Дмитрий Кириллов: Артистами мечтают стать многие, вот только рождаются ими единицы. Глядя на озорного мальчугана Рому Мадянову, исполнителя роли Гекльберри Финна в знаменитой картине Данелии и «Совсем пропащий», сразу понимаешь – вот это настоящий талант. Кто его, 9-летнего, учил так играть? Загадка. Способность переключаться из одного жанра в другой буквально по щелчку – это дар. Такому в театральных вузах не учат. Потому Мадянова высоко ценили самые маститые режиссеры, включая Рязанова и Гайдая. Мадянов обладает невероятной актерской интуицией и атомной трудоспособностью. Если он на площадке, можно не беспокоиться: любую роль вытянет. И этим часто пользуются режиссеры. Образы, созданные Романом Мадяновым, поистине народные. Вот уж точно всенародно любимый артист. Венгерской резинкой вы в армии убили 1284 мухи. Рекорд Мадянова. Было такое? Роман Мадянов: 1740 с чем-то. Сейчас уже не помню. Убил. Дмитрий Кириллов: Еще один рекорд Мадянова – почти 200 фильмов, киноролей и 98-килограммовый сом. Роман Мадянов: Ja Ja. Дмитрий Кириллов: Вы в детстве жили на улице Гагарина и мечтали все свое детство быть космонавтом. Роман Мадянов: Не космонавтом. Лесником. Дмитрий Кириллов: После победы в программе «Слабое звено», когда вы выиграли достаточно большую сумму денег, все деньги вы отдали в детский дом в Тульской области. Роман Мадянов: Да. Дмитрий Кириллов: Вы устраивали в свой день рождения разные тематические вечеринки – водочную, пивную, винную. И вдруг прекратили эту традицию. Надоело? Роман Мадянов: Когда это мешает работе, пьянству – бой, теща – друг человека, книга – лучший подарок. Дмитрий Кириллов: Ваши биографы утверждают, что с цифрой 7 у вас особые отношения. 7 января родился сын, на 7 лет жена моложе и, по-моему, все квартиры у вас были на 7 этаже. Роман Мадянов: Все квартиры на 7 этаже. Она лежала в роддоме на 7 этаже в 707 палате. Дмитрий Кириллов: Будучи студентом ГИТИС, вы часто маячили под окнами «Маяковки», представляя себе: «Вот здесь бы я играл». Роман Мадянов: Да, совершенно верно. Дмитрий Кириллов: Наколдовал. Роман Мадянов: Как-то так звезды сошлись. Дмитрий Кириллов: Вы продолжаете убивать злодеев в компьютерных кибервойнах? Роман Мадянов: Ну, что делать? Играю в «Warcraft». Слаб человек. А что? Дмитрий Кириллов: В детстве сын Роман вам как-то сказал: «Папа, хватит играть гадов. Кончай ты с этим делом». Было? Роман Мадянов: Было дело. Было. Дмитрий Кириллов: А в принципе вы всех гадов переиграли, или что-то еще осталось? Роман Мадянов: Не знаю. Вот еще сыграл. Дмитрий Кириллов: Антреприза, в которую вы ушли, может быть полноценной заменой театру. Роман Мадянов: В любом случае это все равно театр. Дмитрий Кириллов: Сейчас есть режиссеры масштаба Данелии? Роман Мадянов: С этим сложнее, конечно. Приходится… Дмитрий Кириллов: Довольствоваться тем, что есть? Роман Мадянов: Да. Дмитрий Кириллов: Через несколько дней, в общем-то, юбилей. 19 декабря 1983 года молодой актер Роман Мадянов выходит на сцену легендарного Театра Маяковского. Вообще вы могли себе когда-то представить, что так сложится жизнь, что вы, еще будучи студентом, встретит Гончарова или он вас встретит? Роман Мадянов: Нет, конечно, не предполагал. Но оно сидело. Я проходил мимо этого здания все время по переулку и понимал: «Вот в этом доме я хотел бы жить, я бы хотел здесь иметь свой дом». Потому что отец говорил всегда: «Кино – замечательно. Но запомни: ты должен получить театральную школу и иметь свой дом как театр. Это твой постоянный тренинг, это твоя жизнь». Дмитрий Кириллов: Помните свою первую встречу, когда вы увидели Гончарова? Роман Мадянов: Андрей Александрович был завкафедры режиссуры. А я учился как раз на режиссерском факультете (актерская группа). Дмитрий Кириллов: То есть вас тогда еще… Роман Мадянов: Да. Она набирала наш курс. Он был такой экспериментальный. Поэтому Андрей Александрович видел все наши зачеты, все экзамены. Он сидел во главе. Меня всегда пускали вперед. Он меня любил. Не знаю, чем я ему приглянулся. Поэтому, как только начинали экзамен, сразу же первый отрывок или что-то такое – «Мадян, давай, ты первый идешь. Сейчас, пока Гончаров довольный будет, остальные проскочат». И