Дмитрий Кириллов: Кто такой «Фонограф»? Что это за коллектив? Тогда, в середине 1980-х годов маленький джаз-оркестр, собранный молодым музыкантом Сергеем Жилиным, знали в основном ценители джаза, поклонники босса-новы и других диковинных жанров. Короче говоря, эстетствующая публика, увлеченная заморскими, не советскими ритмами. Сегодня же, спустя годы, Сергей Жилин и «Фонограф-Симфо-Джаз» в представлении не нуждаются. Жилин покорил страну фирменным звуком оркестра, который вот уже много лет буквально поселился в телевизоре. Все лучшие музыкальные проекты на нашем ТВ не обходятся без его участия. Жилин, почти двухметрового роста, обаятельный, озорной, виртуозный, артистичный влюбил в себя без малого всю женскую аудиторию страны. Ну а мужской части аудитории ничего не оставалось делать, как признать в нем мегапрофессионала, способного блистательно исполнять любую музыку практически во всех жанрах. Сегодня Сергей Жилин – это бренд, знак высокого качества, который заработан маэстро годами упорного труда. Сергей Сергеевич, последние 10 лет в «Голосе», в этом проекте, вы постоянно на экране. И я удивлялся вот какому моменту: каждый, практически каждый человек, который выходил прощаться со зрителями, как под копирку: «Отец родной, низкий поклон, всю жизнь буду помнить». Артисты разного калибра: хорошие певцы, средние певцы – они прежде всего кланялись Сергею Сергеевичу. Приятно же? Сергей Жилин: Мы работаем просто с ними, стараемся помогать, чем возможно. Если помочь уже достаточно сложно, стараемся под них подстроиться, если это в допустимых пределах. Ну, а ребята, исполнители, приходят абсолютно разные. В этом вы совершенно правы. И часто приходят хорошие. Все хорошие. Дмитрий Кириллов: Все хорошие? Ну, конечно, в таких руках. Сергей Жилин: Каждый голос должен отвечать за каждую сыгранную ноту и должен играть ее абсолютно правильно. Тогда оркестр будет звучать. Дмитрий Кириллов: Сегодня «Фонограф» Сергея Жилина – это целая семья оркестров: «Фонограф-Джаз» трио, квартет, квинтет, секстет, Дикси-Бэнд, Джаз-Бэнд, Биг-Бэнд. И над всеми ними царит Сергей Жилин. Каждый коллектив имеет свой индивидуальный почерк. Но и фирменный жилинский стиль никто не отменял. Все-таки отец-основатель у коллективов один. Как добиться в такой огромной музыкальной империи гармонии? Чтобы и звучание было всегда слаженным, и атмосфера в коллективе рабочая. Задачка непростая. Но Сергей Жилин за 40 лет работы научился ее решать. Сергей Жилин: У нас очень много музыкантов, которые думают о том, сколько они получат в день, если они успеют пробежать 10 репетиций и 20 концертов. Это я утрирую. Дмитрий Кириллов: Ну да-да-да. Сергей Жилин: При этом они прибегают на одну репетицию, опаздывают и говорят, что ой, мне нужно пораньше уйти, потому что у меня там еще…Убегают туда. И в итоге ничего. Но вроде бы они успевают там чего-то получить. И таких музыкантов я больше не приглашаю, потому что зачем мне нужен Майкл Джексон, если он может либо не прийти на репетицию, либо опоздать на концерт, либо быть, так сказать, в состоянии легкого или среднего, или тяжело опьянения? Пусть у меня будет, так сказать… Дмитрий Кириллов: Не Майкл Джексон. Сергей Жилин: Да, не Майкл Джексон, но который будет работать, и который будет делать. И от этого результат становится только лучше. У нас разные есть ребята. Некоторые 15 лет работают, некоторые 20. Дмитрий Кириллов: О, это уже серьезно. Сергей Жилин: Но у нас помимо рабочих отношений, мы еще все вроде как бы дружим. Дмитрий Кириллов: О роли оркестровой фонограммы в развитии музыкальной индустрии сказано немало. Да, это очень удобно: записал один раз оркестр, и включай с помощью одной кнопки. Но с годами этой самой фонограммы стало непростительно много в телеэфире. Какое дыхание оркестра и оркестров? Повсюду воцарился пластмассовый звук. Люди устали от «фанеры», изголодались по живому звучанию. И пришел, наконец, XXI-й век, когда случилась настоящая культурная революция. В 2006-м году появился телепроект «Танцы с звездами» с живым