Дмитрий Кириллов: Юрий Визбор – культовое имя в нашей стране. Его песни, написанные 40, 50, даже 60 лет назад, не имеют возраста и продолжают согревать наши сердца и души. Невероятный романтик Визбор, невероятный лирик Визбор – в нем намешано все: мужество, бесстрашие, нежность, сердечность. Он успел за свою непростительно короткую жизнь сделать так много, что до сегодняшнего дня раскрываются все новые и новые грани его блистательного таланта. А вообще-то Визбор для каждого поколения свой: для одних он Борман из «Семнадцати мгновений весны», для других – создатель легендарной радиостанции «Юность» и журнала «Кругозор», для третьих – пытливый, талантливый журналист, открывающий зрителям огромный мир. Кинодокументалист, летописец эпохи великого поколения, прошедшего все мыслимые и немыслимые испытания и невзгоды. Татьяна, какая радость, что вы со мной рядом сегодня в моей программе, в «Моей истории»! Это очень здорово! Татьяна Визбор: Какая радость, что вы меня пригласили! Спасибо! Дмитрий Кириллов: В 1960-е гг. много людей пело разных песен: барды пели, Галич пел – кто там не пел. Но вот так уж сказать, чтобы такие были хиты, такие вот народные, про любовь, про природу, про самые близкие какие-то отношения человеческие, про дружбу, про сопротивление ветру... – это как-то вот все к Визбору. А вот ребята... Я не принижаю достоинств, Галич прекрасен, но они все социальные такие ребята: какая-то борьба у них там идет... Татьяна Визбор: Все правильно. Дело в том, что вот песни Александра Аркадьевича Галича нужно переводить сейчас для людей, т. е. много нужно делать вот этих сносок, ссылок, звездочек... Дмитрий Кириллов: Да-да, 20-летним. Татьяна Визбор: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: «Это вот о чем он». Татьяна Визбор: Да. «Это на самом деле вот было так, поэтому вот такая там фраза идет...» – и т. д. А песни отца – они, как сказать, вечнозеленые, что ли... Дмитрий Кириллов: Вне времени. Татьяна Визбор: Да, вне времени. Дмитрий Кириллов: Время Визбора, становления его творчества пришлось на хрущевскую оттепель, когда в стране открыли форточку и в домах, на кухни пошел свежий воздух, растворяющий сигаретный дым ночных посиделок физиков и лириков, читавших друг другу стихи, споривших до хрипоты о проблемах мироздания, об искусстве, о жизни общественной и личной и тихонько, на ушко о политике, личных драмах и подвигах. Татьяна Визбор: Мне еще повезло очень сильно, потому что вот это вот, то, что вы говорили, об окружении людей очень значимых... Так получилось, в этом моей заслуги нет и вины никакой, но вот, например, я когда-то брала интервью у Зиновия Ефимовича Гердта, и в конце я решила как бы похвастаться. Я говорю: «Зиновий Ефимович, ну можно я скажу своим радиослушателям, что мы не первый год знакомы и вообще, так сказать, вы дружили с родителями?» Он на меня смотрит и говорит: «Я счастлив, что я неоднократно видел тебя нагою! Тебе было три месяца тогда». И он говорил: «Тогда это было великолепно! Ну, сейчас тоже ничего, но тогда это было замечательно!» Дмитрий Кириллов: Первые кинокадры. Вот когда реально вы помните маму, папу? Что осталось в памяти первое об отце и маме? Татьяна Визбор: Неглинка, конечно же, там, где мы жили. Есть у Дмитрия Антоновича Сухарева замечательное стихотворение, я сейчас попробую частично его воспроизвести: «Помню, в доме на Неглинной Жили Визбор и Адель. Дом был сумрачный и длинный, Неуютный, как отель. Дверь к начальнику культуры, Он все время на посту, А другая дверь к Адели, Третья – просто в пустоту. Оттого, что без начальства Нам культурно жить нельзя, Собирались очень часто На Неглинную друзья. Гостя парочка встречала И к столу его вела, И гитарочка звучала Над клееночкой стола. Пели чисто, жили просто На какие-то шиши. Было жанра первородство: Три аккорда, две души. На Неглинке у Адели, Где игрушки на полу, Пили, ели, песни пели Дочь спала в своем углу». Значит, дочь – это я. Потом я спала многочисленно во всех песнях, в частности, «Ты у меня одна», там «Качать всю ночь У колыбели дочь»... Дмитрий Кириллов: Спала во многих строчках. Татьяна Визбор: Да, я во многих строчках. И мне даже