Дмитрий Кириллов: 1986 год. Из дверей Государственного института театрального искусства им. А. В. Луначарского вышел импозантный, стройный молодой человек, одетый с иголочки словно лондонский денди. В руках он держал диплом об окончании факультета экономики и организации театрального дела. Это событие официально закрепило в Театре имени Ленинского комсомола профессиональный директорский статус Марка Борисовича Варшавера. Получив второе образование, второй человек в театре Варшавер, давно взваливший на свои плечи всю работу Ленкома, окончательно расчистил Марку первому, Захарову, поляну для безграничного творчества. С этого дня худрук театра, великий Марк Захаров, не думал уже о реформировании разных механизмов, финансовых, правовых, экономических, а занимался исключительно режиссурой. В стране шла перестройка, и на этой волне свежего ветра мастер создавал свои шедевры, а Варшавер всегда был рядом. Неслучайно после ухода из жизни Захарова не было никаких сомнений, что театр Ленком сможет удержать именно Марк Варшавер и дать ему второе рождение. Вся ваша жизнь, в общем, связана с этим театром, такая осознанная, большая. Это ваш дом. Марк Варшавер – очень талантливый директор, человек, который управляет театром много лет, больше 40 лет в Ленкоме. Но мало кто знает, Марк Варшавер еще и актер, и артист, и музыкант. И вот как-то вот не обидно вам стало, что вот эта часть биографии у вас как-то в тень ушла и растворилась как бы? Марк Варшавер: Я нисколько не жалею о том времени, когда я работал актером, хотя я играл и Паганини, я играл и Шеридана («Дуэнья», Антонио), и многие другие роли, которые мне пришлось сыграть. Но скажу честно – либо должно быть очень талантливо, либо надо этим не заниматься. Мне не повезло: вроде бы внешне высокий, симпатичный, ну не самый бездарный, потому что каждый актер, я не знаю такого актера, который сказал бы «Я бездарный». Дмитрий Кириллов: Да-да-да, ха-ха. Марк Варшавер: Все актеры талантливы, виноват всегда режиссер, который не дает ролей. Есть доля правды. Конечно, режиссер влюбился творчески в какого-то молодого человека, девушку... Дмитрий Кириллов: Да, и начинает вкладывать. Марк Варшавер: И начинает вкладывать свой талант, потому что он же и будет виден, этот талант его работы, в этой замечательной молодежи, то, что, кстати, я делаю сегодня. Какие они талантливые! Какие замечательные! Как они рвутся к работе! Как они хотят работать! А ведь работа – это не только роль, это еще и деньги, которые... Не надо говорить, что... Раньше, в советское время, я это замечательно помню, было грустно говорить, что «я хочу заработать». Дмитрий Кириллов: Да-да-да. Марк Варшавер: Об этом говорить нельзя было – «я хочу только творить». Дмитрий Кириллов: «Творить». Марк Варшавер: Готов бесплатно, ночами, днями, но только творить. Творчество – это потрясающе, но когда иногда молодому человеку не хватает денег на брюки – стыд. Дальше не будем говорить об этом. Слава богу, в нашем театре такого нет. Дмитрий Кириллов: Марк Варшавер, родившийся в трудное послевоенное время, не понаслышке знает, что такое бедность и голод. Может, потому, став однажды ответственным за благополучие большого театрального коллектива, Марк Борисович подошел к материальной стороне вопроса очень серьезно, понимая, что Захаров и его славные актеры на голодный желудок шедевры выпускать не смогут. Варшавер знает не только как выживать, но и как стать успешным. С детства был пример перед глазами – мама, сделавшая все возможное и невозможное, для того чтобы ее сын не чувствовал себя несчастным. Марк Варшавер: Она сразу поняла, что я хочу быть актером, и делала все для этого. Она была уникальна от природы – она пела невероятно, ее могли взять бы в La Scala (я не преувеличиваю, я говорю серьезно). Если бы она не сделала операцию... Щитовидка, и она потеряла голос. Она не училась никогда на инструменте, на фортепиано, она садилась и играла. Мама, которая работала секретарем на 43 рубля, получая и воспитывая двух детей, делала все. Я ходил, всегда лучше одет был всех других, остальных. Все это было в долг, она брала, отдавала, работала с утра до ночи, чтобы только ее дети были хорошо одеты и накормлены. Дмитрий Кириллов: Она же вас тянула двоих с братом, да, одна? Марк Варшавер: Двоих, одна. Ну, были у нас бабушки, что очень, конечно, это важно, бабушки... Дмитрий Кириллов: А отца вы помните вообще? Как... ? Марк Варшавер: Ну, я бы не хотел даже его помнить, потому что... Дмитрий Кириллов: То есть его не было в жизни? Марк Варшавер: ...