Дмитрий Кириллов: Он редко дает интервью. Не любит светиться на публике и предпочитает, закрывшись в студии, писать музыку. Игорь Матвиенко – непревзойденный мелодист. Его мотивчики – как цветы на поле: вроде простые и незамысловатые, а обладают какой-то неподдельной красотой. По числу хитов, ушедших в народ, композитор Игорь Матвиенко может тягаться с самыми выдающимися песенниками XX века. Матвиенко давно уже имеет неофициальное звание «народный композитор России». Пусть даже у него не было долгое время ни орденов, ни званий. Он просто писал и пишет музыку, и открывает стране талантливых артистов. Игорь, вот удивительно. До 60 лет вас не удостаивали никаких званий – ни народный, ни заслуженный. Вообще обидно было? Игорь Матвиенко: Да нет. Нормально. Дмитрий Кириллов: Маститый Игорь Матвиенко покупает билет на девушку Билли Айлиш и идет на концерт. Интересно? Игорь Матвиенко: Да, она мне очень нравится. За полгода меня дети заставили купить билеты. Дмитрий Кириллов: Первая дискотека в городе Рублево. Фурор, по-моему, да? Зрители не хотели вас отпускать со сцены. Игорь Матвиенко: Еле ноги унесли. Потому что нас побили конкретно. Дмитрий Кириллов: Если бы не пожилой человек по фамилии Капульский, очень многого в жизни могло и не быть у вас. Игорь Матвиенко: Абсолютно. Вы хорошо подготовились. Дмитрий Кириллов: Вы много лет сознательно сторонились телевидения, стараясь не давать интервью. Но тут грянула «Фабрика». Поменялась жизнь после 2002 года, когда телевидение прям вошло в вашу жизнь конкретно, накрыло? Игорь Матвиенко: Конечно, поменялась. В корне поменялась. Дмитрий Кириллов: Знаменитый хор Сретенского монастырь поет народную песню «Конь». Это вообще-то ваш ответ тем экзаменаторам, которые вас в Гнесинку не взяли? Игорь Матвиенко: На эту тему я никогда не думал - чтобы отомстить «Конем». Дмитрий Кириллов: А правда, что как пишется «продюсер», 30 лет назад вы понятия об этом не имели. Игорь Матвиенко: Никто не имел, конечно. Дмитрий Кириллов: Первый потому что были? Игорь Матвиенко: Официально оформленный продюсерский центр у нас был первый. Дмитрий Кириллов: Вообще великие песни могут рождаться, например, в лифте или, пардон, в сортире? Игорь Матвиенко: Конечно. Они там и должны рождаться. Вообще все идеи должны рождаться в неожиданных местах. У меня была, кстати, песня в питерском туалете. Называлась «Ша», такая песня у «Любэ». Там что-то было написано на стенках туалета. Модно было тогда писать всякое… «Здесь была Маша, Петя». Дмитрий Кириллов: Два раза в двух учебных заведениях вам говорили: «Ну что, куда вы идете? У вас нет слуха». Если в музыкальной школе вам сказали конкретно, что просто профнепригодный, то меня удивило, что и в институте, когда вы все сдали прекрасно, вам тоже сказали: «Слушайте, вам не место в высшем учебном заведении». Игорь Матвиенко: Не совсем так. Дмитрий Кириллов: А как было? Игорь Матвиенко: Я же поступал на дирижера народного хора. Так назывался факультет. Но по факту дирижер народного хора… я не знаю, как сейчас, но раньше готовили просто артистов в народный хор. Я прекрасно знал гармонию, сольфеджио, всю музыкальную грамоту. Я сдал. И когда пришел на профильный экзамен, мне сказали: «Ну, а теперь спойте». Я говорю: «Что спеть? Давайте я вам лучше джаз поиграю в народном стиле». Они говорят: «Нет, джаз – это все хорошо». Но потому, что я не умел петь, меня не взяли. Дмитрий Кириллов: Вот вышел Игорь Матвиенко на улицу. Какое было ощущение? Что делать дальше-то? Не взяли в институт. Игорь Матвиенко: По-моему, особой трагедии не было, потому что я играл в группе и представлял себе прекрасное будущее, гастроли, много аппаратуры, кучу фанаток. Дмитрий Кириллов: Первая дискотека в городе Рублево – это же все-таки не Рублево-Успенское шоссе, да? Это где-то подальше, наверное? Игорь Матвиенко: Не было Рублевки тогда. Это было просто шоссе, где действительно жили…. Жили. Дмитрий Кириллов: Жили люди. Игорь Матвиенко: Жили люди оттуда. А Рублево – это, конечно, совершенно другой мир, да. Дмитрий Кириллов: То есть вы встали на сцену, вы не понимали в тот момент, что за контингент, что за зрители на вас смотрят и какую музыку они ждут? Просто решили… Игорь Матвиенко: Нет. Это была дискотека. У нас был диджей, батюшка-отец Сергий. Он тогда был диджей. И мы принесли все эти пластинки… Emerson, Lake & Palmer, вот эти все… King Crimson и так далее. То, что нам, студентам, очень нравилось, то, что мы играли. А простым ребятам… Закончилось оно неплохо. Потому что как-то, видимо, добрее были люди. И хотя нас было 30 человек, а их человек 100, мы оттуда рванули, когда за нами толпа, забежали в автобус, и смотрим – все эти ребята остановились. Думаем: «Ну, слава богу. Значит оторвались». А автобус буквально сделал какой-то круг минут 5 и вернулся на это же место. И тут они все зашли. И, короче, экзекуция была прямо в автобусе. И даже особо крови не было. Дмитрий Кириллов: Они аккуратно. Игорь Матвиенко: Аккуратно били ногами, да. У меня такое полупальто черное длинное, оно было все в ступнях. Очень весело. Больше всех досталось моему другу Сереже Парамонову. Это который пел «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам». Дмитрий Кириллов: После того, как вы вышли из этой ситуации, пальто почистили, синяки зажили, было какое-то переосмысление, что нашему народу нужно, какую музыку играть? Игорь Матвиенко: Нет. Скинулись, купили водки, выпили нормально и забыли все. Дмитрий Кириллов: Выпили водки, успокоились и подумали: «Ничего, ничего, мы будем продолжать играть хорошую качественную музыку». Игорь Матвиенко: Конечно. Прогрессив. Дмитрий Кириллов: И никто вас не собьет с пути истинного. Игорь Матвиенко: Да. Дмитрий Кириллов: Но судьба вас привела к еще одному товарищу. Игорь Матвиенко: Да. И вот он нас сбил с пути истинного, если вы про Вячеслава Добрынина. Дмитрий Кириллов: Совершенно верно. Игорь Матвиенко: Там была просто некая тупиковая ситуация, потому что мы репетировали, но понимали, что, в общем-то, концертов и какого-то будущего у нас нет, а жить надо было на что-то. И тут пришел Слава Добрынин. Нам он казался бесконечно старым, хотя я думаю, что тогда ему было лет 30. И стал показывать свои песни. Для нас тоже был немножко шок. Но мы потом так прикинули, даже оговорили, что какую-то часть мы будем играть своих песен. И начали сотрудничать. Дмитрий Кириллов: Все-таки это тоже какая-то важная ступенька – встреча с таким мэтром, который уже не один шлягер… Игорь Матвиенко: Конечно. Слава именно мэтр. Мало того, я попал через него в компанию вообще этих людей, которые писали хиты. Я не знаю, Шаферан, Дербенев Леонид. Особенно Дербенев. Они собирались под Звенигородом. Там елочка, жемчужины такие, понимаете. И мне удавалось послушать их разговоры. Очень интересно. Дмитрий Кириллов: А Васька слушает да ест. Надо же на ус было наматывать. Игорь Матвиенко: Я мотал. Дмитрий Кириллов: Вы помните свою встречу? Как вы познакомились с Дербеневым? Игорь Матвиенко: Через Добрынина мы и познакомились. Один раз я ему приношу песню, говорю: «Вячеслав Григорьевич, вот песню написал». Пришел в ноябре примерно. «И хочу в припеве – должно быть «Новый год, Новый год, Новый год»». Он так послушал и говорит: «Новый год – это очень хорошо. А что мы с тобой весной будем есть?» И написал мне… это была песня «Этажи» у Иванушек. Это была первая история. А вторая история – тоже