Дмитрий Кириллов: Ростислав Хаит. Как только видишь этого актера, понимаешь, что где-то рядом с ним обязательно должны стоять еще Леонид Барац, Александр Демидов, Камиль Ларин и Сергей Петрейков. Бывшие студенты эстрадного отделения, встретившиеся однажды в стенах ГИТИСа и связавшие свою жизнь с развлекательной индустрией. «Квартет И» - это не только популярный в народе театр, но и успешный коммерческий проект, выдающий на-гора веселую, качественную продукцию вот уже четверть века. Хотя что это за жанр, определишь не сразу. Вроде не КВН и не эстрада. И тем более не академический театр. Но результаты за 25 лет работы впечатляют: в театре все билеты проданы, в кинотеатрах залы переполнены. В детстве вы настолько любили театр, что у вас были даже тетрадки, где были наклеены фотографии актрис, актеров и вы знали все биографии, так? Ростислав Хаит: Нет. Вообще, категорически нет. Театр я не любил никогда и до сих пор я его не люблю. То, о чем вы говорите, все верно, только уберите слово «театр» и вставьте слово «футбол». Дмитрий Кириллов: Ваша мама плакала, когда вы, 16-летний подросток, уезжали в Москву. Ростислав Хаит: Не плакала. Моя мама редко плачет. Она очень переживала, но не плакала. Дмитрий Кириллов: Практически каждый день в 13:00 у вас начинается работа – Петрейков, Барац, Хаит. Ростислав Хаит: Да. Дмитрий Кириллов: Это же получается как станок на фабрике. Ростислав Хаит: Это как конвейер. А по-другому ничего не будет. Если не будешь работать, то ничего не будет. Дмитрий Кириллов: Хочу, не хочу – это уже не… Ростислав Хаит: В нашем случае то ли мы такие не гениальные, чтобы вдохновения ждать. Если вдохновения ждать, то можно очень долго ждать и так ничего и не сделать. Дмитрий Кириллов: Ваши пьесы очень в народе популярны. Ростислав Хаит: Пьесы популярны. Популярны спектакли. Дмитрий Кириллов: Спектакли, да. И есть пьесы. Эти пьесы могли бы ставить и режиссеры других театров. Ростислав Хаит: Может быть, потому что мы в основном под своими именами в этих пьесах. И народ, который посмотрел и спектакли, и фильмы по этим пьесам, он уже думает: «Почему Славу играет, условно говоря, Василий Иванов? Почему он его играет? Мы знаем, что Славу должен играть Слава. Наверное. А, может быть, потому что пьесы плохие». Мы так точно считаем про себя, что мы в диалогах лучшие. Дмитрий Кириллов: Да, вот Леша Барац говорит: «Мы в диалогах лучшие в стране». Ростислав Хаит: Леша как критик нашего творчества, безусловно, очень объективен и очень известен как большой театральный критик. Но кроме Леши Бараца ни одного другого театрального критика не сказало так о наших диалогах, насколько я знаю. Дмитрий Кириллов: Во время дефицита Райкин говорил, что на первых рядах сидят лучшие люди страны – завскладом, товаровед и завунивермагом. Вы эту добрую традицию сохраняете в вашем театре? Ростислав Хаит: Конечно же. А как по-другому? Безусловно, люди, которые как-то помогают нам, имеют какое-то отношение к театру, друзья, жены, любовницы – все сидят, конечно. Дмитрий Кириллов: После «Дня Радио», наверное, вы задрали такую планку. Каждый следующий спектакль должен быть, наверное, не хуже. Сравнивали вообще зрители – «А, вот это не как «День радио»» или «Это не смешнее, чем «День радио»». Ростислав Хаит: Нам стало легко, когда мы придумали «День радио». Потому что мы поняли, что писать о том, что нас волнует, и писать современным языком, не обращаясь к пьесам Шекспира, Мольера, Чехова и так далее, а просто писать самим, оказывается, и проще, и это людям интереснее. Мы через два года сделали «День выборов». И, в общем, это было продолжение «Дня