я родился в Москве в замечательном роддоме Грауэрмана, где родились... Дмитрий Кириллов: Захаров, по-моему, родился. Марк Варшавер: Ну как, и Захаров, и Ширвиндт. И до 4 лет я жил в Москве, пока мама разошлась потом с отцом, и мы уехали к бабушкам в Горький, сегодня Нижний Новгород. И вот там я жил, с братом мы были, мама нас воспитывала. Дмитрий Кириллов: Евгений, младший брат Марка Борисовича, тоже оказался творчески одаренным ребенком. Но если старший брат, Марк, больше тяготел к театру, к актерской работе, то Женя, обладающий абсолютным слухом, с ранних лет проявлял таланты в музыке. Вы первый определили, что у него абсолютный слух. Марк Варшавер: Ну как? Дмитрий Кириллов: Услышали? Марк Варшавер: У него не просто абсолютный – скрипичный, это еще тоньше. Дмитрий Кириллов: Так его на скрипку отдали? Марк Варшавер: Он сбежал через забор, когда трижды пришел педагог, он совершенно был... Дмитрий Кириллов: Непоседа? Марк Варшавер: ...не такой. Непоседа, мог прыгнуть с дома с парашютом, сделать из четырех простыней парашют и с двухэтажного дома попытаться... Слава богу, зацепился, не разбился. Дмитрий Кириллов: Бедная мама. Марк Варшавер: Бедная мама. Вы бы знали, что она делала. Дмитрий Кириллов: А вы поспокойнее были, да? Марк Варшавер: Совершенно. Если я выходил в пальто чистом, я так же и возвращался, ха-ха. Дмитрий Кириллов: Вот всю жизнь так. Марк Варшавер: Это было с детство, такое у меня до сих пор... Дмитрий Кириллов: Внутреннее, да, ощущение? Марк Варшавер: Такое внутреннее, да, такое внутреннее... Дмитрий Кириллов: Собранности какой-то? Марк Варшавер: Собранность, какая-то любовь к себе. Я учил стихи, я учил прозу. У нас жил во дворе родственник главного режиссера Театра комедии, которому мама говорила: «Посмотрите его, пожалуйста, как он вообще?» Дмитрий Кириллов: «Годится ли?», да? Марк Варшавер: Да, годится ли в артисты. И вот так я закончил школу и пошел сразу же в театральное училище. Плюс еще манекенщик в доме моделей. У меня фигура была 46-й размер, и я вот представлял Горьковский дом моделей, и на меня шили костюмы, пальто, все. И что было удобно, после показа я мог купить за небольшие деньги вот это все. И плюс руководитель ансамбля, я успевал... Дмитрий Кириллов: А вот это интересно – в ресторане, да? Марк Варшавер: В ресторане. Дмитрий Кириллов: Так. Марк Варшавер: Это была незабываемая картина, когда... Ресторан назывался «Волга», эта «Волга» для шоферов-дальнобойщиков. Дмитрий Кириллов: О, серьезные ребята. Марк Варшавер: И вот входил ко мне такой серьезный, в ресторан входил такой человек и показывал вот так на зубы, там все были металлические зубы у него. Дмитрий Кириллов: Красота. Марк Варшавер: То есть надо было играть «Я помню тот Ванинский порт…» Дмитрий Кириллов: А, это у него было как... ? Марк Варшавер: Это как бы пароль такой. И за ним три-четыре человека шли его друзья и садились за стол. Дальше, когда они садились, следующая вещь обязательно была... Дмитрий Кириллов: «Крепче за баранку держись, шофер?» Марк Варшавер: «Песенка шофера». Дмитрий Кириллов: Ха-ха. Марк Варшавер: Мы играли «Песенку шофера», он вставал демонстративно при своих друзьях, доставал 50-рублевую... Дмитрий Кириллов: Это же целая зарплата. Марк Варшавер: ...и на барабан приклеил так, плюх. Дмитрий Кириллов: Понравилось. Марк Варшавер: Это ему нравилось всегда, просто он демонстративно, чтобы видели, что 50-рублевая. Я вам говорил, мама 43 рубля получала в месяц. Дмитрий Кириллов: То есть у нее дома добытчик появился, сын, который приносил денег больше, чем... ? Марк Варшавер: Какой! Я сейчас скажу вам, вы будете приятно удивлены. Когда я брата привел тоже и посадил, на гитаре он играл, на бас-гитаре, правда, не соло, бас-гитара, где он и потом играл с Леонтьевым, без образования, без всего, вот такой... Дмитрий Кириллов: Самородок такой. Марк Варшавер: И да, он с Шишковым, цыган был такой, и другие музыканты, вот он с ними по России разъезжал. Таким образом, мы в месяц зарабатывали с братом 550–600 рублей. Напомню, зарплата союзного министерства была 500 рублей, российского – 400, министра. Дмитрий Кириллов: Марк Борисович, как вас не засосала эта эстрадная история? Марк Варшавер: Ну, меня... Это чисто была помощь маме. Мы приносили, в