так меня вначале, потом через несколько отрывок опять, где я участвую, и в финале я, чтобы, как только видел меня, сразу в нем что-то просыпалось. Он сразу оживал. И потом это вылилось в то, что я был приглашен в кабинет в Театре Маяковского. Дмитрий Кириллов: Вызвал? Роман Мадянов: Да. И я вошел в сказку «Иван Царевич» - замечательная сказка, которая много лет держала первенство по Москве. Дмитрий Кириллов: Что такое работать с Гончаровым 20 лет? Роман Мадянов: Это глыба. Это личность. Конечно, тяжело. Дмитрий Кириллов: Он же с таким характером. Роман Мадянов: Сложный характер. Но, тем не менее, его ощущение… Мы потихонечку его раскрывали для себя. Он был совершенно потрясающий вне театра, дома. Уже к концу жизни я увидел совершенно другого Гончарова. К нему домой мы ходили на репетицию. Люстры падали, палкой махал. Понимаете, о человеке узнаешь. Когда он лег на операцию с суставом и вдруг после операции он вернулся, а на сцене нет репетиции, а у нас был спектакль на выпуске. И мы репетируем по репетиционным залам, а на сцене никто не репетирует. И когда он вернулся, первым делом он вошел в театр через фойе, он открыл первую дверь на сцену и увидел пустую сцену, начался ор, все сбежались. Он говорит: «Вы почему не репетируете на сцене?». – «Ну, как, Андрей Александрович. Мы вас ждем. Мы там в репетиционном, тут в репетиционном». – «Вы с ума сошли. Она же остывает». – «Но у нас только читки». – «Значит, ставьте стол на сцене. Накрывайте зеленым сукном и читайте, но на сцене. Она остывает». – «Как потом к этому человеку относиться?» Вдруг открывается дверь, ОМОН влетает. В касках, тяжелые. Я ничего не понял. Влетает ОМОН. Вдруг заходит то ли капитан, то ли майор: «Андрей Александрович, ну невозможно. Сегодня уже 4-й раз. Выключите сигнализацию. Вы заходите». Он забывал охрану снять. Понимаете, разное отношение к нему. У него манера – выбивать артистов из седла, из насиженного. Он не мог терпеть присутствие на сцене с холодным носом. Он говорил: «Нельзя. 36,6 – это не наша температура. Если ты выходишь на сцену, значит ты уже должен вынести, вывалить что-то, чтобы мгновенно было приковано внимание зрителя. Что-то болит, что-то свербит, что-то не то. На каком-то таком градусе. Театр может быть любым, кроме скучного». Дмитрий Кириллов: У вас было много спектаклей. Я так понимаю, вы настоящая рабочая лошадь Театра Маяковского. Много-много лет были. Роман Мадянов: Мне повезло. Меня миновала чаша сия – бежать к доске объявлений, где вывешено распределение на следующую постановку. Я уже автоматически знал, что я там. Мне просто давали текст. Дмитрий Кириллов: Не успевал поиграть в одном – уже идет второй. Каково играть на одной сцене с Гундаревой? Роман Мадянов: Замечательно. Счастье. Когда выходишь, понимаешь, что все – надо соответствовать. И ты, как за каменной стеной, и чтобы она ощущала, что здесь всегда есть плечо друга и товарища. В любую секунду может выручить. Дмитрий Кириллов: Наталья Гундарева. Великая, яркая королева Театра Маяковского. Мадянов и Гундарева долго играли вместе, дружили. Она знала, почему каждый раз после спектакля Роман не выходит зрителям на поклоны. Он бежал на последний автобус в Люберцы. Много лет ведущий актер Театра Маяковского жил за МКАДом. И эта ситуация Гундаревой порядком надоела. Роман Мадянов: Наташечка помогла. Она сразу же взяла бразды правления в свои руки. Тут же придумала какую-то фантастическую схему. Она зашла к директору театра Михаилу Петровичу Зайцеву, говорит: «У нас на спектакле был Ельцин с Лужковым. Фотографию общую делали? Делали. Давайте, собирайтесь, одеваем костюм. Едем в мэрию. Человек в Люберцах живет. Это же невозможно. Президент страны приезжает на спектакль, а человеку надо убегать с поклонов, потому что не успевает на автобус. Это же неправильно». Там какие-то документы, пятое, десятое. Мне раз – первый отказ. Я думаю: «Ну, что делать?». Наташа сказала - отдыхает где-то в Петушках». Я в Петушки, не зная адреса, не зная, где она живет, приехал в Петушки, телефонов мобильных не было, ничего этого не было. Я приехал в Петушки. Какой-то выпивающий товарищ стоял. Смотрю – вроде еще остатки разума остались. Я говорю: «Не