Дмитрий Кириллов: Простые аккорды, ненавязчивый мотив, глубокие, проникновенные и в то же время самые что ни на есть обычные слова, зарифмованные в поэтические строки. Это Олег Митяев. Он поет негромко, как-то по-домашнему уютно. И каждый раз, когда слышишь песни Митяева, вроде у него нет явной вокальной подготовки, и аранжировки не самые супермодные, а в воздухе разливается невероятная гармония, и каждому из нас становится немножко грустно и тепло. Олег Григорьевич, вы профессиональный спортсмен, пловец, красавец, комсомолец, с хорошей анкетой. Вас вообще в органы не звали работать? Олег Митяев: Звали. Я был секретарем Комсомольской организации, меня выбрали. Дмитрий Кириллов: Таких обычно всегда в органы зовут. Олег Митяев: Да. И до меня, и после меня они ушли в КГБ. Дмитрий Кириллов: Вам удалось избежать этого? Олег Митяев: Как-то я ушел в дворники. Я был дворником при торговом центре, где был вокально-инструментальный ансамбль. То есть я подумал, что я тянулся к музыке. Дмитрий Кириллов: У вас специальностей и дипломов хватит на троих. Вам не хватает, по-моему, только Литературного института и консерватории. Если по-честному, вы жалели когда-нибудь, что у вас нет профессионального музыкального образования? Олег Митяев: Когда у тебя есть образование, ты знаешь, что про это уже написано, и про это уже написано. А про что тогда писать? А так у меня было такое впечатление, что ни про что не написано. Дмитрий Кириллов: Чистый лист. Олег Митяев: Я ваял, не боясь быть на кого-то похожим. Дмитрий Кириллов: Мог мечтать парнишка из Челябинска, что его будет слушать сам Муслим Магомаев? Олег Митяев: Выберет, выберет меня из… Это, знаете, как слепые прослушивания. Ему сказали… Дмитрий Кириллов: «Мне нужен голос», да? Олег Митяев: Ему дали несколько. И он выбрал. И я полетел в Москву. Дмитрий Кириллов: Это правда, что в детстве вы своему брату Славе завидовали? «Слава КПСС». Олег Митяев: Везде, на всех домах, плакатах, транспарантах было написано его имя. Я все время возмущался: «Почему Алик нигде не пишут? Везде пишут «Слава»». Дмитрий Кириллов: У вас имеется трубка курительная Резо Габриадзе, подаренная Ширвиндтом. Олег Митяев: Да. Совсем недавно Александр Анатольевич бросил курить. И он сказал: «Теперь я могу подарить тебе целую коллекцию». Дмитрий Кириллов: «Вот Митяев споет грустную песенку – и жить становится как-то полегче». Многие так говорят. Вам не кажется, что вы не певец, не поет, а врач? Олег Митяев: Ну да. Кстати, Юра Шевчук сказал в каком-то интервью про меня, что «ну надо же кому-то раны залечивать после боя». Вот так он сказал. Собственно говоря, да, я чувствую себя каким-то психотерапевтом. Дмитрий Кириллов: Вы в курсе, что вашу песню в Израиле на иврите очень с удовольствием поют? Олег Митяев: Да, конечно. Но меня даже больше заинтересовало, что когда здесь в Москве главный раввин собрал всех евреев в главном еврейском храме, он открыл эту встречу словами «Как сказал Олег Митяев, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Дмитрий Кириллов: Сегодня я хочу поговорить с вами о каких-то фантастических встречах, каких-то судьбоносных моментах в жизни, которые сложились сами по себе, те подарки, которые сверху, с неба вам в течение жизни вам Господь давал. Олег Митяев: Мы 10 лет играли в бильярд с Эльдаром Александровичем Рязановым, и он категорически отказывался верить в Бога. Я говорю: «Эльдар Александрович, ну как так? Как нет Бога?» Он говорит: «Нет, я не верю. Это все человек своим трудом может». И потом какой-то серьезный шар такой ему надо забивать. И он говорит: «Ну, Господи, воля твоя». Я говорю: «О! Подожди. Эльдар Александрович, Бога же нет. А вы говорите – «Господи, воля твоя»». На самом деле это, наверное, самые мудрые слова, потому что на