баночку клали денежки, и мама немножко не понимала. Дмитрий Кириллов: Но вы увидели еще ресторанную жизнь, да, как там народ пьет, тоже такая прививка, наверное, была, да? Марк Варшавер: Вот, это очень интересная вещь, которую вы сейчас спросили. Нам иногда давали не деньгами, а спиртным. И учитывая, что категорически во время работы нельзя выпивать, естественно, у меня никто не выпивал. Нас за это еще держали, не то что мы были великие музыканты, а за то, что дисциплинированные. Дмитрий Кириллов: Вот видите, уже была жилка руководителя, да? Все четко. Марк Варшавер: Я очень держал. И вот все спиртное, которое нам давали как бы вот за то, что мы сыграли... Дмитрий Кириллов: Благодарность. Марк Варшавер: Благодарность, я отдавал в буфет. Давали деньги, и я раздавал всем поровну до копейки. Дмитрий Кириллов: Учился в театральном... Марк Варшавер: Учился. Дмитрий Кириллов: ...ходил в дом моделей, значит, на показы... Марк Варшавер: На показы, на примерки... Дмитрий Кириллов: ...и вечером еще в ресторан... Марк Варшавер: Все успевал! Я не знаю, как все успевал. Ну и главное, это очень важная вещь в моей жизни – с III курса меня выгнали с театрального училища. Дмитрий Кириллов: «Юрий Петрович, здрасьте. Мы студенты, будущие актеры, приехали с Горького. Помогите нам попасть на спектакль», – вот так запросто Марк Варшавер мог подойти к недосягаемому Юрию Петровичу Любимову, худруку Театра на Таганке, подкарауливая его у служебного входа. О дипломатическом таланте Варшавера, умеющего уболтать любого, в училище ходили легенды, и сокурсники все чаще ездили с ним в Москву на спектакли, пропуская занятия в училище. Варшавера отчисляют за срыв учебного плана. Слишком много в Москву ездил? Марк Варшавер: Слишком в Москву много ездил. Они понимали, педагоги, все они понимают, сегодня она жива, не буду даже, говорит: «Я всегда знала, что ты будешь таким! Я всегда знала!» – она чуть не плачет, она говорит... Ей уже 89 лет, по-моему, но еще... Дмитрий Кириллов: Но она была свидетельницей, когда вас выгоняли. Марк Варшавер: Она был замдиректора училища... Дмитрий Кириллов: Ха-ха. Марк Варшавер: ...которая и сделала то, чтобы меня там не стало. Дмитрий Кириллов: Но всегда знала при этом. Марк Варшавер: Но всегда знала, что я великий, что я большой, что я добьюсь многого. Дмитрий Кириллов: А вот то, что Марк в жизни многого добьется, разглядел совсем другой человек. Ровно через год в училище сменился директор, и Марка Варшавера восстановили. Марк Варшавер: Чудо, красивая женщина, подружка, можно даже так сказать, Георгия Александровича Товстоногова Лира Ивановна Смирнова, которая меня взяла на курс и сказала: «Конечно, вы такой способный! Зачем, почему вы ушли?» Я говорю: «Я не ушел, меня выгнали, потому что я хотел много знать», – «Хочу все знать», как вы помните, был... Дмитрий Кириллов: Ха-ха, таких не любят. Марк Варшавер: И вот Лира Ивановна ставит дипломный спектакль «Гроза», и Георгий Александрович приезжает с Кацем... Дмитрий Кириллов: Товстоногов? Марк Варшавер: Товстоногов! Вы представляете? В то время... Дмитрий Кириллов: Дипломный спектакль доделывает, да, Товстоногов? Марк Варшавер: Как? Не просто, не просто – он подписался в дипломе даже, что он, так сказать, имел отношение, чего она и хотела. Он очень любил это, курил вот так, даже при репетициях... Ему разрешали все. Дмитрий Кириллов: Все в дыму было, да? Все в дыму? Марк Варшавер: Все, все в дыму, тем более зал был не такой большой у нас репетиционный. Ему разрешали даже курить. Дмитрий Кириллов: Кто же Товстоногову скажет «нет». Марк Варшавер: Конечно. Дмитрий Кириллов: По окончании Горьковского театрального училища Марка призывают в армию. Честно прослужив 5 месяцев, солдат Варшавер заболел, его комиссовали, и, вернувшись домой, он решил попытать счастье – найти работу по специальности «актер драматического театра». Марк Варшавер: Мой товарищ один говорит: «Поехали, есть в Москве сейчас биржа такая, биржа актерская». Мы приезжаем туда, и подходит ко мне одна дама и говорит: «Вы знаете, с вами хочет директор театра поговорить, Новомосковский театр, Тульская область». Я говорю: «С удовольствием, пожалуйста», – и пошли к ней. Подходим: «Вы знаете, я очень хотела бы, чтобы вы поехали к нам в театр. Я вам обещаю 130 рублей, первую категорию актерскую». Вообще, первая категория – это надо лет 8 работать, чтобы ее получить. Дмитрий