друзья предлагали написать, знаете, как вот у Чернышевского, «Четвертый сон Веры Павловны», «Значение сна в авторской песне» трактат, например. Ну и говорили: «Девочка выросла, выспалась». Дмитрий Кириллов: Танечка Визбор жила в окружении нескончаемого потока гостей: веселых, поющих, читающих стихи... Она даже и не догадывалась, что все эти тетеньки и дяденьки, круглосуточно оккупировавшие хлебосольный родительский дом, – известные на всю страну полярники и альпинисты, художники и журналисты, поэты, композиторы, космонавты, писатели и кинорежиссеры. Легче сказать, кого никогда не было в доме Якушевой и Визбор, чем перечислять всех друзей, набивавшихся как сельди в бочке в коммуналку Визбора. Поэтому неудивительно, что Танина бабушка, начальник отдела гигиены питания Минздрава СССР, Мария Григорьевна Шевченко, ответственный работник министерства, встававшая каждое утро рано на работу, оставила молодую семейку поэтов и сбежала с Неглинной в коммуналку на Беговой. Татьяна Визбор: Я долгое время думала, что родители – это большой коллектив людей. У нас действительно почти не закрывались двери, большое количество людей было: и Марлен Хуциев, и Василий Аксенов, и Евтушенко, Вознесенский... Дмитрий Кириллов: Окуджава... Татьяна Визбор: Окуджава, да-да-да. И мне мама говорила... Ой, это, наверное, не надо так говорить... Она говорит: «Окуджава лимоны с солью закусывал коньяк. Ешь лимоны с солью – будешь такой же умной, как Окуджава». Не получилось, но тем не менее. Дмитрий Кириллов: Появляется вот эта огромная компания, вы растете в окружении песен, в окружении каких-то взрослых разговоров... Татьяна Визбор: Прекрасно. Дмитрий Кириллов: Прекрасно. Татьяна Визбор: Да. Дмитрий Кириллов: То есть сразу погрузилась в интересную взрослую жизнь? Татьяна Визбор: Правильно. Я когда пошла в сад уже... То есть я с года и 3 месяцев на пятидневке в яслях. А потом сад был, и я с изумлением обнаружила, что не все родители играют на гитарах и не все родители занимаются музыкой. Потому что для меня это было однозначно: ходят в какие-то походы, улетают в командировки, их часто нет дома... И при этом, вы знаете, я до сих пор не могу понять детей, которые страдали, вот там что-то рассказывают на каких-то каналах, что они дико страдали, им не хватало родительской любви, потому что это... А я всегда ими гордилась и мне вполне хватало. Я даже, когда пугали, это уже в таком состоянии, 12–14 лет: «Если будешь себя плохо вести, в интернат поедешь». Я думаю: господи, хоть бы меня в интернат отдали – там ребята, там можно не расставаться после этого... Дмитрий Кириллов: Не тем пугали. Татьяна Визбор: Да, не тем абсолютно. Дмитрий Кириллов: Юные Ада Якушева и Юра Визбор нашли друг друга в стенах Московского педагогического государственного института им. В. И. Ленина. Визбор решил стать учителем русского языка и литературы неслучайно: пединститут оказался единственным местом, где с анкетой сына врага народа можно было попытаться получить высшее образование. В остальные вузы Юрию Иосифовичу был путь заказан, поскольку его отец, литовец, красноармеец Иозас Визборас, расстрелянный 5 апреля 1938 года на Бутовском полигоне НКВД, к моменту поступления сына в институт еще не был реабилитирован. Татьяна Визбор: Если вы думаете, что Юзик, как звала его бабушка, был прямо ангел небесный, так ничего подобного. Он был очень агрессивный, и он командир Красной армии, и как что, он хватался... Его контузили еще... И как что, он за револьвер хватался сразу. Бабушка говорила, что у него становились белые глаза от гнева такие... Я, кстати, иногда, к сожалению, в себе это ощущаю, очень редко, но бывает... Дмитрий Кириллов: Когда в гневе, да? Татьяна Визбор: Да. Я себе сразу говорю: дедушка Юзик проснулся просто тут же. Дмитрий Кириллов: Когда доведут. Татьяна Визбор: Да. Но дело в том, что он же когда бабушку, а они познакомились в Адыгее, она тогда медсестрой работала, она закончила училище и там была на практике медсестрой. И вот он ее увидел и влюбился, причем влюбился так, что... И по-моему, от этой любви она бежала в Краснодар к своим родителям. Я говорю, это все легенды, поэтому, может, годами