Дмитрий Кириллов: Группа «Дюна» и ее бессменный лидер Виктор Рыбин – явление исключительно российское. Профессиональные музыканты, соорудившие в конце 1980-х нечто оригинальное и не поддающееся классификации, целый жанр: вроде музыкальный, вроде игровой... Что-то намешанное из клоунады, народного театра, кино и даже мультипликации – цирк, одним словом, с элементами шоу-бизнеса. В лихие девяностые именно «Дюна» стала настоящим антидепрессантом для народа, таблеткой от проблем и невзгод, а потому страна засыпала и просыпалась под «Дюну», Рыбина и эти незамысловатые, но точно попадающие в народное сердце аккорды. Виктор! Виктор Рыбин: Оу? Дмитрий Кириллов: Вы – мой герой сегодня, «Моей истории»! Я так рад вас видеть! Вот закрываешь, перед глазами картинка: «Воздушный змей, его полет высок...» Настроение детское возникает вот само по себе, какое-то радостное, щенячий восторг. Не знаю, весело. На три-четыре минуты песня идет, человек забывает о бедах, забывает о каких-то проблемах и погружается в состояние просто какого-то доброго, какого-то счастья, которое нас в детство отводит. Виктор Рыбин: Вы знаете, Дмитрий, даже, может быть, не в детстве, может быть... Вот в последнее время мы ездим в госпитали к нашим героям, к нашим бойцам, и чувствуешь, вот когда перед концертом, переживаешь, что же петь, о чем с ними говорить, ну потому что столько люди... Дмитрий Кириллов: Как вылечить душу, да. Виктор Рыбин: И вдруг из зала ребята, которые там на колясках, это все, говорят: «Витя, «Море пива» должна быть первой песней, а вторая – «Привет с большого бодуна»!» Дмитрий Кириллов: Витя Рыбин – мальчик шустрый: в пионерлагере в 10-летнем возрасте он уже успел и покурить, и винца с друзьями попробовать, так что маме сынок головную боль приносил с ранних лет. Дрался Витя регулярно, поскольку был отчаянным борцом за справедливость. В итоге Рыбина знает вся страна, он почетный гражданин города Долгопрудный. В этом городе он родился, живет по сей день и не забывает воспевать его в своих песнях. Учился Витя неважно, особой жажды знаний у ребенка не обнаружилось. А вот стать моряком, ходить на корабле по океанам, а может быть, даже служить на подводной лодке – вот это дело. Но еще надо обязательно петь в ансамбле. Вот такое представление о взрослой жизни: быть морским музыкантом. И побежал Витя после 8-го класса в Нахимовское училище, а ему на дверь указали: гипертонию врачи обнаружили. Но Рыбин просто так не сдается. Откуда тяга к морскому делу? Виктор Рыбин: Я не помню уже. Ну, нравилось мне всегда море, с детства. У маминой сестры муж был большой величины военачальник именно... Но только он морской авиации. И поэтому, слушая все эти истории... Мне было неинтересно в школе уже в 8-м классе. Дмитрий Кириллов: Почему не интересно? Что там? Виктор Рыбин: Я не помню. Мне хотелось корабли... Я же не знал, что военное училище – это «Для тебя, родная». То есть я-то думал, там: о, пришел! – и сразу тебя на корабль, ты там начинаешь путешествие... Дмитрий Кириллов: И как Антонов: «Море, море!» Рыбин разработал хитрый план: сначала притащил на медкомиссию своего приятеля, абсолютно здорового, без какой-либо гипертонии, и тот выдал себя за Виктора Рыбина. А далее год перекантовался на гражданском флоте, и там до военно-морского училища уже рукой подать. Виктор Рыбин: Было такое военно-морское учебное заведение, которое называлось «Школа техников Северного флота», это в Северодвинске, готовила подводников именно. Дмитрий Кириллов: А кто подсказал-то? Виктор Рыбин: Ребята, друзья подсказали. Дмитрий Кириллов: Ага. Виктор Рыбин: И я призвался, как раз в Мурманск призвался, приехали «купцы» добирать в училище людей именно, и все, я там. Я говорю: «Что?» Они говорят: «Два экзамена, диктант и математика». Я говорю: «Отлично». Все сдал и поступил. Обошел. Дмитрий Кириллов: И все-таки мечта осуществилась. Виктор Рыбин: И больше не было ни одной медкомиссии за всю мою учебу и за всю мою дальнейшую службу на подводной лодке, как будто никого не