Кириллов: Надо было ехать, такие деньги. Марк Варшавер: Надо было ехать, что я и сделал. Главное, что эта категория не отбирается, а дает она следующее, то, что сегодня уже, слава богу, многие актеры не знают. Во-первых, это вагон СВ, это отдельный номер в гостинице на гастролях... Дмитрий Кириллов: Как актеру первой категории? Марк Варшавер: Как артисту первой категории. Это уже первая категория. Была еще высшая категория, но там совсем другое уже... Дмитрий Кириллов: Это народный уже. Марк Варшавер: Народных там никогда не было близко, был один заслуженный на весь театр. Дмитрий Кириллов: Ха-ха, понятно. Марк Варшавер: И то муж ее, главного режиссера. Дмитрий Кириллов: Соответственно, ну понятно. Марк Варшавер: Директора театра. Вот таким образом я побыл там немножко, получил свою категорию эту и уехал в Москву. Дмитрий Кириллов: И не один Марк в Москву уехал, а с девушкой. Спасибо за это Новомосковскому театру – именно там Марк Варшавер встретил свою будущую жену Любу. Марк Варшавер: Она там была помощником режиссера, хотя она закончила Днепропетровское театральное училище и довольно считалась такой способной актрисой, все. Но ее сюда не взяли актрисой, потому что мест не было. Дмитрий Кириллов: Марк влюбился. Он предлагает Любе уехать в Москву, у него уже есть первая актерская категория. Жилья, правда, своего нет в столице. Но тут ему сделала настоящий царский подарок мамина сестра, любимая тетушка Аня. Марк Варшавер: ...которая была второй мамой для меня. Дмитрий Кириллов: Тетя Аня? Марк Варшавер: Тетя Аня, которая сделала поступок такой, ни одна мать такое не сделает, – взять, отдать свои 10,8 метра на улице Фрунзе, прямо напротив Боровицких ворот, недалеко, и уехать в Горький. Дмитрий Кириллов: У Кремля. Марк Варшавер: У Кремля. Боровицкие ворота, куда въезжает все правительство. И вот мы остановились у нее, идем по улице Горького, что ныне Тверская, и написано маленькой такой вот «Московский областной драматический театр» на стене около Елисеевского магазина в Козицком переулке. Я говорю: «Люб, пойдем, я устроюсь туда работать». Дмитрий Кириллов: Это маленькое объявление на стене словно ждало именно Варшавера – его взяли в театр. Причем с этого клочка бумаги началась истории превращения провинциального актера Варшавера в театрального администратора, а позже – и в знаменитого директора Марка Борисовича Варшавера, которого узнала вся Москва. На пути Марку Борисовичу встречались лучшие театральные администраторы столицы. Его учителями были знаменитый директор Театра Вахтангова Исидор Тартаковский, отдавший 46 лет жизни Московскому областному театру, и Николай Басин, создатель театра «Балет Москва», продюсер и театральный режиссер, директор многих эстрадных артистов, работавший в конце 1970-х гг. главным администратором Театра Ленинского комсомола. Марк Варшавер: Коля Басин меня познакомил с директором театра, Экимян Рафик Гарегинович, и, познакомив с Экимяном, я уже в то время умел общаться с людьми. И вот Экимян то одно меня просит: «Марк, вы смогли бы это сделать? Вы смогли бы?» Я говорю: «Ну давайте попробуем, все», – и я помогал ему. И вот прошло какое-то время, он говорит: «Может быть, вы перейдете сюда?» Потому что Коля Басин, ему не хочется быть главным, он говорит: «Приди вместо меня, я тебя прошу, мой удел – Дальний Восток с актерами, что я там зарабатываю, я получаю...» Дмитрий Кириллов: А тут Ленком, да, получается? Марк Варшавер: А я получал в областном, чтобы вы поняли опять же, от 2,5 до 3 тысяч в месяц при 130 зарплате, которую я... Дмитрий Кириллов: Ну да. Марк Варшавер: Потому что я делал гастроли, а там платили проценты, 7% от вала, а месячные гастроли... И у меня за месяц выходили такие деньги. Дмитрий Кириллов: А тут, получается, неизвестно что... Марк Варшавер: 140 рублей ставка главного администратора, но зато перспектива, как это жена сказала. Дмитрий Кириллов: Ага. Послушал ее. Марк Варшавер: Нет, я сам тоже что-то соображал, что Захаров... Дмитрий Кириллов: Надо идти. Марк Варшавер: Надо идти. И пришел в чем был. Конечно, Экимян очень доволен, директор, где я многое делал для театра, и все, что вы видите в театре, – это моих рук дела. Дмитрий Кириллов: Исполнительный и в то же время инициативный, шустрый, четкий, Марк Варшавер не просто моментально встроился в ленкомовскую систему, а стал с первых же месяцев работы тянуть на себя еще и все директорские