знаешь, где Гундарева живешь?». – «Желтый дом видишь? Вот прямо и идите». Наташа какой-то куст смородины обрезала. – «Что, отказали? Поняла. Садись на электричку и езжай. Мы сворачиваемся на 3 дня раньше». Она на следующее утро приехала, нашего директора Михаила Петровича посадила в машину, поехали в мэрию, разговор, и там резолюция. Все. Я последний получил, наверное, бесплатную квартиру в Москве. Дмитрий Кириллов: Ваш друг Федор Добронравов, который взялся продюсировать картину, я посмотрел эту картину – «Жили-были». Пронзительная, трогательная, не блокбастер, не кассовая на первый взгляд. Вам важно в таких картинах было сняться? Какое ощущение от работы? Роман Мадянов: Просто замечательное светлое пятно. И с однокурсницей Ирочкой Розановой, и вообще вся группа. Это был такой кайф. Это было 28 дней. В этой картине сбылась и моя мечта: взять проект, и чтобы ничего больше не мешало. Ни спектакли, ни другие съемки, ничего. Я отпустил бороду, взял отпуск. Мы приехали в Подпорожье (граница Карелии, Ленинградской и Вологодской областей). Медвежий угол. Волки собак воруют из сеней. Медведи в поселок заходят. Грибов было – мама моя родная. Там красотища. Совершенно потрясающе. Мы приехали. Мы с Федей жили в двух рулотах прямо на базе, в километре от съемочной площадке. Дмитрий Кириллов: Розанова? Роман Мадянов: Для Ирки сделали… Где-то нашли у какого-то олигарха какой-то охотничий домик цивильный, и ее туда поселили. 28 дней не бриться, костюм практически тебе в рулот приносят. Завтрак – вот он, вышел из вагончика. Прелесть. Телевизора нет. Вечером вся группа после ужина к единственному усилителю на березе. Туда повесили усилитель мобильной связи. И вся группа, как на зоне, на прогулки ходит. «Благословенная береза, разреши позвонить, пожалуйста, моей семье». Дальше от березы отходишь на 2 метра – нет связи. К березе встал – вот с березой. И все вокруг березы друг за другом гуськом, как на прогулке, как на зоне. У всех свои проблемы. Это очень смешно. Такая группа вокруг березы ходит. Дмитрий Кириллов: Переговорный пункт. Роман Мадянов: Это был такой кайф. У меня вообще не было ни одного спектакля, ни одного выезда. Я с этим уснул и с этим проснулся. Нас там смывало. И чего там только не было. Но ничего подобного. Стоически выдержали. Столько любви, столько было радости хорошей, светлой. Все прекрасно понимали, что надоело. Не уходим ни в коем случае ни в какую чернуху. Это должно быть все равно светло. Никто об этом не думал. Да, тяжело, пусть думают, пусть задумаются, неважно. Но это было очень хорошо. Дмитрий Кириллов: Такое ощущение, что кино снималось в лучших традициях советского кино, когда наступает катарсис, когда наступает очищение. И зрители уходят не опустошенные. Роман Мадянов: Поэтому и врать не имели права. Поэтому и отдача совершенно другая была. Дмитрий Кириллов: Вы не скучаете по такому кино. В детстве вы снимались с самыми великими глыбами: Леонов, Басов. Тут перечислять невозможно, потому что все… Поздний Гайдай, поздний Рязанов. Все люди, которые делали славу советского кино. Роман Мадянов: Ну, что делать? Время меняется. Я скучаю по этому кино. Но понимаю, что сейчас выходят другие законы, другие приоритеты наружу. И зритель наш меняется. Другое поколение. Чума. Что они творят сейчас с засильем вот этого, где я, как австралопитек, три кнопки, и если у тебя выскочила на экране какая-то бирочка – все, конец, жизнь закончилась. Что делать? Выскочила синяя… Сын подходит, говорит: «Папа, вот видишь «ОК» - тут щелк, и все, ее нет». А у меня уже свои проблемы. Ужас. И к этому надо привыкать. И здесь надо искать положительные стороны. Дмитрий Кириллов: Раздражает, когда молодые режиссеры пытаются постоянно эксплуатировать вас. Придет Мадянов. Даже не объясняя задачу. Одно дело, когда вам Данелия объяснял задачу. Это же интересно у мастера послушать, что он хочет от артиста. А другое дело – тот, который не знает, что ты хочешь от артиста. Роман Мадянов: Может быть, не совсем точное выражение, что раздражает. Хочется обратной связи. Ты пришел на съемочную площадку не для того, чтобы самоутвердиться. А ты чего хочешь как режиссер? Ты же меня не зря позвал, Мадянова. Ты же не зря