написали песню. Тоже она называлась «Надувной корабль». И он мне говорит… я договорился Алле показать песню. Съездить к ней – это как поехать… Дмитрий Кириллов: К английской королеве. Игорь Матвиенко: Даже, наверное, круче. Потому что королева – понятно. А тут – Пугачева. И я приехал и на всю жизнь запомнил урок. То, что я приехал и сам сел, стал играть и напевать эту песню. Соответственно, от волнения у меня полностью пропал голос. Я что-то мычал невнятное. Она сказала типа «нормально, но я не буду – там какая-то политика». А там действительно корабль надували. Что-то такое там было, что-то пошло не так. «Пусть Леня переделает текст на лирический. Тогда посмотрим, может, я спою». Дмитрий Кириллов: «Пусть Леня»? Это она сказала? Игорь Матвиенко: Да. Я передал. На что Леонид Петрович сказал: «Что?!» И какие-то ласковые слова. Так не удалось пристроить песню Алле Борисовне. Дмитрий Кириллов: Каким вам запомнился Дербенев? Игорь Матвиенко: Он был очень глубокий. Потом, он был очень верующий человек. И насколько я понимаю, он воцерковился в конце жизни. Первые разговоры о вере – это он со мной говорил. Я до встречи с ним даже крещенным не был. Мы с ним поговорили, я покрестился. Простыми словами он мне все доходчиво рассказывал. Дмитрий Кириллов: Как его песни, да? Игорь Матвиенко: Ну, наверное, да. Дмитрий Кириллов: Простыми словами о самом главном сказать. Игорь Матвиенко: Да, да. Дмитрий Кириллов: Следующий этап, мне кажется, судьбоносный – это бог вам послал… Такая судьбоносная встреча с Шагановым. Человек, который в чем-то дербеневского склада по простоте и глубине текстов, по народности. Игорь Матвиенко: Я бы сказал, все-таки Леонид Петрович – это больше такой городской певец, а Саша Шаганов – это Россия, это пост-Есенин. Дмитрий Кириллов: А он откуда взялся? Где его раскопали? Игорь Матвиенко: Это тоже случайно. Мы просто жили по соседству с ним. Я на Ждановской, он на Рязанском проспекте. Ну, и Коля там потом… Дмитрий Кириллов: В Люберцах. Игорь Матвиенко: В Люберцах, да. Дмитрий Кириллов: Получается, на районе, да? Игорь Матвиенко: Все у нас было на районе. Потом у нас и офис был на районе. Нам выделили какую-то небольшую комнатку в многоэтажке. Дмитрий Кириллов: Вы помните тот день, когда впервые увидели Николая Расторгуева? Игорь Матвиенко: Да. Очень хорошо помню. Это была как раз группа «Здравствуй, песня». Это был кастинг. И вот пришел Николай на прослушивание. Дмитрий Кириллов: Впечатлил? Понравилось? Игорь Матвиенко: Нет. Пел убедительно, но дизайн был не очень. Он был какой-то очень простой для нашей сложной концептуальной музыки. Но зато мы с ним начали пробовать эксперименты. У меня были пара песен – «Дядя Вася», «Тетя доктор», такой странный замес из блатняка, диско, рока. Что-то такое. Стали экспериментировать. Но до «Любэ» было еще далеко. Дмитрий Кириллов: Когда вы начали писать альбом, у вас было такое твердое ощущение, что да, это сейчас народ разорвет на куски? Игорь Матвиенко: Нет. Вообще не было. Дмитрий Кириллов: Это Расторгуев был инициатором – «давай, давай напишем»? Игорь Матвиенко: Андрей Лукьянов финансировал запись нашего первого альбома. Он был крупнейший представитель шоу-бизнеса. Мы были просто одним из стартапов, в которые он немного вложился… мы все ленивые артисты. Дмитрий Кириллов: А он может на деньги попасть. Игорь Матвиенко: Да. Дмитрий Кириллов: «Любэ» - уже стадионы собирают, уже народная любовь, кассеты покупают, песни поют. И тут появляется бойз-бэнд. Игорь Матвиенко: Вообще моя первая продюсерская группа – это группа «Класс» была такая. Дмитрий Кириллов: Электронная музыка. Игорь Матвиенко: Да, нью-вейв, был такой модный стиль, «Duran Duran». Потом и