Дмитрий Кириллов: Ольга Будина – актриса, сумевшая свести с ума многих поклонников кино, во всяком случае мужскую половину уж точно. Юная Оля Будина в глазах режиссеров – настоящий подарок: тонкая, воздушная, изящная, словно хрустальная ваза. Она возникла так вовремя, на стыке XX и XXI веков, в пустое для нашего кинематографа время, когда великие фильмы советские классики уже не снимали, а хорошие российские картины можно было по пальцам пересчитать, и там, где было настоящее кино, появлялась Ольга Будина. Режиссеры брали ее с радостью, ведь и в кино с ретросюжетами, и на современные темы, и тем более в исторических картинах Будина всегда смотрелась эталонной героиней. Оля, спасибо тебе огромное! Ты – героиня «Моей истории»! Ольга Будина: Спасибо! Дмитрий Кириллов: Это так радостно – видеть солнечную Ольгу Будину! Редкого гостя, между прочим. Ольга Будина: Да, спасибо! Очень приятно! Дмитрий Кириллов: Сегодня мы будем говорить на разные совершенно темы. Смотрю кино. Режиссеры, с которыми ты работала, иногда они тебя видели, например, костюмированную такую героиню, да, которая все время... Вот создали образ какой-то определенный, и вот они начали вот это штамповать из фильма в фильм... Ольга Будина: Образ доктора. Дмитрий Кириллов: Да, или доктор. Ольга Будина: Это просто... Дмитрий Кириллов: Надела халатик, колпак... Ольга Будина: Если бы в фильме «Граница. Таежный роман» моя героиня была бы не врачом военного гарнизона, а была бы, не знаю, какой-нибудь поварихой... Дмитрий Кириллов: Буфетчицей. Ольга Будина: Все, значит, я бы пожизненно... Дмитрий Кириллов: ...до старости играла бы буфетчиц или поварих. Ольга Будина: Слушай, вот удивительно, да, вот это клише, к сожалению, да, почему-то... Потом я поняла, что это, наверное, связано с зрительским восприятием, и, возможно, они таким образом идут на поводу у зрителя: как бы они привыкли, что вот это вот так – ага. Уже как бы образ, который мы эксплуатировали, принес некие дивиденды, поэтому теперь... Дмитрий Кириллов: Да, чего ж его менять-то? Ольга Будина: ...можно идти по проторенной дорожке, да. Дмитрий Кириллов: Оля Будина – самая веселая девочка подмосковного Одинцово. В куклы Оля не играла, с подружками не шушукалась, а вот залезть на забор и собрать команду мальчишек-хулиганов побежать спасать кошку – это как раз в Олином стиле. А уж если где поют песни, Будина в первых рядах: слух-то музыкальный абсолютный! Правда, тогда Оля об этом не знала – просто могла любую модную песню спеть по слуху с лету. Характер у Будиной – кремень: что наметила, то делает, не оглядываясь по сторонам, идет напролом. Так и осталось это качество в Ольге на всю жизнь: всегда говорить правду в глаза. Это счастье, быть публичным человеком, человеком, на которого смотрят, которого могут захейтить или, наоборот, написать какие-то воодушевленные, добрые слова поддержки? Ольга Будина: Я очень благодарна тебе за этот вопрос, потому что он очень современный и очень попадает в молодежную аудиторию. Потому что сейчас же самая популярная профессия у молодежи – блогеры... Дмитрий Кириллов: Блогеры. Ольга Будина: Значит, добиться популярности, добиться известности, и вот это, так сказать, вершина вообще жизненного счастья. И они не думают: а твоя популярность с каким оттенком будет, с каким запахом будет? То есть про что твоя популярность? Применимо к людям, в общем-то, нашего поколения, нас приучали: если так случилось, что ты обретаешь какую-то известность и какую-то популярность, ты должен трудиться в десять раз больше, ты должен быть невероятно ответственным за то, что ты делаешь. Дмитрий Кириллов: Актерскую судьбу Ольги Будиной простой не назовешь. Да, яркая, да, снималась у многих именитых режиссеров в компании больших артистов, но очень дозированно, а многие сценарии вообще выбрасывала в мусорное ведро, понимая, что оставить след в искусстве и наследить в нем – вещи разные. Будина живет по принципу «не навреди». Ольга Будина: Я не знаю, доживем ли мы с тобой до того момента, когда у нас все-таки появится законодательство по культуре и там будет некий пункт, в котором что-то хотя бы будет регламентироваться по поводу ответственности вообще всех творческих людей на свою аудиторию. Я бы очень хотела, чтобы это было, т. е. то, что называют этической экспертизой. Это нужно преподавать, это нужно внушать, это нужно воспитывать. Нам необходима все-таки этическая цензура, нам необходимо быть ответственными за то, что мы делаем, за то, что мы создаем, прежде всего перед нашими детьми. И мы 5 марта 2022 года устроили Съезд консервативной общественности в поддержку проекта указа, закона о традиционных ценностях. И мы, поняв, что от Минкульта нам ничего уже не добиться, просили перевести разработку этого указа в Совбез, что и было сделано. И уже через полгода, в ноябре, так сказать, мы получили этот указ под номером 809. Но должна сказать, что в проекте указа был пункт о неких контролирующих органах, т. е. если какой-то там спектакль или фильм или песня не соответствуют культивированию традиционных ценностей