Дмитрий Кириллов: Сергей Цигаль – личность уникальная: художник самобытный, человек настоящий. В паспорт Цигаля даже и смотреть не стоит – там полное несоответствие данных, какая-то ошибка в цифрах, ведь перед нами все тот же романтик-хулиган, влюбленный в природу, в родственных по духу людей, в жизнь. Сергей несмотря на убеленные сединами виски так и остался восторженным мальчишкой, любознательным, увлеченным и увлекающимся, умеющим не только вкусно накормить друзей и напоить их авторскими фруктовыми дистиллятами, но и создать атмосферу праздника и радости творчества в любом месте на земном шаре. Так уж Цигаль устроен: он подмечает часто то, что другие и не заметят. На то он и художник, чтобы открывать нам, нехудожникам, красоту мира, и через «Портреты современников» (а именно так Сергей Цигаль называет всех братьев наших меньших, и четвероногих, и членистоногих) пытается достучаться до сердца каждого из нас, чтобы вновь прокричать: «Люди! Как бы вам трудно ни было, всегда оставайтесь людьми!» Сергей, спасибо огромное! Вы – герой моей программы, «Моя история». Сергей Цигаль: Героем я не был, да. Дмитрий Кириллов: Вы вообще такой достаточно редкий гость на отечественном телевидении. Раньше Цигаль из каждого утюга рассказывал всякие вкусности, а потом – тишина. Сергей Цигаль: Ну, это издержки, скажем так, профессии. Еда на каждом канале существует, а художники – они такие: они сидят по мастерским и любят тишину. Дмитрий Кириллов: Художники, писатели, артисты – весь свет интеллигенции окружал Сергея с самого раннего детства. Еще бы: отец Виктор Ефимович Цигаль – народный художник России, академик Российской академии художеств, виртуоз рисунка и графических искусств, живописи, керамики, металлопластики. Мама Сергея – Мирэль Шагинян – ученица великого Дейнеки, автор прекрасных натюрмортов, многочисленных работ, посвященных Африке и любимому Коктебелю. Дядя Сергея Владимир Цигаль – мастер монументальной и станковой скульптуры, народный художник СССР, лауреат Государственной, Ленинской и Сталинской премий, автор десятков выдающихся скульптурных проектов, в т. ч. мемориального комплекса «Малая земля» в Новороссийске. Двоюродный брат Александр продолжил дело отца – академик Российской академии художеств, его работы хранятся в многочисленных музеях мира, в т. ч. в Русском музее и в Третьяковской галерее. Ну а бабушка Сергея Викторовича просто легендарная личность – лауреат Сталинской и Ленинской премий, писатель, поэт, искусствовед, Герой Социалистического Труда, автор «Ленинианы» Мариэтта Шагинян. Так что с первых минут появления на свет куда бы малыш Сережа ни поворачивал голову, он обязательно натыкался на выдающегося родственника, известного деятеля искусств. Сергей Цигаль: Родился я в кремлевском роддоме на углу Денежного переулка (тогда улица Веснина). Папа сказал акушерке: «Если будет девочка, то не будите меня». Дмитрий Кириллов: Девочка уже была. Сергей Цигаль: Потому что девочка уже была. Но папу разбудили все-таки: да, вот родился мальчик. Дмитрий Кириллов: История встречи родителей Сергея, Виктора Цигаля и Мирэль Шагинян, – просто картина маслом. Юная Мирэль, прогуливаясь однажды с подружкой по живописному морскому берегу в Коктебеле, встретила красавца Виктора Цигаля и, как положено художественно настроенной натуре, влюбилась в него с первого взгляда. Подружке парень тоже очень понравился, и как делить его, было непонятно. Тогда девчонки решили бросить монетку, орел или решка. Орел Цигаль выпал для Мирэль, и образовавшаяся пара была неразлучна 63 года. Сергей Цигаль: У нас был замечательный сосед Феликс Пресс, он был инженер, но писал чудесные стихи и многие посвятил нашей семье. И там были такие строчки (стихотворение длинное) про вот это знакомство, стихи так и начинались: «Дела давно минувших дней, Преданье старины глубокой: Один молоденький еврей С