Дмитрий Кириллов: Институт Склифосовского, «Склиф», как принято его называть по-простому, можно сказать, по-родственному, – лечебное учреждение, известное не только в России, но и в мире. Склиф – это давно уже бренд; Склиф – это давно уже марка. Это достижение и победа отечественной медицины, это наша история. Научно-исследовательский институт скорой помощи, расположенный в самом сердце страны, давно уже стал легендарным, и при этом он все такой же молодой и прогрессивный. Сергей Петриков: Все знают: если больной в критическом состоянии, где ему помогут? – в Институте Склифосовского. Дмитрий Кириллов: Величественное здание на Сухаревской площади в Москве, с колоннами, купол православного храма, – все эти картинки знакомы нам с детства. Словно сошедший со старинной открытки, красивейший дом в форме подковы – одно из немногих зданий, сохранившихся после пожара 1812 года. Это символ непрерывающейся связи поколений, символ великой медицинской науки России, Странноприимный дом Шереметьевых, превратившийся в грандиозный научный центр. 28 июня 1810 года в Москве торжественно открывали Странноприимный дом. Это здание появилось на карте столицы благодаря случайной встрече крепостной Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой и графа Николая Шереметьева. Этот союз графа, транжира и ловеласа с бедной актрисой превратил Шереметьева в одного из самих собой щедрых благотворителей своей эпохи. История этой великой и трагической любви словно написана талантливым драматургом, она похожа на кинофильм или на спектакль, и трудно представить, что все это правда: и появление Странноприимного дома после гибели Жемчуговой, и переосмысление жизни самого Шереметьева, быстро ушедшего за своей любимой, и исполнение воли отца – открытие графом Дмитрием Николаевичем Шереметьевым дома, где каждому страждущему оказывают безвозмездную квалифицированную медицинскую помощь. При освящении Домовой церкви Странноприимного дома прозвучали слова настоятеля: «И доколе не померкнет солнце, доколе будет существовать мир, дотоле будут неизменны благодеяния дома сего!» Слова, ставшие пророческими: все, что происходило в России, все важнейшие события в ее истории не прошли мимо Странноприимного дома: и русско-турецкая война, и восстание 1905 года, Первая мировая война – Шереметьевская больница всегда принимала раненых солдат. Так продолжалось и после революции, когда это лечебное учреждение превратилось в институт. 23 июля 1923 года постановлением №315 Мосздравотдела было принято решение о создании на базе Шереметьевской больницы Научно-исследовательского института скорой помощи, и институту было присвоено имя знаменитого хирурга Николая Васильевича Склифосовского. Сегодня НИИ Склифосовского исполнилось ровно 100 лет. Сергей Сергеевич, мы у вас в гостях сегодня, в НИИ Склифосовского. Помните тот день и час, когда вы вошли вот в это здание? Сергей Петриков: День и час я не помню, год помню – 1992-й. Я учился, на II курсе был института и пришел работать в отделение общей реанимации санитаром. Дмитрий Кириллов: Это год, когда ничего нигде не было, ни лекарств, ни продуктов. Сергей Петриков: Ну, непростое было время. И конечно, любому человеку, кто пошел в медицину, попасть в Институт Склифосовского – это было такое серьезное предприятие. Хотелось просто, потому что здесь была работа на экстренную помощь, и всегда, когда ты учишься и хочешь себя медицине посвятить, хочется в этом всем повариться. Поэтому хотелось посмотреть, хотелось увидеть вообще, что происходит, как лечат больных. И вот так судьба меня привела в институт. Дмитрий Кириллов: Что из себя представлял НИИ Склифосовского в 1992 году глазами студента Петрикова? Сергей Петриков: Когда ты работаешь в каком-то отделении и санитаришь, то ты не видишь, может быть, другие отделения в большом количестве, ну разве что если ты туда переводишь пациентов и т. д. Работал я в общей реанимации, тогда, насколько я помню, реанимаций вообще было только две в институте. Была общая реанимация, которая принимала на себя всех практически пострадавших, там и ожоги лечились, и черепно-мозговая травма, и хирургические