радио». И людям он понравился. Дмитрий Кириллов: Вы не эстрада, не театр, не кино. Ростислав Хаит: Действительно, театральная тусовка не очень считает нас своими. У нас нет премий, ничего вообще. Дмитрий Кириллов: Не принимает особенно. Ну, есть и есть. Ростислав Хаит: Личное общение происходит с удовольствием. Но «Квартет И» причем здесь? Кино – вроде кино, да. Но премий особо… У нас действительно какой-то отдельный жанр. Мы отдельно стоим. При этом я в данном случае не с обидой говорю, а я просто констатирую факт. То есть как-то так оно получилось. Отдельно стоим. И, наверное, это и хорошо. То есть в этом есть, наверное, какой-то отрицательный момент. Но, в общем, это, наверное, хорошо. Дмитрий Кириллов: До момента зарождения «Квартета И» сначала был дуэт. Два друга-весельчака из Одессы – Леонид Барац и Ростислав Хаит. Они приехали в 16 лет покорять Москву и поклялись вернуться обратно на Родину, если один из них в ГИТИС не поступит. Но если Леша поступал без блата, то за Славу замолвил слово сам Жванецкий и, как оказалось, ни разу потом не пожалевший о содеянном. Жванецкому нравится, что вы делаете? Ростислав Хаит: Вы знаете, он был несколько раз у нас. И, в общем, досидел до конца, что уже неплохо. Но у него очень свой взгляд. Я помню, он смотрел спектакль «День выборов». И первое и единственное, что он сказал: «Конечно, этот поп-торговец – это круто. Молодцы». Дмитрий Кириллов: Слава богу, что хоть нашел кусок, который понравился, да? Ростислав Хаит: Нет. Ему иногда западает что-то эдакое. Но он особый зритель. Он не обычный зритель. Дмитрий Кириллов: Вы жили в Одессе. Отец работал с КВНщиками и сам был КВНщиком. И блистательная одесская команда, которую страна обожала и так далее. Почему вы не пошли по проторенной дорожке? Ведь можно было сказать: «Я кривляюсь. Я веселый. Я могу пойти в команду КВН». Ростислав Хаит: Я человек ленивый. И поэтому мне лень было что-то делать. Уже мы как-то с ребятами начали… Ну что сейчас… Я уже жил в Москве 5 лет, пока учился. Сейчас обратно переезжать в Одессу… Уже катится по накатанной – и хорошо. Я не умею принимать таких решений. Я умею следовать течению жизни. Дмитрий Кириллов: Четверть века назад вас можно было встретить на московских улицах расклеивающим собственные афиши? Ростислав Хаит: Да, было такое в 1994-1995 году. Нам казалось, что если мы напечатаем тираж афиш, условно говоря, каждая афиша по 1000 штук, и расклеим их на улицах Москвы и напишем «Запомните эти лица и запомните это название», и там было написано «Квартет И», то мы сразу станем известными. Почему-то нам так казалось. И мы ходили и сами расклеивали эти афиши. Нас гоняли сильно милиционеры. Там были не фотографии наши, а какие-то такие отрисованные вещи. Мы были на них максимально неузнаваемые. Неузнаваемые в плане того, что я стою, какой я, и вот это изображение. И в этом изображении узнать меня было очень сложно. Мы толково очень придумали. Дмитрий Кириллов: Креативили. Ростислав Хаит: Мы занимались этим месяц, наверное. Дмитрий Кириллов: В общем, понятно. Креатив работал тогда уже. Ростислав Хаит: Да что вы. Невероятно, да. Дмитрий Кириллов: Когда у вас начались первые заработки? Когда вы поняли, что, по-моему, будучи студентами ГИТИСа, то ли Клара Новикова, то ли что-то такое… Ростислав Хаит: Это да. Клара Новикова нас вывела в 1991 году на сцену Театра эстрады. Мы показали там один номер. Мы даже получили какие-то деньги. Но на это все равно жить было нельзя. Без родителей мы просто бы не выжили. Саша Демидов вообще в метро подрабатывал, убирал ночью метро, по-моему, в 1991-1993 году. Я помню, в 1996 году