Голос за кадром: Виктор Сухоруков – в начале девяностых появление этого актера на большом экране стало настоящей сенсацией. Откуда такое чудо, где был раньше?! Это актер может сыграть все: органичный, эксцентричный лиричный, да какой хотите! Диапазон его ролей потрясает: от отморозков и бандитов до императоров и священнослужителей. За этими образами стоит не самая простая жизнь артиста. Годы безработицы, разочарование, забвение, слава пришла к нему не в юные годы, но она оказалась реальной: Сухоруков действительно народный артист нашей страны. Дмитрий Кириллов: Вы поклонник индийского кино и в детстве даже написали письмо Раджу Капуру? Виктор Сухоруков: Было дело. Дмитрий Кириллов: А еще вы очень любите Татьяну Доронину и, по-моему, даже ей коробку конфет принесли? Виктор Сухоруков: Мармелад и оставил на скамейке в ее дворе. Дмитрий Кириллов: В Орехово-Зуеве скучно жить? Виктор Сухоруков: Да что вы, родина, разве родина может быть скучной, даже если бы не было телевизоров, цивилизации, были одни ромашки и клопы, это было бы замечательно! Дмитрий Кириллов: Братва до сих пор носит вас на руках, это так? Виктор Сухоруков: Нет, не так, уважает, но на руках не носит, я ж не ведро. Дмитрий Кириллов: Вы действительно так устали, вымотались на съемках фильма "Про уродов и людей", что даже попали в сумасшедший дом? Виктор Сухоруков: Не сумасшедший дом, а институт мозга Бехтерева и попал я не по глупости, а по пьянке.  Потом пройдёт время, я также буду уставать, но уже к водке не притрагиваюсь давно – 20 лет уже, ну 18, трезвые люди не интересные, а пьяные – беда. Дмитрий Кириллов: А на съемках фильма "Бедный, бедный Павел", режиссер Виталий Мельников вам говорил: "Витя, как же хорошо, что ты так капаешься в роли, все читаешь и читаешь про Павла"? Виктор Сухоруков: Наоборот, он сказал: "Прекращай копать, тебе это вредно". Дмитрий Кириллов: Нецензурщина льется со всех экранов и со сцены, неужели актеры не могут как-то выразить мат эмоциями?           Виктор Сухоруков: Я на эту тему всегда вспоминаю фильм Райзмана "Коммунист", финальная сцена, когда его бьют кулаки, посмотрите этот эпизод – там ни одного матерного слова, но сколько "матерщины". Дмитрий Кириллов: 18 июня, когда вам Олег Меньшиков позвонил домой и предложил работать в театре – это особый день в вашей жизни? Виктор Сухоруков: Особый, Меньшиков звонит, говорит: "Приезжай в Москву, дело есть" и я незаметно переезжаю в Москву, репетирую спектакль "Игроки", в котором просуществую 11 лет. Он судьбоносный человек в моей жизни. Дмитрий Кириллов: Многие актёры говорят: "Я не люблю пересматривать свои киноработы, записал и все". Виктор Сухоруков: Я люблю, я любуюсь собой до сих пор. Голос за кадром: Мог ли представить мальчишка из рабочей семьи подмосковного Орехово-Зуева, выросший в бараке, что ему откроется этот недосягаемый, волшебный мир кино и он, Витя Сухоруков, станет суперпопулярным артистом, будет примерять золотые погоны и короны с бриллиантами, будет держать в руках скипетры и ходить по царским хоромам. Виктор Сухоруков: Фильм "Наш дом" - очень хорошая картина, где Папанов, Нина Сазонова, Бероев и там мальчик есть и вот в газетке "Пионерская правда" написано: "На главную детскую роль разыскивается мальчик, приходите на киностудию Мосфильм, со стороны ул. Пудовкина (там проходная была), будет отбор на главную роль". Ну и что, я китайские шорты надел, носочки, даже трусики погладил и рубашечку голубенькую помню навыпуск. Погода была сказочная и я вдоль этой ограды (она до сих пор стоит), казалось, она упирается в небо, какой я был маленький! Я подошел, нас было человек шесть, я не заметил, как два мужика наблюдали за нами, что-то обсуждали, о чем-то говорили и вдруг они нас подзывают: "Ты, ты за нами, остальные свободны". Как?! Я уже приехал сниматься в главной роли, а мне даже не сказали кто, что, чего! Иди гуляй! Ну я поехал, обратную дорогу я залил слезами, потом выпил кофе с молоком за 10 копеек и съел пончик за три копейки на киевской площади и поехал домой. Ну не брали и не брали и когда вдруг уже Мета хотел взять меня в картину "Звонят, откройте дверь", директор ему говорит: "Ну зачем тебе этот пацан, в Москву гонять туда-сюда, что у нас в Москве что ли школьников нет, походи по школам, найдем мы этого пацана". Самое главное, даже когда Будимир Метальников хотел меня взять