интересовало здоровье. Дмитрий Кириллов: «Мое давление», да? Виктор Рыбин: И это было странно абсолютно. Обучение, конечно, непростое. Это дисциплина и устав. А потом дальше все, вот, знаете, как-то оно включилось, и стало интересно, потому что обучение для специалистов на подводной лодке включает в себя т. н. «дайвинг». Это вот когда после, уже в 1990-х, в середине, мне ребята говорили: «Вить, поехали, поныряем там куда-нибудь на Красное море, еще куда?» Я говорю: «Чем позанимаемся?» Мне говорят: «Дайвингом». Я говорю: «Вы знаете, ребят, не надо. Я водолазным делом вот так вот, – говорю, – за время обучения и потом за время службы. Для меня дайвинг – нет». Дмитрий Кириллов: Наелся. Виктор Рыбин: Так наелся, что... Нас в разных совершенно ипостасях: в легком водолазном снаряжении, просто там нырять, да, и выходить по веревочке с глубины там с большой, или тяжелое водолазное дело, это вот тебя одевают вот в такой, с таким шлемом накручивающимся, бросают тебя в корыто в это (ну, не в море же, а там специальные бассейны), и вот ты сидишь там под водой, эти гайки собираешь, крутишь... То есть какой дайвинг... Дмитрий Кириллов: Нанырялся. Виктор Рыбин: Или засунут в торпедный аппарат тебя. Вот его из лодки вытащили, он так в учебке стоит, этот торпедный аппарат. Тебя туда запихивают, закачивают водой, и ты там должен сделать некоторые манипуляции и выйти из этого торпедного аппарата, тоже тебя выплевывает. На лодке – это было интересно. Ну, военно-морское дело правда интересное. Всевозможные заплывы на яликах... Мы готовили команду на Чемпионат флота... То есть шестивесельный Ял... Знаете, где плавали? В бассейне. Ял, он стоял в бассейне, и принайтован, значит, с обеих сторон, и так тяжело на стоячей лодке, инерции-то нет, и ты с этими веслами... Зато мы выиграли первенство флота: все тренировались на открытой воде, а мы в бассейне, у нас бо́льшая как бы сила получилась. Ну, учиться было дальше, после I курса, уже интересно. Дмитрий Кириллов: Мама была, наверное, счастлива, что вы поступили в военное училище? Виктор Рыбин: Не знаю. Дмитрий Кириллов: Не факт? Виктор Рыбин: Она очень переживала, потому что подводная лодка, она боялась. У маминой сестры, у тети Вали, муж ушел из жизни в связи со своей военной службой... Дмитрий Кириллов: Галина Михайловна переживала за сына, как сложится его жизнь. Витька – сирота, ее муж погиб в 33 года по глупости от случайного ножевого ранения, оказавшегося роковым, прямо на глазах их 7-летнего сына. Растить Витю одной было ох как трудно, и по какой дороге он пойдет? Хоть бы не связался с хулиганами... И мама сделала все возможное, чтобы ее сын не чувствовал себя несчастным. У Вити было настоящее советское детство. Виктор Рыбин: Радость какая была? Мороженое. Мороженое клюквенное, вот это вот, в стаканчике такое, за 7 копеек, с палочкой. На кино сходить... Дмитрий Кириллов: Но денег мало было, наверное, да? Что мама там... ? Виктор Рыбин: Вообще-то в стране все жили скромно, там перекантоваться от зарплаты до зарплаты, конечно. Что там, мама получала рублей 60, наверное... Дмитрий Кириллов: Она же была воспитателем, да, в детском саду? Виктор Рыбин: Потом стала заведующей детского сада. За папу платили пенсию мне с 7 лет, рублей что-то 40, что ли, я помню... И бабушка – и пенсия, и работала. Так что нормально жили. Всегда вымытый, чистый, накормленный. Дмитрий Кириллов: Когда шибанула музыка? Когда она пришла в вашу жизнь, помнишь? Виктор Рыбин: Рано пришла, прямо, может, лет в 10. Дмитрий Кириллов: Какие первые впечатления? Вот что услышал, что сказал «о»? Виктор Рыбин: Взрослые разговаривали на улице, и мы подслушали, что они в пятницу вечером и в субботу вечером закидывают антенны на дерево и слушают «Концерт популярной музыки», так он назывался, из Вашингтона, так он был, и из BBC, вел Сева Новгородцев. Там было: «Сева-Сева Новгородцев, Город Лондон, BBC...» Но по улице ходили комсомольские оперативные отряды, ну эти, дружинники, и смотрели, из каких окон заброшены вот эти... И сразу находили, могли родителей лишить там премии какой-то, а это очень важно на работе, да. Дмитрий Кириллов: Деньгами били. Виктор Рыбин: Да-да, били деньгами. Но мы ни разу, я ни разу не попался, потому что, ну, видимо... Дмитрий Кириллов: Шустрый был. Виктор Рыбин: ...