армянкой знался волоокой. С блондинкой спорила армянка, Но под веселый звон монет Мужик был выигран в орлянку На 25 ближайших лет». Дмитрий Кириллов: Мирэль плюс Коктебель равняется любовь. Мама Сергея впервые увидела этот живописный уголок Крымского побережья, будучи 10-летней девчонкой. В Коктебеле тогда жили еще бабушкины друзья, поэт Максимилиан Волошин с супругой Марией Заболоцкой. Шагинян часто приезжала к ним вместе с дочерью, и позже, проехав уже полмира, Мирэль всегда возвращалась в Коктебель: она считала это лучшим местом на Земле. В 1947 году Мариэтта Шагинян купила в Коктебеле маленький дом с земляным полом, двумя смежными комнатами и крыльцом. Дочь Мирэль и зять Виктор настелили полы, пристроили террасу, сделали мастерскую, обустроили сад с плодовыми деревьями. Появился еще чудный герб в виде морского конька над калиткой, гончарный станок и печь для обжига керамических изделий. Мирэль писала любимые крымские пейзажи, а Виктор – свою любимую жену за работой. Это было солнечное время, наполненное счастьем. Сергей Цигаль: Он вообще с карандашом не расставался, он все время работал, работал и работал, нам с укоризной... А мы с мамой всегда были бездельники, хотя мать, конечно, писала много, там много и этюдов, и много... Она всю Африку объехала с выставками с Максом Бирштейном... Дмитрий Кириллов: Школа какая – Дейнека! Сергей Цигаль: Да-да, портрет Дейнеки... Она училась у Дейнеки, и он написал ее портрет. Мама попросила не делать ей нос вот этот армянский, а сделать ровный, и он сделал ровный нос, и тем не менее мама узнается абсолютно. Портрет замечательный. Дмитрий Кириллов: Арбат, 45 – первый адрес проживания Сергея Цигаля. Малыша выписали из роддома и привезли в квартиру к бабушке. Надо отметить, что детская была у Сергея превосходная. Мариэтта Сергеевна души не чаяла во внуке, а потому засучив рукава занялась его воспитанием. Мальчик изучал английский и играл гаммы под присмотром пианиста Макса Кончаловского. В доме время от времени появлялись личности, которых простые советские граждане только видели на плакатах или в кадрах кинохроники. Ну вот дом бабушки, вы мальчишкой там бегаете где-то рядом. Вот воспоминания... ? Бабушка – это тоже легенда... Сергей Цигаль: Бабушка – легенда абсолютная. Дмитрий Кириллов: Это абсолютно, без нее вообще никуда. В мальчишеских глазах она воспринималась просто как бабушка? Сергей Цигаль: Ну конечно, бабушка. Дмитрий Кириллов: Которая знала Рахманинова. Сергей Цигаль: Она и ночь провела у гроба Блока и срезала локон... Бабушка жила с нами на Арбате. Я, конечно, не помню этой истории, но когда родился я, дед не признал... Вообще там отношения были непростые в семье. Дед, например, Яков Самсонович, жил в проезде МХАТа. Они дружили с Михаилом Аркадьевичем Светловым, который тоже там жил этажом выше или ниже, и они там пьянствовали... Дмитрий Кириллов: Там было удобно. Сергей Цигаль: Да. А бабушка жила на Арбате, притом что они были в прекрасных отношениях и с дедом никогда не разводились. Но вот дед меня не принял. Дмитрий Кириллов: Если бы Сергей Цигаль родился во время войны, то, скорее всего, ему бы дали фамилию Шагинян, так во всяком случае произошло с его старшей сестрой Еленой, родившейся в 1941-м, когда отец был на фронте. Но Сергей-то появился на свет уже после войны, в 1949-м, Виктор Ефимович тогда был в Москве, и потому сын получил его фамилию, Цигаль. Это обстоятельство очень не понравилось армянскому деду Сергея Якову Хачатрянцу, знаменитому переводчику армянских сказок и по совместительству мужу Мариэтты Шагинян. Как может дед не признавать внука? Мудрая Мариэтта Сергеевна решила срочно исправлять ситуацию. Непорядок. Почему... ? Сергей Цигаль: Да, непорядок: «Почему не Шагинян?» И бабка сделала так. Дед приехал, он зашел в большую комнату на Арбате; бабка вышла, закатила коляску туда и закрыла