заботы. Экимяну это было удобно. Вы помните первую встречу с Захаровым, как он вас принимал на работу? И вообще... ? Марк Варшавер: Он меня никак не принимал. Дмитрий Кириллов: Не принимал? Марк Варшавер: Потому что Рафик Гарегинович, конечно, меня не допускал до него. Дмитрий Кириллов: А-а-а. Марк Варшавер: Потому что все, что я делал и для Захарова, и для него, шло от него как бы. Дмитрий Кириллов: От него, ну понятно, да-да-да. То есть вы прикрывали ему... Марк Варшавер: Я не возражал, ради бога, нет проблем. И только где-то вот после смерти Экимяна, когда мы ехали с Марком Анатольевичем из Ленинграда еще, в СВ вдвоем мы ехали, и он говорит: «Марк Борисович, принимайте театр, директором будете». Для меня это был шок, конечно, потому что я был замдиректора. Я говорю: «Марк Анатольевич, как при вас директором театра? Я думаю, я не справлюсь. Наверное, я должен отказаться». Он: «Что? Вы? О чем вы говорите?» – сказал он... Дмитрий Кириллов: У него тени сомнения не было, да? Марк Варшавер: Никаких совершенно. Дмитрий Кириллов: Захаров ставил спектакли и не думал о лампочках, зарплатах, социальных выплатах, о кассе и буфете. В театре все работало как часы, лишь бы Марк Анатольевич творил и не отвлекался по мелочам. А потому рождались гениальные спектакли. Марк Варшавер: Когда мы «Юнону и Авось» выпустили, конную милицию я вызывал, здесь били мне стекла на служебном входе, невозможно было войти вообще просто, потому что стояли люди сотни ночами, занимали очередь на предварительную продажу. Я как главный администратор один раз в 10 дней продавал на 10 дней билеты, и ко мне шла очередь, прямо как по Некрасову... Дмитрий Кириллов: Ходоки. Марк Варшавер: «Вот парадный подъезд. По торжественным дням, Одержимый холопским недугом, Целый город с каким-то испугом...» Вот они все шли, заходят ко мне в кабинет: «А можно не 10, а 20 билетов?» Я говорю: «Ребят, там стоит очередь километр, а им же тоже хочется». Дмитрий Кириллов: Это же было какое-то сумасшествие. Карден же, по-моему, посмотрел этот спектакль? Марк Варшавер: Это все... Карден позже, когда уже спектакль шел, уже год прошел. Дмитрий Кириллов: Ага, уже пошел слух. Марк Варшавер: И вдруг я дежурю на спектакле, встречаю гостей, вдруг вбегает потный Абдулов... Дмитрий Кириллов: Он притащил? Марк Варшавер: «Марк Борисович, я привел Пьера Кардена в театр! Можно мы его посадим куда-то?» Я говорю: «Куда посадить?» Клянусь вам, но всегда у меня было несколько билетов... Дмитрий Кириллов: Заначка. Марк Варшавер: Одним словом, Пьер Карден смотрит первый акт, выходит, своей помощнице... Японка метр двадцать ростом, вот такая, но умница невероятная, это видно даже по глазам, и как она рассуждала. И она ему и так, и так, и так, и сяк, он говорит: «Через месяц едем в Париж». Сто с лишним человек в спектакле занято. Дмитрий Кириллов: Вывезти в Париж. Марк Варшавер: Через месяц в советское время! Это даже сегодня представляете? Дмитрий Кириллов: Во Абдулов учудил, нашел Кардена. Марк Варшавер: Где-то были они на каком-то вечере, что-то, и вот он... Дмитрий Кириллов: Вот он мотор был, да? «Пошли со мной», да? Марк Варшавер: Это невероятный человек, постоянно придумщик невероятный. Правда, 98% никогда в жизнь не входило, но искры сыпались из глаз постоянно. Вбегает ко мне Абдулов в кабинет: «Марк Борисович, давайте бросать курить». А я к этому времени курил уже 25 лет 2,5 пачки, и он курил тоже очень много. Дмитрий Кириллов: Ага, так. Марк Варшавер: Я говорю: «С большим удовольствием, Александр Гавриилович». – «Мне прислали из Германии липучки. Вот вам пачка, прилепите и не захотите курить». В этот момент входит Янковский. «Олег Иванович...» – «О, я мечтаю бросить курить». В эту минуту входит Джигарханян Армен Борисович: «Я мечтаю бросить курить». Входит еще там… Согомонян, Володя Черепан, неважно, несколько человек – все захотели бросить курить. Проходит 1,5 часа, мы бросили все курить, приходят, мне говорят: «Марк Борисович, в туалете Абдулов с Янковским курят». Я говорю: «Пригласите ко мне». Я говорю: «Александр Гавриилович, вы меня втравили, я уже 2 часа не курю...» Дмитрий Кириллов: «Прилепил уже». Марк Варшавер: «По вашему примеру, весь прилепил, нет места живого, всю вашу пачку израсходовал». Одним словом... Он говорит: «Да я только два раза...» – и, в общем, продолжал курить. Олег Иванович, тот немножко по-другому, ему, видать, неудобно, он