все воля Господня. И много раз я это замечал на себе, что как бы ты ни планировал, все может произойти совсем по-другому. Поэтому остается только благодарить Господа за то, что он тебе посылает такие встречи и повороты судьбы. Дмитрий Кириллов: Вот Рыбников спел: «Не кочегары мы, не плотники», - и побежал, монтажником стал. Олег Митяев: Ну да. В моей жизни так и произошло. Дмитрий Кириллов: Это была воля родителей, ваш собственный выбор – идти в техникум? Олег Митяев: Нет. Слава богу, что… Может быть, мамина мудрость или ее халатность, что она говорила так: «Куда хочешь, туда и иди». Никто меня не настраивал. И, конечно, я бы мог предъявить к судьбе всякие претензии и сказать: «Ну какого вообще меня сначала в монтажный техникум, потом в институт физкультуры, потом ГИТИС? И потом ничего это не пригодилось, и ты работаешь вообще… Тогда зачем это все?» Оказалось, что все это пригодилось. Дмитрий Кириллов: Конечно. Это бэкграунд, багаж. Олег Митяев: Там сказали: «Ты иди сначала…» Дмитрий Кириллов: В рабочую специальность. Олег Митяев: Да. «Вставай в 8. Иди на работу. Железо такое промерзшее, роба, этот кабель, эта стройка. Вот бетонный». Всё вот это. Дмитрий Кириллов: Пропал романтизм? Олег Митяев: Нет. Он был очень силен. Жизнь – это борьба. И, мне кажется, мы потеряли такую классную вещь, как коллективизм. Дмитрий Кириллов: Коллектив выдвинул вас плавать. Это же было как раз от училища. Олег Митяев: В техникуме. Конечно, выдвинул коллектив. Дмитрий Кириллов: Учиться в монтажном техникуме Олегу Митяеву было некогда. Слишком хорошо плавал. И его то и дело отправляли завоевывать победные медали. Даже обещали в большой спорт устроить, минуя армию. Но не тут-то было. Олег Митяев: Это потом, когда я уже был перворазрядник и меня внезапно забрали в армию… И вот там мне надо было выступить за одного офицера на первенстве Генштаба. И тут я допустил оплошность. Меня как человека пригласили, чтоб я вместо капитана Зайченко проплыл. И я проплыл по первому разряду. Мне сказали: «Ты с ума сошел? Ты что творишь? Откуда у нас такие результаты?» Зато мне разрешили потом тренироваться. Дмитрий Кириллов: Попал пловец Митяев по блату в батальон, охраняющий главный штаб военно-морского флота. Располагалось это теплое местечко не в океане на корабле, а в самом центре Москвы. Вы же охраняли адмирала? Олег Митяев: Да. А генеральный штаб включает в себя и морской штаб. И поэтому там были еще и моряки. И когда я узнал, что матросы, я говорю: «Товарищ капитан, давайте меня матросом». Он говорит: «Нет, там условия… Надо обязательно 1 м 80 см и голубые глаза». Дмитрий Кириллов: Кастинг Олег Митяев: Я говорю: «Так я же как раз подхожу». Он говорит: «Ну, не забудь. Подойдешь ко мне». И когда нас распределяли, я говорю: «Товарищ капитан, я же…» И он меня отправил. И вот всё. Два года в Москве. Дмитрий Кириллов: В Москве. Форма моряка. Олег Митяев: Что за матросы у нас в Москве? Что за флот? Дмитрий Кириллов: Ведь можно ходить в военной форме морской по Москве, как будто только что вышел на берег. Все девушки… Олег Митяев: Даже дело не в девушках, а мы попадали во все театры. Мы приходили, жаловались бабушкам, что мы сейчас с подводной лодки, полгода не видели солнце и всю жизнь мечтали попасть в Театр сатиры. Может быть, как-то… Она: «Ну нет билетов». – «Ну куда-нибудь нас как-нибудь». И так мы в каждом увольнении и в Цирк на Цветном бульваре, и в Ленком. Мы зашли такие, разделись, сняли шинели. И лысые, в этой форме морской. И тут богемное такое общество, какие-то занавески, висюлечки такие висят, такие девушки, молодые люди. Вообще абсолютно другая жизнь. Мало того, что это свобода, а еще и не Челябинск, а Москва, самое сердце. Ты стоишь и думаешь: «Ёлки-палки». Дмитрий Кириллов: Во попал! Олег