больные, и реанимация токсикологии, которая была напротив, тоже в этом корпусе, тоже очень большая. Дмитрий Кириллов: Травились спиртом «Рояль» сильно тогда... Сергей Петриков: Ну, реанимация токсикологии – это не значит только отравление спиртом, там много очень вещей. Например, туда поступают пациенты, которые выпили, например, что-то не то, уксусную эссенцию или еще какие-то жидкости. Отравление угарным газом тоже туда поступает, грибы и т. д. Если говорить про общую реанимацию, то потом из нее выросли практически все реанимации института, которых сейчас у нас, если мне память не изменяет, 13 отделений. И отдельно нейрохирургическая реанимация, отдельно неврология, отдельно ожоги и т. д. Дмитрий Кириллов: Как становятся реаниматологами люди? Это с детства хотелось бежать кого-то спасать, делать искусственное дыхание? Сергей Петриков: Нет, на самом деле меня вообще в детстве в медицину особо не тянуло, во всяком случае я не думал о ней. Дмитрий Кириллов: Вот картинка: какой был Сережа Петриков в школе? Какие воспоминания остались из тех лет? Сергей Петриков: Ну, это школа была на Филях между Филевским парком и Багратионовской, 76-я сначала называлась спецшкола, потом 1235-я. Дмитрий Кириллов: А «спец» там что было? Сергей Петриков: Английский. Дмитрий Кириллов: Английский. Хорошая [школа]. Сергей Петриков: Нельзя сказать, что меня с детства тянуло в медицину, это как бы так немножко даже случайно получилось, потому что меня не тянуло ни в технические специальности, ни в какие-то сильно гуманитарные... Дмитрий Кириллов: То есть к концу школы родители думали, куда... ? Сергей Петриков: Да. Родители сказали: «Давай попробуй в медицине». И я попробовал. Дмитрий Кириллов: Ну, «в медицине» – поди поступи. Вы поступили, извините меня, в Сеченовский, Первый мед. Сергей Петриков: Да, я в два поступал, тогда можно было подавать в два, я поступал еще во Второй и в Первый. Прошел и туда, и туда и пошел в Первый. Дмитрий Кириллов: Значит, было что-то в этом парнишке особенное, раз приняли его без вопросов: увидели педагоги горящие глаза и желание постичь искусство врачевания. Сергей в Сеченовском дневал и ночевал, учился с азартом; медицина увлекла его с головой. Вот что тут скажешь – судьба, нашел свою дорогу в жизни. Сергей Петриков: Мне сразу стало интересно. Наверное, это действительно повезло, потому что, когда не интересно, ты двигаться дальше не можешь никак. И анатомией мы тогда серьезно занимались в анатомичке, и разными другими специальностями: физиологией, патофизиологией... Предметов в медицинском очень много: там и микробиология на первых курсах, и химия, биохимия, гистология – там очень-очень много всего. Дмитрий Кириллов: И в морг ходили... Сергей Петриков: В морг ходил, да, студентом ходил в морг. Ночами как раз готовились когда сдавать анатомию, мы там ночами изучали сосудистые все эти системы, препарировали... Моргом тогда заведовал Никитюк Дмитрий Борисович, сейчас академик уже Российской академии наук, он возглавляет Институт питания. Тогда он был заведующим моргом на кафедре анатомии. А морг располагается за «Националем», до сих пор, по-моему, там располагается анатомичка Первого меда. Дмитрий Кириллов: Как впечатления? В обморок не упал – значит, годен? Там знаете, как бывает: входят студенты, видят и падают... Сергей Петриков: Ну, не все врачи должны... Могут и упасть в обморок, но, может, он потом будет не связан со всей этой историей: врачи-то разных специальностей бывают. Дмитрий Кириллов: Петриков выбрал самую зашкаливающую по эмоциям реанимацию. Ну не в характере Сергея была работа в поликлинике или лаборатории – ему подавай там, где потяжелее, погорячее, где адреналин, где решается судьба пациента. И когда человек спасен, значит, жизнь проживается не зря, значит, в профессию пришел не случайно. Таких отчаянных, увлеченных, неравнодушных врачей и ученых за 100 лет в Склифе было много. Они есть и сейчас – уникальные люди, посвятившие себя одному-единственному дому под названием НИИ Склифосовского. У них и запись в трудовой книжке одна – одна на всю жизнь. Сергей Петриков: Например, у нас Владимир Леонович