человек такой положительный был, и говорит: «Я теперь буду трубку курить». Дмитрий Кириллов: Ха-ха. Марк Варшавер: И до последнего дня жизни курил трубку. Два человека, как в тот день мы бросили, не курят до сих пор: я, потому что я живой, а Джигарханян ушел из жизни, но не курил с того момента до последнего дня. Дмитрий Кириллов: За годы работы в Ленкоме судьба сводила Марка Варшавера с поистине уникальными людьми, и некоторые становились настоящими друзьями Марка Борисовича – к примеру, драматург Григорий Горин, прибежавший однажды спасать Захарова от смерти. Марк Варшавер: Пришел испуганный, Горина я такого не видел, с такими глазами. Говорит: «Марк Болисович (он так разговаривал), вы знаете, мы Марка можем потерять, если сейчас в течение двух-трех дней не отправим его за границу». Потому что мы тогда про шунтирование даже не слышали, я даже не знал слова такого иностранного. Дмитрий Кириллов: Ага. Марк Варшавер: Понимаете? Что я делаю? Юрий Михайлович Лужков был необыкновенно, хорошо к нам относился. Я звоню ему, а у меня были всегда его прямые телефоны, потому что Марк Анатольевич не звонил сам никогда. Дмитрий Кириллов: Ну да. Марк Варшавер: Очень боялся руководства. Такое из советского времени, такое отношение. Дмитрий Кириллов: Но Марк Борисович есть, позвонит. Марк Варшавер: Вот, вы правильно говорите – зачем? Если нужно будет, мы позвоним. И вот это «нужно» появилось. Я звоню, он говорит: «Немедленно приходите ко мне». Я говорю: «Разговор идет о жизни и смерти Марка Анатольевича». Прихожу к нему, рассказываю. Он сразу нажимает кнопку: «Иосиф, зайди ко мне». Он говорит: «Как быть? Вот Марк Анатольевич Захаров, такая ситуация...» Он говорит: «Ну Юрий Михайлович, тут только одно – в Германию. Но это 100 тысяч долларов». Не хочу говорить тем словом, которое сказал Юрий Михайлович: «Ты что? О чем ты говоришь? Это же Захаров!» Все, через 3 дня Захаров – а в то время, 1992 год, не было паспортов – улетел с женой, с Ниной Тихоновной, и ему... И через, по-моему, не буду врать, ну приблизительно две-три недели он вернулся обратно уже даже после реабилитации. Дмитрий Кириллов: Но это дало возможность ему сколько лет еще после этого... ? Марк Варшавер: Сколько лет прожить, конечно, дополнительно, сколько поставить! Притом он полностью восстановился после операции, полностью совершенно. Дмитрий Кириллов: Большая дружба связывала Марка Варшавера и со всенародным любимцем Евгением Леоновым. Марк Варшавер: Приезжаю я в Краснодар, там находится Евгений Павлович Леонов. И я спрашиваю: «А где здесь Евгений Павлович?» – «Ну вот в этой гостинице, номер такой-то». Я стучу, думаю, и Ванду увижу, жену его, мы дружили. Открывается дверь, люкс трехкомнатный. Я говорю: «А как войти-то к вам?» Войти нельзя – стоят ящики с утками, с курами, помидоры, огурцы, пиво, я такого пива не видел, с сургучом... Дмитрий Кириллов: Склад, просто склад. Марк Варшавер: Это склад, трехкомнатный склад. Дмитрий Кириллов: Продбаза, ха-ха. Марк Варшавер: Я: «Когда же вы успеете все это куда деть?» – «А неважно, – говорит Евгений Павлович, – давайте садитесь, давайте утку...» Дмитрий Кириллов: Подношения народа. Марк Варшавер: Подношения. К чему я говорю, сейчас вы поймете. Дмитрий Кириллов: Ага. Марк Варшавер: Идем мы с ним на рынок – ведь денег-то не берут с него, «только возьмите вот это», «ах, правда, это Евгений Леонов!»... Дмитрий Кириллов: Живой. Марк Варшавер: «Это вот который... ?» Идем после спектакля, закончился спектакль: «Марк Борисович, есть хочу». Я говорю: «Проблем нет, сейчас». Подходим в один ресторан – закрыт, уже даже... В другой. Вдруг выбегает какой-то дядька. Я говорю: «Где здесь покормить? Вот видите, Евгений Павлович...» – «Как Евгений Павлович? Живой? Все, сейчас, секунду». Закрывает ресторан: «Поехали! – машину подогнал. – Поехали к нам домой!» Приезжаем, там 12 детей по лавкам. Всех поднял, все увидели живого Леонова – вот такая была любовь. Накрыли такой стол, что передать нельзя. Вот к чему я говорю? Сегодня все-таки нет такого, сегодня нет такого, такой любви... Дмитрий Кириллов: Такого обожания. Марк Варшавер: Обожания к актерам. Ну конечно, к актерам, тех, кого любили. Дмитрий Кириллов: Да, но они были действительно все штучные, да, уникальные? Марк Варшавер: Ну какие... Дмитрий Кириллов: Захаров собрал, в общем-то, бриллианты, бриллианты. Марк Варшавер: О чем вы говорите! Инна