Дмитрий Кириллов: Рахманинов. Романс на стихи Апухтина «О, не грусти». Исполняет Маргарита Маруна. Этот голос невозможно перепутать ни с каким другим. В течение 20 лет это мощное меццо-сопрано звучало из каждого ларька. И никто эту певицу не видел. Многим уже казалось, что это просто женщина-мираж. Маргарита Суханкина: Первые концерты были в клубах каких-то. Публика подходила к краю сцены. И так вот стояли. Я в микрофон им: «Что вы стоите, танцуете?» Они говорят: «Мы хотим на вас посмотреть». Дмитрий Кириллов: Из Маруны она превратилась в Суханкину, из оперной певицы – в поп-диву. Маргарита Суханкина: Были ситуации, когда меня приглашали на какие-то корпоративные вечеринки. Была вообще ситуация, когда все упились уже просто вусмерть. И именинница заползла на сцену и начала целовать мне туфли. Дмитрий Кириллов: Кумиру. Маргарита Суханкина: И я стою, я не знаю, что… «Вы мой кумир. Твой голос…» Я от нее… Говорю: «Что вы делаете?» - «Пой, пой!» Дмитрий Кириллов: Вы били стекла в машинах в детстве? Маргарита Суханкина: Единственный случай. Вы хорошо знакомы с моей биографией, я так понимаю. Дмитрий Кириллов: Вы занимались подпольной вокальной деятельностью, имея достаточно яркий узнаваемый голос. Не страшно было, что можно запалиться? Маргарита Суханкина: Не было страшно совершенно. Потому что не думала об этом. Дмитрий Кириллов: «Мама, а на каком заводе работает Кобзон?» - такие вопросы задавались? Маргарита Суханкина: Да. Это мой вопрос детства, точно. Дмитрий Кириллов: Ваша мама мечтала, что вы поступите в консерваторию и станете певицей. Маргарита Суханкина: Даже близко никто не мог себе представить. Потому что никто к музыке никакого отношения не имел, не знал, откуда это берется. Дмитрий Кириллов: Петь на сцене Большого театра, главной сцене страны, иметь миллионы поклонников и быть поп-дивой, или все-таки лучше быть мамой? Это, наверное, важней. Маргарита Суханкина: Мамой важней. Дмитрий Кириллов: Четыре раза замужем – это предел, или еще не вечер? Маргарита Суханкина: Нет, конечно. Господи. Дмитрий Кириллов: Быть студенткой у великой Дорлиак – вообще дело непростое. Ведь у Нины Львовны был характер ой-ой-ой. Маргарита Суханкина: Я не могу сказать, что какой-то прям сложный, архитяжелый. Мне было с ней легко. Дмитрий Кириллов: Виктор Сергеевич Попов – это имя что-то значит в вашей жизни? Маргарита Суханкина: Это гений, это бог. Это человек, который сделал из меня музыканта. Дмитрий Кириллов: Могла ли предположить Маргарита Суханкина (она же Маруна, она же Марфа из «Хованщины», она же Ольга из «Евгения Онегина»), что пройдет время – и тысячи людей будут прыгать на корпоративах под ее песни, кричать «ура»? Маргарита Суханкина: Тогда это было категорически нет. А учитывая великого Виктора Сергеевича Попова, который мне говорил, что эстрада – никогда. Дмитрий Кириллов: «Мираж» - это судьба? Маргарита Суханкина: Видимо, да. Сейчас я понимаю, что сложилось так, как сложилось. Как бы я ни обходила эту тему и как я ни пыталась от этого уйти… Дмитрий Кириллов: От «Миража» не уйдешь. Маргарита Суханкина: Не уйдешь. Дмитрий Кириллов: В каком возрасте вы себя помните? Маргарита Суханкина: Я помню себя четко совершенно с того момента, когда я стала ходить во Дворец пионеров на Ленинских горах. Мне было 4.5 года. В детском саду посоветовали. Воспитательница