оркестром. Почему продюсеры выбрали «Фонограф» Жилина, понять несложно. Его музыканты играют все: тяжелый рок, академическую оперную, симфоническую музыку, частушки, джаз и любые композиции для бальных танцев. Сергей Жилин: Это бальные танцы, ча-ча-ча, румба, самба, джайв, квикстеп и так далее. Это все очень, так сказать, четкие законы, четкая градация темпов. Плюс-минус 2 единицы. И абсолютно точно нужно играть. Вальс венский, вальс обычный. Это… Дмитрий Кириллов: Ун-ца-ца. Сергей Жилин: Пока мы не поняли в чем дело. А дело там на самом деле… Для того, чтобы вальс звучал, у него должна быть первая доля, должна быть такая, как бы легкой, пружинистой, от нее нужно отталкиваться: раз-два-три, раз-два-три. Вот не должно быть именно ун-ца-ца, ун-ца-ца. Вот так должно быть. И на этом строится вся ритмическая основа. Соответственно, все остальные настройки: мелодические, гармонические – нужно под это подгонять. Мы тогда потратили необходимое количество времени. И сейчас нам просто легче работать с этим материалом. Сейчас, когда мы принимаем какой-то материал в самбе или румбе, мы сразу это играем, у нас вопросов нет. Дмитрий Кириллов: Вот исполнительская культура. Какое большое количество проходит вокалистов, даже в том же «Голосе». Есть такие, которые начинают: «А давайте-ка мы с вами…». Или все-таки им по кумполу продюсеры дают? Сергей Жилин: Мы их ставим на место, так сказать, всем коллективом. Я имею в виду, не только оркестровым, а редакционным. Приходит товарищ иной раз, берут, переделывают Стиви Уандера, его тональный план, гармонию. Там просто лажа откровенная. Я спрашиваю человека: «А зачем ты это сделал?» Он говорит: «Ну так, чтобы мне поинтереснее было.» Я говорю: «Ну, подожди, но вот это Стиви Уандер, да». Другой, там, Агутина решил переделать. Агутина я отстоял. Я сказал: «Я это играть не буду, это нельзя просто вот так». – «Но это авторская версия!». У них есть такой термин – авторская версия. Дмитрий Кириллов: Я так вижу, я так слышу. Сергей Жилин: Нужно знать вообще, чем ты занимаешься, иметь какое-то все-таки композиторское образование, а не просто: «О, я услышал, меня…». Дмитрий Кириллов: Осенило. Сергей Жилин: Да. «Я сейчас сделаю, это здорово!». А еще, если 5 человек рядом скажут, что это здорово, которые ничего вообще в этом не понимают, то вообще тогда все. А Стиви Уандера я категорически отказался. Человека оставили выступать просто под гитару. Дмитрий Кириллов: Все-таки конкурс – это очень несправедливая вещь по большому счету. Сергей Жилин: Это субъективная вещь абсолютно. Я туда вообще ни на секунду не то, что не подхожу и не влезаю – вообще никак. Дмитрий Кириллов: Но внутренне бывает? Сергей Жилин: Внутренне бывает. Да, конечно. Но очень часто… Дмитрий Кириллов: Или после съемок? Сергей Жилин: Очень часто происходили такие вещи, которые… Ну, не берут людей или, допустим, их выдворяют, там, после первого или второго этапа. А я их потом с удовольствием приглашаю в свою программу, потому что они для меня интересны музыкально. Бывало такое. Мы проводили и проводим сейчас, такое есть у нас сейчас одно из направлений – «Фонограф-Дебют», конкурс. Мы приезжали в Мурманск, Воронеж, Питер. Мы прослушиваем все это, отбираем, так сказать, объясняем, стараемся объяснить, почему мы так вот это делаем. И затем предоставляем сертификаты подарочные на бесплатные занятия в нашей школе-студии «Фонограф» с нашими педагогами. И после этих занятий самые яркие ребята, которых мы отмечаем, мы их потом приглашаем для выступления на гала-концерте «Фонограф-Дебют», который мы делаем с большим оркестром. И вот мы делали это на сцене. Я помню: в Мурманске 108 человек я прослушал. Я уже на 107 говорю: «Сколько еще?». Она говорит: «Одна». И эта одна выходит, как она замочила! Дмитрий Кириллов: И все, да? Сергей Жилин: Я говорю: «А чего вы ее на 108 поставили?». Дмитрий Кириллов: Когда уже уши опухли. Сергей Жилин: Да. Мы ее взяли, все. Она у нас везде была потом. Поэтому наши коллеги, которые занимаются вот этим на слепых прослушиваниях, это