Дмитрий Кириллов: Это история служебного романа – яркая, волнующая, захватывающая. И роман этот особенный: он возник между человеком и театром. Начался много лет назад и продолжается по сей день. Это история любви большого театрального руководителя, продюсера, менеджера Кирилла Крока и его прославленного подопечного – Государственного академического театра им. Евгения Вахтангова. Этот театр любим и известен не только в Москве, но и в России и далеко за его пределами, несмотря на солидный возраст, множество заслуг и регалий остается молодым, модным, дерзким, острым и невероятно востребованным. И секрет успеха Театра Вахтангова кроется не только в блестящем творческо-актерско-режиссерском составе, но и в тех людях, кто невидимо стоит за сценой, создавая этот фантастический успех. В том, что в Театре Вахтангова сегодня ажиотажный спрос на билеты, есть немалая заслуга и его директора Кирилла Крока – человека, знающего главную тайну: как сделать театр успешным. Евгений Князев, народный артист РФ: Крок. У него фамилия такая «Крок», какая-то «р», такая рычащая, «р-р-р», «р-ро», «К-рок», как «кросс», как какой-то мотоцикл, как какой-то мчащийся куда-то человек, «кро-кро». Ольга Тумайкина, народная артистка РФ: Мы за него горой по той простой причине, что и он за нами. Евгений Князев: И вот этот Крок наш, он успевает и туда и сюда, и здесь и там. Ольга Тумайкина: Смотрит, ухаживает, снабжает, держит в ежовых рукавицах иногда. То есть мы за ним как за каменной стеной. Дмитрий Кириллов: Спасибо огромное, что вы сегодня гость «Моей истории». Мне хотелось сегодня с вами поговорить о, наверно, самом важном, главном и любимом вашем занятии в жизни. Я так понял, что это то занятие единственное, которое вы знаете досконально и в других сферах уже не так хороши, – это театр. Кирилл Крок: Да, это, наверно, самое дорогое, что у меня есть в жизни, и, наверное, самое дорогое, что я боюсь потерять, именно театр. Когда мне лет было 18–20, я понял, что это то в жизни, чем я хочу заниматься и чему я хочу себя посвятить. Меня очень радует, что я никогда не мучился, чем мне заниматься... Дмитрий Кириллов: Не колебался. Кирилл Крок: Да, чем мне заниматься, куда мне идти, где мне работать – у меня никогда вот этих сомнений, собственно говоря, не было. Я знал, что хочу заниматься именно театром. Дмитрий Кириллов: Я хочу вас в какие-то дальние-дальние годы сейчас окунуть, вспомнить детство. Маленький Кирюша, который бегал по Ленинградскому проспекту, – вот что сейчас в памяти осталось из тех лет? Кирилл Крок: Ну, из тех лет, наверно, остался районный дом пионеров, театральная студия и вот какие-то такие занятия в этой студии... Дмитрий Кириллов: Сам пошел или привели? Кирилл Крок: Да-да, сам, абсолютно сам. Дмитрий Кириллов: Где прочитал? Как узнал? Кирилл Крок: Случайно. В школу к нам, я помню, пришли как раз из дома пионеров, №2 он назывался: «Вот вы к нам придете на экскурсию в дом пионеров». Там показывали различные кружки, секции, вот. И как раз... Дмитрий Кириллов: Там же, наверное, и выжигание, и... Кирилл Крок: И выжигание, и спорт, и волейбол, и хоккей – чего там только не было. И ансамбль русских народных инструментов я до сих пор помню, потому что это была такая какая-то гордость этого дома пионеров, потому что уже тогда, в 1970-е гг., в 1970–1980-е гг. это было редкостью, что вот есть в доме пионеров полный оркестр русских народных инструментов. Дмитрий Кириллов: Вот советское детство: хочешь – спорт... Кирилл Крок: Да, советское детство, и играют дети, играют дети. Можно было туда пойти, вот. И я помню, когда мы зашли в какой-то очередной класс, говорят: «Это наша театральная студия». И вот мне педагог театральной студии говорит: «Ой, нам как раз нужны мальчики. Давайте нам только мальчиков, девчонки нам не нужны, нужны мальчики». Дмитрий Кириллов: То есть девочки все бегут, они же все артистками хотят стать. Кирилл Крок: Да, все хотят быть артистками. И вот я и еще один мой одноклассник... Мы сказали: «Да ну, ну что мы тут будем делать?» А она вот: «Придите, давайте мы вам, тут так интересно, придите-придите-придите-придите». И мы стали ходить и как-то в это дело начали втягиваться. Дмитрий Кириллов: Дворец пионеров на Ленинских горах и его театральная студия – вот что интересовало школьника Кирилла Крока больше