сказала, что «у вас ребенок из штанов выпрыгивает, поет так, что у нее чистенько все, и такой тембр, и такой голос яркий, красивый». Дмитрий Кириллов: Для такого голоса рамки Дворца пионеров стали маловаты. Дальше только один путь – в главный хор страны. Большой детский хор Центрального телевидения и Всесоюзного радио к великому Виктору Сергеевичу Попову. Быть любимицей у Попова – это такая награда в жизни. Солистов было много, но чтобы Попов взял так под крылышко и курировал… Маргарита Суханкина: Более того, он же меня держал до последнего момента в хоре, мне уже было 20 лет. Мне уже стыдно. Я здоровая уже. А он говорит: «Ты мне нужна». Дмитрий Кириллов: Детство заканчивалось, и заканчивалась эта красивая жизнь артистическая. В основном у всех. Маргарита Суханкина: А консерваторию, кроме меня, наверное, не закончил никто. Вот хоровушка, мальчики что-то у Виктора Сергеевича… ребята. А консерваторию – никто. Мама мне сказала: «Что тебе еще надо? Средне-специальное получила? Иди в детский сад, школу учителем пения. Иди учителем музыки. Прекрасная для женщины профессия». Дмитрий Кириллов: Ручки чистенькие. Маргарита Суханкина: Да. «Два-три раза в неделю будешь ходить. Музыку с деткам, песенки…» Все великолепно. Все мечтают об этом. «Что тебе еще надо? Опять на нашей шее сидеть? Опять ты студентка?» Я говорю: «Мам, я хочу». И Попов мне опять: «Ты должна учиться дальше». – «Виктор Сергеевич, понимаете, в консерватории все великие такие. Я была». – «Ты сходи туда, послушай, какие там великие» Дмитрий Кириллов: Посмотреть посмотрела, а поступила только с третьего раза. Ей говорили: «Девушка, вы ошиблись дверью. Здесь учатся только те, у кого есть талант». Но легендарный педагог Нина Дорлиак сказала: «Этот голос я ждала». И сделала из Риты Суханкиной настоящую певицу. В голос Риты влюбился композитор Андрей Летягин. Правда писал он не оратории и романсы, а поп-музыку. Для академической певицы это запрещенный жанр. Летягин уговорил записать несколько песен. Суханина согласилась, но взяла с композитора слово, что он никогда и никому не расскажет, чей голос записан на пленке. Маргарита Суханкина: Да, записала и забыла. И потом вдруг приезжаю отдыхать. Лето, пляж, замечательное настроение. И парень что-то за мной ухлестывает, какие-то дискотеки. И я иду по пляжу. И вдруг: «Видео, видео…» Я так раз услышала, второй раз. И потом уже с ним вместе гуляем по набережной. И я так, чтоб еще больше понравиться, говорю: «Песню слышишь?» - «Ну». – «Это я пою». Улыбаюсь наивно. Он мне говорит: «С ума, что ли, сошла? Это группа «Мираж»» И все. И парень исчез. Он решил, что я, видимо… Это уже позже было. А сначала на другом пляже, там с друзьями мы отдыхали, когда я услышала тоже из автомобиля. Мужик стоял на берегу, мыл машину. Дверь открыта. И у него гремело это все тоже. Я к нему подошла и говорю: «Ой, вы, наверное, друг Андрюхин. Привет ему передавайте». Он мне говорит: «Какой Андрюха? Ты чего?» - «Ну как? Он же вам дал, наверное». – «Это во всех ларьках сейчас продается». – «В каких ларьках?» - «Ну вот я купил». Дмитрий Кириллов: Пошла, посмотрела – правда в ларьках? Маргарита Суханкина: Да. И я обалдела просто. Я тут же вернулась, когда мы приехали с этой прогулки, позвонила: «Андрей, что ты делаешь вообще? Ты ничего не сказал вообще». – «А что