Герзмава: Зрители никогда не разошлись бы, потому что они ждали. Жалко, что не все смогли поместиться в драматический театр тогда. Абсолютно до нитки мокрые, мы пели этот спектакль с горящими глазами. И нам важно было сделать это, понимаете? И оркестранты, и солисты – мы были абсолютно мокрые все. Нас сушили. Свет выключился. Нам включили какой-то агрегат. И мы как будто после войны приехали с нашими декорациями снова в наш театр. Но это была такая очень интересная история. Дмитрий Кириллов: В 2001 году на истерзанную войной землю благословенной Абхазии пришел праздник – фестиваль «Хибла Герзмава приглашает». Дочь своего народа, она сделала все возможное, чтобы благодаря великой музыке у людей зарубцевались на сердце раны. Хибла Герзмава: Нашему фестивалю уже 17 лет. И он, конечно, расширил свои географические рамки далеко. Начал он жизнь, конечно, в Абхазии, потому как корни мои абхазские. И мне бы очень хотелось, чтобы мой абхазский народ имел всегда праздник. Моя земля соткана из музыки, из доброты, из прекрасной природы, изумительных сосен и моря. Мне кажется, этот райский край должен быть в музыке, как и в принципе было испокон веков. У меня в репертуаре это первая песня. Мне очень хотелось, чтобы был такой гимн Абхазии на двух языках – на русском и на абхазском. И Макс Фадеев с удовольствием написал для меня эту песню. И Аслан Ахмадов сделал прекрасный фильм. И это тоже моя история. Дмитрий Кириллов: Имя Хибла с абхазского переводится как «златоокая». Детство и юность певицы прошли в теплом благословенном крае и были наполнены радостью и солнечным светом. Хибла Герзмава: Я помню, как в детстве мы просыпались от звука ручной кофемолки. Это же потрясающий запах! Дмитрий Кириллов: Это же целый ритуал! Хибла Герзмава: Это очень красивый ритуал, правда. Дмитрий Кириллов: Потом же собираются какие-то гости, кто хочет погадать. Хибла Герзмава: Соседки и подруги мамы, конечно. Они роскошно красивые, в элегантных утренних халатиках могли прибегать к маме и пить утренний кофе. Это было очень вкусно, правда. Дмитрий Кириллов: Я читал, что вы спать не будете, если раковина будет полна грязной посуды. Это мама приучила? Хибла Герзмава: Это ниже достоинства, если дом не в порядке и ты ложишься спать. Никогда. Все должно быть в чистоте и в порядке. Как говорила моя бабушка, дом должен быть чистый и кухня должна быть невероятно чистой. Для того, чтобы ранним утром, когда все спят, выпить чашечку первого утреннего кофе в полной чистоте. Понимаете? Дмитрий Кириллов: А кофе так и продолжает быть любимым? Хибла Герзмава: Я не могу без этого напитка жить вообще. Должен быть запах. Мы воспитаны всегда были, во-первых, в невероятной любви, в уважении к старшим. Нас растят всегда прекрасными хозяйками и очень теплыми женщинами, девочками, с прекрасным стилем в одежде и с внутренним стержнем, и таким внутренним красивым миром. Мне кажется, весь Кавказ такой. Дмитрий Кириллов: Хибла очень рано повзрослела. В юности потеряв родителей, она не позволила себе сломаться, нашла силы идти вперед, всегда ощущая их благословение и незримую помощь. Хибла Герзмава: После смерти родителей я благодарю небо за все, что у меня есть – за счастье быть женщиной, за счастье иметь прекрасный красивый род, иметь изумительную семью, иметь театральную отдельную жизнь семейную. Я благодарна вообще всему. Невозможно выйти на сцену без благодарности. Поэтому и «Отче наш». И, конечно, я обязательно смотрю на небо с благодарностью. Я живу каждый день. Потому что, например, моя мама, которая ушла в 39 лет, она ведь не знала, что она будет жить только 39 лет. И роскошная, красивая, стильная женщина, которая абсолютно в расцвете сил… Я просто ценю сейчас жизнь. У меня все перевернулось. Знаете, после того, как теряешь очень близких