нравственных, то тогда, значит, это не имеет права дойти до зрителя. А из самого указа этот пункт был изъят, и, таким образом, сегодня мы имеем такой рамочный документ, в котором нам обозначен вектор, куда надо двигаться... Дмитрий Кириллов: «Старайтесь, товарищи, соблюдайте». Ольга Будина: Да. Но если ты не будешь соблюдать и стараться, то ничего страшного. Дмитрий Кириллов: «Ничего страшного, тебе ничего не будет». Ольга Будина: Как бы и нашим и вашим, к сожалению. Дмитрий Кириллов: Востребованная актриса, любимица зрителей Ольга Будина на самом пике карьеры исчезает из поля зрения. Куда пропала Будина? Она же блистала и на обложках модных журналов, и дефилировала перед камерами на светских раутах, и вдруг – тишина. Десять лет назад Ольга принимает решение больше не сниматься в кино. На пике популярности бросить актерскую карьеру и развернуть жизнь на 180 градусов – да, на такое решается не каждый. Ольга Будина: Я училась в музыкальной школе и была солисткой хора. Учась в общеобразовательной школе, я тоже была солисткой школьного хора. Также я еще пела на школьных дискотеках. То есть музыкальная школа – это Бах, Stabat Mater... Дмитрий Кириллов: Раздвоение личности. Ольга Будина: Растроение. Школьный хор – это на тот момент были какие-то эстрадные песни... Школьные дискотеки – это группа «Мираж», «Музыка нас связала». И я занималась постановкой всяких театральных действий. Причем я никогда не училась ни в какой театральной студии, но как-то я вот просто знала, как это должно быть. В школе ко мне уже обращались по имени-отчеству мои одноклассники. Вначале, может быть, мне казалось, что это было в шутку, но потом как-то выяснилось, что уже и не в шутку... В общем, как-то вот оно как бы изначально почему-то так сложилось. Дмитрий Кириллов: То есть Ольга Александровна была уже... ? Ольга Будина: Ольга Александровна я была еще со школы, да. И дело в том, что как раз когда мы чего-то театральное делали, мы же это делали по домам друг у друга, и, собираясь вместе, мы много всего пели. А вот что мы пели, вот это как раз, вот эта культура, она к нам пришла из наших пионерских лагерей. Родители отправляли меня каждое лето в какой-нибудь пионерский лагерь. Это были все бардовские песни, поэтому барды вошли в мою жизнь с 1-го класса. Я помню, что я увлекалась и Визбором, и Окуджавой, и Клячкиным, и Новеллой Матвеевой... Но, конечно, самое большое увлечение – это был Высоцкий. Дмитрий Кириллов: Магазин грампластинок на Калининском проспекте – любая точка Оли Будиной на карте Москвы. Девчонка летела туда, чтобы купить любимую пластинку, и стояла в очереди не за «Стариком Хоттабычем» и не за «Чебурашкой», а за Владимиром Высоцким. А потом брала свою компанию и прямиком на Ваганьковское кладбище – поклониться любимому поэту. Зрела творческая натура, душа стремилась к прекрасному. Студентка Щукинского училища Оля Будина на IV курсе попадает к Глебу Панфилову... Ольга Будина: На III. Дмитрий Кириллов: А, на III? Ольга Будина: Попала-то я, на III курсе когда училась. Мы очень долго ждали начала съемок. А поехали мы снимать уже на IV курсе. Мы целый год репетировали. Дмитрий Кириллов: Очень хорошо, иначе вообще выгнали бы из «Щуки». Потому что если бы на III курсе ты заявила, что ты уже снимаешься... Хорошо, когда на IV, ладно, преддипломная история... Ольга Будина: Ты неправ. Дмитрий Кириллов: Да? Ольга Будина: Да, потому что что значит «заявила, ты снимаешься»? Это целая история. В «Щуке» ведь раньше запрещали сниматься, т. е. это вообще было невозможно. Дмитрий Кириллов: Правильно: учиться надо. Ольга Будина: Учиться надо, да-да, вообще без всяких разговоров, т. е. все было очень жестко. И для того, чтобы меня отпустили, это нужно было целую операцию провести, т. е. я пошла к ректору... Дмитрий Кириллов: К Этушу? Ольга Будина: Конечно. Дмитрий Кириллов: Прямо напрямую? Ольга Будина: А что такого? Ты так говоришь, как будто это прямо бог какой-то. Дмитрий Кириллов: Ну, Этуша боялись все абсолютно, это же... Ольга Будина: [машет головой] Дмитрий Кириллов: Нет, ты не боялась Этуша? Надо же, какая смелая! Ольга Будина: Я, честно говоря, вообще редко кого боюсь, я не знаю. А чего бояться? Просто зашла, сказала: «Вот, значит...» Дмитрий Кириллов: «Владимир Абрамович...» Ольга Будина: Он говорит: «Да ничего страшного». Ты говоришь, вот меня пригласили. А нужно просто еще вспомнить, что это же был у нас 1996 год. Дмитрий Кириллов: Больших картин мало снимали, почти вообще не снимали. Ольга Будина: Дима, их вообще не снимали! У нас не было кина вообще, ни одного фильма! И это было совершенно очевидно, что здесь нельзя не отпустить. Это действительно не какая-то там студенческая работа короткая, которую можно за каникулы снять, – нет, это уже большое погружение. Девять месяцев шел съемочный период, не то что сейчас, пару недель... Дмитрий Кириллов: Понятно. Ну хорошо, Этуш благословил, «снимайся». Ольга Будина: Да. Дмитрий Кириллов: Хорошо. А как восприняли однокурсники? Ольга Будина: Ох, давай эту тему обойдем. Дмитрий Кириллов: Да? Ольга