всего. Какая там физика с геометрией, когда есть театр, настоящие кулисы, костюмы, софиты? Родители всерьез встревожились: они мечтали, что сын выучится на юриста, потом откроет собственную нотариальную контору. А тут с этим театральным кружком все пошло не по плану. Ваши родители – они из театральной среды? Они поддерживали вас? Вот влюбленный в театр молодой человек. Кирилл Крок: Нет, вы знаете, мои родители никогда не были в театральной среде. Более того, мои родители вот на этапе с 16 до 20 лет, до 22 лет делали все возможное, чтобы я этим перестал заниматься. Ну то есть сначала более активно, они меня, так сказать, «настояли», чтобы я шел только в юридический институт и получал профессию юриста. И это были скандалы дома, потому что я не мог совмещать учебу в институте, работу в театре, и мне это было не совсем интересно. Теперь я, конечно, им за это очень благодарен, что они мне позволили с дневного факультета перевестись на заочный, я закончил, потому что юридический базис мне сейчас очень-очень помогает, вот. Дмитрий Кириллов: Конечно. Но тогда, наверно, это было... Кирилл Крок: Да, но тогда это было просто какое-то издевательство надо мной, я чувствовал какой-то гнет этого, такой домострой, вот меня заставляют... А время было еще, так сказать, перестроечное, вообще казалось, что это все сейчас отойдет, это вообще никому ничего не нужно, надо заниматься тем, чем хочешь по жизни [заниматься], и тд. Поэтому они ни разу не театральные люди, так сказать. Единственное, в чем «виновата» мама моя, – в том, что она меня, когда я был ребенком, каждую субботу и воскресенье уж мы обязательно ходили с ней в театр. Дмитрий Кириллов: А. Кирилл Крок: Поэтому она, сама того не подозревая, как бы меня приобщила к этому миру как зрителя. Дмитрий Кириллов: Просто окультуривала ребенка. Кирилл Крок: Окультуривала, да. Дмитрий Кириллов: И получилось. Кирилл Крок: Потому что ей кто-то сказал, что надо мальчика обязательно хотя бы раз в неделю или раз в две недели водить в театр на детские спектакли. И мама как человек советский услышала это, поняла. Вот раз в 2 недели она покупала билет, мы шли с ней в ТЮЗ в центральный детский, в цирк, в оперу, туда-сюда. И на тот момент, когда я был ребенком, до школы и в начале школы, я посмотрел, наверное, весь практически репертуар театров, который был в Москве. Дмитрий Кириллов: Так она почву подготовила! Кирилл Крок: Ну, фактически да, сама того не подозревая. Дмитрий Кириллов: Театр увлек Кирилла с головой. Причем молодой человек быстро понял, что бегать по сцене, выполняя команды режиссера, ему как-то не очень интересно, и потому к актерской профессии он быстро охладел. А вот готовить спектакль, ставить свет, монтировать сцену, декорации – это Кроку показалось более увлекательным занятием. Организация театрального процесса – вот это дело серьезное. Дмитрий Кириллов: Вот успешных артистов понятно как готовят: кто-то начинает с пионерских вот таких кружков... Кирилл Крок: Да-да. Дмитрий Кириллов: ...кто-то еще. Но успешных директоров точно я знаю, что во дворцах пионеров не готовят. Кирилл Крок: Нельзя стать в профессии после института кем-то. Я всегда не устаю повторять: театр – это забег на длинную дистанцию, неважно, для актера, для сотрудника. Чтобы в театре, в деле состояться, нужно его изучить, нужно его, так сказать, почувствовать. Никто вас после института, как бы хорошо вы ни закончили, с красным дипломом, вы не можете, вы не имеете навыков, опыта жизненного, ничего, чтобы быть сразу руководителем театра, и т. д. и т. п. Мне пришлось освоить очень многие театральные специальности, и я этим горд, потому что я прекрасно знаю, будучи директором, и понимаю, как, к примеру, сделать папье-маше, что такое левкас, как он наносится на предмет, как режется фигура из поролона, из пенопласта... Притом что, конечно, если сравнивать 80-е и 90-е гг. прошлого века и сегодняшнюю область технологий театра, это, конечно, небо и земля. Дмитрий Кириллов: Да, раньше очень многое от дяди Васи зависело... Кирилл Крок: Раньше нужно было залезть, в каждый фонарик вставить фильтр, направить на точку, сузить фокус, а сегодня это делает все, слава богу, компьютер нажатием одной кнопки в компьютерной программе. Но это же только вершина айсберга, которую видит простой зритель. Многие зрители даже не