раньше, годами позже... Но легенда такова, что, когда он приехал к ней в Краснодар, за ней просто погнался, моя прабабка Евдокия спрятала ее в погреб. И он, значит, разговорами не ограничился, он достал револьвер, как водится, глаз белый, все в порядке, стальной, и сказал: «Если вы мне Марию не отдадите, я вас убью». И она сказала: «Стреляй!» – прабабка тоже была не робкого десятка... И тут вылезла Мария, значит, из этого погреба... Дмитрий Кириллов: «Не убивай, иду». Татьяна Визбор: Типа «ладно, я ваша», да, «здрасте, я ваша». В общем, вот такая... Дмитрий Кириллов: Силой взял. Татьяна Визбор: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: История любви Ады Якушевой и Юрия Визбора – это самая яркая и пронзительная песня длиной в целую жизнь. Ада, студентка факультета русского языка и литературы, увидела однажды в институтской аудитории своего викинга, симпатичного парня с золотистыми волосами, играющего на гитаре, поющего песни... Но не ей, а другим девушкам, взявшим незнакомца в кольцо. Ариадне Адамовне Якушевой несказанно повезло: она заболела Визбором на всю жизнь. Ей не стали страшны ни тучи поклонниц, ни увлечения любимого горами или арктическими морями. Влюбившись по уши в него, единственного, всю свою неразделенную любовь к Визбору, всю свою нежность Ада выплескивала в песни и стихи и так незаметно превратилась в прекрасного поэта. А когда любимого забрали в армию, писала ему туда каждый день письма. Татьяна Визбор: Он когда приехал, у него вообще выбора не было. Дмитрий Кириллов: Они же родные люди. Татьяна Визбор: То есть он был абсолютно по уши влюбленный. У него там есть одна строчка, когда я поняла, что его просто переклинило, т. е. когда уже шла-шла-шла-шла... А это они не виделись 2 года. Дмитрий Кириллов: Конечно. Татьяна Визбор: То есть он приезжал один раз в отпуск, был радистом 1-го класса, получил патефон, выиграл какой-то конкурс радистов... Служил он в Карелии, на Севере. И у него есть строчка такая: «Захожу в зал, там полно девушек и ни одной тебя». Вообще! Ну все, да? Дмитрий Кириллов: «И ни одной тебя». Татьяна Визбор: Ну все. Дмитрий Кириллов: Они не могли надышаться друг другом, а вокруг был прекрасный мир, молодость и маленькая дочка Таня, которой, между прочим, был нужен свежий воздух. Дочка гуляла в комнате у окна, привязанная ремнями, ну чтобы не вывалиться, а мама и папа писали стихи, песни... И однажды в творческом порыве из-за одной какой-то несчастной строчки чуть не расстались насовсем. Татьяна Визбор: Мы с Александром Моисеевичем Городницким уже играем в «Бим-Бом», я не знаю, в «злой следователь – добрый следователь»... В общем, когда он несколько раз на концертах выходил и говорил, что меня на 3-м этаже Неглинки вывешивали в авоське гулять, а я все время выскакиваю и говорю: «Неправда, меня привязывали репшнурами к подоконнику, все-таки это было с этой стороны, а не в авоське вывешивали гулять». Уже один журналист ко мне подходил и говорил: «А правда, что вы в коляске на 3-м этаже, значит, гуляли, вас вывешивали в коляске?» Я говорю: «Ну вы себе представляете, центр Москвы и висит ребенок в коляске? Нас бы всех повязали вместе со мной». Дмитрий Кириллов: Сказали бы: «Сумасшедшие какие-то люди». Татьяна Визбор: Да. Слушайте, все-таки не до такой степени, тем не менее вот легенды и мифы. Что касается этой строчки, то это была песня «Бегут, бегут колеса». Там была строчка про рассветы, и отец сказал, что рассветы должны быть «красивые», а мама сказала, что это полная банальность и рассветы должны быть «холодные». В результате творческой беседы мама меня схватила, попыталась в мороз в ночь... Дмитрий Кириллов: В охапку? Татьяна Визбор: В охапку, завернув в одеяло. И значит, на Неглинке хотела уйти. А бабушка, медик, медработник, бросилась за ней с криком: «Мне плевать, какие у вас рассветы, – вы мне ребенка простудите!» Дмитрий Кириллов: «Оставь ребенка в покое!» Татьяна Визбор: И в общем, мир был восстановлен и к утру рассветы стали «дрожащие». Дмитрий Кириллов: Не дрогнул Визбор и при виде новорожденной дочки. Правда, чуть не свалился с 3-го этажа. Юра не мог заснуть, был сам не свой: ему во что бы то ни стало нужно было увидеть ребенка. Взяв в охапку друга и альпинистское снаряжение, он полез по стене роддома. Татьяна Визбор: Они полезли, по-моему, на 3-й этаж по водосточной трубе. Это просто... Правда, там какая-то страховка, что-то это... И когда отец... Мама поднесла и сказала: «Правда хорошенькая?», он говорит: «Я чуть не упал». Потому что ну понятно, что младенцы – они все... Дмитрий Кириллов: ...