я мечтал: «Вот бы 300 долларов в месяц зарабатывать. Наверное, больше и не надо». Дмитрий Кириллов: Это деньжищи, конечно, в то время были. Первый спектакль «Квартета И» назывался «Это только штампы». И он соответствовал названию. Уровень игры средний, шутки примитивные, сцендвижения банальны. Но первый блин, как ни странно, не вышел комом. Видимо, азарт и кураж, с которыми выходили ребята на сцену, подкупал. Они старались работать на сцене честно, без пафоса и надуманного фанатизма. Так их учил мастер курса Владимир Сергеевич Коровин. Ростислав Хаит: Он сформировал такое отношение к профессии. Нужно уметь вовлекаться, не нужно гореть, оголтелыми быть – «это театр, служение». Это он из нас всех выбивал. И это очень полезную службу сослужило. Дмитрий Кириллов: Легендарная Маргарита Эскина, прочитав ваши с Лешей опусы, пустила вас на сцену Дома актера. Ростислав Хаит: Во-первых, не наши с Лешей опусы. Они ничего не читала нашего. Она просто сжалилась. Она увидела, что такие… Она папу моего знала. Потому что когда-то в конце 1970-х – начале 1980-х была такая традиция – под старый Новый Год, по-моему, привозили капустники в Москву – Питер, Москва и Одесса. И папа был непосредственным участником всех этих вещей. Это была такая богемная закрытая тусовка. И Маргарита Александровна, когда она познакомилась с папой, она его знала хорошо, она поняла, что я его сын и так далее, плюс еще почему-то, еще один раз выступили тоже в такой закрытой полубогемной тусовке в Доме актера в 1994 году, куда нас привел Сережа Шустицкий, она пустила нас… То есть были какие-то свободные комнаты – нас пускали, мы сидели там. Дмитрий Кириллов: Приютила. Ростислав Хаит: Да. Дмитрий Кириллов: И начали строчить, да? Ростислав Хаит: И что-то начали писать. Что-то начали делать. К этому моменту у нас уже был один спектакль. У нас самая большая звездная компания собралась… Вернее, она собралась не по нашему поводу, а она собралась по поводу 70-летия Окуджавы. Это было в Школе современной пьесы в 1994 году 9 мая. У него день рождения 9 мая было. И там собрались просто все вообще. Начиная от Окуджавы и заканчивая Чубайсом, Гайдаром и так далее. Райхельгауз, который дружил с Лешиным папой, он сказал: «Ребята, придумайте что-то специальное». Мы придумали куплеты. Дмитрий Кириллов: Фурор? Ростислав Хаит: Мы выступили очень сильно. Там прямо запомнили нас. Дмитрий Кириллов: Наступил момент, когда ваша команда сняла свой первый фильм. Это был риск? Это же очень много денег стоило. Ростислав Хаит: Не мы нашли. То есть нас нашли эти деньги. Пришел человек и сказал: «Хочу снять фильм «День выборов». Мне нравится ваш спектакль. Сколько стоят права и сценарий?» Мы назвали сумму. Он говорит: «Ок. Давайте снимать». Он был продюсером. Мы не были продюсерами. Нам многое не понравилось, что происходило во время съемок. Что вышло в результате, нам тоже не совсем понравилось. Хотя фильм многим нравится, но тем не менее. И потом решили, что надо бы самим снимать. Я имею в виду быть продюсером. Но этому человеку мы все равно очень благодарны, потому что он послужил таким толчком. Сейчас правильно говорить – триггером. Дмитрий Кириллов: Если бы не он, может быть, много чего бы не было. Ростислав Хаит: Может, нескоро мы бы начали снимать. Это вопрос того, что мы боялись, мы ни разу не снимались в кино. Смотрите, 2006 год. Нам уже лет по 35. К тому времени никто из нас ни разу не снимался. Может, Саша где-то снимался. Но по большому счету мы не знали. Театром зарабатываем. Корпоративы – да. А вот кино… А тут снялись. Увидели, что не очень нравится. Но поняли, что можем. И начали