позвал Серебрякова, ты не зря позвал этого артиста. Ты, наверное, чего-то от него хотел. Ты, наверное, когда читал сценарий, о чем-то думал, ночи не спал, мучился, что тебе хочется. Так я хочу понять, чего тебе хочется, чтобы я мог максимально точно воплотить твою мечту, чтобы сделать это здесь. Вот и все. Задача только одна. Дмитрий Кириллов: А там тишина? Роман Мадянов: А там тишина. Ну, тишина и тишина. Дмитрий Кириллов: Но если это предлагает Звягинцев… Он смог вас убедить. Вы наверняка спрашивали: «Зачем 557 мэр?». Вы спрашивали его об этом? Роман Мадянов: Первый вопрос, который был. Я был польщен приглашением. Все прекрасно. Я понимаю, что у него все в порядке с призовым фондом, что называется. Ни в коем случае на это клевать нельзя: «Я сейчас снимусь у Звягинцева, а он приз…». Ни в коем случае. Нет. Признаюсь вам честно – у меня была боязнь первой встречи, первого общения. Я думаю: «Только бы не вылезла ни фанаберия, ничего. Вот сейчас начнет гнуть. И сидеть, как идиоту доказывать, что ты тоже не верблюд и не пальцем сделан». Как-то не хочется на это время и просто жизнь тратить. Но надо отдать должное. И первый вопрос был, безусловно. Все понятно, все ясно. Абсолютно человек системы. Потому что 250-й мэр. Сделать это так. Где будем искать тот крючок, за который надо зацепиться, так, чтобы это осталось в недалекой памяти. Нашел, убедил. Это действительно получилось. Для меня это было совершенным событием – работать с ним. Для меня это была совершенная тема. Могу сказать, что он меня просто поразил. Задача чисто профессиональная. Ты понимаешь. Когда ты берешь сцену, с текста ты считываешь все возможности и варианты этой сцены, как ее можно повернуть, где основной слом, где не слом. Ты понимаешь, что может быть. Просчитываешь практически все. И один раз он вдруг мне предлагает вариант, о котором я даже не подумал. У меня его просто не было. Решение сцены. Это дорогого стоит. Дмитрий Кириллов: А у Михалкова? Генералов много. Но решение образа, который был сделан в михалковской «Цитадели» - сразу видно почерк мастера, как говорится, да? Роман Мадянов: Да. Это длилось всего буквально половину съемочного дня до обеда. Попробовали сыграть животное. Надо было – значит надо было включиться. Как большой мастер, у всех есть свои индивидуальности. У Никиты Сергеевича на площадке создается совершенно потрясающая атмосфера. И это абсолютное упоение материалом, нацеленность всех без исключения на выполнение только одной задачи – выпустить картину и сделать это максимально точно, максимально остро. Что «Двенадцать», что «Цитадель». Поэтому это всегда событийно. Конечно, когда встречаешься с такими мастерами, это надо впитывать всеми порами. Дмитрий Кириллов: Роман Мадянов – неугомонный генератор творческих идей. Он все принимает близко к сердцу, не умеет беречь себя. Он долго искал свою вторую половинку, но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. С любимой женой Натальей (Тулечкой, как ласково зовет ее Роман) вместе уже отметили серебряную свадьбу. Наталья – настоящий ангел-хранитель Романа: оберегает его от ненужной суеты, следит за здоровьем и душевным равновесием. Мадянов – однолюб. И семья для него – понятие святое. Роман Мадянов: Тыл. Ты возвращаешься туда, где сразу все уходит. Весь негатив по щелям. Потому что пока еще дойдешь до жены ее поцеловать, тут же еще влезет такой кожаный сопливый нос черного терьера. Хвост, который сбивает все стаканы. Такая байда, которая не пускает. Ложится все время на проходе. Все выходят засвидетельствоваться - папа приехал. Все сонные коты выходят, показываются: «Мы тут, мы любим тебя. Привет. Мяу». Пока с этим не разобрался, потом только добираешься до Тульки. Что такое дом? Дом – это замечательно. Там энергетика сразу моментально восстанавливается. Это абсолютное восстановление моральное, внутреннее. Я понимаю, что все в порядке. Я понимаю, что все хорошо. Ощущаешь себя папой-добытчиком, который в зубах принес, положил – а вы теперь ешьте, а мне нафиг не надо. Дмитрий Кириллов: Пусть как можно дольше они вас хранят, берегут, холят, лелеют. Роман Мадянов: Спасибо. Дмитрий Кириллов: На радость всем нам. Дай бог здоровья вам. Спасибо.