не видно было, что с нашего окна я что-то забрасывал, деревьев было много. Дмитрий Кириллов: Захватила музыка Витю иностранная, модная – такую по телевизору не услышишь. А что мама слушала, Вите не нравилось. Виктор Рыбин: Там были, значит, Лили Иванова, это болгарская, потом No To Co группа, «Скальды», «Омега», Puhdys немецкий... Это все было разрешено. И потом вдруг... Дмитрий Кириллов: Соцлагерь, короче, весь соцлагерь. Марыля Родович. Виктор Рыбин: Да, ну да. А потом вдруг в начале 1970-х кто-то на «Мелодии», на фирме, я не знаю кто, они выпустили на миньонах Deep Purple, Rolling Stones... Дмитрий Кириллов: Во провокация! Виктор Рыбин: …«Кровь, пот, слезы», Битлы... Это была какая-то фантастика. И мы сразу выучили вообще это все. Мы сразу создали ансамбль, 12 лет мне было, когда мы группу в школе создали, первый школьный ансамбль. Дмитрий Кириллов: Так, с друзьями? Виктор Рыбин: Ну да, с одноклассником, Сережа Катин, с кем потом «Дюну» создали. Дмитрий Кириллов: Еще задолго до появления «Дюны» два друга, Серега и Витя, стали заниматься творчеством. Катин отвечал больше за сочинение музыки, а Рыбин – за сценическое воплощение. В Долгопрудном созданный ребятами ансамбль был нарасхват: друзья по вечерам с гитарами и усилителями разъезжали по разным танцевальным площадкам города, спрос был огромный. Играли все подряд: и советскую эстраду, и иностранную рок-музыку. А где вы репетировали? Виктор Рыбин: Вот вообще нигде, потому что негде было репетировать, нас никуда не пускали. Ну потому что нужно было петь песню «А-а-а, в Африке горы вот такой вышины...», а мы пели свои на русском языке и иностранные, но только на смешном языке, не на том, котором поют иностранцы... Дмитрий Кириллов: ...а как слышали, так и пели. Виктор Рыбин: Да учебник открываешь английского языка любой и вот оттуда прямо просто вот набор слов. И какие-то фразы, которые на слух... На самом деле совсем, оказывается, не те они были, не те слова... Дмитрий Кириллов: Но вы думали, что это точно те. Виктор Рыбин: И все думали, и все думали, что те. Серега – мультиинструменталист, очень талантливый музыкант. В школе он играл на гитаре, такое вытворял, просто... Мы однажды поехали играть какой-то выпускной вечер, он ко мне забегает, уже, наверное, часа 4 дня, он говорит: «Витя, нас тут позвали на Левобережный, выпускной вечер, у них ансамбль слетел, 60 рублей платят!» Дмитрий Кириллов: Ого! Виктор Рыбин: И мы вдвоем отыграли выпускной вечер. Дмитрий Кириллов: Это 60 рублей, это фантастические деньги. Виктор Рыбин: Заплатили 60 рублей, да, очень много. Дмитрий Кириллов: Это ползарплаты, больше, почти зарплата целая. Виктор Рыбин: Да, это зарплата. Дмитрий Кириллов: Принес домой эти деньги... ? Виктор Рыбин: Нет, нам надо было покупать инструменты... Дмитрий Кириллов: А, не донес. Виктор Рыбин: Нет, чуть-чуть донес, почему не донес. Ну, рублей 10 донес. Мы играли когда на танцверанде, скажем, в Долгопрудном, люди приезжали со всей Савеловской дороги и из Дмитрова послушать нас, не потанцевать... Из Москвы, из Бескудниково... Именно послушать, что играют ребята. Бывало, сами тащили колонки, вот колонку на горб и по Долгопрудному. В автобус не пускают, и вот мы вдвоем тащим эту с Сережей аппаратуру с одного выступления на другое. У нас мог быть какой-нибудь... ну, сейчас это говорят «корпоратив», а тогда это был вечер в каком-нибудь, скажем, техникуме, а позже вечером у нас свадьба, например. И мы вот так вот с этой аппаратурой, как эти, как улитки, на себе таскали. Дмитрий Кириллов: Волка ноги кормят. Виктор Рыбин: Ну, в общем, да. Причем бывало такое, что люди там с магнитофоном приходят, просят там чью-то песню сыграть, вот мы ее послушали и сыграли. Дмитрий Кириллов: Снимали все