Митяев: Да. Дмитрий Кириллов: Вы были завклубом в санатории «Сосновая горка». Олег Митяев: Да. Дмитрий Кириллов: И по совместительству дворником? Олег Митяев: Не только дворником, а еще и убирал снег с крыши, проводил публичную лекцию «Барды и менестрели», и проводил вечера, и был завклубом. Собственно говоря, я был в правильном месте. У меня бесплатное питание, все налажено. Природа. Здоровый образ жизни. Ну что бы? Нет. Дмитрий Кириллов: Легкий физический труд. Олег Митяев: Да. Не дали квартиру. И тут позвонил директор Челябинской филармонии Маркс Борисович Каминский. Он позвонил и предложил работать в филармонии. Дмитрий Кириллов: По-моему, он вам пообещал комнату? Олег Митяев: Да. И он сказал: «Мы вам дадим комнату в общежитии». А она как раз мне была очень нужна. Дмитрий Кириллов: Еще бы! За плечами уже образовался весомый семейный багаж. Счастливый брак с гимнасткой Светланой, подарившей Олегу Григорьевичу первенца – сына Сергея, стал уже историей. В общежитие Челябинской филармонии Митяев привезет свою новую семью – педагога по лечебной физкультуре Марину вместе с маленьким Филиппом, их недавно родившимся сыном. Но раз приняли в филармонию, то значит это уже судьба – стать артистом. Плавно переходим к важнейшему человеку в вашей жизни. Это Булат Шалвович Окуджава. Олег Митяев: Да. Была такая затея, она называлась, как водится в те времена – «Марш мира». Все барды собрались и поехали по столицам союзных республик, как полагалось. Вы знаете, Перестройка, 1986 год, все вроде бы вот начинается. И ладно, барды, собирайтесь и выступайте. И действительно в Казани 30 000 стадион. У меня было всего три песни. Я выступал с песней «Как здорово» ближе к финалу, но заканчивал Булат Шалвович, конечно. И он вынужден был на каждом концерте слушать мои три песни. И он мне как-то подошел после концерта, говорит: «Олежек, вот у вас песня «Родильный дом». Там такая рифма – Петру и дом. Вот это не рифма». Вот «Антон» и «дом» - это еще туда-сюда. И я пошел вечером, это было в Свердловске. Я вечером поработал, переписал все. И на следующий концерт выхожу и пою: «Петром» и «дом», и все нормально. И Булат Шалвович говорит: «Эту песню мы вдвоем написали». Дмитрий Кириллов: Он вас на карандаш взял, заметил? Олег Митяев: Не знаю. Он не мог не заметить, потому что мы с ним вдвоем песню… Но он как бы относился по-дружески, но довольно сдержанно. И потом поэтому для меня было удивительно, что, посмотрев передачу по телевидению, он позвонил туда, нашел мой адрес и написал мне письмо в Челябинск. И вот это меня удивило. А я уже продолжал ходить в клуб самодеятельной песни «Моримоша». Я прихожу в клуб, говорю: «Я письмо от Окуджавы получил». Там было 3 строчки всего написано, что «Я посмотрел вашу передачу. Вы очень выросли». Он меня похвалил и приглашал встретиться. Потом я ему написал без ошибок ответ, тоже не такой длинный. Потом он мне написал, как доехать, нарисовал план. И мы стали к нему приезжать в Переделкино. И для нас с Костей Тарасовым (гитаристом) это были какие-то праздники. Его интерес ко мне был удивителен. Поэтому я в какой-то момент стал думать: «Как-то бы зацепиться. Надо дальше продолжать чем-то его удивлять». Я ему сказал: «Булат Шалвович, а вот хотите – я вас с Иващенко и Васильевым познакомлю? Такие у нас авторы сейчас потрясающие». Он говорит: «Ну давай – вези». Мы приехали. И опять мы сидели, пели песни, разбирали, что-то происходило. А потом я думаю: «Ладно. А хотите, Булат Шалвович, я вас с Макаревичем познакомлю?» Он говорит: «Ну давай, познакомь меня с Макаревичем». Я позвонил, говорю: «Андрюша, а хочешь – я тебя с Булатом Шалвовичем Окуджавой познакомлю?» Он говорит: «Конечно». И мы встретились, приехали. И опять сидели, пели песни. Ну вот такое было замечательное