такое?» - «Я в консе учусь. Если кто-то узнает… Ты, надеюсь, мою фамилию нигде…» - «Нет. Я в общем списке что-то…» Дмитрий Кириллов: Бренд есть, «Мираж» есть, а кто это – так и оставалось загадкой. Маргарита Суханкина: Многие думали, что это какой-то калека, инвалид. Не дай бог. Дмитрий Кириллов: Какая-то девушка, которая не может выйти. Маргарита Суханкина: Да. Не может показаться всем. Настолько страшна, что просто… Дмитрий Кириллов: И какая разница, кто выходит на сцену? На концертах «Миража» аншлаг. И только особо наблюдательные замечали, что почему-то лица солисток меняются, а голос – нет. А самой же Рите Суханкиной в то время куда важнее было не пение танцевальных песен в студии, а реализация себя на академической сцене. Маргарита Суханкина: Мне дали свободный диплом. То есть не стали никуда распределять. Тогда же еще распределение было. Но тут встал вопрос – куда мне податься? И тут мне звонит моя подруга Леночка Брылева, тоже студентка Нины Львовны, и говорит: «Слушай, тут такое дело. Мы едем в Германию». Нас 5 человек должно было бы быть. Баритон, тенор, сопрано, меццо-сопрано и бас. И мы едем такой компанией по Германии тоже на 2 месяца кататься. «Мы под шапкой «Солисты Большого театра представляют». Я говорю: «Лена, а ничего, что я не то что не солистка Большого театра, а я закончила…» Она говорит: «Да кто там знает? Господи». Оформляем документы. Я отправляюсь туда. Мы там шикарно… Дмитрий Кириллов: Вот авантюра. Маргарита Суханкина: Со всеми солистами Большого. Причем, у меня даже статья где-то была дома. Сейчас, по-моему, она потеряна. Было написано, что «больше всех произвела впечатление солистка Большого театра Маргарита Маруна» А я единственная, кто не была солисткой Большого театра. Дмитрий Кириллов: И в новом сезоне фамилия Маруна (кстати, хорватская, доставшаяся Суханкиной от первого мужа) уже украшала афиши Государственного академического Большого театра союза СССР. В течение 10 лет Маргарита была солисткой этого прославленного коллектива. В истории Большого театра больше не было случая, чтобы Керубино выходил в состоянии глубокой беременности. Маргарита Суханкина: Да. Было дело. То есть там даже на фотографии прям уже… Это был практически 7-ой месяц. Было много, да. Так сложилось, что я так, видимо, заигралась, что упустила там ребенка, начались мои проблемы. В общем, такая тяжелая история. И ребенок погиб, он задохнулся просто. Дмитрий Кириллов: В те страшные дни время словно остановилось. Как пережить гибель ребенка? Маргарита не понимала, что делать дальше, как жить. И рядом никого не оказалось. Друзья куда-то неожиданно исчезли. Ушел и муж. Видимо, ему так было удобнее. От стресса Рита потеряла голос. А что делать без голоса солистке Большого театра? Маргарита Суханкина: И все. Меня убирают уже с театра, мне дают бумажку, что в моих услугах театр больше не нуждается. Дмитрий Кириллов: Свободна. Маргарита Суханкина: Я никому не была нужна вообще. Дмитрий Кириллов: Всем нужна солистка Большого театра. Маргарита Суханкина: И тут вдруг кто-то звонит: «Ой, ну что ты там?» - «Ты знаешь, меня уволили». – «А, ну ладно. Я тебе потом как-нибудь…» Дмитрий Кириллов: Самая черная полоса началась в жизни? Маргарита Суханкина: Да. Жуткая была полоса. И денег нет, и вообще черная дыра такая. И вот тогда была страшная история, когда