со слуха? Виктор Рыбин: Ну, там одно время наступило Smokie, надо было прямо сплошняком Smokie играть, час, вот люди хотят ансамбль Smokie. Ну, значит, Smokie, выучили. Битлов всегда заказывали, Creedence, Grand Funk, вот эти все... Ну, то, что на троих играется, вот это вот. А советских... Много песен. Я говорю, и не вспомнишь там... «Словно плыл рекой широкой, Словно плыл рекой широкой...» Ну, «Лейся, песня»... Дмитрий Кириллов: Да-да. Виктор Рыбин: «Лейся, песня», «Синяя птица»... Дмитрий Кириллов: «Самоцветы». Виктор Рыбин: Нет. Дмитрий Кириллов: Нет? Виктор Рыбин: «Самоцветы» было западло. Дмитрий Кириллов: Понятно. Виктор Рыбин: Дудки. В Долгопрудном проходили такие, назывались «Зареченские фестивали», в концертном зале Московского физико-технического института, или в нашем доме культуры «Вперед». Собирались группы совершенно... Мы потом уже... Например, была такая группа «Високосное лето», там Крис Кельми танцевал, у него было вот такое трико черное, нарисован скелет, и он на фоне со стробоскопами танцевал. И скажем, на одном из концертов, когда приехала группа «Аракс», солист был Сережа Беликов, и они отыграли свою программу (обязательно нужно было что-то такое, условно 30 минут), и второе отделение, они просто Uriah Heep сыграли пару альбомов, да так круто сыграли... И мы вышли с концерта, мы, конечно, такой... Вообще у нас ступор. Дмитрий Кириллов: Как мешком прибили. Виктор Рыбин: Да-да. И Серега говорит: «Все, я больше играть не буду». Я говорю: «Что случилось?» – «Витя, как они звучат, как они играют!» – «Так, Катин, – говорю, – мы так же круто играем, ты чего? У нас все впереди!» Дмитрий Кириллов: «Старик», да. Виктор Рыбин: «У них аппаратура, они в какой-то там филармонии какого-то города, обеспечены всем...» Дмитрий Кириллов: «А мы – на дровах». Виктор Рыбин: «А мы чего?» У нас с ним колонка «Радуга» для баса (такая смешная) и 103-й «Электрон», это две вот такие колоночки, куда мы включали голос и гитару фигарили туда. Дмитрий Кириллов: Пройдут годы, и Рыбин полностью выбьет из Катина интеллигентскую рефлексию и хандру и заставит писать песни для нового проекта. Хотя поначалу Катин жутко сопротивлялся. Виктор Рыбин: Сережа еще работал в группе «Арсенал», и он стал собирать музыкантов. Он, значит, Диму Четвергова привел, Дима, по-моему, в группе «Квадро» играл, привел Андрея Шатуновского, барабанщика, и вокалист был Андрей Рублев. И вот песни этого Андрея Рублева. Такие ирокешные, мы с волосами были такие, в 1987 году волосы у нас были длинные... Дмитрий Кириллов: Модные... Виктор Рыбин: Да. Они стали, значит, не слушая меня, делать вот эти песни, там на стихи Острового, там такая концепция... Группу хотели назвать «Катарсис»... Дмитрий Кириллов: Ну понятно, концептуально все. Виктор Рыбин: Да-да-да, концептуально, все это хотели сделать. Я Сереге объяснил: «Серег, зачем нам петь песни вот этого Андрея Рублева, если у нас есть свои? Из детства, ты сейчас что-то сочинил...» – «Не-не, Витек, ты понимаешь, это же круто, не надо. Это же у нас рок, у нас будет концепция». Ну, короче, с концепцией ничего не получилось. Дмитрий Кириллов: Катарсис из этой затеи не получился: музыканты разбежались, как и предполагал Рыбин. Зато благодаря высокопоставленной маме Сергея Катина ребят получилось пристроить в Московскую областную филармонию. Зарегистрировали коллектив под названием «Дюна». Виктор Рыбин: Первое название, которое мы в филармонии предложили, было «Серп и молот». Дмитрий Кириллов: «Серп и молот»? Виктор Рыбин: Да. На что нам директор филармонии, Василий Герауз, сказал: «Нет, ну это очень откровенно». Мы говорим: «В смысле?» – «Ну...» Я говорю: «Как, серп и молот – коси и забивай». Он говорит: «Вот и я о том же. Ищите другое название». Четыре буквы... Он говорит: «Вот «Любэ» же помнят». Мы говорим: «Какое «Любэ»? Кто такие «Любэ»?» Мне лично нравилась группа Madness, да, и Talking Heads, и они такие дураки конкретные, и мы такие же были дураки конкретные. А вот название такое достаточно жесткое