Женя Белоусов, несколько песен я написал ему. Лирической части мне, видимо, не хватало. Мне очень хотелось… Дмитрий Кириллов: Какую-то отдушину, да? Игорь Матвиенко: Да. И я думал – в какой же форме это все воплотить? Встретил Андрея Григорьева-Апполонова. Дмитрий Кириллов: На показе сочинского театра мод. Двухметровый рыжеволосый артист произвел впечатление. Он был слишком заметен на сцене и утверждал всем, что неплохо поет. Матвиенко назначил ему прослушивание. Игорь Матвиенко: Я очень люблю в гостинице такие портативные стулья. Дмитрий Кириллов: Говорят, что приходишь в номер – а там уже записывают. Игорь Матвиенко: Да, я себе мог позволить люкс и так далее. Тогда я послушал Андрея. Такой очень харизматичный, конечно. Космический одуванчик какой-то, счастливый. Я даже не понял, девочка это или мальчик сначала. Потому что мне казалось, что это вообще девочка, потому что с длинными волосами такой трехметровый. Но с вокалом было не очень. Дмитрий Кириллов: С таким сольный проект не сделаешь. Вокальные данные не Большого театра. Как разбирались дальше ребята? Игорь Матвиенко: Он уехал куда-то в Польшу работать мюзикл. Я поехал в Москву. Я всю жизнь кого-то прослушиваю. Но я же не делаю себе проекты. Прослушиваю – что-то осталось в голове. А потом оно как-то выруливается куда-то или не выруливается. Рыжий приехал в Москву. И мы стали думать, как и что. Потом появился Кирилл Андреев. И он привел Игоря Сорина, с которым как раз в Польше работал в мюзикле. Сделали ремейк песни «Вселенная». Сережа Баженов, наш товарищ, снял нам клип. У него была прекрасная студия, «Silicon Graphics», первые огромные компьютеры. У него там все это летало, космическое. Но успеха не было. Еще я где-то полгода отмерял, думаю: «Ну, все, не пойдет – будем закрывать. Чего людей держать? Чем-то занялись бы». Потом встретились опять Андрей Лукьянов, Александр Шульгин, компания «Бекар». Они взяли наш альбом. Мы обратились к правильному режиссеру. Это Олег Гусев, питерский режиссер. Он снял огромное количество клипов вообще для всех… Он номер один по количеству снятых клипов. Шедевральный создал клип – «Тучи». Там где-то под Питером. Он очень красивый. И все, после «Туч» оно пошло. Дмитрий Кириллов: Ребятам крышу снесло или нет? Игорь Матвиенко: Да. Конечно, это было непросто. То есть где-то в августе мы выпустили клип, месяца через 3-4 это уже был такой тотальный у них успех. Куча фанаток. Вся эта радость. Дмитрий Кириллов: Дождались. Игорь Матвиенко: Дождались, да. Дмитрий Кириллов: 2002 год. Не дающий особенно нигде интервью человек, который старается где-то быть подальше от сцены, появляется на главном канале и говорит: «Здравствуйте, теперь я буду пробовать делать этот проект». Вообще это авантюра была? Игорь Матвиенко: Это было очень сложно. Мне это было прямо безумно сложно. То есть никогда в жизни мне так не было сложно, как на этом проекте. Тебе даются некие люди, ты из них должен что-то делать. Я понял, что практически всех людей, которые у меня будут задействованы, я их задействую. Группа «Корни», группа «Фабрика». Я там хотел какую-то «ABBA» сделать. Два парня из «Корней». Я уж не помню, кто. И две из «Фабрики». Мы их выпустили, как будто они группа. Потом мне это не понравилось. Я это все расформировал. И по итогам для себя решил: будет бойбэнд такой гитарный, «Корни», в английском таком стиле, и герлзбэнд. Дмитрий Кириллов: Все проекты имеют разную продолжительность жизни. В чем причина? Человеческий фактор? Игорь Матвиенко: И человеческий фактор, и людям надоедает. В «Иванушках» мы справлялись, когда у нас все время уходили солисты. Дмитрий Кириллов: Казалось бы, «Иванушки» вопреки работали, да? Сколько было