Будина: Да плохо они восприняли. Дмитрий Кириллов: Будина снимается у Панфилова? Однокурсников новость шокировала. В образовавшейся тишине только один парень сказал: «Давайте, ребята, порадуемся за Олю». Ольге учеба в Щукинском училище давалась легко. Она вообще не очень поняла, как попала туда, ведь хотела поступать в Гнесинку. А увидела во дворе Щукинского театрального училища пьющих из банок напитки, курящих и матерящихся сверстников и подумала: «Мне здесь очень нравится! Вот только надо спасать культуру!» – и поступила в Щукинское училище, получив три пятерки за три экзамена сразу. Ольга Будина: Я собиралась быть музыкантом и руководителем народного хора, на секундочку. И потом, когда я поняла, что меня зачислили, я долго не могла в это поверить. То есть как объяснить... В моем сознании долго это как бы не могло материализоваться, что ли... И кончилось это все тем, что в конце первого полугодия мне поставили все зачеты условно. Дмитрий Кириллов: Почему? Ольга Будина: А потому что, знаешь, я ходила, мне было: «О, «Мастерство актера», как интересно!» То есть, понимаешь: ««Сценическая речь» – ой, как интересно там вы эту артикуляционную гимнастику делаете!», «Ой, «Сцендвижение» – ой!», «Ой, Вань, смотри, какие клоуны!» Дмитрий Кириллов: «Куда я попала?» Ольга Будина: Да, у меня такое все было восторженное... Я как на экскурсии была. Педагоги не знали, как меня отрезвить уже, вообще что со мной делать, как-то... «Ты же уже учишься, это уже не экскурсия, это вот, деточка, высшее театральное училище, ты что?» Мне поставили все зачеты условно. И только тогда я говорю: как зачет, как условно? Вы что, обалдели, что ли? Так я студентка, оказывается! И дальше, значит, я спрашивала у старшекурсников: «А что же мне теперь делать? То есть это чем грозит-то?» Мне говорят: «Ну, теперь ты должна какой-то самостоятельный показ делать такой забойный, чтобы как-то доказать». Я говорю: «А, ну это мы сделаем». Дмитрий Кириллов: «Это ладно». Ольга Будина: «Это ладно», да. И я сделала три отрывка, получила три поощрения... В общем, все было хорошо. Дмитрий Кириллов: Видимо, вот это отсутствие страха... Потому что вообще просто пришла как водички попить, бутылку отобрать. Ольга Будина: Ну, не как водички попить... Нет, почему? Я очень тоже готовилась... Дмитрий Кириллов: Нет, ты понимала, да-да-да. Ольга Будина: ...я волновалась, все, но у меня просто была другая задача. То есть я не видела свою жизнь в искусстве тогда, ну вот по крайней мере в театральном. Это была другая просто задача немножко. Немножко похожая ситуация у меня произошла на проекте «Три аккорда», потому что меня когда пригласили в «Три аккорда», я говорю: «Я и «Три аккорда»? Вы что, обалдели, что ли?» Дмитрий Кириллов: Но ты же петь умеешь. Ольга Будина: Неважно. Дмитрий Кириллов: Где «Три аккорда» и... Ну да. Ольга Будина: То есть это как бы нет. Мне говорят: «Да тебя, может, еще не утвердят». Я говорю: «Как это, не утвердят?» И у меня так уже... Дмитрий Кириллов: От противного. Ольга Будина: «Вы что, обалдели, что ли? Как это, вы меня не утвердите?» То есть вначале я не хотела, не собиралась, думала, что это вообще не мое, а потом, когда по-другому вопрос поставили, говорю: «Нет, здрасте! Я отказаться могу, но вы – нет». Дмитрий Кириллов: Барьеры, видимо, и созданы, чтобы их преодолевать. Так, попав на съемочную площадку к режиссеру Владимиру Бортко, Ольга Будина продолжала мягко отстаивать свое мнение, представлять мастеру свое видение роли. Что Бортко внял, а что пропустил мимо ушей, осталось за кадром, но в итоге-то получилось настоящее кино. Как Бортко тебя нашел вообще? Просматривал какие-то... ? Ольга Будина: Да-да-да. Там он, конечно, устраивал очень большие пробы на все роли. У меня, конечно же, была своя Аглая, в моем представлении... Дмитрий Кириллов: Уже нарисовала себе. Ольга Будина: Безусловно, да. У меня был абсолютно свой образ. В ситуации с Владимиром Владимировичем картина сама по себе сложная, а денег было с гулькин нос, и мы должны были очень много успеть снять полезных материалов в день. Если что-то мне хотелось переиграть, то уже как бы не было времени. И я помню, в один момент я поняла, что вот надо обязательно переснять, ну вот не так, вот неточно было. Я ему говорю: «Я отказываюсь снимать следующую сцену, пока вы не переснимите эту». Он говорит: «Как это так?» Дмитрий Кириллов: Бортко сказала? Ольга Будина: Да. Дмитрий Кириллов: Режиссеры вообще не любят таких артисток, знаешь, которые вот лезут... Ольга Будина: Дело в том, что, понятное дело, и продюсер, и режиссер, и группа – все будут гнать. Если у актрисы прыщ на носу вскочил, а у нее крупный план, вот что ей делать? И поэтому, значит, актрисы всегда придумывают какие-то, не знаю, «ой, температура, не могу», «ножка болит», ну и т. д. Но в ситуации, когда я нахожусь на съемочной площадке, я уже не могу сказать, что у меня температура, – наоборот, я хочу переснять, т. е. я готова работать, дайте мне, пожалуйста, вот еще прямо пятнадцать минут, ну вот пожалуйста! – «Нет, нельзя, времени нет», – тра-та-та. «Тогда отключим газ». Дмитрий Кириллов: Шантаж. Ольга Будина: Ну а что было делать? Дмитрий Кириллов: Ага. Ольга Будина: Но зато то, что мы потом пересняли, именно это и вошло, так сказать, в фильм дальше. Я считаю, что это очень хорошее кино. Я очень довольна этим фильмом [«Идиот», В. Бортко, 2003 г.]