все-таки, название совсем не смешное, это же книжка, «Дюна», а потом еще кино вышло в 1986 году, что ли, я забыл, или в 1987-м, про эту планету Дюна... Вот и так как-то все срослось. Сдали программу, нас взяли на работу в филармонию... Дмитрий Кириллов: То есть у вас была тарификационная... ? Виктор Рыбин: Да, 11 рублей... Даже нам бумажку кто-то прислал: «Февраль 1988 года, группа «Дюна» принята на работу... Зачислить на работу в Московскую областную филармонию, категория «Артист», со ставкой 11,90». У меня есть эта дома фотография. Дмитрий Кириллов: В общем, остались вдвоем? Разбежались все эти чудаки... Виктор Рыбин: Мы остались вдвоем, решили записывать песни. Дмитрий Кириллов: А где писали-то первые песни? Виктор Рыбин: О, это была студия у нашего приятеля, у Добролюбова, значит, это в квартире, в однокомнатной квартире... Дмитрий Кириллов: Как обычно. Виктор Рыбин: ...Ленинградское шоссе, Аэропорт, улица Симонова, прямо вот на первом этаже, на кухне там что-то такое... Дмитрий Кириллов: Обил, наверное, да, чтобы была звукоизоляция? Виктор Рыбин: Да даже не обил, а тряпками завесили. Например, «Страну Лимонию» мы записали там. Но это был вообще 1987 год. Мы ее записали... И нас тут вдруг через вот эту самую молодежную редакцию приглашают выступить в Парке Горького. А нас двое только вообще. Я беру приятеля своего из группы, в которой я до этого играл, и гитариста Валеру Жукова. Вот мы втроем приезжаем, у нас две песни, «Русский народ», вот эта тягучка, и, значит, «Страна Лимония». Дмитрий Кириллов: Для драйва. Виктор Рыбин: Да. На «Стране Лимонии» в нас стали кидаться мороженым, яблоками, ботинками. Кричали: «Эй вы, пошли отсюда, идиоты!» Ну то есть народ вообще не вкурил песню эту... Дмитрий Кириллов: Так вот такое было первое... ? Виктор Рыбин: Да-да-да. И Катин так расстроился... И пропал на какое-то время. И вдруг... Всегда смотрел программу «Музыкальный ринг»... Дмитрий Кириллов: О, это ленинградское телевидение. Виктор Рыбин: Да-да-да, очень... Дмитрий Кириллов: Там Максимова вела. Виктор Рыбин: Да-да-да, Максимова. Дмитрий Кириллов: Сражались. Виктор Рыбин: Да. Вот я, значит... Лариса Долина выступает, такая в косухе, такая у нее прическа модная... Дмитрий Кириллов: Ага. Виктор Рыбин: А тут вдруг она говорит: «А сейчас я исполню песню молодого подмосковного композитора из города Долгопрудного», – и начинает песню петь «Страну Лимонию». Дмитрий Кириллов: А кто ей дал? Виктор Рыбин: В нашу аранжировку, ту, которую мы сделали первую, рок-н-ролльную такую. Я прямо Сереже звоню домой, я говорю: «Сереж, что такое?» – «Ой, вот я не знаю, Лариса сама там как-то...» Я говорю: «Что значит «сама»? Украла, что ли, песню?» – «Ну, забрала, вот и поет». Я-то напрягся... Мы как кошка с собакой с ней несколько лет... Дмитрий Кириллов: Набычились. Виктор Рыбин: Хотя мы дружили с мужем ее, с Витей, тоже, ну общались все вместе, музыкальная тусовка. Она меня там «подонок» и как только ни, «подлец», везде... Мы бегали друг за другом по коридорам, знаешь, на концертах... Дмитрий Кириллов: С дубиной. Виктор Рыбин: Витя кидался, кричал, ее муж: «Витек, не надо, не трогай ее, она же женщина!» Я говорю: «Вы песню украли!» Она говорит: «Да Катин сам уговорил ее взять!» То есть, понимаешь, на самом деле Серега, видимо, от вот этого своего расстройства взял и песни предложил ей. И тут интервью и Лариса говорит: «Эти песни были написаны для меня, а теперь их поет кто попало», – и у меня вообще забрало бдыщ! Дмитрий Кириллов: А ларчик-то просто открывался: Катин толком не объяснил Рыбину, как песни очутились у Долиной, а Рыбин как борец за справедливость сразу пошел в атаку. Пришлось переделывать аранжировку, и «Дюна» вышла в эфир со своей версией «Лимонии». Виктор Рыбин: Только сильно очень бандитизм стал развиваться. В начале 1990-х он был какой-то дикий... А я выискивал все мероприятия, где можно было попасть в кадр. Это был какой-то чемпионат по кикбоксингу, у них там написана была программа, выступают артисты, там ведется