Леменев, у него, по-моему, в этом году вообще 50 лет исполняется, как он работает в Институте Склифосовского. Он очень известный профессор, который открывал здесь сосудистую хирургию. Очень много работает сотрудников, с которыми мы вместе работали медбратьями, медсестрами, даже санитарами. Дмитрий Кириллов: И они здесь сейчас, с вами? Сергей Петриков: Да, они здесь работают в институте. Дмитрий Кириллов: То есть это одна команда, получается. Сергей Петриков: Ну конечно. Дмитрий Кириллов: Если говорить о ваших первых годах работы в Институте Склифосовского, я так понимаю, что вы свой путь тоже потихонечку через людей, через их примеры как-то постигали. Кто-то же должен вам, молодому врачу, говорить: «Сереж, смотри, как надо». Сергей Петриков: Естественно. Но это даже еще до того, как ты становишься врачом, когда ты еще работаешь медбратом и т. д. Конечно, я, работая в общей реанимации, насмотрелся многого. А руководила этой реанимацией долго очень в Институте Склифосовского Валентина Ивановна Картавенко, и, конечно, образ ее всегда перед нами. Потом реанимация поделилась на несколько частей, и я работал в хирургической реанимации, там Виктор Ефимович Багдатьев ею тогда руководил. В ожогах потом я успел поработать немножко, потом нейрохирургическая реанимация... То есть я в принципе видел реанимационную службу института с разных совершенно сторон. Основная, конечно, потом уже врачебная деятельность у меня была в нейрохирургической реанимации. Она открывалась, по-моему, в 1995 году, потихонечку развивалась, она входила в состав нейрохирургического отдела. Им сначала руководил Вячеслав Васильевич Лебедев. В принципе, это тот человек, который стоял у истоков вообще нейрохирургической службы института и развивал ее. И потом долгое время отделом руководил Владимир Викторович Крылов, он академик, он, конечно, такой основной учитель уже по жизни у меня получился, я ему очень многим обязан, тем, что происходило в моей профессиональной жизни. А в субординатуре я был в 600-коечной клинике Первого меда, в субординатуре был по хирургии, и там был реаниматолог Олег Иванович Горбатов, который, конечно, очень серьезно мне мозг тоже настраивал, когда я этот диплом делал. То есть я от него очень много почерпнул, как надо относиться к жизни, к работе. Дмитрий Кириллов: Быть в самом пекле, в реанимации – значит научиться принимать мгновенно решения, и желательно решения верные, ведь цена любой ошибки – человеческая жизнь. В истории Склифа было множество примеров, когда в самые тяжелые времена врачи справлялись и совершали настоящие подвиги. Сменялись поколения руководителей Института Склифосовского, но неизменными оставались принципы работы, кодекс склифосовцев. В 2017 году выдающийся российский хирург-трансплантолог, академик Хубутия, более 10 лет возглавлявший институт, передал бразды правления своему молодому коллеге, руководителю головного регионального сосудистого центра, профессору РАН Сергею Петрикову, к тому времени уже доктору медицинских наук, написавшему замечательный труд, позволивший значительно уменьшить смертность больных, находящихся в реанимации. Вы могли себе представить, что пройдет время и вы возглавите этот институт? Вот вообще судьба какая. Сергей Петриков: Вообще, я даже и подумать об этом не мог. У меня не было такого карьерного стремления, стать директором института, это во многом получилось просто от стечения обстоятельств. Дмитрий Кириллов: Вы, так скажем, играющий тренер: вы помимо того, что вы руководите, вы науку не бросаете, вы все время что-то пишете... И мне доложила разведка, что даже частенько ходите в поля, туда идете в реанимации, к народу... Сергей Петриков: Да не частенько – я туда постоянно хожу, каждый день по несколько раз. С утра мы проводим обход. Мы начинаем большой обход, в основном захватываем такие реанимации, которые на приеме находятся. То есть мы начинаем в 07:20 и обходим сначала неврологическую реанимацию, потом идем в хирургическую, потом в реанимацию острых эндотоксикозов, потом в общую, потом из общей в реанимацию сосудистого центра, потом в противошоковый зал и заканчиваем нейрохирургической