Михайловна Чурикова, первая которая появилась в этом театре, ему сказал кто-то, что вот в ТЮЗе есть, прекрасно играет Бабу-ягу, она тогда играла Бабу-ягу, вот. И он пригласил, это же надо было, появился «Тиль», появился «Автоград» с Янковским, который приехал в Малый театр... Дмитрий Кириллов: Это же первый спектакль, да, у Янковского был? Марк Варшавер: Спектакль «Автоград», где Янковский с Саратовским театром приехал в роли Мышкина, ему тогда Рафик Гарегинович как раз говорит: «Марк Анатольевич, пойдемте посмотрим, говорят, неплохой артист». А потом я узнаю, это Евгений Павлович сказал про Янковского. Они пошли, посмотрели в Малом театре, и Захаров приглашает его. Многие артисты с периферии, как ни странно, самые лучшие артисты появились в московских театрах. Дмитрий Кириллов: А Броневой, по-моему, киевский, да? Марк Варшавер: Ну, Броневой все-таки давно уже работал в Москве... Я забыл, театр какой-то провинциальный, где он работал... Дмитрий Кириллов: Провинциальный. Марк Варшавер: ...играл Сталина там и Ленина, по-моему. Он был актер уникальный. Дмитрий Кириллов: Но по-человечески он сложный был, говорят, да? Марк Варшавер: Это мягко говоря. Дмитрий Кириллов: Да, ха-ха? Марк Варшавер: Это... Дмитрий Кириллов: Но вы как-то к нему нашли подход. Марк Варшавер: Единственное, мне всегда Марк Анатольевич говорил: «Я вас прошу, возьмите его на себя». Дмитрий Кириллов: Ха-ха. Марк Варшавер: Он его боялся как огня. Дмитрий Кириллов: Правда? А что у него такое? Он такой суровый, да? Марк Варшавер: Вот входит в театр, вот такой. «А что случилось?» – «Что спрашиваете? Делать нечего больше?» – «Нет, Леонид Сергеевич, я спрашиваю, может быть, помочь что-то, водички вам?» – «Какой водички?! Идите своей дорогой!» Вот такая... Я потом начал только понимать, что происходит с ним, – он себя перед спектаклем... Дмитрий Кириллов: А-а-а, электричество вырабатывал. Марк Варшавер: Понимаете? Дмитрий Кириллов: Ему нужна была... Завод нужен. Марк Варшавер: Он себя завести, вот надо человеконенавистностью... Но я с ним знаком был просто с областного театра Тартаковского, где я работал. Он только что снялся в «Семнадцать мгновений весны». Это была популярность – я вам не могу передать. Мы поехали на гастроли, и мы ждем, начало в 19 часов спектакля. Вдруг в 18 часов звонок раздается: «Броневой еще не вылетел из Перми», – например. Надо лететь там 1,5–2 часа, и пока доедет, пока... Сидит в аэропорту. Что делать? Мы со сцены говорим: «Дорогие друзья, извините, вот такая ситуация, Леонид Сергеевич по техническим причинам... все, может быть только через 3–4 часа. Что вы скажете, дорогие?» 1 200 человек в зале: «Мы ждать будем!» – и все ждали, пока он не приедет. Дмитрий Кириллов: Времена изменились, изменился и зритель. Но неизменна осталась его любовь к Ленкому. Возглавив театр после ухода Захарова, Марк Варшавер дал работу многим молодым актерам и тем, кто годами сидели на скамейке запасных. Сегодня в Ленкоме заняты практически все артисты. Рождаются новые спектакли в постановке модных режиссеров и опытных актеров, решивших попробовать свои силы в новом качестве. Некоторые спектакли, например, устаревают, какие-то спектакли надо закрывать, потому что время уходит. Марк Варшавер: Вот то, что вы сейчас правильно совершенно сказали, сегодня... Если раньше, в те времена, когда я вам рассказывал, с конной милицией и все, спектакль мог идти пожизненно, потому что актеры, акцент на актера. Сегодня все-таки Ленком – это бренд, и тянутся сюда просто еще на театр. Безусловно, на артистов, но нет такого, когда, я помню, я брал трубку у себя в кабинете: «Скажите, Алферова играет сегодня? Алферова играет?» – она никогда не играла ни одной роли, не давал ей Марк Анатольевич, не видел ее. Она была европейская кинозвезда – как можно не давать ролей курице, которая несет золотые яйца? Теперь, возвращаясь, как вы правильно совершенно сказали: если сегодня спектакль не кушается, а «кушается» – это значит, что зритель не голосует рублем, что надо сделать? Дмитрий Кириллов: Закрывать. Марк Варшавер: Снять его, то, что я сейчас сделал, к сожалению, чудный спектакль, притом неплохой спектакль, но зритель его не хочет, и я снимаю, «Вечный обманщик», это «Тартюф», где потрясающе играют артисты, и молодые, ну все чудно играют артисты, но не берут билеты. Что я должен делать? Дмитрий Кириллов: Такого не должно быть в