съемка... И я прямо просто позвонил, мы с этими ребятами до сих пор общаемся... Я позвонил, говорю: так и так, это вот такой-то ансамбль, «Дюна»... Они такие: «О, «Дюна», вот как раз приезжайте, завтра поговорим». Что-то мне тон не понравился. Дмитрий Кириллов: Так. Виктор Рыбин: Я предупредил ребят наших. Они сказали: «Вить, мы приедем, давай адрес, мы приедем минут за 40 туда». Они приехали минут за 40, расположились где-то, я их не видел, нет. Мне сказали: «Иди заходи туда». Я захожу туда, сидят эти спортсмены, но сидят еще другие люди, ну такие плотненькие. Я захожу, и этот прямо серьезным голосом, с кем я по телефону, говорит: «Ну так, вот, отлично, сейчас мы разберемся». Я говорю: «В чем мы разберемся-то?» – «Да тут вот группа «Кар-Мэн» сказала, что вы наехали (я там с кем-то)...» Я говорю: «Как я могу наехать? Я музыкой занимаюсь». – «А вот там сказали, что...» – и имена называет. Я говорю: «А, ну да, конечно, это имена, – говорю, – мои друзья». И вот те двое, которые сидели за столом, говорят: «Правда твои друзья?» Я говорю: «Правда. И вы знаете, – говорю, – они вокруг вашего офиса сейчас все тут вокруг». (Мне сказали это сказать.) И эти, которые двое сидят, поворачиваются и спортсменам говорят: «Так, вопрос закрыт, это наши люди». Все. Дмитрий Кириллов: Везде, где можно было заработать денег, Виктор старался протащить «Дюну» в программу концертов. Он честно работал не только как солист, но и как продюсер коллектива. А дома жена Елена, на дворе 1989 год, супруги ожидания появления на свет ребенка и еще не знают, какие их ждут испытания. У Виктора и Лены рождается недоношенная девочка Маша, вес – кило шестьсот. Тогда, 30 с лишним лет назад, бо́льшая часть таких малышей просто умирала либо оставалась на всю жизнь инвалидами. Виктор Рыбин: У нее внутриутробный менингит был. Конец 1989-го и потом начало 1990-го, вот. Она 8-го числа родилась, января, а тут как раз вот... Дмитрий Кириллов: ...празднички. Виктор Рыбин: Да. Нет, и все, и они подсказали, там спецы: Виктор, так и так, нужно переводить в бокс... Нашли этот бокс на этом где-то, в начале Пролетарского проспекта, прямо больница специальная, и вот там Маша 3 месяца, там ее выхаживали, с кило шестьсот. Каждый день я туда, мама ее туда каждый день... Потом маму ее я туда не стал возить, потому что там вот это вот все расстройство... Стал ездить сам. Дмитрий Кириллов: Просто надо было выдохнуть. Виктор Рыбин: Валера Жуков, гитарист, он как раз был донором крови для Машки, у них одна группа была, вот он со мной ездил и сдавали кровь. Ну, Машу выходили, выросла, сейчас майор полиции, поступила в академию теперь уже МВД, такую, ну, чтобы старшим офицером уже можно было потом стать. Дмитрий Кириллов: Дочь Маша выздоровела, и она на время оттянула момент развода своих родителей, ведь брак Лены и Виктора давно трещал по швам. В год рождения Маши Рыбин встретил ту, которая стала его судьбой. История любви Виктора Рыбина и Натальи Сенчуковой – это увлекательный роман: это обретение настоящей семьи, это радость совместного творчества, это рождение сына, оглушительный успех, тяжелая болезнь обоих супругов и вера в исцеление, вера в свою любовь. Сенчукова и Рыбин – это жизнерадостные, сильные и красивые люди, способные пройти в жизни любые испытания. Дмитрий Кириллов: У вас будет официально серебряная свадьба с Натальей, между прочим. Виктор Рыбин: Да-да. Дмитрий Кириллов: Вы помните тот день и час, когда вы впервые Наталью увидели? Виктор Рыбин: Это было 2 мая 1990 года на концерте в спорткомплексе «Олимпийский». Наташа там была в каком-то костюме, который подразумевал отсутствие костюма. Мне показалось, что он сделан из тюля, который на стенах висит. Дмитрий Кириллов: Она была танцовщица в каком-то коллективе, да, тогда? Виктор Рыбин: Сначала Наташа танцевала в «Танцевальной машине», это у Владимира Шубарина. Это было очень круто. Когда уже наступил 1990 год и даже уже 1989-й, то «Танцевальная машина» уже стала, видимо, не актуальной, и распустили всех на