дверь на ключ. И мы там остались с дедом, мне года не было, и, я не знаю, на много часов. И он вынужден был нянькаться и все. И когда открыли дверь, уже все было нормально. Дмитрий Кириллов: Сроднились. Сергей Цигаль: Да. А вообще, бабушка всегда казалась вечной. Ей уже было за 70, она за 3 месяца перед поездкой в Италию выучила итальянский язык, поехала в Италию и там писала о заводах Fiat. И то, что мы ездим на «Жигулях» до сих пор, – это, в общем, в т. ч. и ее заслуга. Она там подружилась с генеральным директором, этим Валлетта, и он подарил ей Fiat, на что она сказала: «Спасибо, не надо. У меня есть замечательная «Волга», и Fiat ваш мне не нужен», – и она отказалась. ФРАГМЕНТ Д/Ф «МАРИЭТТА ШАГИНЯН» (Н. ХАРЛИП, 1978) Корреспондент: Гость спрашивает: Мариэтта Сергеевна, что вам дала Октябрьская революция? Мариэтта Шагинян: Я почувствовала прилив такой энергии! И я помолодела, я помолодела даже физически! И вот с тех пор, товарищи, прошло 60 лет, и я на пороге своего 90-летия, но я абсолютно не ощущаю себя старой! Дмитрий Кириллов: Она прожила долгую, красивую, насыщенную жизнь. Сергей Цигаль: Со светлой головой до последнего дня. Я об этом писал в книжке и говорил нашим современным диетологам, которые рекомендуют не есть за 2 часа до сна, не пить того, не есть этого... Бабушка на большом куске сливочного масла разжаривала с обеда макароны, такие перья косые вот эти старые... Дмитрий Кириллов: Советские. Сергей Цигаль: Да. Лук жарила на другой сковородке... Причем однажды случилось так, что она поставила это на плиту, на газ... она жила тогда уже на Аэропорте, на 2-й Аэропортовской, на первом этаже... и масло вспыхнуло на двух сковородках и превратилось в такой факел. Ей стучали, поскольку она глухая с 17 лет, она отключила аппарат, и она ничего не слышала, она ушла в соседнюю комнату и там читала, писала, что-то такое. Тут ломилась лифтерша, там стучали... Приехали пожарные, потом она открыла дверь. Я приезжаю, это было летом, я примчался, и бабка со смущенной улыбкой говорила: «Ты представляешь, я захожу на кухню, а в окно лезет какой-то мужчина с усами, в каске... Что такое?» А то, что тут... Дмитрий Кириллов: ...дым вовсю... Сергей Цигаль: ...дым валит из окна, все перепугались... Обошлось. Вот эти макароны она жарила на сковородке, лук. Открывала банку шпрот, садилась... Книги стояли на полу вот такими стопками. Она обожала детективы, это вот нам передалось всем: мне, сестре Ленке... Дмитрий Кириллов: Сама написала первый советский детектив! Сергей Цигаль: Английские, французские, немецкие, эти все языки она знала свободно начиная с гимназических времен и читала на всех языках. Была знакома, Сименон, по-моему, ее принял, а вот Агата Кристи ее не приняла: она просидела у нее в приемной, та посмотрела, «Россия, коммунист»... – не приняла бабку. И вот эти книжки, и вот она, уткнувшись, вот так она чулок завязывала очень сильно узлом, потому что она считала, что голова не болит и вот это ей помогало как-то сосредоточиться, сильно стянутый чулок. И вот она садилась, здесь, значит, какая-нибудь Агата Кристи или Сименон, вот эти макароны, шпроты и большая гжельская чашка кофе. Вот это она все съедала на ночь... Дмитрий Кириллов: Кофе на ночь? Сергей Цигаль: На ночь кофе, на ночь макароны с луком, на сливочном масле, со шпротами, все вот это она съедала и говорила так: «Кровь от головы приливает к желудку для переваривания пищи, и голова отдыхает, и человек ложится и спокойно засыпает». И вот так она прожила до 94 лет и отлично себя чувствовала. Мама прожила тоже 94 года, без нескольких месяцев, и до последнего дня у нее в одной руке была сигарета, а в другой руке – стакан ужасного коктебельского кислого белого вина. Она всегда эту вот пила кислятину и курила сигарету. Дмитрий Кириллов: Сухенькая. Сергей Цигаль: Да, сухенькая. Дмитрий Кириллов: А Сережа с