очень хорошенькие. Татьяна Визбор: Она говорит: «У тебя волосы были красного цвета, как кровь парижских коммунаров, нос был как рот, рот был шириною с нос...» В общем, красота была... Бабушка моя тоже пришла когда первый раз посмотреть: «Моя ласенька, пусенька, мусенька!», открыла так, потом помрачнела и сказала: «Хорошая девочка». Но потом я как-то исправилась. Дмитрий Кириллов: Танечка была окружена абсолютной родительской любовью. Она долгое время даже не знала, что родители уже в разводе. Так бывает. На съемках картины «Июльский дождь» Юрий познакомился с красавицей-актрисой Евгенией Ураловой. Как вообще мама, сколько ей хватило мужества, сколько ей хватило мудрости... Татьяна Визбор: Да, терпения, сил... Дмитрий Кириллов: Сил... Она же понимала... Татьяна Визбор: Она очень переживала, очень. Дмитрий Кириллов: Она же могла где-нибудь что-нибудь, там вот так вот раскваситься, и вы бы все увидели, что это трагедия. Татьяна Визбор: Слушайте, она даже кому-то по морде дала в компании, когда кто-то решил сделать ей приятное... я первый раз, кстати, это рассказываю... и решил сказать гадость про Визбора. Она ему по морде дала просто, потому что она имеет право, а он – нет, кто-то там, никто. Дмитрий Кириллов: Так она всю жизнь это и пронесла: она может что угодно... Татьяна Визбор: Ой, у нас такой смешной случай был, когда отец уходил от своей третьей жены, значит, решив вернуться к Жене Ураловой, это вторая его жена, тоже моя мачеха, и сестра моя Аня там же родилась, в этом браке, и мы жили вместе... Потому что я жила там, у кого были условия лучше: то с отцом, то с мамой... Дмитрий Кириллов: Но Женя мудрая оказалась, да? Она сразу вас как-то в охапку... Татьяна Визбор: Да-да-да. Женя меня очень многому научила, я ей очень обязана. Она меня научила вязать, шить... Потому что у мамы у меня была вольница, собакам хвосты крутить... Училась я всегда хорошо, поэтому некоторые и не подозревали мои родители, в какой школе конкретно я учусь, но это ладно. А Женя – она да, она, так сказать, фундаментально меня учила. И готовить она меня научила... То есть вот тот период... Я досталась ей в ситуации тяжелого пубертата, ну то есть когда «а-р-р», там все на разрыв аорты, мне там «Драмкружок, кружок по фото, Мне еще и петь охота»... И она меня очень систематизировала и как бы дала вот эти навыки. Потому что я все-таки была пацанская такая немножко, а она мне все-таки немножко вот какой-то женственности дала, конечно. Дмитрий Кириллов: Десять лет с отцом ходила на байдарках! Татьяна Визбор: Одиннадцать. Дмитрий Кириллов: Одиннадцать, о. Конечно, пацанка. Татьяна Визбор: Он нас с Аней перевернул вдвоем. Первый раз взял дочку вторую и нас вдвоем перевернул. Аньку-то он выкинул... Река была с потрясающим названием Пополта, и нас затащило под куст, там очень сильное было течение... И меня еще в байдарке, потому что я сидела, впереди у меня вещи были, лежали, меня перевернуло и тянуло. Меня поймали, значит, вниз по реке туда... И потом написалась песня «Лучше нет для нас подарка, Чем зеленая байдарка» и все говорили: «Если кто-то с приветом, то, пожалуйста, вперед» и добавляли тут же: «Как семья Визборов». Дмитрий Кириллов: По рецепту Визборов жить каждому не стоит. В реку свалил – сам вытащил, а потом еще и лечил, чтобы мокрые дети не заболели, и не чем-нибудь, а хорошим самогоном. Юрий Иосифович сам настаивал его на дубе. Татьяна Визбор: Он достал самогон и сказал: «Прошу подойти всех мужчин, женщин, кто хотят, и детей, кто могут». Значит, подносили детей... Он давал, значит, вот такую... Мы делали так [пили залпом] и... Я вот помню, как у меня река перевернулась, тут же причем, так бамс! Меня так раз! – и в палатку. И детей так накидали... Потом