вольные хлеба. И Наташа работала в какой-то диско-команде. А, во-первых, ее в этот, в «Мираж» забирали, но она сказала: «Я не могу (как в том анекдоте), у меня елки», – ей надо было съездить там... И вместо нее как раз там попала Таня Овсиенко, а так должна была быть Наташа. Но хорошо, что она там не оказалась, потому что петь не своим голосом – ну это совсем прямо не в кайф для музыканта. Вот и все, и поэтому нас жизнь свела, видимо, вот на этом концерте. Дмитрий Кириллов: Ну что, увидел? Виктор Рыбин: Да, увидел и все, вот такое бывает. Дмитрий Кириллов: Кто надоумил в певицы девушку оформить? Виктор Рыбин: Нет, никто меня не... Вообще, в моей жизни мало кто надоумливал меня чему-то, нет, я как-то справлялся сам. Ну, я видел ее глаза, когда на сцене, как ей это интересно все... Потом спросил: «Ну что там? А если попробовать?» – «Да, – говорит, – меня в училище в нашем, культпросвет, звали C. C. Catch, потому что я пела», – т. е. везде и всегда. И танцевала помимо этого. Я говорю: «Ну давай попробуем». Записали песню, Богдан Титомир нам подарил, называлась «Фраер». Записали это, потом еще что-то записали... Она говорит: «Я не хочу эти песни петь, это ужас, – говорит, – какой-то, просто кошмар». Дмитрий Кириллов: Ну девочка, ей чего-то романтичное надо. Виктор Рыбин: Да-да-да. Я говорю: «Ну давай тогда сначала это...» А у Сережи Катина была знакомая девушка Лена Базова, она преподаватель в Гнесинке по вокалу. И так раз-раз-раз, сколько Наташа ездила, месяца четыре, наверное, вот... И после этого где-то мы познакомились с Леонидом Петровичем Дербеневым, а Дербенев – это же имя. Дмитрий Кириллов: Он – лучший. Виктор Рыбин: У него подруга была Светлана Аннапольская, это редактор «Утренней почты». Дмитрий Кириллов: Так. Виктор Рыбин: Вот. Соответственно, эта песня: «Светлана, нужно вот, у меня новая девочка». Аннапольская любила снимать программы «Почты», по стране ездить, по Советскому Союзу, еще 1990 год, Советский Союз, и она берет Наташу, Женю Белоусова, Киркорова, Милу Романиди и еще кого-то и уезжает снимать «Утреннюю почту» в город Николаев. Сняли там эту «Утреннюю почту», так красиво, Наташа как будто манекенщица, в соболях там такая... ну, девчонка, 19 лет, что... и там все эти ходят... И показывают по «Утренней почте». И все, и Наташа раньше меня в стране стала популярной. Я-то канал «2х2», Москва и область... Дмитрий Кириллов: Вы так низе́нько, низе́нько. Виктор Рыбин: Да, а Наташа-то сразу вау! Дмитрий Кириллов: На первую кнопку. Виктор Рыбин: Да, сразу туда. Я прямо уже в 1991 году летом это почувствовал. Нас пригласили в город Одессу выступать, и мы вышли, и на нас такая реакция, такая какая-то, ну... Дмитрий Кириллов: «Ну ладно». Виктор Рыбин: А потом, когда объявили Наташу Сенчукову, это был ужас какой-то: девчонки лезут плачут, мальчишки кричат: «Дай пальчики твои поцеловать!» Я думаю: во, блин! Дмитрий Кириллов: Популярность Сенчуковой не давала покоя дюновцам: надо прорываться на центральные каналы. По блату участникам ансамбля сделали пропуск в Останкино, и ребята решили брать штурмом музыкальную редакцию. Виктор Рыбин: Уже тогда у меня шорты, майка-алкоголичка вот такая... Дмитрий Кириллов: Это в телецентр пошел? Виктор Рыбин: Да-да-да, кроссовки... У меня же эти, наколки... Я тогда еще побольше был, такой я качался... Дмитрий Кириллов: Ну прямо из сумасшедшего дома. Виктор Рыбин: Захожу в эту комнату и сажусь, прямо стол у дверей, стол стоит, креслице такое. И женщина так раз! – на меня, и такая пауза повисла. И они такие: «А что вам нужно, молодой человек?» Я говорю: «Разве вам не сообщили, – говорю, – нет?» Они: «О чем?» Я говорю: «Я ваш новый главный музыкальный редактор. Приехал с вами познакомиться. Извините, – говорю, – я просто в таком виде...» Дмитрий Кириллов: «Не успел переодеться». Виктор Рыбин: Да-да, «не успел переодеться». Они слушают. Вдруг дверь открывается, заглядывают мои ребята, этот Валера, который на гитаре играл и Маше давал кровь, такой заглядывает, такой текст: «Витек, все, мы этого чела нашли!» «Чел» – это начальник. Дмитрий Кириллов: К которому надо было идти. Виктор Рыбин: Да, начальник музыкальной редакции: «Мы нашли его!» Я говорю: «Ну все, спасибо». Они такие... И женщина такая одна: «А-а-а!» Дмитрий Кириллов: «Хулиган!» Виктор Рыбин: «Как вам ни стыдно! К нам Валерий Яковлевич со стуком!» Я говорю: «Какой Валерий Яковлевич?» Они: «А-а-а!!! Леонтьев!» Заглядывает Альберт, следующий наш парень, и говорит: «Кто?» Они: «Леонтьев!» – «А, «Светофор»? Дурость какая-то». И мы уходим. Дмитрий Кириллов: Хулиганы. Виктор Рыбин: Приходим к этому... Дмитрий Кириллов: …«челу». Виктор Рыбин: ...уже начальнику. А та женщина, которая со мной разговаривала, это и была Светлана Аннапольская. Приходим к этому челу, у него там секретарь, соответственно... Секретарша, соответственно, нас не пускает, Альберт сел так с ней рядом на стул, приобнял ее так, я помню... Ну, я туда захожу, он, значит... А ему уже звонит, видимо, оттуда, из той редакции, так и так, ну рассказывают ситуацию. И он, значит, на меня орать. Я говорю: «Ты че орешь? Ну сейчас огребешь, – говорю, – точно». А он вызвал уже милицию. Охрана пришла. «Как вы их пропустили?» Я говорю: «У меня вот, декадный пропуск». – «А кто вам выписал?» Я говорю: «Какая разница, кто нам выписал?» Ну, нельзя говорить кто... Дмитрий Кириллов: Ну да. Виктор Рыбин: И вот, короче, стал на меня орать, ну а я, соответственно, на него стал орать. Ну и... Дмитрий Кириллов: ...поругались. Виктор Рыбин: ...матерком, как положено, все. Я его обозвал там разными тоже словами, он меня тоже... Дмитрий Кириллов: Да, матными, нехорошими. Виктор Рыбин: Да, все, и ушел. Конечно, после этого как мне, какая «Утренняя почта»? Я тебя умоляю, Дмитрий. Дмитрий Кириллов: Закрылось все! Виктор Рыбин: Нет, у нас был зато свой канал, у группы «Дюна», он совершенно случайно получился. Был Виктор Черкасов, руководитель программы «Песня года», это прямо совсем, ну блин, «Песня года»... Дмитрий Кириллов: Топ. Выше что может быть? Виктор Рыбин: И у него были Елена Акимовна редактор и Лариса Фазеевна. И вот он нашел меня, сказал: «Виктор, мы делаем первую программу...» Потому что уже 1990 год, говорит: «Ну как, все по-другому должно быть. Вы хотите сняться у нас?» Я говорю: «Ни фига себе!» Я говорю: «Что, и космонавты будут в первых рядах?» – «Ну, сейчас уже не космонавты, сейчас товаровед, директор магазина сидит впереди...» Дмитрий Кириллов: Солидные люди все равно. Виктор Рыбин: «Но несколько космонавтов (типа) все равно будет, несколько. Ну, приезжайте». Я говорю: «А с какой песней-то?» Он говорит: «С двумя, я хочу две программы сделать: «Страну Лимонию» и, я слышал, у вас еще про бухло есть песня». Я говорю: «Какая? «Привет с большого бодуна», что ли?» Он говорит: «Да!» И мы, значит, приезжаем туда, мы в своих костюмах. Нас только предупредили... Там ступенечки такие, оркестр Гостелерадио сидит... Дмитрий Кириллов: Да вообще, все по-взрослому. Виктор Рыбин: Да, значит, люди вот этой концертной студии Останкино... Дмитрий Кириллов: Конечно, фанера шикарная. Виктор Рыбин: Ступенечки. Сказали: «Вы как бы со ступенечек никуда, только на ступенечках». Мы выходим, нас объявляют Ангелина Вовк и Евгений Меньшов... И говорят: «А теперь задорный «сатиристический» ансамбль из подмосковного города Долгопрудный исполнят песню «Привет из большого бодуна»! Есть такой город у нас!» Я так ржал вообще! Дмитрий Кириллов: Посмотрите, что происходит: идут годы, меняются поколения, «Дюна» жива. Виктор Рыбин: Ну да. Дмитрий Кириллов: Фантастика! Виктор Рыбин: Ну да, наверное, крепкие песни такие. Дмитрий Кириллов: Что-то, видимо, какие-то зерна были заложены настоящие, что они проросли, дали плоды, и посмотрите, что происходит. Я желаю, Витя, чтобы вы с Наташей пели и «Дюна» пела. Виктор Рыбин: Все вместе, конечно. Дмитрий Кириллов: Ребят, пойте! Дай Бог вам здоровья! Виктор Рыбин: Спасибо! Дмитрий Кириллов: И вперед! И до новых встреч! Виктор Рыбин: До новых встреч! Дмитрий Кириллов: Спасибо!