я так думаю: «А что вообще в этой жизни? Если я никому не нужна и ничего нету, то зачем вообще тогда жить?» И тут единственное, что спасло – это мысль, что живы еще родители. И я знала, что у отца уже тогда было больное сердце. И я понимала, что они совершенно четко пойдут следом за мной, если со мной что-то случится. Дмитрий Кириллов: Не выдержат. Маргарита Суханкина: Точно совершенно, что их тоже не станет. И меня это как-то тормознуло. Потом звонок раздался. Сережа Демьяненко, с которым мы общались. И он мне звонит и говорит: «Ты знаешь, мы тут открываем один отель. Там надо спеть. Там будет такой концерт. Надо спеть. Выйти в красивом золотом платье. Там будут бить золотые фонтаны, там все будет очень пафосно. Потом будет шикарный банкет». А я как раз на хлебе с водой сижу. Я думаю: «О! Хоть поесть смогу. Ну хоть покушаю чуть-чуть». И я так робко у него спрашиваю… «Серег, я все сделаю». Он говорит: «Надо что-то такое между классикой и эстрадой, типа «Аве Марии». Нам нужна какая-то красивая такая. Я знаю, что ты можешь». Я говорю: «Да конечно могу. Сереж, вы мне что-нибудь заплатите за это?» Он мне говорит: «Ну $1000 тебе хватит?» Более того, я говорю: «А можно я с друзьями приду?» У меня такие же голодные друзья были. Он говорит: «Да веди ты кого хочешь, приходи». Я с компанией пришла. Я говорю: «Ребята, там будет банкет. Мы там с вами оттянемся». И, короче, мы пришли, там как саранча… Дмитрий Кириллов: Все поели. Маргарита Суханкина: Да, да, да. Дмитрий Кириллов: Открылось. Маргарита Суханкина: Да. Дмитрий Кириллов: Свет в конце тоннеля. Маргарита Суханкина: И эта сумма, конечно, сделала… Я задышала уже полной грудью, уже поняла. Думаю: «Нет, я, пожалуй, с пением пока завязывать не буду. Я еще, пожалуй, попою». Дмитрий Кириллов: «Поборюсь». Маргарита Суханкина: Да, да, да. У меня началась новая жизнь. Мне уже был сороковник. Я говорю: «Ребят, ну как-то я уже старовата, наверное, для…» Мне говорят: «Ты что? Ты то, что надо». Дмитрий Кириллов: Классическая история. Рит, у вас, как говорится, после 40 жизнь только начинается. Маргарита Суханкина: Да. Дмитрий Кириллов: Как в кино. Маргарита Суханкина: И пошло и поехало. Первая узнаваемость. Ужасно смешно было, когда ты приходишь куда-то в магазин или что-то, и начинают собираться люди, которые тебя узнают, показывают пальцем. И я вместе со всей этой толпой начинаю искать, кого они… А мне говорят: «Вас, вас. Вы же, вы». Я говорю: «А, я?» Я никак не могла привыкнуть к тому, что, оказывается, меня знают. По телевизору же показывают. У меня были такие случаи, когда народ говорит: «Не надо ничего». За стол, естественно, все зовут. «Пожалуйста, хотя бы 5 минут посиди с нами. Просто пообщаться, пощупать тебя». До сих пор кто-то подходит, говорит: «Можно вас потрогаю?» Я говорю: «Можно». Дмитрий Кириллов: Что живая. Маргарита Суханкина: «Трогайте». Получилось так, что уже этот весь достаток, то есть как-то все уже пошло с «Миражом». И достаток, и все есть. И шуба такая, и шуба сякая. Хочу – вот эту куплю, хочу – машину такую, нет, хочу поменять на другую, квартиры какие-то, чего-то, ремонты. Все сыты, все одеты, все обуты, всех перевезла, все из деревни. Все под одну крышу. Мечты сбываются. Все в полном шоколаде. И ты выходишь на террасу каждое утро пить кофе. Летом сидишь, ветерок обдувает, все