. Дмитрий Кириллов: Хороший. И партнеры, конечно... Там все хорошо. Ольга Будина: Вот там все сложилось, вот просто удивительно. Дмитрий Кириллов: Тут Миронов, тут Чурикова... Ольга Будина: Там все, вот просто удивительно, все. Ведь там же не все были актерами, там кто-то был студенты мастерской Бортко, и они тоже все были вот как-то на своем месте. То есть там не было никакого отторжения, т. е. мы смотрим сейчас этот фильм, в общем-то, как шедевр. Не говоря уже о том, что это единственная в мире полная экранизация всего романа, ведь Акира Куросава или Иван Пырьев – они сняли только первую часть. Дмитрий Кириллов: Владимир Бортко стал первопроходцем, сняв весь роман Достоевского, все его четыре части. А Александр Наумович Митта, тоже режиссер-первопроходец, снял первый сериал для телевидения по всем законам большого полнометражного кино. «Граница. Таежный роман» стал настоящим прорывом: оказывается, можно снимать длинные сериалы, сохраняя при этом высокую художественную планку картины. Ольга Будина: Когда заходит речь про Митту, я вот всегда прошу обратить внимание на то, что вот он у нас все-таки очень недооценен. И я прямо настаиваю на этом, на том, что его недооценили. Это удивительный режиссер прежде всего потому, что... Понимаешь, его уникальность заключается в том, что он ни разу не повторился ни в одном жанре. Это человек, который прежде всего исследовал самого себя. Это потрясающе! Вот проанализируй его фильмы, и ты убедишься в том, что действительно он... Дмитрий Кириллов: Повторов-то не было. Ольга Будина: Не было! Дмитрий Кириллов: Да. Ольга Будина: «Сказка странствий», «Экипаж», «Затерянный в Сибири», «Звонят по ком, откройте дверь»... То есть это такие фильмы, они все очень разные, «Граница. Таежный роман», все разное. Что сделал Митта, создав «Границу. Таежный роман»? Он открыл целую эпоху. Во-первых, это был первый сериал, и он шел, кстати, без рекламы... Дмитрий Кириллов: Да, чудеса. Ольга Будина: Нужно было протестировать людей вообще, как они... Дмитрий Кириллов: Будут ли это все смотреть. Ольга Будина: Да-да. С грандиозным успехом. И после этого началась мода у дизайнеров, как-то это все подхватили, т. е. мода на 1970-е была посеяна Миттой. И в людях стала как бы просыпаться эта любовь к своему прошлому, любовь к своей истории; все стали вспоминать свои годы молодые... А для нас, для артистов, это, знаешь, было очень ответственно, потому что ведь мы играли молодость своих родителей. Это было очень круто! Митта – удивительный режиссер, я для себя это открыла, насколько разные были фильмы и насколько он много сделал для людей, с которыми он работал. Причем в моменте это ты не можешь оценить, потому что его критерии к работе, его требования, которые он предъявлял, были очень высокие, и работать с ним очень сложно, очень сложно. Дмитрий Кириллов: Несмотря на внешнюю такую мягкость, он вроде... ? Ольга Будина: Нет, он вообще ни секунды, он вообще ни разу, ни миллиметра не мягкий человек. Он очень, невероятно жесткий человек. Из всех режиссеров, с которыми я работала, он самый жесткий. Дмитрий Кириллов: То, что Митта снимает что-то интересное, актеры на площадке поняли сразу. Но как фильм примут зрители? Ольга очень волновалась и с нетерпением ждала по телевизору премьеры: хочется же, чтобы кино зрителям понравилось. Ты чувствовала, что это будет победа, что это будет действительно фурор? Так села смотреть телевизор, когда пошла первая серия? Ольга Будина: Мне кажется, что никто, включая самого Александра Наумовича, не предполагал... Дмитрий Кириллов: До конца не понимали, да? Ольга Будина: ...что это может быть такой фурор. Мне кажется, что для нас это было, скажем так: народу понравится – и хорошо. То есть мы не ожидали, что будет до такой степени что-то невероятное. Ведь на протяжении лет десяти сериал «Граница. Таежный роман» крутили по каждому каналу раз в месяц. Дмитрий Кириллов: С утра до вечера. Ольга Будина: И каждый раз это были высокие рейтинги. Я очень хорошо помню тот вечер, когда была премьера. Я тогда уже снимала квартиру, жила отдельно от родителей. Тогда еще не было мобильных телефонов, были домашние телефоны, дисковые, помнишь, да... Дмитрий Кириллов: Ага. Ольга Будина: Я, конечно же, ожидала после просмотра, что сейчас, так сказать, что-то мне народ скажет. Я смотрю затаив дыхание всю первую серию, я же тоже никогда не видела, а как вообще, что там в результате получилось. Я сейчас не помню уже, что я ощущала, но я думаю, что это все равно были непередаваемые эмоции, и я не могу сейчас сказать, мне понравилось или мне не понравилось. Дмитрий Кириллов: Переживаешь, конечно. Ольга Будина: Это что-то было... Даже не знаю как... Вот знаешь, когда ребенок рождается, ты не можешь сказать, он