из детской палатки доносился безумный хохот... Дмитрий Кириллов: Напились! Татьяна Визбор: После этого все мы мертвецки спали, и буквально часа через два все проснулись абсолютно здоровые, вообще не было, никто не чихал, ничего не было. Дмитрий Кириллов: Таня абсолютно папина и мамина дочка: походы, песни у костра, гитара-подруга... А потому по окончании школы она рванула поступать в пединститут: там же все поют, пишут стихи... А попытка оказалась неудачной. Больше в МГПИ им. В. И. Ленина девушку не тянуло. А вот на журфак в МГУ поступила сразу. Учились-то вы неплохо в МГУ. Татьяна Визбор: Да я вообще трояк получила первый на V курсе. Дмитрий Кириллов: И нравилось все это. Татьяна Визбор: Да безумно. Дмитрий Кириллов: Это прямая дорога в журналистику. Татьяна Визбор: Да. И чего? Дмитрий Кириллов: Телевидение, радио. И куда пошла? Татьяна Визбор: На практику на III курсе я пришла, после III, я попала в Молодежную редакцию Центрального телевидения, где была не то что веселуха... Там, кстати, Анатолий Григорьевич Лысенко... И там масса была замечательных людей. Там был Андрей Кнышев, у которого я работала, к которому я попала, – это было счастье просто! Мы собрались, чтобы смеяться как сумасшедшие! Это были «Веселые ребята», первый призыв этой программы. Дмитрий Кириллов: Какое творчество, хулиганство! Молодежка – это вообще. Татьяна Визбор: Да. Это была и Молодежная редакция Андрея Меньшикова, это был Володя Мукусев, это «Адреса молодых», очень много... Дмитрий Кириллов: Попала в свою среду. Татьяна Визбор: Господи, это было такое счастье! И я осталась после этой практики работать там, ну как бы подрабатывать. И все уже забыли, что я там не работаю, с меня брали комсомольские взносы, и на меня пришло официальное распределение, что редкость безумная. Меня взяли, и меня отец потом... Он очень удивился, молчал долго по телефону, потом сказал: «Не верим, кот (он называл меня иногда котенком, котом, зверем и т. д.), они тебя обманут». И я: «Да ладно, пап, я тут иду с...» И я пришла, и мне сказали: «Мы не можем взять, у нас есть негласное распоряжение Лапина». Причем вот так вот сказали как-то. А потом я узнала, что это распоряжение звучало приблизительно так: «У нас не завод «Красный пролетарий», нам не нужны трудовые династии». Дмитрий Кириллов: Визбор, поэт, сценарист, актер, кинодокументалист, а главное, популярный журналист, уже гремевший на всю страну, – и он ничего не мог сделать. Он решил даже уйти с работы, чтобы освободить место для дочери, но Татьяна сказала: «А вот это уже слишком». И друзья пристроили Таню работать в научно-исследовательский институт. Татьяна Визбор: Я работала в НИИ машиностроения в пресс-центре этого НИИ. Но дело в том, что моя работа заключалась в том, что я... Единственная тройка за все обучение в школе у меня была по черчению, потому что я ничего не видела, у меня смешанный астигматизм... И я там чертила, значит, какие-то графики, для того чтобы заносить туда рацпредложения. А потом уже по профилю, по великому блату на самом деле, по какому-то безумному блату, но это была уже творческая работа: я вырезала... Это был Союзинформкино, я вырезала... Первое время мне дали большой гроссбух такой, книгу, куда я вклеивала каждый день материалы, которые касались кино, т. е. я прочитывала прессу всю... Дмитрий Кириллов: А-а-а, про кино. Татьяна Визбор: Да. Дмитрий Кириллов: Ну конечно, творчество. Татьяна Визбор: И все вырезала, вот эти вот... Это творческая работа была. Дмитрий Кириллов: Конечно: ножницами работала, наклеивала... Татьяна Визбор: Вдруг я написала какой-то анонс в какую-то газету «Гудок»... А, отец очень замечательно. Я туда пришла первый день, он мне звонит и говорит: «Ну как там дела?» Я говорю: «Ты знаешь, нормально, только все матом ругаются». Он говорит: «А что ты хочешь? Интеллигентные люди». Дмитрий Кириллов: Юрий Визбор придумал свой жанр – песня-репортаж. Все, о чем или о ком писал, было проверено им лично: если о полярниках, значит, сам летел к ним на зимовку; если о подводниках, значит, шел с моряками на подлодке; если надо писать про альпинистов, значит, уходил на несколько месяцев в