на роль в фильме "Дом и хозяин", я соглашала, но понимал, что сниматься не смогу, ехал, просился, врал, когда уже вот-вот назревает ситуация, что я могу оказаться на съёмочной площадке, я вдруг осознавал: нет, ни мамка, ни папка не поедут со мной в Москву и я не смогу жить в интернате. Ой что вы, такая игра с жизнью была! Дмитрий Кириллов: А мама думала, что вы будете на фабрике работать? Виктор Сухоруков: Да не думала, мы просто так жили – промышленный город, провинциальный район, фабрики, заводы, ну какие артисты, это какая-то глупость, на фабрику – это реальность. Дмитрий Кириллов: Вы же левша? Виктор Сухоруков: Левша. Дмитрий Кириллов: А трудно левше на ткацкой фабрике. Виктор Сухоруков: Вот потому я на ткацкой фабрике не работал. Дмитрий Кириллов: Вы помните, когда вам позвонили и сказали: "Ты утвержден", первый фильм? Виктор Сухоруков: Это была телеграмма серьезная от Мамина, я к тому времени зарок дал что я в кинематограф ни ногой, очень интересная история: 89 год уже перестройка, Мамин запустился с сатирической комедией "Бакенбарды" он хотел чтобы снимался Дмитрий Певцов, а он в это время был занять в фильме "Мать" у Панфилова. Он хотел Серёжу Колтакова, с тем тоже что-то не сложилось, и второй режиссёр сказал, что есть один талантливый сумасшедший, но его никто не знает. Меня Володя Студейников, будучи вторым режиссером, позвал к Мамину. Звонит и говорит: "Ну, Сухоруков, на главную роль". Я говорю: "Да не надо мне твои главные роли". – "Ну смотри, как хочешь". Опять звонит: "Не выпендривайся, не валяй дурака, давай приходи, Мамин хочет с тобой познакомиться". - "Да отстаньте, не хочу я вашего кинематографа". Третий раз: "Ну уважь, выручи". Короче я из уважения к Володе поехал. Дмитрий Кириллов: Не ожидая ничего? Виктор Сухоруков: Нет, даже не планировал, пошел только из уважения к Володе, потому что мы с ним когда-то работали в кинотеатре комедии, сделали фотопробы, они не понравились Мамину. В результате потом, когда мне сказали, что староват для этой роли, я сказал: "Я староват? Это ваш герой слишком молод для той идеи, которая заложена в сценарии. Он должен быть наоборот человеком без возраста, с лицом лилипута, если хотите, чтобы люди, глядя на него, могли сказать: "Кто это, откуда он взялся, что это такое"! У Мамина так очки и-и-у. Он меня вызвал на кинопробы и говорит: "Вот стоит вокруг толпа, агитируй за собой". Там есть кадр в начале, когда я у Казанского собора читаю стихи "Духовной жаждою томим в пустыне мрачной я влачился…". Там народ стоял реальный, а камера стояла на крыше Дома книги и менты, ой, милиция подошли и говорят: "Вы чего тут". Хватают и потащили меня в автомобиль. Одни люди кричали: "Так его, сука, козел, в бутузку". А другие: "Отпустите, дело мужик говорит"! Уже там началась схватка, тут же снимали, посмотрели монитор, а я так из-за голов посмотрел, вы как хотите, я собой доволен и уехал. Улетел в Алма-Ату на гастроли с театром Ленинского комсомола Питерским, сейчас он называется Балтийский дом. И за мной телеграмма: "Вы утверждены на главную роль в фильме "Бакенбарды". Храню до сих пор вместе с фотографиями сестры, мамы, папы, брата. У меня также справочка из ГИТИСа. Храню, когда меня приняли и объявили в ГИТИСе что я зачислен, плакать буду, хотя прошло так много лет, зачислен на первый курс актерского факультета ГИТИСа, я говорю: "Дайте мне справку". - "Зачем"? – "Мне надо, надо отчитаться на родине перед друзьями, родными". Не отчитываться, я хотел им сказать: "Вот он я! Вы не верили, а меня приняли"! Когда мать открыла, я сказал: "Вот, меня приняли"! Она, не глядя на эту бумажку говорит (мат-перемат): "Давно пора, сколько же можно"! Вот так, никто не верил. Эта бумажка и телеграммка, все хранится как реликвия. У кого-то Куинджи, у кого-то Репин, у кого-то Мона Лиза, а у нас справочки из ГИТИСа и телеграммка из Ленфильма. Дмитрий Кириллов: 98 год, именно в этом году Петр Фоменко вас приглашает в театр, он сам звонил? Виктор Сухоруков: Был такой порядок, сейчас много что изменилось, я не знаю, какие сегодня ходы свершает студенчество в институте по окончании, а у нас ездили показывались в Петербург, в Ленинград тогдашний по всем театрам, где нужны были актеры. Я показывался также в Театре комедии, а его назначили главным режиссером. Мы приехали с командой однокурсников, показали отрывки, и он