время. И когда я сейчас прохожу по Арбату мимо памятника Окуджаве, то «так и думал, Булат Шалвович, так и думал, что вы будете здесь стоять». Дмитрий Кириллов: Клуб «Белый попугай». Встреча с Юрием Владимировичем Никулиным. Встреча с Гориным. Это же тоже вообще… прикоснуться просто к величайшим людям. Олег Митяев: Да. На самом деле, конечно, и Григорий Горин, который написал потрясающее вступление для моей книги. И, конечно, Юрий Владимирович Никулин. Все его тоже ждали на передаче. Был такой период, когда как раз он уже отошел от ведения передачи, а передал все Григорию Горину. Григорий Израилевич – он милый человек, не выговаривающий 33 буквы. С ним отдельные все истории связаны. Дмитрий Кириллов: Прекрасно вел. Олег Митяев: Да. На Истре, на природе, столы накрыты. И вот так мы, когда выпивали, и к концу передачи, если бы они показывали все подряд, это было бы ужасное зрелище, а кадры все время сортировали, и было вроде нормально. И как-то Григорию Израилевичу сказали: «Григорий Израилевич (режиссер), надо переписать вступительное слово». А уже финал передачи. А он уже 38 букв не выговаривает. И меня потрясло его мастерство. Он встрепенулся, встал, все сказал: «Дорогие друзья…» Как в начале все это было. Камеру выключили – и он вернулся в нормальное состояние со своими друзьями. А Александр Анатольевич сказал сразу: «Ребята, у нас тут нельзя так филонить. Вы видите – все по-настоящему. Вот с красной пробкой это коньяк, а с белой – это водка. Вот и выбирайте напиток, но обязательно надо употреблять». Я говорю: «Так а я же за рулем». Он говорит: «Я не знаю». И я думаю – ну как я с Никулиным не выпью? Или сейчас выпью, а меня остановит гаишник, и я скажу: «Вы бы сейчас с Никулиным не выпили? Вы бы сейчас поехали, сказали: «Извините, Юрий Владимирович, я с вами рюмку выпивать не буду»». Это я готовил речь для гаишника. Ну вот как-то получилось, что пронесло. Дмитрий Кириллов: История любви барда Олега Митяева и ведущей актрисы Театра Вахтангова Марины Есипенко – это роман со сложными драматургическими поворотами. Они встретились уже взрослыми людьми. У каждого, естественно, за плечами уже было свое прошлое. Оно тянуло. И влюбленные долгое время не решались открывать остальному миру свои чувства. Но все решила однажды строчка из письма. Во время очередной разлуки Марина написала Олегу: «Скоро лето, и мы снова будем вместе. А лето ведь – это маленькая жизнь». Так на свет появилась песня, новая семья, а вскоре и любимая дочь Даша. 10 лет близкой дружбы с соседом, великим человеком – Эльдаром Рязановым. Как вы пробрались в дом мастера? Олег Митяев: А у меня жил в соседнем доме мой земляк Сергей Макаров – двухкратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира, хоккеист, красная машина. И мы с ним родились в одном родильном доме в Челябинске. Поэтому мы так друг к другу жались. И я говорю: «Сережа, пойдем с тобой, будем гулять возле дома Рязанова и как-то познакомимся. И мы гуляем. И там видим Эльдара Александровича. Я говорю: «Эльдар Александрович, вот познакомьтесь, ваш сосед – Сергей Макаров, хоккеист». Он говорит: «Да ты что!» А они такие болельщики с супругой, с Эммочкой, оказались. И завязалась у нас такая дружба. Каждый год 31 декабря мы с друзьями приходили к Эльдару Александровичу в шесть часов вечера где-то перед Новым Годом. Это невообразимо. Это невообразимо. Как об этом можно было мечтать? Это нельзя было предположить. И, например, Эльдар Александрович говорит: «А вот ты видишь – у меня елочка стоит на столе? Вот ты думаешь – из какого фильма?» Я, конечно, говорю: «Ирония судьбы, конечно. Новый Год, елочка». Он говорит: «Мальчик, это елочка из кинофильма «Карнавальная ночь»». Вот так. А уж кто бы мне сказал, что я буду сниматься в кинофильме «Карнавальная