ситуаций, когда, казалось бы, эта группа точно распадется. По-моему, первая история была связана с Андреем. Андрей попал в аварию. Игорь Матвиенко: Было такое, да. В самом начале. Но они еще даже популярными не были, да. То есть мы репетировали. Это как раз в тот период. Я его ждал в… Он должен был приехать. Он не приехал. На следующий день выясняется, что он в больнице. Ну, хорошо все обошлось. Дмитрий Кириллов: Про «Иванушек» можно прям книгу писать – как выживать в экстремальных… Игорь Матвиенко: «Иванушки International» - это конкретно рок-группа со всеми… Как Rolling Stones, то есть прошедшая вообще все. Rolling Stones столько не прошли, сколько прошли «Иванушки». Дмитрий Кириллов: Второй удар – это, по-моему, Кирилл. Игорь Матвиенко: Кирилл, да. Тоже было, да. Тоже был удар. У него был день рождения. Его ударили. Упал. У него трепанация черепа была. Серьезно голову повредил. Единственный плюс – Кирилл с тех пор ни грамма алкоголя и ни грамма никотина. Вообще ничего. Дмитрий Кириллов: Как отрезало. Игорь Матвиенко: Да. Дмитрий Кириллов: У него наступила новая жизнь. Игорь Матвиенко: Абсолютно новая. Он заново родился. Дмитрий Кириллов: История с Игорем. Он устал? Что произошло? Сейчас есть какое-то объяснение тому, что он решил просто взять и уйти из группы? Игорь Матвиенко: В какой-то момент ему вся эта популярность жутко надоела. И плюс еще ему хотелось все-таки как-то самовыражаться. Потому что в «Иванушках» приходилось все-таки выражать мои мысли. Хотя я всем артистам даю возможность самовыражаться. Тут еще наложилась усталость от бесконечных гастролей. В отличие от западных индустрии, наших артистов всегда кормили концерты. Дмитрий Кириллов: Тяжело расставались? Игорь Матвиенко: Конечно, тяжело. Его все отговаривали, говорили: «Надо переждать этот момент. Пройдет. Отдохнуть». Нет, окончательно решил все-таки уходить. Доработал месяцев 3-4 концертов. Пока мы нашли Олега Яковлева, ввели в программу. Даже клип мы сняли, где и Игорь снимается, и Олег. Дмитрий Кириллов: Было такое ощущение внутреннее, что он не стоит крепко на ногах? Было ощущение, что это неправильный шаг? Игорь Матвиенко: У меня тогда еще не было такого опыта. Но хотя я понимал, что очень тяжело одному вот так пройти и пробиться. И, потом, когда у тебя в голове, ты представляешь: «Вот я буду делать свою музыку». А какую музыку? Он же попытался – не пошло. Дмитрий Кириллов: Олег пришел в группу. Началась новая глава в истории «Иванушек». Ребята быстро адаптировались, что нет Игоря? Игорь Матвиенко: Конечно. Работа, жизнь. Появился «Тополиный пух». Дмитрий Кириллов: Новый виток. Игорь Матвиенко: Новый виток. Дмитрий Кириллов: Олег. Это история тоже тяжелая. Вы знали, что с ним что-то происходит не так? Игорь Матвиенко: Все, что происходит с «Иванушками», я знаю. Но как на это повлиять, я иногда не знаю. С такими артистами разговоры про какие-то штрафы, контракты – это несерьезно. Дмитрий Кириллов: Вы слушали византийское пение на Афоне? Игорь Матвиенко: Да. Дмитрий Кириллов: Какое впечатление Афон на вас произвел? Игорь Матвиенко: Афон – это, конечно, 3D какое-то. Попадаешь совершенно в другую реальность. Дмитрий Кириллов: Многие русские композиторы в какой-то период своей жизни обращались к тому, чтобы попробовать написать духовную музыку. Вы бы написали, будучи хоровиком? Игорь Матвиенко: Сейчас скажу крамольную вещь. Мне не нравится ни то, что Рахманинов, ни то, что Чайковский делали. Все-таки для меня религия – это такое внутреннее, не совсем связанное с нашими мирскими переживаниями. Поэтому вряд ли я буду что-то писать. У меня для викинга есть композиция. И, кстати, одну из версий поет отец Герман, горячо любимый мной