тебе нравится или он тебе не нравится, – тебя просто настолько переполняет счастье, что ты не можешь дать какую-то ему оценку. Это просто некое всепоглощающее событие, которое вообще не поддается никаким эпитетам. И вот после просмотра минуту телефон молчит, вторую минуту телефон молчит... Дмитрий Кириллов: Не поняла, да? Ольга Будина: Телефон не зазвонил в тот вечер и в ту ночь ни разу. Дмитрий Кириллов: Как так? Ольга Будина: И где-то уже в середине ночи я просто зарыдала... Я ничего не поняла... То есть в моем представлении, если никто не звонит, значит, это провал. Дмитрий Кириллов: Ни одного звонка, тишина. Ольга Будина: Тишина, тишина. Даже родители не позвонили – никто. Дмитрий Кириллов: И даже родители не позвонили? Ольга Будина: Никто, я же говорю: ни одного звонка, ноль. Дмитрий Кириллов: Ты просто стала реветь, естественно. Ольга Будина: Ну, у меня был шок, понимаешь, потому что ты ждешь этой премьеры, потом наконец-то... Дмитрий Кириллов: ...все случилось. Ольга Будина: Это первый шок. Первый форс-мажор, когда ты ждешь премьеры. Дмитрий Кириллов: Премьера, да. Это как рождение ребенка, правда, да-да-да. Ольга Будина: Да. Второй, когда... И третий, когда никто не реагирует. Дмитрий Кириллов: «А что, не понравилось?» Я представляю. Ольга Будина: Ну хоть что-то! Дмитрий Кириллов: «Скажите хоть что-нибудь! Плохо, хорошо?» Ольга Будина: Тишина. Дмитрий Кириллов: Самое страшное, да, тишина? Ольга Будина: Да. Телефон зазвонил на следующий день, и потом он звонил уже не умолкая, и я не понимала, почему мне в тот вечер никто не позвонил. И когда я этот вопрос задала маме, она говорит: «Мы были уверены, что ты с кем-то разговариваешь, мы решили тебя не отвлекать. И потом, у нас было так много звонков!» Дмитрий Кириллов: Поздравлений, да? Ольга Будина: «Нам все звонили, и мы со всеми разговаривали!» Дмитрий Кириллов: То есть у них была своя жизнь в это время. Ольга Будина: Да! Все стали обсуждать между собой. Вот так было смешно. Дмитрий Кириллов: Вот этот ребенок, который киношный, он действительно счастливый ребенок оказался, потому что это просто... Ольга Будина: Он счастливый оказался для всех, абсолютно для всех. Дмитрий Кириллов: И кино хорошее... Ольга Будина: И кто в кадре, и те, кто за кадром, потому что все после этого фильма начали совершенно уже другую свою творческую жизнь, т. е. они себя как бы проявили таким образом, что, конечно, потом всех стали везде приглашать. Дмитрий Кириллов: Будина у режиссеров нарасхват, ей предлагают лучшие сценарии. Одним словом, Ольга проснулась знаменитой. Для любой актрисы это самое главное событие в творческой жизни – признание и всенародная любовь. Но если на чашу весов положить все самые лучшие роли, ни одна не перевесит роль матери. Быть матерью для Ольги куда важнее, чем быть известной артисткой. Сын Наум достался ей нелегко, его здоровьем нужно было заниматься с первых минут жизни, и Ольга написала книгу «Говорящая беременность», ставшую бестселлером у будущих мам. Ольга Будина: С книгой все очень просто. Это опять, так сказать, свойство моего характера: значит, нужно во все погрузиться, все изучить и нужно пойти немножко другим путем, не которым идут все. Поэтому, собственно, когда я обнаружила себя беременной, то тоже, соответственно, я стала идти своим путем. Я записалась в школу мам. И тогда, это было начало 2000-х, столько литературы, сколько сегодня мы имеем, тогда не было, и все сведения приходилось собирать буквально по крупицам. Поэтому я в своей книге попыталась вот эти все крупицы, которые я тогда нашла, просто подарить будущим мамам, будущим папам. Это была единственная цель, потому что мне казалось, что это очень ценно. Ну это действительно очень ценно. И потом я получала и до сих пор получаю разные благодарности от мамочек, которым, допустим, в женской консультации что-то не то сказали, а вот они прочли мою книжку, что-то сделали по моим советам и, так сказать, все обошлось. Дмитрий Кириллов: Получается, что ты все-таки на своем примере некое пособие написала, как вести себя в экстремальной ситуации, как... ? Ольга Будина: Это пособие, скажем так, это рекомендации на тему, что может сама мама сделать для себя и своего ребенка самостоятельно, т. е. где она сама может постелить себе соломки, а не отдаваться только, знаешь, под власть врачей. Мы же люди разумные, мы же должны самостоятельно тут тоже как-то проявиться. И вообще, я хочу сказать, что в нашем обществе, не только, у человечества сегодня нет главного предмета в школьной программе – он назывался бы «Как стать родителями». Вот то, что сейчас какая-то жуть входит под названием «Семьеведение», – это просто катастрофа, это не учит стать родителями. А предмет очень важный, потому что каждый в любом случае сдает этот экзамен. Но если ты сдаешь этот экзамен и результат сдачи будет либо твой ребенок с плохим воспитанием, либо твой ребенок с хорошим... То есть это очень большие риски. А где же этому учат? Вот где? Кто тебе может дать советы? Ну хорошо, может быть, бабушки-дедушки, но ведь все-таки опыт