ночь» - это вообще из разряда фантастики. Как это может быть, если фильм уже сняли в 1956 году? Оказалось, что Эльдар Александрович решил через 50 лет… Дмитрий Кириллов: Ремейк сделать. Олег Митяев: И он меня пригласил сниматься и посвятил мне целую съемочную смену, целый день мы снимали. Он выбрал песню «Пройдет зима». И я вот в этом кинофильме исполняю песню. Дмитрий Кириллов: Смотрите, вы пишете популярные песни в народе, где есть хороший мотив, который запоминается. Вот взять и пойти в эстраду, и стать таким вторым Юрием Антоновым. Олег Митяев: Мы с ним родились в один день (19 февраля). У нас с ним прекрасные отношения. Это его высказывание: «Пускай новые песни пишет тот, у кого старые плохие». И его Бог поцеловал. И он может придумывать великолепные мелодии. Мелодия – это действительно подарок Бога. И если говорить о моих песнях, то они чаще всего второстепенные и не оригинальные по мелодиям. Я абсолютно не композитор. Может быть, мой выигрыш в том, что у меня получается найти гармонию между средним текстом, средней мелодией и средним исполнением. Но если найдена гармония, то песня случается и она действует. Дмитрий Кириллов: Очень много песен, которые я слышал… они могли бы стать для эстрады такими стопроцентными хитами. У вас был когда-нибудь в жизни какой-то такой случай, когда какой-нибудь такой серьезный продюсер говорит: «Олег, давайте мы вас сделаем помодней?» Олег Митяев: Продюсер – это чаще всего не вредно, потому что даже у «Битлз» был продюсер и у многих других групп. Когда в моей жизни появился Александр Шульгин, ему подсказал спортивный комментатор Маслаченко. Дмитрий Кириллов: Владимир Маслаченко. Олег Митяев: Да. Вот кому огромное спасибо. Он сказал: «Вот, смотри, какие песни у парня. Давайте как-то…» И вот мы записали альбом. Это был уже не первый альбом, а где-то третий. «Крепитесь, люди, скоро лето». Его спродюсировал Шульгин. Вот если бы он не сжульничал и не оформил договор так, что я ему обязан по гроб жизни. У нас был контракт на 5 лет, но там был один пункт: «Договор действителен в течение срока охраны авторского права». Какая-то белиберда для меня, для человека, который… Дмитрий Кириллов: Набор слов. Олег Митяев: Да. А на самом деле это значит, что на всю жизнь и на 50 лет после смерти я ему отдаю свои авторские права. Дмитрий Кириллов: А. То есть купил с потрохами? Олег Митяев: Да. Я ему сказал даже: «Саша, давай мы сейчас все забудем, составим новый договор и будем дальше работать». Он говорит: «Нет, я в аренду артистов не беру». Он что-то такое сказал. Но он меня обманул. Он занимался моими авторскими правами. И фактически он меня обманул. А появился другой светлый человек – Вадим Усков, юрист, которому удалось разрушить этот договор. Это что-то какое-то чудо случилось. Какие-то запятые были неправильно поставлены. Потому что у Шульгина были очень мощные юристы. Дмитрий Кириллов: Вот вы попали в реалии шоу-бизнеса. Олег Митяев: Знаете, законы шоу-бизнеса неплохие. Смотря к чему их применять. Ведь и Гвердцители – это шоу-бизнес, когда она поет песню на стихи Цветаевой, и «Песняры» - это шоу-бизнес. А есть, наоборот, шоу-бизнес, который опускает планку и пытается только заработать. Вот это, наверное, вредно для населения планеты. Дмитрий Кириллов: И чтобы внести свою лепту в благородное дело окультуривания поклонников легкой музыки, решил Олег Митяев со своим старшим товарищем Вениамином Смеховым обратиться к композитору Давиду Тухманову, чтобы тот замахнулся на солнце нашей поэзии Александра Сергеевича Пушкина и сочинил музыку на его бессмертные стихи. Олег Митяев: И он был категоричен. Он говорил: «Не берусь». И мы 6 часов выпивали, как Станиславский и Немирович-Данченко, но в другом ресторане – в ресторане ЦДЛ. Дмитрий Кириллов: Чтоб клиент был готов. Олег Митяев: Да. И в конце концов уговорили Тухманова. Он потом подумал: «А что, собственно, меня расстреляют, если я…?» И, потом, конечно, это невероятно. Мы сидели дома у Тухманова, принимали работу. Это вообще. Это может вообще присниться? Дмитрий Кириллов: Только сон. Олег Митяев: Но в конце концов как-то мы объединились все вместе и сделали это. И вот этот альбом существует. Дмитрий Кириллов: И клип есть. Олег Митяев: Клип, да. Только он никому не нужен, этот клип. Потому что клипы у нас крутят совсем другие. Дмитрий Кириллов: Семья Митяевых – самая обычная, советская. Отец, Григорий Степанович – рабочий трубопрокатного завода. Вкалывал с утра до ночи, ну и выпивал. Конечно, не без этого. А мама, Лидия Яковлевна, работала прачкой, любила отца и все ему прощала. Пример невероятного терпения был перед глазами. Прикованная к кровати бабушка Маша, глубоко верующий и светлый человек, безропотно переносившая физическую боль и немощь. Будучи секретарем комсомольской организации, люди доложили, что иногда вы ходили по праздникам в храм. Олег Митяев: Все комсомольцы весной почему-то ходили на Пасху в храм ночью. Но я видел разные мнения, что, с одной стороны, папа, который говорит «Гагарин летал в космос, никакого Бога там нет». А, с другой стороны, бабушка, которая 30 лет сидела на кровати, как Илья Муромец. Дмитрий Кириллов: Мария Ажаринова. Олег Митяев: Да, Мария Ажаринова. И она верила и молилась, и не роптала. И я думаю, что сейчас, если что, к ней надо обращаться, чтобы она за тебя слово замолвила. Дмитрий Кириллов: А еще о здравии раба божия Олега возносят свои молитвы насельницы Челябинского Одигитриевского монастыря. Кто бы мог подумать, что любимый яблоневый сад из детства Митяева откроет неизвестные страницы истории этой обители и что родится песня, посвященная основательнице монастыря игуменье Агнии? Олег Митяев: Я прожил свое детство у бабушки в плановом поселке там. Там свои дома. Челябинский трубопрокатный завод. И тут плодово-ягодное хозяйство за забором, куда мы в свое время яблоки лазали воровать. Оказалось, что за забором, если туда пройти, там есть разрушенный монастырь. И когда читал уже, когда я узнал вообще о монастыре, я узнал об этой женщине, которая этот монастырь начинала, когда еще вообще не было ничего. Бог ее тоже вел. И она его построила. Ну вот такая судьба у него была, как у всей нашей страны, что все это сломали, разрушили. Когда я пришел, узнал об этом, я думаю: «Это же все было рядом параллельно. Пойду узнаю, может, помочь монашкам как-то что-то…» И когда они изложили свои планы, я думал: «Ну они просто сумасшедшие». Потому что ну что… Они хотят, во-первых, сделать огромную территорию сада монастырского, где бомжи живут, а она вся захиревшая такая. Они хотят там сделать райский сад. Они хотят там сделать Парк библейской истории со скульптурами из Библии. И ты идешь по этому парку и как будто читаешь Библию. У них есть проект огромного монастыря, храма, который должны там построить. И я думаю… Дмитрий Кириллов: Фантазер. Олег Митяев: Рабочим трубопрокатного завода сейчас как раз не хватает только такого парка тут и такого храма огромного. Так вы представляете, в конце концов мы почти победили. Уже все нарисовано, согласовано и все движется к тому, что все это будет – с божьей помощью все будет происходить. Дмитрий Кириллов: Еще одна уникальная встреча – Федор Конюхов. Когда я брал у отца Федора, он мне говорит: «Ты знаешь, я кассеточку ставлю, там у меня Митяев». Олег Митяев: Когда-то очень давно Федор Конюхов ехал на велосипеде по Южному Уралу мимо озера Тургояк. Это такой небольшой Байкал. И так ему понравилось, что он там остановился. Сейчас там есть часовня построенная, есть дом у Федора Конюхова. Там