исполнитель. Герман Рябцев. Это то духовное творчество, которое мне нравится. Оно безэмоциональное. Как молитва. Я за такое церковное творчество. Дмитрий Кириллов: Без авторских привнесений? Игорь Матвиенко: Конечно. Без красоты, да. Потому что это сразу становится уже каким-то светским. Дмитрий Кириллов: Ваши родители дождались вашего успеха? Они застали тогда, когда звучали эти песни и уже народ говорил: «Вот это Игорь Матвиенко». Игорь Матвиенко: Да, отец застал. Мама, к сожалению, нет. Она в 1990 году умерла. А «Любэ» как раз 1989-ый. Дмитрий Кириллов: То есть мама, которая, в общем-то, заставляла… Игорь Матвиенко: Да, которая меня и привела, безусловно. Если б она не привела к Александру… то ничего бы не было. Дмитрий Кириллов: Где она его нашла? Игорь Матвиенко: В музыкальной школе, в которой сказали, что… Дмитрий Кириллов: Профнепригоден. Игорь Матвиенко: Да. Вот там директор музыкальной школы посоветовал педагога. Педагогом оказался ее муж Александр Аббович Капульский. Он меня подготовил к музыкальному училищу. Дмитрий Кириллов: Это, видимо, просто был выдающийся педагог, да, и музыкант? Игорь Матвиенко: Да, безусловно. Я потом пытался найти о нем какую-то информацию. Почти ничего нет. Дмитрий Кириллов: В вашей памяти это человек, наверное, крестный отец профессии? Игорь Матвиенко: Да. Тогда это был общий тренд – все дети в музыкальные школы. Это сейчас все дети спортсмены. Тогда все дети в музыкальные школы. Потому что музыкант – это было очень почетно, престижно. Дмитрий Кириллов: Сейчас прошло столько лет, все изменилось. Это не совсем почетно и не везде престижно. Игорь Матвиенко: Это вообще не почетно и не престижно. Я бы сказал, это очень даже отстойно. Дмитрий Кириллов: Тысячи людей пишут вам, звонят. Игорь Матвиенко: Если раньше действительно были тысячи, то сейчас совсем не тысячи. Те люди, которые смотрели «Фабрику звезд», они, например, меня еще знают. А вот поколение, которое условно в 2005-ом родились… Дмитрий Кириллов: Кто Билли Айлиш слушает, да? Игорь Матвиенко: На концерте я совершенно спокойно ходил, меня вообще никто не узнавал. Вплоть до того, что у меня все время проверяли билеты и все думали, что я как-то незаконно проник на это мероприятие. Для этого поколения уже я как продюсер не нужен. Дмитрий Кириллов: Новая эпоха наступила? Игорь Матвиенко: Новая эпоха, да. Дмитрий Кириллов: Я так понимаю, что ваш проект, который вы хотите, уже есть реальный на бумаге – это «Город музыки», который будет в Москве. Что это такое? Для кого он будет прежде всего? Игорь Матвиенко: Для меня, для моих каких-то фантазий. Одна из моих самых любимых книг – это «Игра в бисер» Германа Гессе. Там фантастически для меня, когда я читаю про эту Касталию, когда весь мир занят тем, что играет в эту музыкально-математическую игру. И высшая каста людей – это музыканты, и музыка – это некий абсолют, к которому все стремятся. И все остальное мирское – это как монастырь. Это какие-то отголоски. Я все-таки хочу сделать в Москве такой музыкальный город. Мы сейчас находимся в студийном комплексе, где у нас уже много студий. Будет еще больше студий. Здесь работает Музыкальная академия. Здесь будет стоять еще отдельное здание Музыкальной академии. Напротив будет концертный зал. Дмитрий Кириллов: У вас планов громадье. Игорь Матвиенко: Да. Жалко – 60. Было бы хотя бы 55. Дмитрий Кириллов: Это же всего два раза по 30. Это не так много. Игорь Матвиенко: По жизни – да. Вообще у мужиков жизнь после 50 только начинается, иногда после 60. Дмитрий Кириллов: Вот-вот. Тогда только вперед. И пусть много-много еще будет таких песен, которые мы бы пели за столом. Игорь Матвиенко: Спасибо большое. Дмитрий Кириллов: Спасибо.