реанимацией. Потом у нас в 8 часов или в 8 с небольшим, как возвращаемся, уже утренняя конференция. Потом уже такая непосредственная полевая работа. Дмитрий Кириллов: Это каждый день вы ходите утром с 07:30 по реанимациям?.. Сергей Петриков: Кроме выходных. С 07:20. Дмитрий Кириллов: А можно как-то, например, сесть спокойно, нажать кнопку: «Так, что у меня там?» Сергей Петриков: Я думаю, это дело будущего. На самом деле технологии цифровые сейчас есть различные совершенно. У нас есть планшеты, на которых мы можем видеть электронную историю болезни, мы сейчас на нее переходим, такая городская программа. И вот первыми в это вошли Больница Вересаева, 81-я больница, потом мы следом двинулись, и как бы так это в параллели идет. Дмитрий Кириллов: По-моему, IT-технологи Правительства Москвы просто к вам пришли. Все, что Москва внедряет, вот эти стандарты московские, по-моему, это вы. Сергей Петриков: Ну, мы никогда от пилотных проектов не отказывались – наоборот, старались стать пилотными проектами в разных областях. В частности, в 2018 году стали «пилотом» по разработке Единой медицинской информационно-аналитической системы, ЕМИАС, которая сейчас на всех стационарах работает. Вообще, речь идет про то, чтобы уйти полностью от бумаги, от бумажной истории болезни и все вести в электронном виде. И как раз то, что она сделана нормально, это позволяет переходить на эту безбумажную историю без всяких проблем. Дмитрий Кириллов: Но сейчас вообще стало все по-другому. Я так понимаю, что, если раньше люди сидели ждали, когда же они дождутся врача, сейчас у вас все перестроено: у вас больной лежит, а каждый врач подходит и... Ну если простыми словами. Сергей Петриков: Ну, если так взять, мы в 2018 году об этом задумались, потому что начали работать с обратной связью, узнали, что... Мы посмотрели отзовики основные в интернете, отзывы, которые официальным образом приходят, и выяснили, что 60% негатива, который мы получаем, – это приемное отделение. Это входные ворота, естественно, туда люди приезжают, родственники приезжают... Дмитрий Кириллов: Зона стресса. Сергей Петриков: Да. И вы помните, что раньше система была устроена таким кабинетным способом, когда в коридоре человек находится... Дмитрий Кириллов: Да, час сидишь в один кабинет, потом... Сергей Петриков: В кабинет ты идешь, потом он идет на ультразвук, еще в очереди сидит, потом на рентген... И конечно, он начинает уже закипать к концу этой истории, и это закипание, вот это кипение во всем отделении происходит. Поэтому мы решили в 2018 году немножко перестроить и сделать т. н. диагностические койки. Мы убрали кабинеты, поставили кровати, т. е. человек мог спокойно лежать, сидеть, что он хотел, то и делал, и все обследование по максимуму, все, что можно привезти к нему, мы решили привезти к нему: это ультразвуковые исследования, ЭКГ, анализы, осмотр врача и т. д. А родственникам сделали зону ожидания перед приемным отделением, где они могли в более-менее комфортных условиях, с телевизором, кулерами и подзарядками для телефонов, собственно, ожидать окончания этого обследования. И в принципе эта система вполне хорошо заработала, и она понравилась не только пациентам, но и врачам. Мы сделали таким образом, что если надо ехать на какие-то более продвинутые, какие-то тяжелые обследования типа компьютерной томографии или стационарного рентгена, то пациент отправлялся туда только в сопровождении медперсонала, т. е. кто-то из службы патронажа этого пациента отвозил, ждал и привозил его назад. И в принципе те флагманские центры, которые сейчас открываются, у нас вот открылся, они по такой схеме и работают. И естественно, они насыщены сейчас бо́льшим количеством оборудования, больше есть возможностей для различной диагностики. Но принцип именно того, что врач идет к пациенту, остался, и принцип пациентоориентированности, который в них внедрен, вот тогда, собственно, у нас и зарождался. В плане информационных технологий – в городе постоянно развивается эта история. В определенный момент времени мы получили возможность видеть по программе скорой помощи, например, обращался ли человек раньше за скорой