отдельная, конечно, работа. Это и есть игра. Да, конечно. Но без этих конкурсов, и без тех, которые были раньше, в советские времена, помните? Там,«Ялта-92», «Москва». Дмитрий Кириллов: «Юрмала» была. Сергей Жилин: «Юрмала» была, да. Еще Саша Малинин. Дмитрий Кириллов: Настоящая «Юрмала». Сергей Жилин: Да, именно настоящая, с Паулсом. Дмитрий Кириллов: Да. Мне кажется, что этот человек вообще в вашей жизни не просто появился и как-то прошел по судьбе музыкальной. Сергей Жилин: И продолжает идти. Дмитрий Кириллов: И продолжает идти. Сергей Жилин: Когда я раньше попадал в Ригу, я первым делом из аэропорта сразу звонил. У них дома, конечно, здорово. Мы всегда у них дома, где у них рояль в большом кабинете. И потом кухня такая. И они меня один раз… Дмитрий Кириллов: Лана рядом. Сергей Жилин: Лана обязательно, да. Они такие хлебосольные люди. Лана сразу: «Вот это охотничья колбаска». И что-то она мне так понравилась. И они каждый раз после этого мне готовили эту охотничью колбаску. Периодически, когда мы созванивались, шутили: «Я не знаю, что делать, Сергей. Нет больше охотничьей колбаски. Мы ищем вот везде сейчас. Но вот я знаю, что ты приедешь. Но мы вот ищем. Я думаю, что мы найдем». Я говорю: «Раймонд, без охотничьей колбаски… Дмитрий Кириллов: Я и так вас люблю, да? Сергей Жилин: В Ригу не поеду, я вас так люблю. Дмитрий Кириллов: Музыка Раймонда Паулса запала в душу Сергея Жилина и поменяла все его музыкальные пристрастия. Услышав «Маэстро» в юношеские годы, Сергей понял: «Вот оно – эталонное звучание! Вот он – настоящий камертон, по которому надо настраиваться каждому музыканту». Паулса невозможно не любить. Он – неразгаданная тайна, человек-планета, создавший свой неповторимый мир, сложенный из бессмертных мелодий и воздушной импровизации. Сергей Жилин: И вот, будучи учеником, смотрю, и тут вдруг вижу тот самый концерт из Театра эстрады, после которого… Дмитрий Кириллов: «У нас в гостях маэстро». Сергей Жилин: У нас в гостях «Маэстро», Алла Пугачева. И он там играл с трио «Джазовые стандарты». А потом играл с пианистами из оркестра, он играл Скотта Джоплина три или четыре регтайма. Регтайм – это вообще самая общедоступная музыка. И она смешная, прикольная. Это почти полька, только более синкопированная, с другим артикуляционным исполнением. И я вот так вот смотрел на это все, думал… Дмитрий Кириллов: Что это, да? Сергей Жилин: Да. Причем мне, как человеку, который не слышал, в принципе, ничего серьезного из джазовой музыки, вот это вот, это просто зашло ко мне сразу. И я на следующий же день побежал в музыкальный магазин искать ноты этого самого Джоплина. Нашел, а там для этих, для детишек, там: «Пум-пум-пум». Мелодия вся есть, но не та, как у него звучала. Они тем более в 2 рояля. Он октавы играл бас, там, аккорды, а второй играл в октаву. Дмитрий Кириллов: А тут все, обидно, не то. Сергей Жилин: Я начал обрабатывать, яначал удваивать басы, мелодию в октаву играть. Дмитрий Кириллов: Вот так, шаг за шагом, интуитивно, почти вслепую рождались первые аранжировки Сергея Жилина. Создавать свои произведения на основе джазовых стандартов, привносить новое в известные композиции стало увлекательным занятием. И Сергей незаметно превратился в композитора и аранжировщика. Кому же показать свои сочинения? Хорошо бы Паулсу. Это проверенная и самая надежная инстанция. В итоге так все и получилось. Сергей Жилин: И когда мы встретились с ним первый раз… Мы приехали к нему, в Ригу, с Резником Ильей Рахмиэлевичем. Я говорю: «Здравствуйте». Он: «Здравствуйте, да». И мы сидим, разговариваем, концерт, там, все. Резник толкает: «Иди, поиграй чего-нибудь». Я говорю: «А что играть? Зачем?». – «Ну, иди поиграй. Пусть он послушает». Я говорю: «Чего играть, Юрий Рахмиэлевич? Зачем? Мы просто сидим, разговариваем». Дмитрий Кириллов: Да-да-да. Сергей Жилин: И потом какой-то произошел такой момент, я не лез никуда, он стал играть свое, что он хотел. Я это записал на телефон, мы потом из этого сделали аранжировку. И уже когда прощались, первый