понимают, что в театре-то работа, чтобы вот люстры горели и паркет сиял, а на сцене был сегодня вечером спектакль, – эта работа начинается в 9 утра, а может быть, и раньше, а может быть, еще и ночная смена убирает декорации и монтирует новые. И люди этого порой не понимают. Почему-то есть такие люди, к сожалению, которым кажется, что если он сегодня работал где-то чиновником или управленцем, он может и театром руководить: ну он же там что-то знает... Понимаете, приходит человек, который работал в коммерческой структуре и занимался поставками сценического оборудования, и вот он сейчас стал директором театра, или другие какие-то примеры, когда вдруг директор цирка приходит в театр и начинает себя вести с актерами, как будто она дрессировщица тигров или львов в клетке. Ну понимаете, это... Как это ни странно, это учреждение культуры вроде бы, да, бюджетно финансируемое, но это совершенно иной принцип мотивации и принятия решений. В театре, я всегда подчеркиваю, ничего порой нельзя приказать – в театре я могу только убедить. Дмитрий Кириллов: Убеждение – высшее дипломатическое искусство, и, работая в окружении сплошных заслуженных и народных, порой капризных и раздражительных, а чаще всего по-детски трогательно-наивных, артистов нужно обладать стальными нервами, ангельским терпением и всепрощающей мудростью. Ведь театр – семья, а директор – почти что отец, ведь именно он старается сделать так, чтобы все работало, сверкало, блестело, в зрительном зале был аншлаг, а в кошельках артистов – достойные гонорары. С приходом перестройки в Москве стали создаваться молодежные коллективы, и на этой волне появился Молодежный театр на Полянке, куда Крока позвали на должность замдиректора. Выпускник юрфака Кирилл Крок принес домой родителям диплом и с чистой совестью занялся театром. А через 2 года в трудовой книжке Кирилла Игоревича появилась новая запись – директор театра «Модерн». Но то, что скрывалось за его фасадом, оказалось зрелищем печальным: ни тебе ярких премьеров, ни репетиций в каждом углу – просто беда. Кирилл Крок: Театр «Модерн» – это такая школа, которую я прошел, она для меня бесценна. И сегодня, принимая любое решение в театре, я так или иначе всегда думаю: а вот как? Дмитрий Кириллов: И как же хорошо, что был «Модерн»! Кирилл Крок: Да, и как хорошо, что был театр «Модерн», и как хорошо, что меня в нем научили, какой не должен быть театр и каким не может быть руководитель в театре. Алексей Гуськов, народный артист РФ: Кирилл – это абсолютно особое явление в театральной культуре. Это не профессия – это смысл его жизни, это наполнение его жизни. Это я вам говорю с полной ответственностью за свои слова, потому что директоров, уж поверьте, я перевидал. Евгений Князев: Я понимаю, что он хороший директор, он прогрессивный директор. И помилуй бог, позовут его куда-нибудь в вышестоящие органы, инстанции, и он сможет с этим справиться, я это прекрасно понимаю, но мне бы хотелось, чтобы он оставался истинным вахтанговцем. Дмитрий Кириллов: Я хочу поговорить о некоторых людях, которые в вашу жизнь пришли, которые стали близкими людьми, без которых не было бы Кирилла Крока на сегодняшний день, какой есть. Смелянский? Кирилл Крок: Да. Вы знаете, я специально молчал, не перебивая вас, думаю: какую фамилию первую вы назовете? Вы назвали ту фамилию, которая у меня в душе и в сердце. Это удивительная история, как тебя сводит жизнь с людьми, когда ты даже не предполагаешь, что она тебя с ними сведет. Дмитрий Кириллов: Правая рука двух великих Олегов, Ефремова и Табакова, ректор Школы-студии МХАТ, доктор искусствоведения, Анатолий Миронович Смелянский – личность легендарная. Он всегда держит руку на пульсе и знает все, ну или почти все, что происходит в театральном мире, а потому неудивительно, что в один прекрасный день в голове Анатолия Мироновича созрел план: учебному театру как воздух нужен директор! Да и в Школе-студии МХАТ ректору давно требовался помощник. Крок был лучшей кандидатурой. Правда, он занят на другой работе, но это не проблема – кто же может отказать самому Смелянскому? Дмитрий Кириллов: Что вы нашли в Смелянском? Кирилл Крок: Обаяние личности. Ему нужен был специалист, и вот все, что бы я ни говорил: что я работаю в театре «Модерн» – «хорошо, работайте»; «я не могу у вас быть каждый день на работе, у