детских лет лазал по каменистым берегам крымских рек, ловил рыбу и изучал строение стрекоз и сороконожек. Сергей Цигаль: И вот я ловил этих самых зеленух, а потом на берегу варил уху. Я приносил с собой в рюкзаке дрова, воду... Дмитрий Кириллов: И сам варил уху? Сергей Цигаль: Сам варил уху. Приглашал из Литфонда барчуков, писательских детей, которые ни фига не умели, вот мы там делали уху. А постарше бегали под Сююрю-Каю, там источник, и там делали шашлыки. Скидывались по 3 рубля, 2,50 стоила баранина, я утром на автобусе ехал в Феодосию, покупал баранину, в ведре мариновал, покупали такую 20-литровую бутыль вина и бегом, все наверх уносили и там устраивали гулянку. Мне было лет 14, я ходил по пляжу и собирал автографы. Родители дружили с Виктором Платоновичем Некрасовым, у меня есть автограф. Он замечательный был мужик, посылал меня за пивом... У меня есть автограф от Паустовского, от Райкина Аркадия... Вера Звягинцева стихи мне посвятила, была такая поэтесса... Анастасия Цветаева меня благословила и поцеловала в лоб, так что я со всех сторон... Дмитрий Кириллов: Со всех сторон. Чудо! И вот этот мальчишка решает стать ихтиологом? Сергей Цигаль: Да, ловил рыбу и решил, что будет изучать эту рыбу. Дмитрий Кириллов: К 9-му классу Сережа Цигаль уже мастерски вскрывал рыбам желудки и принялся даже писать научную статью «Малоценные сорные рыбы острова Кунашир». Его, 15-летнего романтика-подростка, взрослые ученые взяли в экспедицию на Сахалин. Поездка произвела на юношу неизгладимое впечатление. Сергей, правда, на биофак так и не поступил, но, проработав годик во Всесоюзном научно-исследовательском институте морского рыбного хозяйства и океанографии, с радостью пошел на вечернее отделение географического факультета МГУ. Сергей Цигаль: Диплом писал по паразитам лососевых рыб, мне разрешили, пошли навстречу, хотя кафедра была ботанико-географии, но мне разрешили писать и курсовые по рыбам, и вот это... И я работал в лаборатории гельминтологии (наук о паразитических червях), а отец русской гельминтологии – Константин Иванович Скрябин, которого я тоже застал. Я, извините, застал Лысенко. Лицо у него было в оспинах, у него было ратиновое пальто, кепка. Вот он так шел, академик прославленный, никто с ним не здоровался, он один так проходил на свой второй этаж. А потом я опять попал во ВНИРО. Надо было 5 лет, пока тебя пустят в загранрейс, это была такая сладкая конфета, попасть за границу. Дмитрий Кириллов: По-моему, уже поплыл куда-то, чуть ли не к Индийскому океану. Сергей Цигаль: Индийский океан, да. И мы стартовали из Керчи зимой и 6 месяцев болтались в Индийском океане. Были шторма такие, в общем, серьезные, могли и там остаться... Но зато я побывал на Шри-Ланке и в Сингапуре, и потом из Мозамбика мы летели самолетом обратно. А потом меня сразу дернули на следующий рейс в Атлантику, и тогда я написал заявление об уходе. Дмитрий Кириллов: Наплавался? Сергей Цигаль: Да, наплавался, вот одного рейса мне хватило. А тут ребята, мои друзья, стали лить из серебра ювелирку, и я влился в коллектив. Лили там серьги, брошки, все... Потом я ювелиркой очень много лет занимался, работал и деньги этим зарабатывал. Но тут папа сказал, что художник должен быть с образованием, и отправил меня учиться в Строгановку. Дмитрий Кириллов: Вот только Сергей до Строгановского училища дошел не сразу – он по дороге завернул на киностудию «Мосфильм»: там друг, начинающий режиссер Павел Чухрай, снимал кино и попросил Сергея помочь подыграть в одной эпизодической роли. Так Сергей Цигаль неожиданно стал киноактером. В приемной комиссии Строгановского училища сильно удивились списку разносторонних талантов абитуриента Цигаля. Сергей Цигаль: Закончил географический факультет, диплом по паразитам рыб, рисунки из зоопарка, последнее место работы – актер на «Мосфильме». Он так документы отодвинул и