раз сказал: «Раймонд, в общем, хочу вам сказать, что вы были таким вот в хорошем смысле провокатором. Когда я вас услышал, тот самый концерт, я понял, что мне нужно идти только туда. И вот теперь вот так вот сложилось». Дмитрий Кириллов: Вы во всем виноваты. Сергей Жилин: Да. И он такой: «Ну…». С его этим, чувством: «Ну, наверное, я сделал что-то плохое». Шутка. Ее можно тоже двояко понять Дмитрий Кириллов: Жизнь человека поменял. Сергей Жилин: Ну, и вот с тех пор мы с ним подружились. Дмитрий Кириллов: Какое счастье дружить с гением. Сергей Жилин: Да-да-да. Ну, нет, мы с ним потом проводили столько времени, слушали музыку. Причем меня они угощали этой охотничьей колбасой, потом красным чаем – я его очень люблю. Когда он был в Москве, здесь, я его, естественно, пригласил к себе домой. А у меня коллекция галстуков. У меня и сейчас. Дмитрий Кириллов: Да, вы же знаменитый коллекционер. 300 или 400? Сергей Жилин: 500.Я сегодня без галстука, извините. 500. Но есть галстуки, которым 30 лет. 30-35. Есть, по-моему, даже галстук, который мне подарил дедушка моей сестры. Еще когда-то один из первых. То есть я очень аккуратен в этом отношении. Я, когда был с Киркоровым в Лас-Вегасе, я зашел в галстучный магазин, я пробыл там 3,5 часа. Я вышел оттуда, я купил штук 35, наверное. Не знаю. Я там провел очень много времени. Там всякие: и музыкальные, и не музыкальные. Я придумал специальный шкаф для них. На следующий день звонит мне с утра, говорит: «Сергей, я не знаю, что делать. Я не знаю. Тут такая ситуация». Я говорю: «Раймонд, что случилось? Я сейчас выясню, посмотрю». – «Да я сижу, смотрю вот здесь на свои два галстука и не знаю, какой выбрать». Вот, и в следующий раз, когда он был в Москве, я успел только на конец концерта. У него был концерт с латвийским оркестром в Зале Чайковского. Дмитрий Кириллов: В Зале Чайковского. Сергей Жилин: Да. И я прибежал прямо туда и галстук подарил. Дмитрий Кириллов: В успех Сергея на легкомысленной джазово-эстрадной ниве родные верили с трудом. Еще бы! В доме звучала с утра до вечера академическая музыка, и тут такое наказание – джаз! Надежда семьи, особенно бабушки, профессионального педагога по классу скрипки, была разрушена. А как же Бах, Шопен, Бетховен? Родные мечтали, что из мальчика получится концертирующий пианист, во фраке, с бабочкой и комплектом произведений классического репертуара. Сергей Жилин: Они очень были расстроены, когда они стали понимать, что меня туда тянет. В классе шестом-седьмом бабушка даже устраивала… Я еще слушал пластинки Чижика. Мне нравились те моменты, когда он играл традиционные кусочки. У бабушки была знакомая пианистка – педагог классический. Она даже приводила ко мне ее для того, чтобы она меня вразумила. Она говорит: «Вот Шопен». А я тогда2-е скерцо тогда изучал Шопена. Замечательное произведение тоже. «Вот это же музыка, а что ты слушаешь? Поставь мне Чижика». Я говорю: «Ну, ставлю». Она говорит: «А это что? Как будто там кошку пустили, по клавишам она ходит. Что она делает? Что ты?». А у меня отторжение это вызывало, потому что я-то для себя уже понял, что нужно… Дмитрий Кириллов: Что она парит? Сергей Жилин: Да-да. Что она мне говорит? Параллельно при этом я продолжал играть в футбол, там, в школе. У нас была команда такая в классе, будь здоров. Там казаки-разбойники бегали по всей этой самой, по всему центру, по подвалам, по крышам, там по деревьям лазили. А это когда? Когда вдруг урок отменяется… Дмитрий Кириллов: Какая радость! Побежали! Сергей Жилин: Ну что делать? Да, побежали. Ну, либо футбол, либо это. Плюс я занимался авиамоделизмом. Я к самолетам до сих пор, всегда был. Я понимаю, почему самолет летает. Почему вот это все, огромная вот эта вот история… Дмитрий Кириллов: Махина. Сергей Жилин: Да, она держится в небе, и все там хорошо. Дмитрий Кириллов: Пытливый ум. Сергей Жилин: Да. Четыре силы – две вертикальные, две горизонтальные. Сила лобового сопротивления и сила тяги винта. В данном случае… Потому что чем выше скорость, тем больше сила лобового