меня там театр» – «и не нужно». Дмитрий Кириллов: «Никто не просит», ага. Кирилл Крок: «Я вас об этом не прошу». Дмитрий Кириллов: Так. Кирилл Крок: Потом, конечно, мне нужно было быть на всех спектаклях и прибегать... Дмитрий Кириллов: Тогда он не говорил об этом. Кирилл Крок: И прибегать на монтировки и демонтировки, бегать из театра «Модерн» в Камергерский переулок и т. д. и т. п. И мне казалось, господи, думаю: ну театральный критик, театраловед, доктор искусствоведения... Боже мой! Слушайте, за годы своего ректорства Анатолий Миронович стал разбираться в вопросах строительства, эксплуатации, разводить в разные стороны какие-либо творческие конфликты... Как он это добивался, как он со всеми умел договариваться... Это... Дмитрий Кириллов: То есть это такой университет вы получили, да? Кирилл Крок: Да, понимаете, да. Дмитрий Кириллов: Вот как педагог, который оказался в жизни, да? Кирилл Крок: Абсолютно. Понимаете, ну кажется, доктор искусствоведческих наук, так сказать, меня вызывает: «Кирилл, а вот туалет на пятом этаже студенческий, я заходил – слушай, ты был там?» Я говорю: «Да, там очень плохо». – «Так в чем дело?» Потом общежитие... Потом я ему говорю: «Анатолий Миронович, слушайте, а давайте, вот там есть одна комната у нас (это в общежитии, там какой-то склад был), может, там фитнес-центр сделаем?» – «Слушай, точно, давай». Я говорю: «А где деньги возьмем?» – «Сейчас я буду этим заниматься». Не осталось ни одного класса, ни одной лестницы, ни одного коридора ни в Школе-студии, ни в общежитии, которые не были отремонтированы. Мы добились в общежитии, что все студенты проживали по два-три человека, что на каждом этаже было несколько туалетных комнат, несколько душевых, которые мы специально построили. Мы оборудовали с ним кухню... Общежитие Школы-студии МХАТ было образцово-показательным. Дмитрий Кириллов: Об организаторском таланте энергичного молодого человека, директора учебного театра Школы-студии МХАТ Кирилла Крока стало уже известно всей театральной Москве. Повезло ему с наставниками: справа Смелянский, слева Табаков... Кто прошел табаковские управленческо-хозяйственные курсы, тому вообще ничего уже не страшно. К примеру, вчера в зале дышать было нечем, сегодня уже благодать. Табаков только один раз спросил: «Где кондиционеры?» – и они появились мгновенно, обдувая зрителей и артистов приятной прохладой. Вот она, школа! Кроку два раза ничего объяснять не надо. Кирилл Крок: Я всегда говорю слова Олега Павловича, присвоив их внаглую себе. Я говорю так: «Если в зале нечем дышать, не хватает воздуха, никакой Сергей Маковецкий на сцене не поможет». Поэтому это тоже такие вот, так сказать, жизненные абсолютно уроки, которые из Школы-студии я вспоминаю с теплом. И по многим параметрам... Когда я пришел к нему, к Смелянскому, в кабинет, это было почти уже 13 лет тому назад, и сказал: «Анатолий Миронович, такая история, я сейчас был на приеме у министра, меня назначили директором Вахтанговского театра». Анатолий Миронович снял очки... Понимаете, ну вот реакция руководителя – вместо того чтобы сказать «Кирилл, а как так, почему, а как Школа-студия?», он сказал: «Дай я тебя обниму! Я тебя поздравляю!» Дмитрий Кириллов: Директоров театров назначают не каждый день, тем более если речь идет о легендарном Вахтанговском. За 90 лет здесь сменилось 12 руководителей, Кирилл Крок стал 13-м. 13 ноября и день рождения театра. Случайное совпадение или судьба? Для Кирилла Игоревича Крока это назначение на пост директора стало не просто частью биографии, а делом всей жизни. И это решение, конечно, принималось на самом верху, в Министерстве культуры России. Кирилл Крок: Была встреча с министром культуры, тогда был Александр Алексеевич Авдеев министром культуры России. И там тоже, так сказать, произошла абсолютно для меня потрясающая жизненная ситуация, когда собралась в его кабинете коллегия, все чиновники, все-все-все, и... Ну, это сейчас, понимаете, вот сейчас прийти в Минкульт – это как бы само собой разумеется, что здесь такого, а тогда, представляете, для меня, в первый раз я в Министерстве культуры в приемной стою у министра. И вот мы стоим, дверь открывается, «заходите», такой стол был тогда у него огромный, длинный. «Заходите». Значит, все сели, я на край стола, значит... Дмитрий Кириллов: Серьезное, официальное событие такое. Кирилл Крок: Да. Ну, естественно, мое состояние... Помню, было 11 утра ровно, вот. И значит, слово берет министр и говорит: «Вот в театре такая очень сложная ситуация, мы видим по экономике, что самые низкие зарплаты в театре и у артистов, и у обслуживающего персонала. Это ненормально, с нашей точки зрения, в Вахтанговском театре такого быть не может. Поэтому назрела ситуация, которую мы должны решить». И министр говорит: «Я вчера уже встречался с прежним директором, он написал заявление об уходе» и, значит, показывает на меня, говорит: «Расскажите о себе». Я начинаю что-то лепетать дрожащим голосом, все слушают. Авдеев в конце говорит: «Будьте, пожалуйста, очень (это он мне говорит) аккуратны в театре. Понимаете, там такие звезды есть, и Борисова, и Яковлев, и Этуш, и вам с ними со всеми, с молодыми и с этими, надо со всеми найти будет общий язык. Как вы это сделаете, я не знаю, но будет нужно находить общий язык. Там есть разные мнения», – и т. д. и т. п. И на этом я думаю: ну все, наконец-то эта египетская казнь для меня заканчивается, уже, значит, как бы все. И вдруг, значит, Авдеев спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а вот фамилия Крок, вам вот имя такое Семен Григорьевич ничего не говорит? Вы, может, просто однофамильцы?» Я говорю: «Нет, это не однофамильцы, это мой дедушка». И тут Авдеев вскакивает с места и говорит: «А дайте я вас обниму!» – при всей вот этой коллегии, все... Встает ко мне, бежит через весь стол, обнимает. «А вы кто ему?» Я говорю: «Как кто? Я внук». И он этим говорит: «Да вы себе не представляете, что его дед сделал для меня в жизни!» И тут я уже вообще ничего не понимаю, какая-то абсурдистская пьеса, рояль в кустах, кусты в рояле и т. д. И он говорит: «Его дед меня фактически воспитал! А вы знаете об этом?» – «Я ничего не знаю». – «Ну вот видите, как в жизни бывает! Ой, какое совпадение!» Потом, уже выйдя из Министерства культуры, идя по Тверской улице, я позвонил своей родной тете... Дмитрий Кириллов: Узнал хотя бы, что это была за история? Кирилл Крок: Да. Я позвонил, говорю: «Слушай, тетя...» Дмитрий Кириллов: «Объясни мне». Кирилл Крок: «Объясни мне, пожалуйста, Саша Авдеев, Александр Александрович?» – «А, Сашка Авдеев? Да, мы жили на одной лестничной площадке». Я говорю: «Серьезно?» – «Да. У него родители были дипломаты, и, когда он уезжал, твоя бабушка (моя мама) и дед твой (мой отец), мы всегда за Сашей присматривали. Они уезжали на месяц-два за границу, никого не было, и Саша Авдеев, бабушка ему щи варила, картошку жарила, и он у нас дома кушал, ел-пил, туда-сюда, и у деда твоего сидел на коленях, мы вместе росли». Я говорю: «А сейчас как?» – «Вот он меня с 8 Марта поздравляет, с Новым годом я ему звоню поздравляю». Я говорю: «А почему же ты об этом всегда молчала?» Дмитрий Кириллов: То есть он вспомнил, что все детство где его кормили, воспитывали, где он лучшие... ? Кирилл Крок: Да-да-да. Поэтому, понимаете, мое назначение и мой, так сказать, вход в Министерство культуры был потрясающим, потому что после этого он на визитке написал свой мобильный телефон, который, кстати, был не у всех даже чиновников, и сказал: «Вот вам мой мобильный телефон, будут проблемы – вы мне или рано утром звоните, или поздно вечером, потому что днем я все время занят». И вот эта визитка у меня до сих пор дома лежит. Конечно, я очень редко этим пользовался, но, когда нужно было, я все-таки себе позволял использовать, как бы сейчас сказали, этот административный ресурс. Дмитрий Кириллов: Ресурс. Кирилл Крок: А если по науке, GR никто не отменял. Дмитрий Кириллов: А потом начались будни, да. Кирилл Крок: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: Вы приходите в театр, где висят все вот эти великие люди... Кирилл Крок: Да вот они до сих пор висят. Дмитрий Кириллов: 13-й директор. Кирилл Крок: Да, 13-й директор. Вот я помню, это я сидел здесь, принимал дела у прежнего директора, и, конечно, у меня был страх, потому что я как посмотрю: этот с укором смотрит, этот вообще на меня не смотрит, этот мимо, этот с сомнением, Михаил Александрович Ульянов. Думаю: боже мой, боже мой, куда я попал?.. Но знаете как, я всегда исповедую принцип «глаза боятся, а руки делают», поэтому тут некогда было раздумывать, тут некогда было скучать. Я для себя