горы, которые, кстати, он страстно любил и воспевал в своих стихах и песнях. Татьяна Визбор: Он к профессии относился серьезно, иногда даже, вот как я говорю, со звериной серьезностью, а ко всему остальному он относился как к хобби. Потому что он считал, что журналистика – его единственная профессия, которую он очень любит и которой он предан. Дмитрий Кириллов: Теперь немножко про хобби. Все-таки большая такая глава в жизни отца – это кино. Татьяна Визбор: Как он вошел в первую картину, в «Июльский дождь», это просто потрясающе. Дмитрий Кириллов: Кто его туда притащил? Татьяна Визбор: Марлен Мартынович увидел. Дмитрий Кириллов: А Хуциев сам его притащил туда? Татьяна Визбор: Мне кажется, что он где-то увидел или кто-то ему сказал, что есть такой парень, который поет. Он же так попал на радиостанцию. Тогда еще была Главная редакция программ для молодежи. Главным редактором была Александра Денисовна Беда, она была фронтовичкой, и отец туда пришел попеть. И она посмотрела на него и сказала: «Нам такие ребята нужны», – и он туда попал. И так же вот, когда его уже увидели на радиостанции, Хуциев его пригласил поговорить на собеседование и попробовать. Он поехал на Студию Горького посмотреть в глаза человеку... Дмитрий Кириллов: ...что они там делают. Татьяна Визбор: ...который его разыграл, потому что он себя вообще не ассоциировал с подобным ни с кем, и ему стало интересно, кто его действительно так разыгрывает. Но потом они поговорили, там и песни появились, и отец сыграл там гениально. Дмитрий Кириллов: Хуциев благословил Визбора в большое кино. Дальше что ни режиссер – легенда, что ни картина – шедевр, и так 18 работ. Особняком в кинобиографии Визбора стоит работа с режиссером Михаилом Калатозовым, пригласившим друга сниматься в советско-итальянском блокбастере «Красная палатка». Калатозову нужны были на съемках настоящие полярники. В фильме-то играют одни суперзвезды, не приспособленные к экстремальным условиям, а потому вопрос с актером Визбором решился быстро: он и песни поет, и все опасные трюки сам в кадре делает. Татьяна Визбор: С Питером Финчем они общались, это английский актер шикарный совершенно. Это Клавдия Кардинале, естественно, которую звали в группе «Клаша», отец написал потом юморную песню, значит, на это «С нами Клаша Кардинале». Потом там, на минуточку, снимался Шон Коннери, но, по-моему, они с Коннери не пересекались. А с самим Амундсеном... Отец переписывался со своим героем, которого он играл, с профессором Бегоунеком из Чехословакии... Дмитрий Кириллов: Прототип. Татьяна Визбор: Да, с прототипом, и это было очень интересно. И вот когда они летали в Италию, вот тогда они общались с генералом Нобели, который был тогда жив. Отцу это безумно нравилось. Он, во-первых, очень хорошо знал английский язык, для него не было проблемы коммуникации никакой. Он очень потом смешно рассказывал, у него целые истории есть о съемках фильма «Красная палатка», они просто уморительные, хотя на самом деле мало чего смешного там было... Дмитрий Кириллов: Съемки «Красной палатки» оказались на редкость экстремальными. Однажды актеры провалились под лед и чуть не погибли. В другой раз Юрий Мефодьевич Соломин заснул на льдине, а она взяла и оторвалась... Ну а победителем в этом хит-параде стал, конечно, Никита Михалков, которого чуть не сожрали белые медведи. Татьяна Визбор: Отец вышел на палубу и увидел медведя. Смотрит, такой полуторагодовалый, я не знаю, как он определял, но так как отец считал, что вообще у нас у семьи тотемное животное – белый медведь, то, значит, он как бы про них очень много чего знал. И он говорит: «Я посмотрел, килограммов на 500 стоит мишка и смотрит на меня, а я – на него. Я побежал сразу в салон, – как отец рассказывает, – и всем ребятам сказал: медведь! И они выбежали кто с кем... А так как они были уже, значит, вполне, так сказать, творчески... Дмитрий Кириллов: ...подогретые. Татьяна Визбор: ...