говорит: «Я у вас документы не возьму». Я говорю: «А что, что вас не устраивает?» Дмитрий Кириллов: «Что не нравится вам?» Сергей Цигаль: Он говорит: «Меня не устраивает ваш образ жизни». Дмитрий Кириллов: А вот на факультете интерьера и оборудования, на кафедре конструирования мебели Цигаль всех устроил, педагоги не испугались разносторонних увлечений юноши и взяли парня к себе. Так прошло еще 6 лет, и все это время без отрыва от производства формировался художник Сергей Цигаль. И между прочим, графика Цигаля, исполненная в офорте, этой сложнейшей технике, действительно уникальна. Искусство офорта – нелегкая это тема-то... Сергей Цигаль: Нелегкая, среди печатных техник эта самая сложная, так можно сказать. Она требует азотной кислоты, вытяжки и как бы не очень безопасная, надо не плеснуть себе куда-нибудь на штаны, будет дырка. Это цинковая, медная или, бывает, стальная пластинка, которая покрывается специальным лаком, который потом коптится, на которую наносится рисунок, и иголочкой ты процарапываешь рисунок (ну так, я примитивно рассказываю). А потом кладется это в кислоту, и там, где ты процарапал, там кислота работает, она проедает вот эту вот бороздку, линию твою. А все остальное покрыто лаком и остается нетронутым. И после, когда это все смывается, ты набиваешь краску, она попадает в штрихи, потом она сверху стирается крахмальной марлей, газетой вот этим местом, рукой, потом печатается в станке через фетр, специальная бумага офортная, бесклейная при сильном давлении прижимается к этой твоей пластинке, и ты получаешь обратный оттиск, вот так сказать примитивно. Вот это вот называется травленый штрих. Дмитрий Кириллов: Технология непростая. Сергей Цигаль: Непростая. Дмитрий Кириллов: Пока Сергей Цигаль совершенствовался как художник, в мире театра и кино уже появилась звездочка, существо неземной красоты – смешная, заводная, артистичная, зажигательная и невероятно сексуально привлекательная девушка по имени Люба Полищук. Ну кто не знал тогда Полищук? Пожалуй, только Цигаль. А тут, усевшись в Коктебеле поудобнее у телевизора, Цигали старший и младший решили посмотреть фильм «Эзоп» с Калягиным и Табаковым. Но онемели от восторга эти двое не от игры народных артистов, а от чудо-женщины по имени Любовь Полищук. Стрела Амура пронзила горячее сердце художника – Сергей без памяти влюбился в Любу. Недавно я встречался с Марком Розовским, он говорит: «А ты знаешь, кто познакомил Любу Полищук с Сережей?» Сергей Цигаль: Да. Дмитрий Кириллов: Я говорю: «Кто?» Он говорит: «Я!» Сергей Цигаль: Марик, непосредственно Марик. Там участвовало много народу в этом знакомстве, но познакомил непосредственно Марик. Было это 11 января 1983 года в ЦДРИ. Дмитрий Кириллов: Цигаль разработал план: стал искать общих друзей и приятелей, кто хоть как-то пересекался с Полищук, и просил каждого при встрече с Любовью Григорьевной обязательно рассказывать о нем, о том, что лучше Сергея Цигаля ну нет на Земле парня, столько талантов и достоинств, что с ним нужно обязательно познакомиться. К моменту организованной Марком Розовским встречи Люба была уже наслышана о своем воздыхателе и никак не реагировала. Сергею объясняли все, что шансов у тебя, парень, немного, но Цигаль решил не сдаваться, и в результате дело дошло до знакомства с родителями. Сергей Цигаль: Когда я ее позвал в дом на Арбат, я говорю: «Пошли, мама сделала котлеты». И Люба, которая всю жизнь не ела провернутого мяса и выковыривала из пельменей мясо и отдавала Вальке, младшей сестре, а сама ела только тесто... Я говорю: «У мамы котлеты – крем, ну!» И вот мы пришли, и Люба, и мама, и все. И отец сразу принял, и мама... В общем... Это очень хорошо говорил Любин папа Григорий Мефодьевич, он говорил ей так (он был строитель, прораб): «Ну вот еще год-другой подергаешься, а дальше-то что? Профессии-то нет». Это уже она была абсолютная