заниматься. Дмитрий Кириллов: И дальше уже, как говорится, сами с усами. Потихонечку вы эту киноштучку раскрутили. Ростислав Хаит: Слушайте, мы до сих пор… Вот сейчас выходит «Громкая связь» 14 февраля. Мы очень волнуемся. Потому что до сих пор я действительно искренне не понимаю, понравится фильм, не понравится. Там история. Три супружеские пары, еще и друг, всемером начинают игру. Хотя как это можно назвать игрой, не знаю. Короче, они прослушивают свои сообщения и звонки на громкой связи. Что из этого получается – понятно. Но я имею в виду, что мы до сих пор волнуемся, не понимаем. Нет такого: «Ну, это понятно – сделали кино, сейчас сюда столько в рекламу, столько… В это время выпустим, и будет такой результат». Вообще непонятно. Вообще. Можем даже не отбиться. А можем заработать. Дмитрий Кириллов: Может быть, вы уже достигли такого уровня, что можно рисковать? Знаете, когда… Ростислав Хаит: Вы имеете в виду – финансового или какого? Дмитрий Кириллов: Ну, финансового. И, может быть, зрители простят, если что-то не так. Ростислав Хаит: Вот мы выпустили фильм «Быстрей, чем кролики». Вы знаете, что это фильм, который вообще не отбился, который принес серьезные убытки нам. И критики написали, что «Квартет И» совершил коллективное коммерческое самоубийство. И, действительно, это совершенно другое кино по отношению к «Мужчинам», к «Радио», к «Выборам». И по жанру другое. Дмитрий Кириллов: Немножко в сторону вы отошли. Ростислав Хаит: И народ нам это до сих пор пытается простить. Я бы так сказал. Дмитрий Кириллов: Тогда будем держать кулачки, чтобы «Громкая связь» выстрелила. Ростислав Хаит: Спасибо. Дмитрий Кириллов: Съемки долго шли? Ростислав Хаит: 20 дней. Дмитрий Кириллов: То есть настолько все было четко выверено? Ростислав Хаит: Да, еще Чемпионат Мира по футболу был. Нужно было успеть. Дмитрий Кириллов: Это вы в это время снимались? Во время Чемпионата Мира. Ростислав Хаит: Мы немножко залезли на Чемпионат Мира. Но все равно все важные матчи посмотрели. Дмитрий Кириллов: Для вас это, наверное, было очень сложно. Как это? Два любимых дела, да? Ростислав Хаит: Нет. Все-таки в данном случае Чемпионат Мира был поважнее, понимаете? Дмитрий Кириллов: Серьезно? Ростислав Хаит: Конечно. Потому что Чемпионат Мира в России – это же один раз в жизни. В кино я снимался уже много раз. Чемпионат Мира в России – это один раз в жизни. Дмитрий Кириллов: Но вам понравилось, как Акинфеев сыграл? Ростислав Хаит: Акинфеев прекрасно сыграл. Он очень хорошо сыграл. Удивительным образом. Я не ожидал, что настолько хорошо. Дмитрий Кириллов: Это счастливая пора в вашей жизни – Чемпионат Мира по футболу… Ростислав Хаит: Вы знаете, именно Чемпионат Мира по футболу – счастливая пора. Выступление России – очень странное, непонятное. Я до сих пор пытаюсь понять, как это произошло. Дмитрий Кириллов: Загадочное. Ростислав Хаит: Загадочное. Я же дал большое интервью, чтобы Черчесова убрали до Чемпионата Мира. Дмитрий Кириллов: Что вы говорите! Вся страна усы наклеивала. Ростислав Хаит: Призвал Мутко за 2 дня до начала. А тут потом 5-0, 3-1 и так далее. Дмитрий Кириллов: 25 лет театру. 