помощью, т. е. вызывал ли он скорую помощь, какие у него были заболевания и т. д. То есть если поступает бессознательный пациент, мы в принципе можем увидеть, если он обращался раньше за помощью, что с ним было, и предполагать хотя бы тот спектр проблем, который в нем существует. Но остальное... Например, единая база снимков компьютерной томографии в городе существует, т. е. это особенно отработало во время ковида. Например, пациент делал в поликлинике исследование, а потом поступал в стационар, и стационару не надо было второй раз делать компьютерную томографию, потому что можно было из базы городской подтянуть эти исследования и посмотреть вообще, что там было, т. е. не надо было лишний раз облучать человека и т. д. То же самое касается выписок, выписные эпикризы, которые автоматически в электронной системе находятся, не надо теперь человеку на руки бумажку эту выдавать, для того чтобы он шел в поликлинику, ее там сдавал и т. д., – поликлиника тоже может все это посмотреть, врач поликлиники может открыть снимки, которые делали в стационаре, посмотреть анализы... То есть в этом плане очень серьезно налажено сейчас взаимодействие. Понятно, что оно постоянно рихтуется, доводится до блеска, тут совершенству нет предела, постоянно какие-то новые функции появляются в этой системе и т. д., но это очень удобно. Дмитрий Кириллов: В Склиф везут прежде всего тех, кому реально плохо. Находиться там, где слезы, боль и страдания, крайне сложно. Нервы не у всех выдерживают, особенно у родственников пациентов, попавших в беду. Петриков начал перестройку с приемного отделения, пригласив на работу профессиональных психологов. Сергей Петриков: Тогда же, в 2018 году, мы тоже об этом задумались, в первую очередь про мониторинг зоны ожидания, родственников. Потому что, естественно, когда... Дмитрий Кириллов: Зона напряжения такая. Сергей Петриков: Одно дело, когда плановая история, люди уже привыкают к тому, что болеет их родственник, а здесь это экстренная история. И конечно, надо вычленять людей, которые находятся в стрессе, помогать им. Мы тогда ввели круглосуточный пост психологов. И это очень серьезно помогло, потому что в их задачу входил постоянный мониторинг зоны ожидания, а потом уже и не только зоны ожидания, но и зоны, где находятся пациенты. Потом эта служба еще больше разрослась, потому что все отделения почувствовали пользу от присутствия психологов, и у нас отдельный сейчас вот такой блок психологов присутствует. Притом он усилился научными кадрами и т. д. Поэтому это очень полезная история. И в ковиде, например, они проводили исследование по выгоранию персонала, это тоже для нас была очень ценная информация, потому что мы увидели, что для персонала является важным в этот момент, на что мы можем обратить внимание и как можем смоделировать эту ситуацию. Дмитрий Кириллов: Понятно, что институт скоропомощной, но это же НИИ, здесь и научная работа идет. Я знаю, что много всяких экспериментов ставится бесконечно... Сергей Петриков: На самом деле Институт Склифосовского держится на трех таких основных моментах: первый – это научная деятельность, второй – клиника, и третий – это образование. Наука у нас находится во главе всего, поэтому мы научно-исследовательский институт. Клинические подразделения объединены в составе научных отделов. Например, вот есть у нас отдел нейрохирургии, в него входят два клинических подразделения, два отделения нейрохирургии, туда входит нейрохирургическая реанимация, туда входит гамма-нож, и туда входит еще отделение гипербарической оксигенации. То есть это такой конгломерат получается. То же самое касается и других отделов. Например, хирургия – самый большой у нас отдел: туда входят и хирургические отделения, и реанимационные отделения, эндоскопия... Поэтому это позволяет так многогранно относиться к пациенту и выстраивать научную работу в этом отделе не по узким каким-то вещам, а со взглядом разных специалистов, и это очень серьезно всегда позволяет какие-то новые разрабатывать методы, новые технологии и т. д. Поэтому институт в этом плане всегда движется вперед. Вся вот эта вот научная работа, все ее