подогретые, да, то Никита Михалков... Они ему стали забавляться, носики показывать, актеры. Дмитрий Кириллов: Ой, дураки. Татьяна Визбор: Да. Поставили ему банку чешского пива, спустили, значит, на веревочке... Ну, медведь как бы не прореагировал. И он стоял в принципе, в отдалении наблюдал. И вышел актер Никита Михалков с банкой сгущенки, и он спустился по трапу, а трап был... Он спрыгнул с этого трапа, поставил и хотел, значит, забираться назад. И тут медведь делает прыжок... Отец говорил: «Прыжок был метров девять... И Никита со скоростью, значит, звука залетел на этот трап, чуть мы не потеряли нашего товарища. Но, – говорит, – медведь был значительно трезвее Никиты Михалкова, поэтому у него были все шансы». Но он еще на трап пытался забраться, медведь, и у него соскочили когти... В общем, вот такая была история. А потом, говорит, этих медведей утром было 18 штук, они пришли со своими семьями, со своими друзьями... Дмитрий Кириллов: Что, сгущенка понравилась, что ли? Татьяна Визбор: Да-да, наверное, да. Дмитрий Кириллов: И пиво, конечно. Татьяна Визбор: «У них, – говорит, – там гульба, они там, значит, развлекаются, а нам надо создавать художественную ценность». И ничего эти медведи не боялись, кроме как вертолета. И вертолет, поднимаясь, он этих медведей загонял в тмутаракань. И один, говорит, еще парень бежал и пытался лапой по баллону ударить, значит, вертолета... И как только он их загонит, тут же, без всякой проволочки появлялись на льдине артисты, актеры, осветители, гримеры, операторы, режиссер... Дмитрий Кириллов: Площадка очищена. Татьяна Визбор: Съемка идет прекрасно. И только на каком-то торосе стоит администратор продюсера Артур, который периодически говорит в мегафон: «Группа медведей 150 метров». И съемка шла без проволочек, очень быстро. Дмитрий Кириллов: Лариса Шепитько. Где они встретились? Они же дружили тоже, да? Татьяна Визбор: Они дружили очень сильно с Ларисой. Дмитрий Кириллов: Она, можно сказать, вообще особая такая фигура в нашем кино. Татьяна Визбор: Да-да-да. Они дружили и с Германом, и с Лемом, естественно, да-да-да. У нас прямо они очень часто были на Чехова, где мы тогда жили, на улице Чехова, сейчас это Большая Дмитровка, и Лариса приходила, я очень хорошо их помню. И сценарий написал Шпаликов... Какие там диалоги! Дмитрий Кириллов: Шпаликов – гений. Татьяна Визбор: Господи, это просто умереть не встать. Я не знаю, сейчас так не пишут и не снимают, я не знаю почему. Дмитрий Кириллов: Выродились. Татьяна Визбор: Время другое, понятно, время другое. Но это фильм какой-то, на мой взгляд, просто гениальный. Там должна была играть Белла Ахмадулина и Владимир Высоцкий, на них сценарий писался, а так как их не утвердили, остался один отец... Тогда Лариса не смогла сделать ничего. Но они поднялись в лифте, как говорят, к Алле Демидовой, и она, можно сказать, по-соседски согласилась сразу сыграть, а потом появился Леонид Дьячков, да. Дмитрий Кириллов: Но у него с Демидовой необыкновенно там. Татьяна Визбор: Да. Дмитрий Кириллов: Тоже с Демидовой играть... Татьяна Визбор: Как сейчас говорят, химия. Дмитрий Кириллов: Химия. Татьяна Визбор: Ну да, есть-есть. Дмитрий Кириллов: Не могу не спросить, это, конечно, барабанная дробь фирменная: сниматься у самой гениальной железной женщины советского кино. Татьяна Визбор: У-у-у... Дмитрий Кириллов: Великой. Там шаг влево, шаг вправо – расстрел. И все, что она снимала, – это навсегда. Самой запоминающейся ролью в кинокарьере Юрия Визбора стал, конечно, партайгеноссе Борман в киноэпопее Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Татьяна Михайловна сама выбрала Визбора на эту роль. И что поразительно, ни Лиознова, ни Визбор никогда не говорили ничего друг о друге, ни до съемок, ни после выхода фильма на экраны. Загадка. Зато остался бессмертный фильм и блестящий актер Визбор, лучший Мартин Борман советского кинематографа. Татьяна Визбор: Все друзья вспоминают, как «Борман не любит быстрой езды», «Пропустите, Борман, Штирлиц едет», ну и т. д. Господи, как они только... Дмитрий Кириллов: ...не издевались? Татьяна Визбор: ...