звезда тогда. Дмитрий Кириллов: Никто же не знал: ей, по-моему, хотели заслуженную дать, и тут выяснилось, что... Сергей Цигаль: Да, что она еще не закончила ГИТИС. Дмитрий Кириллов: Ни ГИТИСа, ничего не было. Сергей Цигаль: Когда Люба пришла поступать в ГИТИС, она говорит: «Я вошла, там экзамен по актерскому мастерству, а за столом в центре сидит Олег Павлович Табаков», – который в фильме «Эзоп» был ее мужем. Она говорит: «Я вошла, он говорит: «Клея! Клея!»» Экзамены закончились. Дмитрий Кириллов: Закончились. Сергей Цигаль: Ну конечно. Дмитрий Кириллов: Успех не свалился с неба – он пришел к Любови Полищук через годы пробивания стен, долгий путь от артистки разговорного жанра, читающей монологи с эстрадных подмостков, до ведущей актрисы театра и кино. Полищук сама по себе явление: свободолюбивая, раскрепощенная, внешне совершенно не похожая на советскую женщину. Кинорежиссеры снимали ее по чуть-чуть, добавляли словно экзотическую специю в свои киноблюда, к сожалению. Но даже того, что сохранилось на кинопленке, хватает, чтобы убедиться, что перед нами – большая актриса, и второй такой Полищук не было и не будет. Когда стало ясно, что в семействе Цигаль – Полищук ожидается прибавление, дело дошло и до ЗАГСа. На свет родилась малышка, названная в честь знаменитой бабушки Мариэттой. Из дома дочь Мариэтту Цигаль-Полищук молодые родители привезли в малогабаритную квартиру на севере Москвы: ну что поделаешь, в тесноте, да не в обиде. Сергей Цигаль: У Любы мы жили, да, у нее крошечная квартира двухкомнатная, крошечная, 24 метра, по-моему, все вместе, одна 15 метров комната, а вторая 9. Дмитрий Кириллов: Малогабаритная совсем. Сергей Цигаль: Ну просто, да. Дом такой, «Китайская стена» его называют, он до сих пор там стоит. Там мы жили, да. И я еще туда борзую привел для комплекта... Дмитрий Кириллов: До кучи. Сергей Цигаль: До кучи, да. Дмитрий Кириллов: На лето вы уезжали в Коктебель, да? Домик Мариэтты Шагинян, который стал домиком Полищук – Цигаля. Сергей Цигаль: Цигаля никакого там не было – там всегда была Полищук, которая заслонила всех родственников. Дмитрий Кириллов: Сразу. Сергей Цигаль: Да. Однажды Любка была беременная и лежала на террасе, была жара, а отец там по саду, грабли, лопата, поливал что-то... И стучат в калитку какие-то две девочки. Отец подходит, говорят: «Скажите, это дача Полищук?» Папа говорит: «Да». Они говорят: «А можно на нее посмотреть?» Он говорит: «Заходите». Открывает, они заходят. Пришли на террасу, а Люба лежит еле живая, они ее не узнали. Они говорят: «А где Люба Полищук?» А Люба говорит: «Она плохо себя чувствует». И они повернулись и ушли. Да, они спросили: «А вы кто?», а отец говорит: «Я ее садовник». – «А можно на нее посмотреть?» Они пошли смотреть. Любка приезжала в Коктебель, шла на рынок... Она очень любила семечки. Она искала какую-то маслянку, маслянка, какие-то семечки... Она выбирала, пробовала жареные, чтобы не прогорклые, покупала десять стаканов... На втором этаже я сделал мастерскую и такой круговой балкон, там стоял старый топчан, он и сейчас там стоит. Вот она ложилась на эту кроватку, к ней приходила кошка ее любимая, Кися черная, потом к ней приходила Дуня, борзая, и тоже на нее запрыгивала. Это вот такой узенький топчан, все они там вместе помещались, лежали... И вот она грызла семечки и читала классику: Лескова, Чехова, не знаю, Куприна... И вот она съедала эти десять стаканов, до крови трескались губы, но вот она не могла остановиться. Это вот первые дни она кидалась на эти семечки. Она из Коктебеля улетала на какие-то съемки, потом прилетала, потом опять улетала... И поэтому она любила побыть дома. Дмитрий Кириллов: Любовь Полищук – она как яркая комета пролетела над нами, а мы, раскрыв рот от восторга, завороженно смотрели на нее. Теперь она в волшебном мире, где-то там, далеко, где нет боли и