результаты – они все внедряются в клинику. Таким образом, у нас постоянно клиническая работа усовершенствуется за счет научной работы. Дмитрий Кириллов: Такой график жизни не каждый человек выдерживает. Много людей уходит вообще? Текучка какая-то? Не выдерживают? Сергей Петриков: Текучка у нас не самая большая. Конечно, больше всего текучка среди среднего медицинского персонала. Среди врачебного персонала она очень небольшая; как я уже говорил, костяк все время держится. И молодые ребята, так как они отбираются, уже отбираются те люди, которые готовы влиться в коллективы, и мы видим, что из них выйдет толк и они будут развиваться дальше. Потому что все равно какая-то смена должна происходить, никто не вечен, и постоянно должен быть снизу подпор молодых ребят, которые хотят двигаться, хотят развиваться и хотят делать что-то новое. Конечно, в институте жизнь очень напряженная, потому что нормированного графика нет ни у кого. Так, чтобы можно было утром сказать дома, что ты ушел к 7 утра и вернешься... Дмитрий Кириллов: И пойдете в театр в 7 вечера. Сергей Петриков: Да, в 16:40 ты уйдешь с работы, придешь [домой] и пойдешь в театр, еще куда-то – это не всегда сбывается. Поэтому тут очень серьезная тоже такая история, потому что семьи должны быть к этому готовы, это непросто. Дмитрий Кириллов: Кто такая, которая терпит это безобразие бесконечное, отсутствие мужа в доме? Сергей Петриков: Почему отсутствие? Я, наоборот, стараюсь присутствовать в доме как можно чаще. Супруга у меня анестезиолог-реаниматолог в прошлом. Но так как, понимаете, бывших не бывает, поэтому все равно драйв... Человек, который в этом поработал, это на всю жизнь в него впитывается. Поэтому, наверное, и понимание у нас хорошее из-за этого. Дмитрий Кириллов: Ну конечно, единого духа люди тогда, иначе как по-другому. Она же понимает, ради чего все это происходит. А детей своих... ? Вы хотите, чтобы они в медицину пошли? Сергей Петриков: На самом деле это же выбор ребенка, хочет он пойти в медицину или нет... Дмитрий Кириллов: Ну, вас не спрашивали, вам сказали «иди сходи в медицину». Как с вами было? Сергей Петриков: Нет, такого прямо не было. Я сам как-то вот метался, я не знал, кем я буду, поэтому родители сказали: «Ну попробуй вот в медицинский», – и я пошел в медицинский. Мы делали опросник, когда был ковид, по выгоранию и выяснили интересные вещи. На первом месте не было материального обеспечения, еще чего-то. Две вещи были во главе, это т. н. факторы стрессоустойчивости, факторы, которые позволяют избежать глубоких переживаний, стресса у врачей и медсестер: первый – поддержка семей, второй – поддержка коллег. Поэтому наличие понимания в семьях и наличие слаженного коллектива – это вот два основных столпа, которые позволяют нормально работать. Дмитрий Кириллов: Вообще, как ваш выходной день проходит, вот расскажите, обычно? Такой счастливый выходной день. Сергей Петриков: Счастливый выходной день – когда никто не звонит. Дмитрий Кириллов: Это всегда... ? Вы же телефон все время... ? Сергей Петриков: Такие дни бывают. Во всяком случае не то что не звонит никто, но звонят не каждый час – вот это уже счастливый выходной день. Дмитрий Кириллов: Большие перемены произошли, и я так понимаю, что и благодаря Сергею Семеновичу Собянину, который, мне кажется, очень так плотно за вас взялся... Вы же единственный, по-моему, НИИ, который московский, а не федеральный. Сергей Петриков: Да, научно-исследовательский институт единственный. Мы же очень много работаем на экстренную медицину, и, естественно, это городская система. И город очень серьезно вкладывается в экстренную медицину, вы видите это по строительству новых корпусов, по оснащению техникой, постоянной модернизации. Не уверен, что это было бы возможно вне московской системы, именно экстренная помощь. Но у нас еще очень большой объем плановой помощи, высокотехнологичной помощи, один из самых больших в городе, и другой плановой помощи – много очень что делается. Поэтому это постоянно такая работающая структура, непрерывно, которая и плановую помощь оказывает, и экстренную помощь оказывает. Конечно, в составе