человечества грандиозный – а почему же он нигде не саккумулирован? Да, конечно, мы можем читать всякие книжки; если, допустим, это ранний ребенок, то студентам некогда этим заниматься... Ну и т. д., и т. д. То есть это самое главное, что человек должен уметь в жизни, т. е. правильно зачать ребенка, правильно его выносить... а вынашивает пара, а не мама, это тоже очень важно... правильно родить... и рожает тоже пара, а не мама... Это очень важные вещи. У нас мужчины не понимают этих вещей до сих пор очень многие. Вот я сейчас смотрю на тебя и думаю, что ты понимаешь, потому что ты понимающе киваешь, а очень до многих это как бы не доходит, считают, что это женская обязанность, – ничего подобного! Он же, ребенок, состоит из мамы и папы. Начиная с 2012 года, может быть, во мне уже стала появляться такая мысль о том, что мне очень не нравится то, куда скатывается кино современное. И то, что я читала, те сценарии, даже если это были какие-то исторические фильмы, тот подход, который вот уже стал проявляться, я была с ним не согласна. Кино стало очень политизированным и до сих пор является таким. И эта пропаганда и эта политизированность превратилась в настоящее соревнование конъюнктурщиков, я сейчас имею в виду продюсеров, режиссеров, которые стали снимать фильмы, в которых непременно должны были присутствовать вот эти как бы атрибуты нового времени. Это обязательно должна была быть какая-нибудь обнаженка, обязательно вот что-то такое, знаешь, с душком должно как-то внедряться... Дмитрий Кириллов: На что подсадили... Ольга Будина: И обязательно нужно было какие-нибудь вот такие или шутки, или подколки, или вот что-то такое пренебрежительное в адрес прошлого, или уже откровенно, значит, что-то возникало... Это такая ловушка, выстроенная как бы извне, в которой оказались, по сути говоря, все киношники. Все эти 30 лет была деструктивная идеология, о чем, собственно говоря, и написано в 809-м указе, мы проживали в деструктивной идеологии. И прежде всего для того, чтобы у человека выбить корни, нужно рассказать, какие они были плохие, правда и неправда... Дмитрий Кириллов: Ну... Ольга Будина: Подожди, это очень важно. Это деструктивное кино по-прежнему производится, это вранье до сих пор множится. Так как у меня было много исторических фильмов, я сыграла четыре реально живших женщины, и те исторические эпохи, в которых они жили, это был XX век, соответственно, все, о чем я сейчас говорю, коснулось тех фильмов, в которых я снималась. Но в том моменте, когда я снималась, я этого не понимала, потому что со школы вот у нас уже началось вот это развенчание культа личности и нас уже в конце 1990-х воспитывали в таком небрежении ко всему советскому, в таком нигилизме уже. Поэтому, собственно, все эти сценарии, они легли на такую благодатную почву. И не только я, но и все мои коллеги – мы сделали все возможное, чтобы сыграть в этих пасквилях как можно лучше. Дмитрий Кириллов: Тебе было 22 года, когда ты играла Анастасию, да? Где-то 23, наверное? Ольга Будина: Анастасию? Да, наверное. Дмитрий Кириллов: Слушай, тогда, в это время ты помнишь, какая была ситуация: если, например, ты уезжаешь из страны, ты счастливый. Ольга Будина: Да, так оно и было. Дмитрий Кириллов: «American boy, Уеду с тобой!», песня, которая... Это же был культ. «Вот, – говорят, – повезло человеку: он свалил из Раши (например) в Америку». То есть счастливых людей считали тех, которые уехали, бросили и нашли где-то на чужбине другую жизнь. Завидовали, песни сочиняли про это, про вот этих American boy. Ольга Будина: Да, увидеть Париж и умереть. Давай мы с тобой продолжим, я же тебе еще не ответила, почему я из кино ушла. В какой-то момент для меня стало очевидно, что те фильмы, которые вот снимаются, которые возникают, – это как бы те условия, которые ты либо принимаешь, либо ты их не принимаешь. Твоя профессия может тебе позволить остаться человеком или нет? И я поняла: нет. А я не готова не оставаться человеком. То есть профессия никогда не может быть первичной, человек – носитель профессии, а не наоборот. Поэтому нужно было просто понимать, что делать дальше. Я не понимала, я ушла в никуда. Но я не знала, как в этой ситуации быть. То есть, допустим, артист когда снимается, даже если ему нравится сценарий, он не знает, что сделают потом с этим фильмом на монтажном столе. Дмитрий Кириллов: Конечно, «место артиста – в буфете». Ольга Будина: И вот фильм, в котором внедрили кадры, с которыми, допустим, я категорически не согласна... Дмитрий Кириллов: Не спрашивали. Ольга Будина: Но я не могу ничего сделать, да. Дмитрий Кириллов: Конечно. Ольга Будина: Ты выполнил, свой этот текст сказал, гонорар свой получил – до свидания. Дмитрий Кириллов: В этом плане ты кукла, конечно. Отыграла... Ольга Будина: Да. То есть получается, что артист в какой-то невероятной степени сегодня превратился в марионетку... Собственно, он всегда был марионеткой. И вот поэтому возникло такое решение. Дмитрий Кириллов: Лауреат государственной премии Российской Федерации Ольга Будина, актриса, вошедшая по