сопротивления в воздухе. И воздух становится, как в воде ты плывешь. И я с утра выходил, когда жили на Юго-западе, во Дворце пионеров я занимался, на Ленинских горах. То есть закончил школу, возвращаться домой, брать модель и ехать неудобно. И я сразу эту модель брал в сумочку с собой, притаскивал в школу. А это видели все: и дети, и педагоги. Дмитрий Кириллов: С самолетиками ходит. Сергей Жилин: Да, с самолетиками ходит. Музыкой занимается или самолетиками? Что такое? И детей нам растлевает, и вообще, зачем ему это нужно? Дмитрий Кириллов: Мало того, что вместо Шопена Сережа наяривал регтаймы, так еще приходил в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории с лыжами! Потому что ему, видите ли, нужно бежать эстафету в перерыве между конструированием самолетиков и игрой на рояле. Педагогам такой разброс и шатание не нравился. Сережу Жилина отчислили из ЦМШ. Сергей Жилин – ПТУшник. Это было такое в жизни? Сергей Жилин: Ну, чуть-чуть было, да. Объясню. Просто после всех этих перипетий, после 8 класса. У меня же там вокально-инструментальный ансамбль во Дворце пионеров, тот же самый кружок авиамоделирования во Дворце пионеров, Театр юного москвича во Дворце пионеров. И еще один вокально-инструментальный ансамбль, который репетировал в подвале, а потом перебрался в подвал ПТУ. И мы вот там базировались. И вот там был руководитель, который узнал, что меня, так сказать, просят из школы. Он говорит: «Так давай сюда, я тебя здесь оформлю». То есть я практически там делал что-то, но почти ничего не делал. Дмитрий Кириллов: Но для мамы это был удар? Сергей Жилин: Это был вообще неимоверный удар. Дмитрий Кириллов: В ПТУ пошел. Сергей Жилин: Да, меня после 8 класса удалили из ЦМШ. Но вот сейчас у нас было 40 человек, по-моему, в двух классах, но такого, чтоб у кого-то был собственный оркестр, у одноклассников ни у кого нет. Дмитрий Кириллов: Что-то не проглядывается, да? Сергей Жилин: Солистов, солисты, по-моему, есть. Но вот тогда они были, конечно, жутко расстроены, что так вот это сложилось. И не поддерживали. А еще я же моделизмом занимался. И вот этот большой палец у меня попал в станок. И у меня, ну, как бы вот, половины пальца не было. Ну как? Он был, но просто он висел. Дмитрий Кириллов: Болтался. Сергей Жилин: Болтался. Мне сделали, сразу зашили в травмпункте. Но вот он до конца… У меня вот этот разгибается, а этот вот, он все равно прямой. Дмитрий Кириллов: Так там, по-моему, и ладонь еще, перелом какой-то там. Сергей Жилин: Трещина была на левой руке. Дмитрий Кириллов: Трещина? Сергей Жилин: Это на лыжах. Дмитрий Кириллов: А, понятно. Тут моделизм, тут, значит, лыжи. Сергей Жилин: Здесь ноги перебиты – это футбол. Дмитрий Кириллов: Отлично. Сергей Жилин: Да, нормально. А как раз я уже ходил в джазовую студию. У нас был первый концерт там, или второй уже. А мы как раз вторили Паулсу, с одним из ребят играли регтайм. Нам надо было 2 регтайма сыграть. В общем, короче говоря, и экзамен мне какой-то надо было сдать. Я переучил всю партию на 4 пальца. Здесь у меня гипс. А это я играл вот так – 4 пальцами. Было смешно. Дмитрий Кириллов: Вообще, у вас рука не пианистическая. Сергей Жилин: Не пианистическая. Дмитрий Кириллов: Обычно, знаете, такие длинные, тонкие пальцы. Как у вас между клавиш, это пролезает вообще? Сергей Жилин: Нет. У меня вот есть, у меня 2 рояля. Один Bösendorfer – он более современный. А другой, он1914-го года прошлого века, и у него мензура чуть меньше. И вот то, что нужно играть сверху, у меня там не получится, бесполезно. Потому что там, между черненьких, у меня пальцы вот эти застревают, они просто не пролезают туда, вовнутрь. То есть мне нужно другой аппликатурой это делать, и это очень неудобно. Но что поделать? Дмитрий Кириллов: И как вот это филигранно играть? Это надо приспособиться как-то, видимо? Свою технику найти, да? Чтобы мягко касаться, чтобы не застревали? (53-01)Сергей Жилин: Тут ситуация такая, что не всегда нужно влезать глубь, чтобы что-то сыграть. Но иногда просто чисто технически