выбрал принцип: как будет, так и будет, вот что будет, то и будет. Вот нужно делать то, что ты должен делать. Дмитрий Кириллов: Но страшно же начинать, Вахтанговский театр! Кирилл Крок: Вы знаете, когда ты приходишь в театр, которому на тот момент должно было через 2 года исполниться 90 лет, то твой опыт в театре, да еще в каком-то маленьком, да еще в каком-то московском, – это вообще никого не интересует, твой опыт, когда ты приходишь на такую должность. Дмитрий Кириллов: Но вас же не с оркестром встретили? Вот вы приходите... Кирилл Крок: А никого... А где вы видели, чтобы кого-то встречали с оркестром? Никого не встречают. Дмитрий Кириллов: Театр – это не только аплодисменты и цветы, это еще и судьбы артистов, судьбы режиссеров. Вчера тебе устроили овацию, а завтра могут и столкнуть в оркестровую яму. Судьба Юрия Петровича Любимова, выдающегося режиссера XX века, человека сложного, яркого, одаренного, тому пример. Свои первые творческие шаги Любимов сделал на сцене Театра Вахтангова: еще в 1936 году он сыграл эпизодическую роль в «Принцессе Турандот», а в 1959 году дебютировал как режиссер, поставив здесь спектакль по пьесе Александра Галича «Много ли человеку надо?». И через полвека, лишившись Таганки, Любимов вернется в театр своей юности, чтобы поставить свой последний спектакль и уйти навсегда: уйти туда, где нет ни интриг, ни зависти, ни злобы. Кирилл Крок: Юрий Петрович мне здесь, вот в этом театре, вот сидя вот на этом диване, он всегда мне говорил: «А вы знаете, Кирилл, почему у этого льва вся грива вот такая почесанная, вот видите, вся стертая?» Я говорю: «Откуда же я знаю, Юрий Петрович?» – «А, не знаете. Здесь проходили партийные собрания, я от злости сидел и его расчесывал, поэтому вот он, видите, весь такой стертый – это я ему стер». Ну, великий Юрий Петрович Любимов. Он пришел со словами, что: «Знаете, я уже старик, я здесь начинал артистом, я же начинал артистом, преподавал в «Щуке», несколько спектаклей на сцене поставил. Вот моя жизнь сделала круг: я сюда вернулся умирать. Когда я умру, я вас прошу, готов вам написать заявление: прощание со мной на этой сцене, где я делал первые свои шаги в искусстве, в театре, и здесь я должен умереть». И последний спектакль в своей жизни, который поставил Юрий Петрович Любимов, был как раз спектакль «Бесы». И мы всячески ему помогали и успокаивали тут всех, выпускали. Это было тяжело, сложно, но тем не менее уже сегодня, тогда еще совсем молодые артисты Театра Вахтангова, никому не известные, сегодня они многие уже заслуженные артисты, они в творческой биографии своей будут это писать и с восторгом, с пиететом, потому что те человеческие, жизненные уроки, которые сумел им за этот небольшой отрезок времени, 2,5 месяца, дать Юрий Петрович Любимов, останутся навсегда в их творческой биографии и в их сердце. Дмитрий Кириллов: С приходом Кирилла Крока интриги и подковерные игры в театре сошли на нет. Правда, ему пришлось набирать всю администрацию театра практически заново, поскольку вся старая команда положила заявления на стол. Но Крок не испугался: раз так, значит, начнем все с чистого листа. Кирилл Крок: Я вообще считаю, что я счастливый человек, потому что я застал золотой век Театра Вахтангова, мировое признание, гастроли зарубежные, спектакли. Когда было 90-летие театра, вышел спектакль «Пристань». Это был потрясающий спектакль, поставили к 90-летию. И действительно незримо как, мы ничего для этого не делали, коллектив на этой волне успеха, победы, что все практически были заняты в спектакле, объединился, сплотился. Это был такой гимн театру, величеству театра. ФРАГМЕНТ СПЕКТАКЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО АКАДЕМИЧЕСКОГО ТЕАТРА ИМ. ЕВГЕНИЯ ВАХТАНГОВА «ПРИСТАНЬ», 2013 Г. Кирилл Крок: Никогда не забуду, когда в дверь этого кабинета заходила Галина Львовна Коновалова, старейшая артистка театра, заведующая труппой много десятилетий, и на тонких каблучках (она в 95 ходила всегда на каблучках, цокая по паркету)... Я говорю: «Как репутации идут, Галина Львовна?» – «Ой, миленький мой, я не знаю, что это будет, что там будет. Сначала Юлька 40 минут (Борисова), потом Вовка что-то там текст не может выучить (это Этуш). Единственный, у кого коротко и ясно, – это Юрка Яковлев, ну он выйдет, что-то скажет, и у меня еще, я читаю 30 