замечательно. И звенящая тишина. То есть ты понимаешь, что одно и то же: что у тебя дом, работа, работа, дом, дом, работа, деньги. И все. И у меня что-то вдруг в голове. И программа идет. Программа известная. В конце каждой передачи все о детях. И я поймала себя на мысли, что я с интересом смотрю не только эти программы, но жду конца программы, чтоб посмотреть на детей, которые просто с широко открытыми глазами сидят, ждут просто, что кто-то придет и их заберет. И у меня что-то начала зреть в голове такая мысль. И как-то мы сидели с мамой, смотрели вместе. Я говорю: «Мам, как ты думаешь?» Мама мне говорит: «Ну наконец-то. Ну слава богу». Дмитрий Кириллов: Она просто молчала, да? Маргарита Суханкина: «А то я смотрю какие-то ток-шоу, там что-то… Ты видишь, как дербанят потом? Вот эти все квартиры, машины – ты кому это все будешь оставлять? Ты что, хочешь, чтоб так же, после того как ты уйдешь… Что это будет то?» Дмитрий Кириллов: Воронье набежит. Маргарита Суханкина: Действительно, надо же кому-то… А вроде и некому. Да даже не только поэтому. А просто говорю: «Ты знаешь, чего-то не хватает. Пустота. Давай девочку где-то…» И речь шла просто об одной маленькой девочке. Дмитрий Кириллов: Но одного желания иметь ребенка оказалось недостаточно. Рите пришлось посетить десятки детских домов и запастись недюжинным терпением, столкнувшись с бюрократическими требованиями. Маргарита Суханкина: Это была жуткая головная боль. И самое страшное – это медицинская справка, которую ты собираешь. Ты ходишь по всем… Там список врачей. Просто по каким-то диспансерам. Надо объехать просто невероятное количество… Это самое сложное. Причем, так. Все эти документы, весь пакет документов действует ровно месяц. Дмитрий Кириллов: А потом заново? Маргарита Суханкина: А потом заново, если ты не успеваешь. Справка заканчивается. И если ты никого не выбрал, не успел - все, ты по новой. И мы искали девочку 3 лет. И нету. Мне говорят: «Вот мальчик есть». И мальчика одного. Его вроде уговорили. Я уже уезжу его навещать. Но понимаю, что не мой. Но, тем не менее, начинаю оформлять на него документы, меня уговаривают, говорят, что абсолютно здоров, все у него прекрасно, все замечательно. Меня уламывают. Дмитрий Кириллов: Стерпится, слюбится. Маргарита Суханкина: И я в понедельник должна ехать уже на суд, куда приезжает директор детского дома, там вся опека, в общем, куча народу, и я со всеми своими документами. Дмитрий Кириллов: То есть уже финальная история, да? Маргарита Суханкина: Да. Я в понедельник должна ехать на суд, а в воскресенье идет программа, где я вижу своих детей. И сидят двое причем. У меня вытягивается шея. И мы с мамой смотрим. Я говорю: «Мама, сидят мои дети». Она мне говорит: «Рит, минуточку. Ты помнишь, что девочку тебе одну». Я говорю: «Мама, мы берем двоих». Дмитрий Кириллов: Маргарита ничего еще толком не знала о Лере и Сереже. Но материнское сердце не обманешь. И крутилась только одна единственная мысль: «Срочно в аэропорт». Маргарита Суханкина: А когда я приехала туда, во-первых, у меня и руки дрожали, вообще вся я… Просто ночь бессонная. Я пришла в гостиницу, я заснуть не могла. Меня всю колотило совершенно. Я безумно нервничала. Они выводят двоих. Просто широко открытые два моих тощеньких, тонюсеньких, на тоненьких ножках, особенно Лерка. Лерка