при постановке правильнее было бы вот так сделать. Мне приходится делать, может быть, иногда вот так, просто крутить рукой. Но это в каждом конкретном случае отдельно. Но то, что палец застревает – это факт, да. Дмитрий Кириллов: Природная музыкальность, артистичность, темперамент достались Сергею Жилину от бабушки Тамары Викторовны, имеющей южные, грузинские корни. Она на пару с дочкой Лидой занималась Сережиным воспитанием. И мальчик, окруженный безграничной любовью этих женщин, отсутствие отца в своей жизни даже и не замечал. Отец жил в другой семье, и появился в доме не сразу. Мама ждала его долгие годы. Сергей Жилин: Мама вообще у меня заслуженный работник нефтяной промышленности, кандидат экономических наук. Она закончила свою трудовую деятельность, как начальник отдела Всесоюзного научно-исследовательского института комплексных топливно-энергетических проблем. Как выяснилось потом, я в 14 лет уже встретился и с отцом, то есть они как-то так не сразу соединились. Отец был директором этого института и читал лекции профессорам Керосинки, что у нас МГХП. Дмитрий Кириллов: Она встретила его там, да? Отца? Сергей Жилин: На работе, видимо, как-то. Дмитрий Кириллов: Она была лаборантом вначале. Сергей Жилин: Это было в Краснодаре. Тогда она работала на нефтехимическом заводе. Дмитрий Кириллов: Начинала. Сергей Жилин: Да, самой маленькой лаборанткой. Я, кстати, тоже начинал работать во Дворце пионеров лаборантом за 40 рублей в месяц. Первую зарплату отнес… В отделе техники. Там, где модели строили. Первую зарплату маме прямо принес, ей торжественно так отдал. Ну, первую зарплату надо маме. Дмитрий Кириллов: Маме, конечно, чтобы мама гордилась. Сергей Жилин: Да. Дмитрий Кириллов: Отец Сергея Жилина, Сергей Николаевич Ятров, выдающийся ученый, директор крупнейшего НИИ, доктор наук, жил в Москве. И мама с бабушкой, взяв все свои сбережения, сели в поезд и уехали в столицу, чтобы быть поближе к Сергею Николаевичу. В сердце влюбленной Лиды теплилась надежда, что они будут вместе. Сергей Жилин: Помните была, по-моему, в каком-то году, уже помню – в 1962-м, 1963-м, в 1961-м реформа денежная? Дмитрий Кириллов: Денежная. Сергей Жилин: И они накопили денег, они поехали. И здесь уже обо всем, так сказать, договорились. Должны были что-то там приобрести, купить. И пока они ехали, а раньше доехать-то, нужно было дня 3-4 потратить, в общем, эта реформа долбанула, и эти нули… Дмитрий Кириллов: В фантики превратились деньги? Сергей Жилин: Ну, практически в фантики. То есть они практически остались ни с чем, мама с бабушкой. И когда они приехали сюда, они какое-то время пожили у сестры. И первая их квартира была в виде барака, на земляном полу в районе Войковской. Это было здесь, да, в Москве. То есть с этого все как бы начиналось. Но дальше мама все строила. Строила мама, бабушка помогала. Когда родился я, бабушка со мной занималась, а мама работала. У меня вообще было все в порядке, за исключением того, что у меня, кроме школьной формы, были одни джинсы, и то только лет в 10 или в 11, которые я стирал 2 или 3 раза в неделю, чтобы прилично выглядеть в школе, чтобы они потертые были такие, да. И велосипед у меня был только «Ветерок» в детстве, совсем маленький. А потом, когда стал взрослеть, просил велосипед, мне его никак не покупали. Дмитрий Кириллов: Потому что на другое нужны были деньги. Сергей Жилин: Ну не знаю, да. Вот лыжи покупали. Лыжи я выпрашивал, вот это я помню. А так у меня все было вообще замечательно. Я вообще не представлял, что такое, типа, у кого-то есть папа. А у меня нормально – бабушка и мама. Я вообще думал, что у меня полноценная семья: мама, бабушка – все. Причем если я что-то делал не так, брался солдатский ремень, и мне было хорошо. Мне этого хватало. Там рука у мамы была такая, что будь здоров. Дмитрий Кириллов: Она должна была и за отца, и за маму выступать. Сергей Жилин: Да, да. Дмитрий Кириллов: Поэтому вам надо было поддавать время от времени. Сергей Жилин: Да, было, конечно, такое. Хулиган еще тот рос. Дмитрий