минут. Кто это будет смотреть? Господи, как бы нам это, как бы нам 13 ноября-то... Сколько там у нас спектаклей?» Я говорю: «Как сколько? Вот сейчас, под юбилей, четыре, потом еще следующий месяц». – «Вы что, с ума сошли, Кирилл Игоревич?! Вы что, это все в репертуар поставили? Господи, нам бы это только пережить». На наших глазах произошло чудо: родился великий спектакль. ФРАГМЕНТ СПЕКТАКЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО АКАДЕМИЧЕСКОГО ТЕАТРА ИМ. ЕВГЕНИЯ ВАХТАНГОВА «ПРИСТАНЬ», 2013 Г. Дмитрий Кириллов: С выходом этого спектакля у театра словно открылось второе дыхание. Кирилл Крок создал целую театральную империю. Еще бы: раньше была одна сцена у театра, а сегодня их уже шесть. Вырос настоящий театральный квартал в районе Арбата, где есть свое арт-кафе и суперсовременная новая сцена, студия и прекрасная Симоновская сцена, проект превращения умирающего театра Рубена Симонова в успешное и модное театральное пространство. Кирилл Крок: Один из основоположников Театра Вахтангова Евгений Симонов, сын Рубена Симонова, прямого ученика Вахтангова, создал этот театр 25 лет назад, умер рано, не смог этот театр на ноги поставить. Ну кто как не мы? Дмитрий Кириллов: Когда закончится несчастная судьба? Кирилл Крок: Да. И начался процесс обследования, ремонта. Выяснилось, что все в аварийном состоянии, но тем не менее... Опять-таки, вот моя жизненная позиция – глаза боятся, а руки делают. И через год и девять месяцев мы вместе с министром культуры тогдашним Мединским Владимиром Ростиславовичем перерезали ленточку, собралась вся театральная Москва, в первых рядах сидели наши аксакалы. И мы это назвали Симоновской сценой Театра Вахтангова, потому что в один из последних месяцев своей жизни меня позвал Шалевич Вячеслав Анатольевич. Он уже тогда очень плохо ходил, понятно, что я видел перед собой уходящую натуру. И он мне говорит: «Кирилл, я тебя только очень прошу, одну вещь сделай. Обещай мне, что когда вы присоедините этот театр к Вахтанговскому, чтобы он носил имя Симонова. Симонов – мой учитель, мой театральный папа, благодаря ему я актером стал. Выполни это, у меня других просьб нет. Ты обещаешь?» Я говорю: «Вячеслав Анатольевич, так и будет». – «Тогда я могу спокойно умереть». И действительно, через несколько месяцев его не стало. Сегодня это Симоновская сцена. Я последнее, что должен сделать, ну это тоже мои планы на будущее, – бюст Вячеслава Анатольевича поставить в фойе. Руки не дошли, но я сделаю это. Алексей Гуськов: Часто видел, когда он пишет, что «вот наконец любимое время, когда артисты уехали и я вот поменял паркет, не скрипит, вот я сделал колосники». Для Кирилла нет выходных. Дмитрий Кириллов: Вахтанговцы чтут традиции свято. С именем Евгения Багратионовича связана и еще одна удивительная история, к которой Кирилл Крок имеет непосредственное отношение: Крок вернул Вахтангову дом его детства. Даже в фантастических снах никто не мог представить, что полуразрушенное аварийное помещение во Владикавказе превратится в место развития театральной жизни, культурный центр столицы Северной Осетии, где будет свой зрительный зал, сцена, кафе, музей. И все это благодаря сумасшедшей энергии Кирилла Крока. Алексей Гуськов: Он может быть сантехником, он может быть штукатуром. Если он вот решил построить музей основателя театра, вот он сам будет туда ездить, класть кирпичи, штукатурить. Кирилл Крок: Я боялся, честно скажу, приблизиться и войти в эту историю, чтобы просто не опозориться. Это все началось 40 лет тому назад. На гастроли в город Орджоникидзе (тогда назывался) приехал московский Театр Вахтангова с «Принцессой Турандот», играли в театре местном. И естественно, Юлия Константиновна Борисова, Симонов, Этуш играли, Лановой, их, естественно, повели и сказали: вот это родной дом, где родился Вахтангов. Но, говорят, знаете, тут сейчас коммунальная квартира, живут люди, ничего от Вахтангова не осталось, просто он здесь, вот в этом доме, родился, чтобы вы знали. И им говорят: «Но тут по генплану нашего города, мы сейчас вот все эти старые дома будем сносить, этот квартал снесем, будет большая городская красивая площадь». И Юлия Константиновна Борисова, народная артистка Советского Союза, исполнительница «Принцессы Турандот», на последнем спектакле, когда узнала, что там какое-то партийное