города это гораздо проще делать. Дмитрий Кириллов: Сейчас, если заглянуть на несколько лет вперед, вот что бы вам хотелось реализовать, пока вы руководите, есть возможность что-то сделать? Сергей Петриков: Ну, конечно, хотелось бы, чтобы реновировалась территория института. Сейчас такие планы у города есть по ремонту и т. д. Это очень важно, потому что жизнь все время выставляет какие-то новые условия. Например, у нас была история, когда мы открывали региональный сосудистый центр уже много лет назад... Дмитрий Кириллов: В 2011 году. Сергей Петриков: Наверное, да, в 2011 году это было, я тогда был замом по как раз этому региональному сосудистому центру, и мы отделывали отделение неврологии на 8-м этаже, спланировали, как это должно быть: безбарьерная среда, откатывающиеся двери и т. д. Но когда начали оснащаться медицинским оборудованием, кроватями, например, то выяснилось, что в ту палату, которая в этом здании есть, столько кроватей новых уже не влезает, понимаете, сколько влезало раньше старых кроватей, и коридоры уже не той ширины, они уже стали шире, длиннее, и т. д. Вот такие чисто технические даже вещи... То есть любая модернизация влечет за собой и изменение пространства. И то, что город, например, построил нам этот флагманский центр – он, конечно, потрясающий, потому что это совсем другие пространства: там другая ширина коридоров, другие размеры палат, кабинетов, другие потолки... Ты заходишь после этого флагманского центра через переход, и кажется, что ты уже куда-то попал, там уже гораздо ниже потолок, там уже давит немножко. Поэтому, конечно, вот эта модернизация бесконечно идет и город всегда ей занимается, что очень важно. За это огромное спасибо и Сергею Семеновичу, и Анастасии Владимировне, всему Департаменту здравоохранения, Алексею Ивановичу Хрипуну. То есть они постоянно о нас думают, постоянно помогают, и без этого, конечно, мы вряд ли развивались бы. Дмитрий Кириллов: Идут годы и сменяются поколения врачей, но дух Склифа остается неизменным. Склифосовцы – это команда, способная совершать большие и маленькие подвиги ежедневно. Сергей Петриков: Мы постоянно что-то справляем. У нас постоянные юбилейные даты, и мы все справляем. Вот в этом году 100-летие. На самом деле, конечно, дух, вот это основное, что я и хотел сказать, что коллектив, внимание к учителям, к тем, кто работает здесь всю жизнь, нас учил, ставил на ноги, – конечно, оно рождает вот это понятие склифосовцев, сотрудников института. Брюхоненко – это был человек, который первый разработал аппарат искусственного кровообращения. По большому счету, от него двинулись очень многие направления, которые сейчас у нас вылились в кардиохирургию, экстракорпоральное кровоснабжение и т. д. Демихов – это человек, к которому приезжал учиться Барнард, который пересадил сердце. Дмитрий Кириллов: Трансплантолог. Сергей Петриков: Отсюда пошла трансплантология. И конечно, когда Анзор Шалвович Хубутия пришел в институт, он развил здесь эту трансплантологию. Трансплантология развивает и плановую хирургию следом за собой... Конечно, одно другое тянет, понимаете. Юдин – человек, который сделал столько в медицине, что несколько человек, может, не сделают. Он сделал хирургическую школу, по большому счету, и много профессоров потом ее развивали дальше. И это был человек, который первый перелил трупную кровь, что помогло в Великую Отечественную войну, и т. д. Поэтому какое бы имя мы ни затрагивали, это все наша история, и от этой истории пошло наше настоящее и пойдет будущее. И люди с разных уголков страны к нам приезжают не только лечиться, но и учиться, потому что у нас есть очень много курсов дополнительного образования постдипломного, и врачи с разных совершенно городов к нам приезжают, обучаются, на рабочее место приезжают. Мы всегда открыты, поэтому... Ну да, по большому счету, можно сказать, что всей стране помогаем, а вся страна помогает нам. Дмитрий Кириллов: Помогайте дальше! Мы вас любим, ваш институт! Вы знамениты, держите вперед гордо этот флаг, и с праздником вас! Сергей Петриков: Спасибо большое! Дмитрий Кириллов: С очередным юбилеем! Сергей Петриков: Спасибо!