слез. Люба живет в своих работах, в своих детях. Так, Мариэтта Цигаль, долго время скрывавшая, что она еще и Полищук, как-то незаметно из бывшей студентки театрального института превратилась в кинозвезду. В 2024 году Мариэтта Цигаль-Полищук получила сразу несколько наград: премию ТЭФИ и награду Ассоциации продюсеров кино и телевидения в номинации «Лучшая актриса» за главную роль в сериале «Раневская». Сергей Цигаль: Спрашивали: «А кто у вас папа?» Как-то она... В общем, она не хотела Любину фамилию называть, чтобы как бы не знали, кто она такая и откуда. Дмитрий Кириллов: Не догадались. Сергей Цигаль: «Папа – художник, а мама вот...» Как Жириновский говорил: «А папа – юрист». «Кто?» – «Мама артистка». – «А как фамилия?» – а вот она как-то вот хотела, чтобы... Дмитрий Кириллов: Скрывала. Сергей Цигаль: Да. Любину фамилию она взяла уже после смерти мамы. Дмитрий Кириллов: Чтобы фамилия Полищук жила. Сергей Цигаль: Ну да. Дмитрий Кириллов: Несколько слов еще про ваш большой такой период, когда было много снято программ, написана книга «Кулинарные путешествия», «Охотники за рецептами», что там только не было. Сергей Цигаль: «Охотники за рецептами» было при Любе, мы начали вместе с Любой. Как Любка говорила: «Ну ладно уже...» Ей это надо было все... Она говорит: «Ну ладно, раскручу тебя уж». И раскрутила на самом деле. Дмитрий Кириллов: Раскрутила, да еще как! И на телевидении сделала известным, и в кино заставила сниматься: друзья попросили. Вот срывались съемки финальной сцены картины «День святого Валентина». По сценарию актер должен был сниматься в кадре в чем мать родила. Желающих не нашлось. Тогда вся группа дружно посмотрела на Сергея Цигаля. Сергей Цигаль: Там должен был быть Носик, и я привез Любу, а Носик не приехал, он не смог. И Толя Эйрамджан говорит: «Давай, Серега, снимись». Я говорю: «Денег давай». Он говорит: «Дам тебе долларов 200». Дмитрий Кириллов: Ага. Сергей Цигаль: Я говорю: «Ну давай». На Вернадского на 12-м этаже зимой, мороз, надо подтянуться... Они палку положили какую-то, и я должен был спуститься... Дмитрий Кириллов: Правда, действительно Люба говорила: «Давай-давай, раздевайся! Съемочный день, не подводи коллектив!»? Сергей Цигаль: Нет, не знаю. Она, наоборот, сказала: «Ну какой бесстыжий! За 200 долларов тут же разделся и в кадр влез». Дмитрий Кириллов: Солнечная жизнь рядом с любимой Любой сменилась непогодой. Сергей Цигаль, буквально сожженный горем, нашел в себе силы жить благодаря девушке по имени Екатерина. Катя, появившаяся в жизни художника Сергея Цигаля, спасла его от отчаяния и вновь раскрасила мир разноцветными красками. Где вы такую красавицу откопали? Сергей Цигаль: На корпоративном пароходе. Она сначала работала, когда-то, много лет назад она проработала 4 месяца на «Корейских авиалиниях» стюардессой. У нее способности к языкам, она блестяще говорит по-английски, а сейчас она еще и учит итальянский, выучила уже и продолжает совершенствоваться. А у меня как раз совершенно нет, я не могу запомнить языка никак, зато хорошо стихи запоминаю. Оказывается, разные полушария за это отвечают, как ни странно, хотя вроде и то и другое... Дмитрий Кириллов: ...язык, да. Сергей Цигаль: Память, да: тут язык, а тут стихи. Дмитрий Кириллов: Так у вас сейчас свой переводчик есть, Катя все переведет. Сергей Цигаль: Да, да. Дмитрий Кириллов: Зачем учить? Сергей Цигаль: Так я и молчу все время. Ездили по Италии, по Франции – я молчал в тряпочку, а Катя говорила на всех языках. Очень удобно. Она в туризме работает, но она, слава богу, работает сейчас онлайн, она сидит дома у компьютера и трудится. Когда бывают выходные, мы куда-нибудь летим, и она очень здорово умеет все вот эти бонусы, копить, вот это все... Я теперь прямо... Дмитрий Кириллов: Красота! Не надо голову морочить, где какой билет купить. Сергей Цигаль: Не надо – все Катя, все Катька