Кириллов: Ну, честно говоря, ремень порой был просто необходим. Потому что Сереженька устраивал иногда такие спектакли, что традиционные педагогические методы воспитания были бессмысленны. Вот, к примеру, однажды взял и запер любимую бабушку в комнате. Ну, чтобы та не мучила своими занудными требованиями учить гаммы. И ушел гулять с друзьями на весь день. Из плена бабулю вытащила мама, придя с работы поздним вечером. Сергей Жилин: Я не был таким вот ребенком, как сейчас в очках я хожу, и так далее, типа, ботаником, который … Дмитрий Кириллов: Да, гаммы разучивает, целый день сидит. Сергей Жилин: Мне надо было все успевать делать. А на лыжах зимой я руку-то и сломал. Я упал с трамплина. Была такая ситуация. Я пришел к педагогу, он говорит: «Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Это же твои руки, это твой хлеб. Ты с ума сошел? Как тебе не стыдно? Уйди с моих глаз, чтоб я тебя не видел». Это было, по-моему, в 3 классе или в 4. Но он был прав. Я тогда не очень это понял, но ничего, трещина ушла, потом дальше. Дмитрий Кириллов: Слова учителя о хлебе в руках сбудутся, да еще как! Пройдут годы, и лучшим джазовым пианистом в России Сергея Сергеевича назовет 42-й Президент США Билл Клинтон, услышавший звучание его инструмента, фирменную «джазовую грусть». Но чтобы подняться на олимп, приходилось много работать, идти туда, где платили хоть какие-то деньги. Сергей Жилин: Я начинал с того, что в 1989-м или 1990-м году я играл в лобби пятизвездочного отеля. Это считалось очень хорошей работой. Я получал за вечер 4 доллара. 4 доллара стабильно. Я через 2 месяца смог купить холодильник себе. А через месяцев 5 я купил видеомагнитофон и телевизор. То есть как-то вот так это. Дмитрий Кириллов: То есть устроиться не так просто в такой отель. Это как-то… Сергей Жилин: У меня вот, как ни странно… Хотя вот этот вот тезис бабушки, которая говорила: «Сережа, ты главное занимайся, и тогда у тебя все будет. Ты должен хорошо делать свою, так сказать, профессию». Этот тезис не всегда работает, потому что коллективу, я уже говорил, 40 лет, конечно, все 40 лет мы не были ни в коем случае первыми. Да и сейчас я не считаю, что мы первые. Мы просто делаем качественно свою работу. Настолько, насколько мы считаем правильной и имеем возможность профессиональную и прочее. Но мы все эти 40 лет существуем сами по себе. У нас нет ни государственного финансирования, ни меценатских каких-то историй, ни грантов – ничего у нас нет вообще. То есть, если нужно что-то показать, там, что-то большое сделать, и чтобы это было живьем и качественно, ну, нас зовут тогда всегда. Дмитрий Кириллов: Ну это дорогого стоит, имя заработать. Вы встаете за дирижерский пульт. Всем: каждому музыканту, каждому оркестранту нужно что-то показать. Сергей Жилин: Поначалу я вообще не понимал, что делать. У меня были сумасшедшие действия, жесты, какая-то мельтешня и так далее. Дмитрий Кириллов: Как мух отгонял, да? Сергей Жилин: Ну, типа того. Мне казалось, что, чем эмоциональнее я покажу, тем лучше они сыграют. Вообще антитехнично. И все. Здесь я придерживаюсь такой ситуации: дирижеру главное – не мешать музыканту. Это раз. Второе – абсолютно большая разница между академическим дирижированием и эстрадно-джазовым. Академический мир и академическая музыка – это определенный набор репертуара теноров, определенный набор репертуара сопрано, альтов, баритонов и так далее. А эстрадно-джазовое дирижирование, и вообще эстрадная-джазовая партитурная музыка – это всегда… Нет ни одной партитуры, которая бы гуляла по всему миру, и она была бы одна единственная. Ее всегда тут же изымут, ее всегда переписывают. Каждый оркестровщик делает по-своему. Они все написаны по-разному. И первое, что в нашей эстрадно-джазовой музыке – ее нужно поднять, ее нужно адаптировать вот под этот состав. Поэтому темп всегда должен давать барабанщик. Это считается, так сказать, моветон для академических дирижеров, которые они должны управлять оркестром. Должен сделать…, и все вступили. В эстрадной музыке не