результатам всероссийского социологического опроса в список десяти самых красивых женщин современной России, она выбирает в трудные дни для Родины иную роль. Ее принесла сама жизнь. Сегодня помощь ребятам на фронте, помощь детям-сиротам, работа с волонтерами – вот основные роли Будиной там, где сейчас трудно. И на съемочной площадке Ольга теперь стоит по другую сторону камеры: она снимает собственное документальное кино. Ольга Будина: Когда я снималась и была популярной, я не помню: я жила жизнью других героинь, я не жила своей жизнью. А сейчас, рассуждая с тобой, я могу сказать, что вот у меня последние 10 лет были вот той жизнью, вот я жила ею. То есть получается, что я жила в детстве человеческой жизнью, потом было какое-то 20-летие актерской жизни, когда я жила чужими жизнями или какой-то суетой: куда-то нужно было бежать, чего-то готовить, чего-то учить... Дмитрий Кириллов: Конечно. На какие-то ходить презентации... Ольга Будина: Бесконечно. Дмитрий Кириллов: Тусовки... Ольга Будина: Конечно. И вот 10 лет уже как... Дмитрий Кириллов: ...без тусовок. Ольга Будина: Почему? У меня много тусовок, у меня много компаний, просто они не публичные. Дмитрий Кириллов: Поменялись, другие компании уже. Ольга Будина: Другие компании, другие люди, другие интересы, и очень разнообразные, и все очень интересно. Вот я занимаюсь вопросами культуры. Вот у меня получится тогда, когда в Конституции появится статья про идеологию, когда у нас появится закон о культуре. Но это же не то, что у меня получится, у меня нет таких полномочий... Дмитрий Кириллов: Но есть единомышленники. Ольга Будина: Я не государственный деятель. Да, у меня государственное мышление, безусловно, но у меня нет государственной должности, поэтому это не зависит сегодня от меня. Я могу всего лишь быть рупором и призывать кого возможно к утверждению здравого смысла. Культура может быть сточной канавы, а культура может быть высокая, и мы какой культуре сегодня отдадим предпочтение? Сегодня растут наши дети – вот они на какой пище будут вырастать? Что попадает в их мозг, то потом и останется. Мы все родом из детства; это очень важно, что попадает в сознание ребенка с пеленок, на чем он, на какой пище он вырастает. Если родители водят по McDonald’s-ам, то, соответственно, он и дальше будет, так сказать, ничего страшного в этом не видеть, угробит желудок, потом еще какими-то таблетками там все закидает и помрет в 30 лет или будет больной и т. д. Ну то есть это очень все важные вещи, над которыми люди сегодня мало задумываются. Дмитрий Кириллов: Ты ведешь свой канал, у тебя есть телеграм-канал... Ольга Будина: Да. Дмитрий Кириллов: Есть подписчики, это разные люди. И я так понимаю, что у тебя появилось совершенно другое окружение, не актеры, не люди, которые занимаются кино... Ольга Будина: Дима, как ты прав! Вот как бы хотелось, чтобы в моем кругу было как можно больше коллег! Вот я сейчас делаю фильм про Белгородскую область, который на протяжении 3-х лет преодолевает все тяготы военного времени. Но я сталкиваюсь с тем, что монтажеры не монтируют кино про войну, понимаешь. Как это может быть? Мы 3 года живем в военных действиях, а у моей коллеги не монтируют кино про войну. У них нет войны, в их картине мира войны нет. Мы ходим одними и теми же дорогами, заходим в одни и те же кафешки, но у них нет войны – как это может быть? Я не понимаю. Как ты можешь игнорировать то, что сегодня такие же мальчишки и девчонки страдают от военных действий, ребята в окопах? Они что, хотели туда идти? Нет! Да никто из них не хотел туда идти! Они пошли туда, потому что надо. Как мне сказал в одном интервью наш старший лейтенант [с позывным] «Иртыш»: «Есть приоритеты». Он говорит: «Да, я с радостью бы сплавал на Мальдивы, почему нет, да круто, но есть приоритеты». Вот и все. Тебя не просят, допустим, идти в окоп, но ты разве не понимаешь, что ты сегодня должен помочь тем, кто сегодня находится там?.. Ты должен помочь тем, кто находится там. А у тебя теплый диван, у тебя горячий борщ или какой-нибудь минестроне с пармой. Но ты должен понимать, что там у ребят вода из лужи и галеты и греют они себе еду иногда на окопной свече. Попробуй дома, не в окопе, подогрей себе консерву рыбную на окопной свече – будет тебе вкусно? Ну то есть они не понимают этого и не хотят понимать – они по-прежнему живут в другой реальности. И вот, по-моему, сейчас такое время, когда одна реальность должна сдуться, потому что она фальшивая, а другая реальность, настоящие человеческие характеры, которые выковываются всегда только в экстремальной ситуации, – вот они сейчас на самом деле должны занять, так сказать, основное место в нашей общественной жизни. Я сделала целый цикл стихов, 30 стихов «Поэзии СВО», 30 роликов записала в помощь сбору для белгородских разведчиков, когда еще ни одного сборника никаких стихов у нас не было. Это то малое, что я могла сделать, и, по сути, в общем-то, такое может сделать любой человек. Я знаю людей, которые это делают, но их очень мало, к сожалению. Или они, допустим, записывают какие-то