25 лет с одними и теми же людьми каждый день практически. У вас в принципе были такие грандиозные скандалы, когда театр был на грани распада? Ростислав Хаит: Конечно. Не раз и не два. Слава богу, действительно, пока не было ни разу, чтобы такие скандалы возникали из-за денег. Вот этого не было. Дмитрий Кириллов: Может быть, на берегу договорились сразу? Ростислав Хаит: Это правда. Договорились. Но я имею в виду, что, как правило, именно деньги являются такой причиной, из-за которой люди расходятся. Дмитрий Кириллов: У творческих людей иногда говорят: «Да, я больше играю». Там же тоже у вас есть какие-то группы фанатов. Кто-то больше Лешу… Ростислав Хаит: У нас нет группы фанатов. Мы всегда занимали какую-то отдельную нишу. Мы сидим у нас офисе на Лесной улице. А я живу на Большой Грузинской. И я хожу часто пешком, например, летом. Я просто люблю пройтись. Недалеко, 15 минут. Я не могу сказать, что кто-то бросается мне под ноги. Кто-то может улыбнуться. Но так, чтоб сильно узнавали… поэтому я отдаю себе отчет в уровне узнаваемости и популярности. Дмитрий Кириллов: За четверть века у вас уже сформировался такой стиль «Квартета И». Можно понять приблизительно границы юмора, границы каких-то разговоров, интеллектуальные какие-то границы. Потому что если брать, например, современных юмористов, даже стенд-ап, что происходит, ежедневный меняющийся юмор, то складывается такое ощущение, что вы уже входите в разряд классиков, потому что вы не перешагиваете… Ростислав Хаит: Чудовищное ощущение. Значит, старые уже. Если классики, то старые. Потому что классики и современники. Современники – это молодые. А классики – это старые. Пытаться искусственным образом быть созвучными 20-летним людям я думаю, что не стоит – все равно не получится. При этом пытаться разговаривать на том языке, чтобы это было интересно и 60-летним, и 40-летним, и 20-летним – ну, можно попробовать. Дмитрий Кириллов: Можно вас назвать в какой-то степени заложниками своих образов? Например, вы создаете спектакли, которые обязательно с юмором. Ростислав Хаит: Если бы, например, нам хотелось сделать тяжелый драматический спектакль, мы бы его сделали и люди бы сказали: «Ну, нет. Мы уже привыкли, что «Квартет» нас смешит, а они сделали тяжелую драматическую штуку. Не хотим». Тогда, конечно, это очень неприятно. Тогда мы хотим этим заниматься – людям хочется того. У нас именно как у театра такого не происходит, потому что мы по-прежнему хотим, чтобы людям было смешно. Если в зале 30 или 40 секунд нет смеха, то мы уже напрягаемся: что-то происходит не так. То есть это до сих пор эта потребность у нас не ушла. Например, Саше Демидову немножко тяжело, потому что он пишет стихи, поет песни. И у него как раз все драматично там. И он как раз хочет отойти в песнях и в стихах от образа человека, который всегда смешит. А народ все равно принимает его как комика, и его это напрягает. А я все, что сделал, я хочу, чтоб люди смеялись. Чем больше они будут смеяться, тем мне будет лучше. Дмитрий Кириллов: В какие моменты в жизни вы чувствуете себя счастливым? Ростислав Хаит: Когда я ничего не делаю и не должен ничего делать завтра, послезавтра и ближайшую неделю. Состояние беспечности является тождественным состоянию счастья. Дмитрий Кириллов: Вы были счастливы, когда построили наконец для родителей дом? Ростислав Хаит: Нет, я состояние счастья не испытал. Я испытал ощущение «ну, господи, построил – слава богу, теперь нужно с долгами рассчитываться». Ну, такое, знаете, локального счастья не было. Я испытываю счастье, когда я в этом доме… Допустим, август. Я приехал к родителям отдыхать на месяц-полтора. Одесса. Полседьмого вечера, семь. Я пришел с пляжа. Солнце уже садится. Уже такой ветерок. Я лежу возле бассейна в доме. Мама приносит компотик, я пью и читаю книгу. Вот это счастье. Дмитрий Кириллов: О чем мечтаете сейчас? Ростислав Хаит: Об отдыхе. О беспечности. Дмитрий Кириллов: Пусть у вас будет как можно больше работы. И в короткие промежутки несколько дней беспечности. Ростислав Хаит: Да. Ну, ладно. Спасибо. Дмитрий Кириллов: И вам спасибо тоже.