начальство республики в зале, после аплодисментов, ни с кем ни о чем не сговариваясь говорит: «Вот дом Вахтангова, родовой дом, слышала, что его снесут, а его я вас прошу от всех нас сохранить. Вахтангов для нас имя святое. Не потеряйте этот дом, пускай он будет, повесьте на него мемориальную табличку». И представляете, произошло чудо: дом не снесли, а табличку повесили. Дмитрий Кириллов: Прошло 40 лет... Кирилл Крок: Прошло 40 лет, опять все то же самое, с нами был еще Владимир Абрамович Этуш, который играл «Дядюшкин сон» и т. д., а мы играли «Дядю Ваню». И опять-таки всех нас собирают на экскурсию: вот это дом Вахтангова, вот родовой дом, видите, здесь табличка. Действительно, висит какая-то перекосившаяся табличка. «А что здесь у вас сейчас?» – «Как что? Ну вот у нас тут 13 семей, дом разрушается, коммунальные квартиры, удобства все во дворе», – и т. д. и т. п. Местные люди говорят: «Мы мечтаем, чтобы здесь сделали какой-то культурный центр, Музей Вахтангова, но нет денег, никто не хочет этим заниматься». Потому что все понимали, что нужно сумасшедшие деньги хотя бы для расселения квартир. От меня все отмахивались как от мухи назойливой, говорили: «Ну вы что, с ума сошли, Кирилл Игоревич? Какой, кто? Да вы сейчас это расселение... Да вы только скажите, что вы расселяете, там сейчас будет сто человек прописано, мы в жизни не расселим!» В общем, все мне говорят: «Нет денег на это, даже не проси, никто на это не даст. Найдите деньги, у вас много друзей, Кирилл Игоревич, спонсоров, пускай они вам дадут». Я стал искать у друзей-спонсоров, и мы смогли за буквально 4,5 месяца расселить эти 13 коммунальных квартир. И вот уже сегодня можно смело говорить, что мы там открываем дом-музей, культурный центр им. Евгения Вахтангова. Там закончены все ремонтные работы, выполнены все реставрационные работы, потому что, как только это стало федеральной собственностью, тут же это поставили как вновь выявленный памятник, до этого он не был памятник... Дмитрий Кириллов: Не был, никому не нужен. Кирилл Крок: Как только стал, тут же его сделали памятником. Сегодня это будет потрясающее место туристической привлекательности. Это будет структурным подразделением Театра Вахтангова, там будет такое же арт-кафе, как здесь, в Москве. Туда два-три раза в месяц будем приезжать мы, там много что интересного. Мы уже покупаем туда антикварную мебель времен, когда жил Евгений Багратионович Вахтангов, это начало XIX века. Так что еще немножечко и мы сможем туда вас всех, и наших зрителей в т. ч., пригласить в прекрасный город Владикавказ. Дмитрий Кириллов: Вот сейчас, во время сложное, театр нужен как никогда, люди ходят в театр, билеты все проданы. Вот в этой ситуации вам приходится брать в руки все: и художественное, и организационное – все в одних руках. Вот как в этой ситуации не поддаться панике и как в этой ситуации, как вы говорите, «работаем», «глаза боятся, а руки делают»? Кирилл Крок: Только много репетировать, много играть, много выпускать премьер – ничего другого. Мы должны каждый день открывать занавес и выходить на сцену. Это наша миссия, именно это называется театром. Мы должны ездить на гастроли по российским регионам и показывать все самое лучшее, что есть у нас, – наши спектакли, созданные за эти годы. Дмитрий Кириллов: А в регионах запрос большой? Кирилл Крок: Огромный, огромный. У нас каждый месяц по несколько гастрольных поездок. И, как говорит Министерство культуры Российской Федерации, «Росконцерт», что, если посмотреть на количество заявок, кто просит кого поддержать приезд, так сказать, поддержать гастроли, это 80% Театр Вахтангова. Дмитрий Кириллов: Это какое счастье, знать, что ты востребован, что ты нужен. Кирилл Крок: Безусловно, это самое главное, что ты нужен. А если ты нужен, значит, жизнь все сама расставит по своим местам, жизнь все сама поправит. Ольга Тумайкина: Я легко, с радостью, я с наслаждением горжусь им и горжусь тем, что я нахожусь на территории этого огромного, прекрасного предприятия, нашего театра, которым он руководит. И я думаю, меня поддержат все: я не смею желать другого, не хочу и не буду. Дмитрий Кириллов: Я хочу пожелать вам лично и вашему театру быть нужными. Это так здорово, когда ты знаешь, что ты нужен! И вперед, вперед, вперед! Кирилл Крок: Спасибо! Мы будем так и жить дальше.