Ленкоме, да. Получается... Марк Варшавер: В любом театре, тем более, конечно, у нас. Дмитрий Кириллов: Ну знают, в Ленкоме всегда аншлаги, поэтому... Марк Варшавер: Поэтому да, всегда аншлаги, всегда... На самом деле даже сейчас, при 70%-й загрузке зрительного зала у нас аншлаги, т. е. все 70% каждый день. Было бы больше, если бы разрешили. Вот эти 2 с лишним года после ухода великого Захарова я вкладываю все силы и мощности в молодежь. Сегодня у нас сделано в театре более 95 вводов в текущий репертуар и новый репертуар наш, который мы создаем, состоит в основном из молодежи. Обязательно во всех спектаклях должны быть вторые составы. Сегодня пандемии уже 2 года – что бы я делал сегодня? Закрыл бы театр, как многие не буду говорить какие театры закрываются, отменяют спектакли – нет второго состава. Дмитрий Кириллов: Человек заболел – спектакля нет. Марк Варшавер: А у меня ни разу не отменили, а! И народ идет. Дмитрий Кириллов: Я знаю, что многие молодые режиссеры сейчас появляются, вы даете возможность попробовать, чтобы это... Марк Варшавер: Любому. Мало того, не просто режиссерам, который вроде бы режиссер-профессионал... Приходит ко мне артист, народный артист Соколов Андрей, чудный человеческий, чудный творческий, не игравший, к сожалению, многие годы, ему не повезло, он не играл. И говорит: «Марк Борисович, можно я поставлю спектакль?» Я говорю: «Андрюш, замечательно, но при таком условии, у меня же уже намечено на 2 года и со многими режиссерами подписаны договора», – уже там и Молочников, там и Трушкин, там и Морфов, т. е. там серьезные фамилии. Но вопрос не в этом. Я говорю: «Если устроит – пожалуйста, при одном условии: вы приносите мне список актеров, которые хотят с вами работать во внеурочное время, в свободное от работы время: утром репетиция, а дальше в любое время планируйте». Он говорит: «С удовольствием, я на это иду». Приходит через несколько дней, приносит список, там Катя Гусева из Моссовета... Я говорю: «Она согласилась?» – «Да, будет ходить, будет работать». Проходит месяц, приходит ко мне: «Марк Борисович, посмотрите, пожалуйста, мы сделали зарисовку такую на 40 минут». Мы пошли, я говорю: «Потрясающе!» И в эту минуту я повесил на стену приказ о том, что создается творческая группа, мгновенно декорации мы должны сделать, костюмы заказали. Спектакль называется «ЛюБоль», «любовь» и «боль». Дмитрий Кириллов: «Любовь» и «боль», ага. Марк Варшавер: Это будет очень хороший спектакль, я уже посмотрел по той зарисовке, которую я видел, это будет бомба. Следующая работа – приходит Лазарев. Увидев, что и Андрей Соколов это делает: «Марк Борисович, можно мне попробовать вот себя в Булгакове, «Бег»?» Я говорю: «Сашенька, вопрос, не что ставить, а важно, как ставить». Дмитрий Кириллов: И с кем. Марк Варшавер: С кем – это тоже просто, но важно, чтобы они так же в свободное от работы время, а в «Беге», как вы понимаете, порядка 20 персонажей... Дмитрий Кириллов: Да-да-да. Марк Варшавер: И вот он приносит мне такой же... Дмитрий Кириллов: ...список согласившихся. Марк Варшавер: ...список согласившихся и час рассказывает, кто там появился у него: Домогаров, Максим Аверин и все наши чудные артисты, Сирин, Агапов опять и многие другие. Дай бог, чтобы это произошло. Дмитрий Кириллов: В Ленком зрители всегда ходили на имена. Плотность народных и великих на один квадратный метр здесь невероятно высока. История Ленкома – это легендарные Броневой, Леонов, Пельтцер, Янковский, Абдулов, Караченцов. Сегодняшний день Ленкома – это Чурикова, Кравченко, Захарова, Хазанов, Лазарев, Миронова, Збруев, Певцов, Степанченко, Железняк, Соколов. Успех театра – это аншлаги, это объявления в кассах, что билетов нет. И Марк Варшавер все эти годы работал и продолжает работать на имя Ленкома и во имя Ленкома. Марк Борисович, дай бог, чтобы вот этот дом, который вы любите, процветал... Марк Варшавер: Спасибо. Дмитрий Кириллов: ...чтобы было много-много спектаклей, чтобы были зрители, полный зал зрителей, чтобы вам звонили и говорили: «Марк Борисович, спасибо вам!» Марк Варшавер: И спасибо, и сказали: «Можно попасть к вам? Хотя бы два человека?» Дмитрий Кириллов: Да, билетик, да-да-да. Ленком удивлял – пусть и в будущем... Марк Варшавер: ...будет удивлять. Дмитрий Кириллов: ...будет удивлять. Спасибо вам! И здоровья! Марк Варшавер: Вам спасибо! Дмитрий Кириллов: Спасибо! Марк Варшавер: Здоровья! Только здоровья!