дурака не валяли, вообще... Это со мной была история совершенно забавная тоже... Мне дети в качестве хохмы положили в книжечку с правами автомобильными фотографию отца в роли Бормана чудовищную: залысина, тут тампоны у него, тут, значит, китель со свастикой вот такой вот... Значит, ужас. А я и думать забыла. И останавливает меня, давно это было, сотрудник, правда, уже ГИБДД, останавливает, я окошечко открываю, подаю: значит, он мне рассказывает, что меня ждет, а я ему рассказываю, что я больше так не буду, как всегда. И он, значит, это, доходит... Я смотрю, что-то замолкает. Я на него смотрю – он улыбается такой, а потом говорит: «О, штандартенфюрер!» Я думаю: что так папу-то понизили?.. Я очень строго говорю: «Какой штандартенфюрер? Партайгеноссе!» Тут происходит волшебство – он делает вот так и говорит: «Езжайте аккуратненько!» Нет, это правда, я уехала. И потом уже были вот эти истории, которые повторяются: «Что ж мне с вами делать? Дочь такого уважаемого человека!» – и опять я уезжаю. Но один [случай] был парадоксальный, вот парадоксальный, когда два абсолютно юных сотрудника ГИБДД, и вот я, значит, та же история, смотрю, пока дойдет... Они доходят, говорят: «Ой, кто это?» Я не скрываюсь, говорю: «Мой папа, Борман, роль, «Семнадцать мгновений весны»». Так смотрит и говорит: «Не смотрел». Я понимаю, у меня машину отберут. Он говорит: «Что-то фамилия знакомая...» Я говорю: «Может быть, это, «Милая моя, солнышко лесное»?» Он говорит: «Не-не-не...» Дмитрий Кириллов: Не слышал. Татьяна Визбор: Не слышал, да. Что-то я пела еще дрожащим голосом... Думаю: ну все, привет, я попала. И тут вдруг кто-то его толкает, говорит: «Слушай, мы с тобой сегодня проезжали, там растяжка такая, певица Варвара Визбор». Дмитрий Кириллов: Вот оно, поколение молодое незнакомое. Татьяна Визбор: И я теперь вожу Варю для молодых и папу для возрастных. Дмитрий Кириллов: Она услышала, что можно в XXI веке делать другую музыку, новую музыку и петь по-другому деда. Татьяна Визбор: Я очень счастлива, что у меня такие дети. Я на самом деле просто ими горжусь безумно, потому что и Юра, и Варя, они как-то подхватили этот какой-то нерв отцовский и материнский. Мало того, я у них подслушиваю песни, которые потом... Думаю: ой, вот эту надо спеть, что-то я эту песенку не знаю – и начинаю искать. Там столько всего! Когда мне говорят, я по фестивалям очень много езжу: «Поди послушай, там поет как Визбор!», а я говорю: «Я слушать не хочу». Почему? Потому что Визбор пел лучше и наверняка бы спел лучше. Дмитрий Кириллов: Никто не перепоет Визбора. Пойте по-другому. Татьяна Визбор: Не клонируйте вы, ради бога! Да, пойте, как Вася Иванов поет. Пускай он поет как Вася Иванов: я должна ему поверить и сказать, что это его песня. Дмитрий Кириллов: Ребята, мы живем в XXI веке. Я хочу сказать, что вот 90 лет, а вот нет ощущения, что человек не с нами, – он абсолютно здесь. Вот удивительное свойство больших людей... Такой вот Никулин: всегда кажется, что он здесь, где-то рядом... Татьяна Визбор: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: Правда такое ощущение: ну Никулин-то, вот он здесь где-то. Татьяна Визбор: И Гердт, и Жванецкий... Дмитрий Кириллов: Да, они вот где-то все время здесь. Они оставили такой след и такое поле непаханое еще... И то, что Варя и Юра делают, то, что они сейчас перепахивают... Татьяна Визбор: Да многие ребята. Дмитрий Кириллов: Новые ребята еще, да. Татьяна Визбор: Я даже просто говорю, что они за ними прямо вот тянутся. Дмитрий Кириллов: Пошли, да? Татьяна Визбор: На Варины концерты приходят люди с грудными младенцами, понимаете. Дмитрий Кириллов: Так, значит, песня-то жива! Татьяна Визбор: Мало того, думают, что она это написала! Пока не скажешь, они думают, что эти песни Ады Якушевой она написала. Я говорю: если бы родители... Они меня так любили, что если бы я кому-то сказала, что песни «Милая моя...» или «Ты мое дыхание» я написала, они бы подписались под каждым словом. Дмитрий Кириллов: Конечно-конечно. Хотя «Ты мое дыхание» – это мамино посвящение было отцу. Татьяна Визбор: Да-да-да. Дмитрий Кириллов: Пусть это дыхание, вот этот их свет, то, что они столько дали людям, сердечное творчество, все, что происходит, и то, что Варя делает, Юра, новые исполнители, – пусть это живет! Вам вперед, продолжать и дело отца, и самой творить, петь. Спасибо вам огромное! Татьяна Визбор: Спасибо вам! Очень приятно было с вами, легко!