проводится парусная регата. Он приезжает туда. И там же есть дом Олега Митяева. И там же мы хотим вместе с ним построить маяк. Там есть такой полуостров. Потому что в песне, которую я посвятил Федору Конюхову, вот песня про маяк, и вот это как раз «Просыпаюсь улыбаться». Дмитрий Кириллов: Вот Конюхов, он все время ходит и ходит по этим своим походам. Не надоело ему это? Олег Митяев: Я не представляю, зачем он это делает. Я, конечно, задавал ему, как многие, вопрос: «Федор, ну зачем ты сейчас опять собрался?» Он мне говорит: «Ты песен сколько написал?» Я говорю: «Ну, так, где-то 280-300». Он говорит: «Ну и что ты? Хватит. Что ты все пишешь и пишешь?» «Я уже два раза был на Эвересте. Я уже вокруг Австралии обошел. Потом на веслах через океан. Потом на воздушном шаре несколько раз. Сейчас мы опять собираемся в Марианскую впадину». Дмитрий Кириллов: И везде Митяев? Олег Митяев: Да. Я в сублимированном виде везде побывал. Дмитрий Кириллов: Так. Минуточку. А в Непале, про который вы пели? Олег Митяев: В Непале я сам был. Это тоже такая отдельная история. Почему я написал песню про Непал – непонятно. И когда я ее спел на телевидении, позвонили из посольства Непала и сказали: «Да вы что! У нас же 40 лет дружбы Россия-Непал. Мы сейчас…» И предложили мне сказочное путешествие по Непалу. Я не знал тогда, что трекинг – это пешком. Там был рафтинг. И мы перевернулись. Это была очень насыщенная поездка. Там у меня вылетело плечо. Потом какие-то китайцы меня на какой-то стоянке его вставляли. В общем, я в Катманду в магазине купил атлас и решил путешествовать по атласу в следующий раз. Дмитрий Кириллов: А вот матушку Россию Олег Григорьевич не по атласу объездил, а исколесил ее вдоль и поперек с гастролями. И какие же случаются чудеса, когда, казалось бы, обычные посиделки после концерта выливаются в большое и серьезное дело! Олег Митяев: Мы поехали в баню под Костромой. Там у нас дядя Коля: «Поехали к нам. У нас там такая деревня старинная. Там все». И уговорил… И мы приехали. И ты выходишь из бани. Такая вообще Волга, красота! И стоит храм, такой грустный, разрушенный. Там какие-то березы уже Николая Угодника. А потом был какой-то корпоратив и какой-то Николай. И я говорю: «Николай, ты же Николай. Вот смотри, там у нас храм. Может, ты как-то поучаствуешь в восстановлении?» И Николай поучаствовал. В конце концов вот он, храм Николая Угодникова в Сунгурово. Он стоит. И корабли по Волге прям проплывают. И они говорили: «Вот тут разрушенный… О! Уже не разрушенный. Уже, вот, смотрите, беленький такой храм стоит». Попросить за кого-то – это святое дело. Я всегда удовольствием, если есть такая возможность и если я прекрасно понимаю, что это для чего-то доброго, почему бы не пойти… Когда у тебя есть такая возможность. Вообще вот этот наш фонд в Челябинске благотворительный… Дмитрий Кириллов: Он давно существует. 20 лет? Олег Митяев: Да. Когда пришли люди, мои друзья и говорят: «Давай мы сделаем благотворительный фонд». Я говорю: «А что мне надо сделать?» Они говорят: «Кивни». Я кивнул. И вот сделали фонд в Челябинске. У них такая огромная программа. Я даже не представлял, что это выльется в такую ассоциацию «Все настоящее – детям». Вот время идет. И ты понимаешь, что это становится все более и более важным для тебя. И тебе самому это доставляет удовольствие. Дмитрий Кириллов: Вы можете себя назвать человеком счастливым, что жизнь ваша, в общем-то, счастливая? Олег Митяев: Тьфу-тьфу-тьфу-тьфу-тьфу. Кто-то из великих сказал, что человек не может считать себя абсолютно счастливым, пока не умер. И, собственно говоря, наверное, да. Наверное, не надо об этом думать. Дмитрий Кириллов: Тогда живите долго и считайте себя чуть-чуть несчастным. Пусть все будет. И пойте. Олег Митяев: Спасибо большое.