умеет, устраивает, молодец. Дмитрий Кириллов: Но сейчас вы продолжаете рисовать, продолжаете фруктовые дистилляты делать... Сергей Цигаль: Только их и делаю. Если меня кто-то похвалит на выставке и скажет: «Какая у тебя хорошая картинка!», я говорю: «Вот есть вещи, за которые мне не стыдно, которые я делаю действительно хорошо, – это фруктовые дистилляты». Какие-то пять позиций, и самое главное, чтобы метиловый спирт не превышал... Вот у меня очень все чистое, пей не хочу, все будет. Поэтому каждое лето я делаю помногу, все выпивают, собаки. Когда приходишь куда-нибудь в гости со своей бутылочкой, никто водку уже не пьет. Дмитрий Кириллов: Конечно – такая фирма! Сергей Цигаль: Все пьют вот это, да. Дмитрий Кириллов: К 18-летию своего внука Григория Сергей решил приготовить что-то грандиозное в бочке объемом не менее 20 литров. И так во всем: будь то в мастерской или на кухне, творчество – на первом месте. Сергей, я вот слушаю вас и понимаю: какое счастье, что есть друзья, что есть семья, что есть Катя, что есть любимая работа, свое дело! Что Грише через 4 года надо будет что-то там... Сергей Цигаль: Попробуем. Дмитрий Кириллов: Что-то сделать такое приличное. Сергей Цигаль: Да, у Гриши я уже снялся в кино, Гриша уже снимает фильмы. Он по Чехову написал сценарий и арендовал павильоны, я туда приехал, это было купе поезда, и мы там с ним беседовали, я был каким-то персонажем. Так что Гриша уже приобретает профессию. А еще есть Дуня, огромная, очень умная и очень трогательная собачка, ирландский волкодав. Вот вчера... Катя с ней с утра до работы едет в Сокольники или в Нескучный сад, в 6–7 встает и едет, они гуляют там час, а потом возвращаются, Дуня сама идет в ванную и ждет, когда ей помоют ноги душиком. И она вошла в ванну, и Катя говорит: «Тут мне позвонили по работе, я побежала к компьютеру и забыла. Прошло минут 20 или 30, и я, – говорит, – выхожу в коридор и вдруг вижу, Дуня так выглядывает в коридор из ванны...» Дмитрий Кириллов: «Ты когда ж придешь?» Сергей Цигаль: «Когда мне будут ноги мыть? Я стою в ванной, а ноги никто не моет!» Вот такая вот воспитанная собака замечательная. Дмитрий Кириллов: Когда я был на выставке вашей, обратил внимание, какое количество друзей просто пришло обняться, поздравить. Это такое счастье! Сергей Цигаль: Да, пришли старые друзья. К сожалению, я не до каждого дотронулся, потому что было много народу, и не все совсем пришли, потому что по сводке, я посмотрел, самый плохой день вообще, по-моему, в истории Москвы выпал как раз ровно на 21-е число, потому что хлестал дождь какой-то холодный со снегом... Дмитрий Кириллов: Да-да-да. Сергей Цигаль: ...лужи, ужас был... Так что не все доехали. Дмитрий Кириллов: Но многие доехали, из Швеции даже подруга приехала любимая! Сергей Цигаль: Маша должна была уехать накануне, но она специально задержалась, поменяла билеты с великими трудами. Дмитрий Кириллов: Она настоящий друг. Сергей Цигаль: Да-да. Дмитрий Кириллов: Она говорила: «Я не имею права улететь, не побывав на открытии Сережиной выставки! Нет, я остаюсь!» Сергей Цигаль: Да, вот она и Саша Ястребенецкий, мой товарищ, тоже колясочник, тоже затащили наверх, тоже он... Дмитрий Кириллов: И всем было тепло и уютно. Сергей Цигаль: Всем было уютно, да, все выпили по рюмке, и слава богу. Дмитрий Кириллов: Пусть будет как можно больше светлых, теплых дней, новых выставок! Сергей Цигаль: На новую выставку, кстати, в академии я уже записался, потому что там такая очередь, что надо записываться заранее, мне сказали: «Записывайся сейчас, на 80 лет записывайся», – и я записался. Я говорю: это хорошая мотивация, теперь 5 лет и дожить до 80. Дмитрий Кириллов: Надо дожить по-любому, уже запись есть, все, зарезервировал. Сергей Цигаль: Да, запись, конечно. Обязан, я теперь обязан, конечно. Всех, кто доживет, и я доживу, – всех на выставку!