людей, внутренне ты становишься немножко другим человеком. Ценности и приоритеты абсолютно меняются. Дмитрий Кириллов: В театре «Ла-Скала» выступает Хибла Герзмава. Вы в тот момент, когда встали на эту сцену, пытались сейчас ущипнуть, что это правда? Хибла Герзмава: Это подарок судьбы. «Ла-Скала» и титульная роль. Это было очень трудно, это было очень трепетно, по-разному. Но это был успех. Я на поклонах стояла и плакала, что огромный театр с великой историей, театр «Ла-Скала» аплодирует мне, кричат «Браво». Я просто стояла и плакала, как маленькая девочка, потому что для меня это было великой гордостью. Это правда. Дмитрий Кириллов: 14 апреля 1957 года Мария Каллас пела этот спектакль. 14 апреля, день в день, вы стояли на этой сцене. Хибла Герзмава: Это было так страшно. Вы не представляете. Это было очень страшно. Я молилась и просила, чтобы она мне помогла, конечно. И в театре молилась, и в церквах. Вы знаете, мне казалось, что я достойна сегодня стоять на сцене легендарного «Ла-Скала» и петь титульную роль Анны Болейн. Мы это сделали. Я чувствовала в себе силы. И мне кажется, что Господь дал мне эту возможность. Я вообще очень счастливый человек. Как певица я очень счастлива, потому что первые театры мира и главные партии, и «Метрополитен», и «Ковент-Гарден», и Баварская опера, и Цюрихская опера… Мне кажется, что для карьеры это очень важно. Я очень счастливый человек, правда. Многие рассказывают, что от моего пения людям становится лучше. Если вдруг человек себя плохо чувствует, ему становится лучше после спектакля. Но я просто очень теплый человек, очень открытый. Поэтому со мной любят пообниматься. У меня нет людей, которых я не принимаю. У меня нет такого человека, которому бы я не уделила внимания, если человек стоит и ждет меня. Никогда. Это очень редко бывает. Это значит – я не знаю, что меня ждут. Я с благодарностью к каждому человеку. Чем человек выше, элитарнее, чем человек интеллигентнее и воспитаннее, тем он проще. И мне кажется, что мое воспитание мне не позволяет не быть внимательной к моему зрителю. Это у меня в крови, меня так воспитали родители, у меня такой род. Я не могу. Я очень тактичный человек. Дмитрий Кириллов: Еще один такой подарок судьбы – это рождение сына. Хибла Герзмава: Я очень благодарна богу, что у меня есть Сандро, ему 20 лет, он уже взрослый, умный и добрый мужчина, очень мощный, абсолютно свободный. Я ему желаю невероятного светлого пути. И чтобы вокруг него были люди, которые наполняют его, которые будут любить его и которые смогут с ним дружить, и которые будут настоящие. Это очень важно, когда на пути у человека есть очень важные люди, которые дают возможность и невероятное ощущение такого правильного пути. Понимаете, Владимир Теодорович Спиваков – это тоже отдельная глыба в моей жизни. Он для меня очень много сделал. И то, что сейчас он до сих пор рядом, и мы вместе на сцене. Это великое счастье, когда работаешь с такими дирижерами, как он. Дмитрий Кириллов: Говорят, что если певица никому не завидует, то голос никуда не уходит. Хибла Герзмава: Это правда. Голос звучит. Это как «Отче наш» у меня был, да. Моя Жозефина Константиновна… которая для меня очень много сделала в самом начале моего вокального становления. Она услышала… Мой педагог по фортепиано меня услышал и за ручку привел к Жозефине Константиновне… Дмитрий Кириллов: По-моему, тут какая-то есть… Хибла Герзмава: Наверное. Надо у него спросить. Она сказала: «Детка, никогда не завидуй другим певицам. От этого не звучит голос». Вот и все. «У каждого свой путь». Дмитрий Кириллов: Что бы вы хотели пожелать сегодня Хибле Герзмава? Хибла Герзмава: Я хочу пожелать ей здоровья и чтобы она побольше отдыхала. Дмитрий Кириллов: Отдыхайте и радуйте нас. Хибла Герзмава: Спасибо вам большое.