так. Нет этого, не надо это делать. Это очень важно. В джазовой музыке эстрадной присутствует элемент, который точно также присутствует в академической музыке — это эмоциональное состояние. Но если у нас жесткий ритм, и у нас может быть, в первую очередь, игра оттенками, форте, пиано и так далее. А в академической музыке может быть еще расширение, замедление, ускорение. По сути, дирижер джазового настоящего оркестра – это, в общем-то, такое шоу в какой-то степени. Дмитрий Кириллов: Элемент украшения. Сергей Жилин: Ну, да как бы. Там нечему дирижировать. Поэтому я, там, какую-то часть я играю, где-то я там чего показываю, если нужно. Дмитрий Кириллов: Жилин не стоит на месте. Продолжает творчески развиваться, покоряя новые вершины. Вот взял и поступил в Новосибирскую консерваторию, став студентом дирижерского отделения. Да-да, Сергей Жилин – без пяти минут симфонический дирижер. И в недалеком будущем мы увидим маэстро на академической сцене дирижирующим оперой, ораторией или кантатой. Сергей Жилин: Я должен дирижировать концерт Чайковского для скрипки – один из моих любимых концертов. Но я скажу, что я пока ученик так себе. Педагог замечательный, но я просто… Дмитрий Кириллов: Прогульщик? Сергей Жилин: Ну, я мало времени уделяю для собственных занятий ,дирижирования. Но я постараюсь этот вопрос решить, потому что он мне действительно в общих каких-то примерах и совершенно конкретных объяснениях, он мне ответил на те вопросы, которое передо мной стояли долгое время, и мне никто не мог этого объяснить. Потому что даже те, кто сам может и обладает реальными, так сказать, навыками профессии, объяснить порой не в состоянии. А вот это очень важно. Это то, что называется педагог. Дмитрий Кириллов: Конечно. Смотри на меня и действуй. Сергей Жилин: А многие еще, знаете, такие бывают: «Я это знаю, но тебе не скажу. Или скажу так, чтобы ты не понял». Дмитрий Кириллов: Да, половину скажу, а половину… Сергей Жилин: А если половину скажешь, то без второй половины все равно в этом не разберешься. Есть такие еще, к сожалению. Дмитрий Кириллов: Но вам повезло с педагогом? Он все-таки вам… Сергей Жилин: Да, с Юрием Михайловичем. Он мне здорово помогает. Дмитрий Кириллов: Ну, пообещайте тогда Юрию Михайловичу, что… Сергей Жилин: Вы мне напомнили как раз, что он будет в Москве в конце месяца, в начале следующего. Обязательно нужно будет встретиться. Дмитрий Кириллов: Чтобы все-таки сдать это все. Сергей Жилин: А мне надо подготовиться. Нет, я сдам, безусловно, я это сделаю. Дмитрий Кириллов: Почему у Жилина так все играют хорошо? Потому что надо очень сильно всех, все это держать в кулаке и не давать им сильно расслабляться? Сергей Жилин: Держать – это безусловно. Но просто нужно как-то… Дмитрий Кириллов: Ну еще любить. Сергей Жилин: Любить, и должны быть люди соответствующие. Потому что человек, который привык поднимать после 5 тактов свой инструмент, его голову уже не исправишь. Его просто надо убирать. Это бесполезно. А здесь, вот вы заметили, у нас только через час репетиция, уже вот сейчас мы сидим в оркестровой, уже кто-то заходил. За час они приходят, чтобы разыграться, подготовиться и так далее. Дмитрий Кириллов: Дисциплина. Сергей Жилин: Это не просто дисциплина, это отношение. Это отношение, потому что люди иначе себе не представляют. Дмитрий Кириллов: Это их жизнь. Сергей Жилин: Ну, как бы да. Они должны играть так, чтобы было хорошо все. Так, чтобы должно быть все правильно. А некоторые говорят: «Ты у них, наверное, паспорта отбираешь». Или еще что-то. Не говорите глупости. Или, там, другие: «У тебя работают самые лучшие музыканты». Они хорошие музыканты. Такие же, как и многие другие. Но просто у них нет выбора: либо они работают, либо они не работают. Дмитрий Кириллов: Работайте, а мы будем вас с наслаждением слушать. Сергей Жилин: Приходите на наши концерты, вот именно на наши. Те программы, которые мы создаем для того, чтобы выступать перед нашей замечательной публикой. Дмитрий Кириллов: Спасибо огромное! Сергей Жилин: Спасибо вам.