была вообще прозрачная просто. Худюшка. Выводят. И просто я понимаю, что мое абсолютно. Мои дети. Я просто их прижала и говорю: «Меня сейчас долго не будет. Но я за вами обязательно вернусь. И вы меня должны дождаться. Вы мне верите?» Они глазищами своими: «Да». Сережа постарше. И он: «Да, мам. Ты обязательно приедешь?» Я говорю: «Обязательно приеду и вас заберу». Дмитрий Кириллов: Утром вы просыпаетесь: «Так, звезда». А тут начинается совсем другая жизнь. Маргарита Суханкина: Каши варить, завтрак, в школу собирать, колготки натягивать. Дмитрий Кириллов: Радость, да? Маргарита Суханкина: Да. Причем, мне говорят: «Давай, отдай в детский сад». Я говорю: «Не, не, не. Только со мной. Детский сад – тот же казенный дом. Нам не надо это ничего». Но сейчас то они уже подросли. И буквально прошлым летом… мы как раз отдыхали, были на юге втроем. И дети мне говорят: «Мам, тут иногда люди подходят всякие и говорят – а мы знаем, вот это все. А мы не знаем, что говорить». – «Было так-то, так-то, так-то». Рассказала всю историю. – «Мам, а что, вот что?» Я говорю: «Если к вам подходят какие-то люди, вы им отвечайте, что ребят, а что вы знаете, расскажите, может, мы что-то не знаем; может, что-то интересное; вы нам расскажите тоже, нам тоже любопытно, чего вы такого интересного знаете, чего не знаем мы». Дмитрий Кириллов: «Мы то знаем все». Маргарита Суханкина: Да. «А вы что? Расскажите нам». И дети: «А, мам, мы все поняли». Дмитрий Кириллов: Они вооружены и стали сильными. Маргарита Суханкина: Абсолютно. У меня дети сейчас, как за каменной стеной. Они знают прекрасно, что мама просто… Но, опять-таки, они знают и то, что если в чем-то они не правы и если где-то их личный косяк, что где-то что-то подленькое, что-то нехорошее, червоточина, я никогда не буду их защищать. Дмитрий Кириллов: Макаренко включается по полной, да? Маргарита Суханкина: Вообще. Сухомлинский, Макаренко тут же. Тут же. Дмитрий Кириллов: Вот слушаю вас сижу, смотрю на блеск в глазах и понимаю, что счастье пришло. Маргарита Суханкина: Абсолютно. Дмитрий Кириллов: Вы сейчас рассказываете с таким упоением не о новой песне, которую сейчас записала, а это даже более важно, чем любой хит. Маргарита Суханкина: Знаешь, на самом деле и хиты важны. У меня в этом году вышел новый альбом. И мы выпустили. Мы так долго разговаривали. Хотя мне продюсер Сережа Лавров говорил: «Рит, да сейчас все скачивают». – «Нет, ты пойми, что если это будет диск…» Дмитрий Кириллов: Это какая-то веха. Маргарита Суханкина: Конечно. Люди хотят получить именно пластиночку. - «Никто не слушает!» Я говорю: «Слушают». И просто как горячие пирожки диск разлетается. И это дети дают мне этот стимул. Что самое интересное. Что у меня просто был момент, когда… А что еще надо? Да ну. Буду я петь. И все. Что там дальше? А сейчас дети дают нереальный, невероятный… Они слушают эти песни новые. «Мама, что еще? Ой, как клево». Они их знают наизусть. Они знают миражовские песни. Дмитрий Кириллов: Работать надо. Дети еще маленькие. Надо поднимать. Маргарита Суханкина: Да. И я иду на работу. И я знаю, ради кого я работаю сегодня. Дмитрий Кириллов: Ради детей. Маргарита Суханкина: Конечно. Дмитрий Кириллов: Ну, и ради поклонников. Маргарита Суханкина: Конечно. Дмитрий Кириллов: Спасибо. Маргарита Суханкина: Пожалуйста. Всегда пожалуйста.