песни, для того чтобы все посмотрели: «Посмотрите, какой я хороший, я патриот, я молодец!» Ты это с какой целью делаешь, вот на этой патриотической волне пропихнуть самого себя, или ты про что? Потому что я же искала когда стихи для своего проекта, очень мало было по-настоящему ценных стихов, мало. Это, может быть, и нормально... Дмитрий Кириллов: Да, не все Константины Симоновы, это понятно. Ольга Будина: Дело даже не в том, что не Константины Симоновы, а просто они пишут то, что они прочувствовали, или они под кого-то подстраиваются, ну такой, знаешь, набор слов каких-то «ура-патриотических». А люди, которые живут помощью фронту или которые воюют, они слово «патриот» перестали употреблять, ну то есть оно уже превратилось [], какую-то, знаешь, такую негативную коннотацию имеет сегодня, к сожалению. А это сделали «ура-патриоты». Поэтому я считаю, что это бо́льшие враги, чем враги. Ну потому что, если ты враг, ты понимаешь, что, ага, это враг, ты к нему относишься как к врагу, а когда он как бы патриот и бьет себя кулаком в грудь, он обесценивает суть слова, обесценивает понятие, это еще хуже. Это все равно что ЛГБТ себе взяли радугу – чего это они нашу радугу себе присвоили? Ну как бы зачем? Дмитрий Кириллов: Радуга в чем виновата, да? Она же прекрасна. Ольга Будина: Да. Вот, получается, «ура-патриоты» как бы испортили понятие патриотизма. Дмитрий Кириллов: Каждый человек пытается, надеется на хорошее. На что надеешься? Какие мысли? Вот у тебя день рождения – какой бы подарок ты хотела получить? Ольга Будина: Я не отмечаю свой день рождения, поэтому я не думаю о подарках. Сейчас не время подарков и не время, так сказать, каких-то отмечаний. Дмитрий Кириллов: Я слушаю тебя и понимаю, что, наверное, большое счастье, если наши дети вот то мирное детство, которое мы с тобой прожили, чтобы оно, может быть, на другом уже уровне вернулось, но это вернулось то счастье, быть... Ольга Будина: Димочка, солнце! Если наши дети сегодня не будут смотреть фильмы про новую сегодняшнюю войну, они не оценят мира! Ты можешь оценить белое, когда ты знаешь черное. А когда сегодня наши деятели образования говорят, что это травмирует детскую психику... И поэтому, я считаю, величайший фильм нашего времени «У края бездны», который снял донбасский режиссер Макс Фадеев, если до сих пор эти фильмы не пускают в открытый прокат в кинотеатрах, только одна сеть кинотеатров их показывает, если до сих пор эти фильмы запрещают показывать в школах, тогда на каких примерах мы будем воспитывать наших детей, если по-прежнему это травмирует их психику?.. Если до сих пор учителя в школе сегодня говорят: «О нет, мы не будем касаться темы СВО, родителям каким-то это не нравится», – я хочу спросить тогда: а вот если в классе находится ребенок, отец которого на СВО, а вы не хотите про это говорить, почему вы не думаете о том, как вы травмируете его психику? Это что за двойные стандарты? С чего начинать говорить о патриотизме с детьми? С фильма Михаила Ильича Ромма «Обыкновенный фашизм», естественно, с этого фильма, и показывать его нужно с 1-го класса. Но сейчас на нем стоит «16+». Что это такое? Почему вдруг? Дмитрий Кириллов: Сейчас «16+», потому что у нас воспитывают инфантильное поколение, понимаешь, чтобы не дай бог кого-то не потревожить, понимаешь, мало ли что. А потом вырастают трусы. Ольга Будина: Голливудская режиссер польского происхождения Агнешка Холланд, вот она в 2003 году сказала такую фразу, не дословно, но вот по сути: «Нам необходима война и трагедия, для того чтобы мы снова ощутили целостность жизни, ощутили, насколько наша жизнь нам дорога и прекрасна». Мы потеряли это ощущение. Когда ты постоянно ешь одни пирожные, у тебя все сладкое, ты уже не оцениваешь, что это вот пирожные, оказывается, а есть еще черный хлеб. Так вот мы сегодня настолько вот в этом потребительстве погрязли, что мы, так сказать, перестали уже ощущать себя в этом счастливыми. Дмитрий Кириллов: Но слава богу, что у нас есть много людей в разных уголках страны, далеко от Москвы, далеко от Садового кольца, где нет клубов, а есть дух, который все-таки... Вот знаешь, как говорят, человек духом жив. Вот этот дух, воля, терпение, желание все преодолеть и дождаться, дождаться правды, радости, – это в человеке живо даже до последней минуты. Кажется, что вот все люди, кто занимаются искусством, актеры, режиссеры, ты здесь все-таки не одинока. Ольга Будина: Ты пожелай мне, чтобы действительно фильм-то вышел, вот оно и будет все хорошо. Чтобы вот эта новая страница, которая у меня сейчас открылась, вот эта новая ипостась, чтобы, так сказать, она принесла свои плоды и все были счастливы. Дмитрий Кириллов: Я хочу тебе пожелать, чтобы те духовные силы, душевные силы, физические силы, время своей жизни, которое каждый день сейчас ты не просто тратишь – ты отдаешь себя этому, чтобы это было не то что не впустую, а чтобы это принесло свои плоды. И ты скажешь: «Ты знаешь, у меня есть, Дима, радостная новость, и я хочу ею поделиться». Ольга Будина: Я была бы очень рада! Большое тебе спасибо!