меня телеграммой вызвал в театр Комедии на главную роль Егорыча по произведению Василия Белова. Я никогда там не был в Ленинграде до этого, никогда! У меня комиссия в распределителе ждала каких-то вызовов других, то ли из театра Пушкина, то ли из Большого драматического, меня даже выгнали – я пришел за распределением, мне сказали: "Иди гуляй, бумагу ждём". Я обманул в отделе кадров девушку и выкрал свой диплом и поехал в Ленинград к Петру Фоменко, оказался там на долгие годы, так все и случилось. Дмитрий Кириллов: Какое ощущение у бывшего студента что главреж сам звонит и приглашает? Виктор Сухоруков: Как, гордость, самодостаточность, мне вдруг показалось что так и должно было быть! "Не ценим того чего имеем, но стоит это потерять, цены тому не знаем…" - это из Шекспира. Дело в том, что когда у тебя что-то начинает получаться, особенно по молодости, ты не задумываешься над тем, что это действительно подарок судьбы, что это какое-то событие грандиозное в твоей жизни, что это переломное явление в твоей судьбе, нет, как будто так и надо. Чем больше таких вещей происходит в твоей жизни, начинаешь к этому привыкать и превращаешься в сволочь. Петр Наумович, ну позвонил, великий, он тогда был очень известный, мощный, он меня очень ценил, я был у него, в фаворе, но подводил я его. Не было предательства, но подводил очень сильно и своим поведением. Дмитрий Кириллов: Режим нарушал? Виктор Сухоруков: Нарушал и режим языка, и режим здоровья, все нарушал и конечно незаслуженно и сегодня я понимаю, что я утрачивал, чего недооценивал, но это уже все позже. Мог бы я иметь тогда больше? Наверное мог, но стал бы я сегодняшним Сухоруковым? Не знаю, вопрос! Голос за кадром: Сегодня Виктор Иванович уже спокойно говорит о черной полосе жизни в Петербурге, когда дни его были наполнены не новыми ролями, а бесконечными бутылками спиртного, но Сухоруков слишком любит свою профессию – ту, к которой так долго и упорно шел. Он бросает пить, словно Мюнхгаузен вытаскивает себя за волосы из этого алкогольного болота и уезжает в Москву. Виктор Сухоруков: Но и Москва меня приняла так и так судьба сложилась, что я даже не заметил перемен, я не почувствовал, не сжигал мосты, не стоял под проливным дождем, не терял кошельки и сумки, я не был безработным, безденежным, несчастным. Я вдруг вскрикнул в Ленинграде и улыбнулся в Москве. Вот как будто сел в "Красную стрелу" и переехал в другой город. Москва приняла меня как Кустодиевская баба, она запеленала меня в свои подолы, прижала меня к своей груди и говорит: "Иди сюда, дурачок лысый, я тебя зацелую"! И она зацеловала меня работой, вниманием, отношением, оценкой! Она продемонстрировала, конечно людьми признала мое дарование, мою трудоспособность, веру в меня! Там я пил, в Москве не пьется! Дмитрий Кириллов: Воздух другой? Виктор Сухоруков: Кто его знает, может, хотя поводов много и здесь. Голос за кадром: Девяностые годы – провальное время в кинематографе, но только не для Сухорукова – для него это был время ренессанса, он дождался своего звёздного часа и предложения о работе посыпались как из рога изобилия. Дмитрий Кириллов: Вы играли очень многих исторических персонажей, но вот Ленин особенный такой персонаж, но так приклеивается, вам удалось его отклеить? Виктор Сухоруков: Да, он конечно, как пыль, угольная пыль ворвался, потому что вот эти ручки, вот это суета, эта картавость вдруг вот это все было. Пришлось с этим повоевать. Когда я вдруг услышал его живой голос, а он любил, когда радио появилось, как он любил записываться! Тысячи метров я прослушивал и когда он говорил, он словно убаюкивал меня своими революционными статьями: народ, толпа, царизм. Он словно пел свою арию великого вождя революционера, он был переустроителем века. Это что-то, словно "что воля, что неволя – все равно". Что вы! Это надо изучать, заворожил. Голос за кадром: Кроме вождя мирового пролетариата, в копилке Виктора Сухорукова блистательные образы императоров Павла первого и Домициана, Хрущева и Берии, но для народа он прежде всего "Брат" - свой, родной. Виктор Сухоруков: У меня действительно был прекрасный период в 90 годы, я снимался достаточно и вдруг слышу: "Опять Сухоруков, ну что они в нем нашли, урод уродом"! Я так расстроился, а потом подумал, а может это и хорошо? Каково бремя таковы и герои, значит я актер Сухоруков - олицетворяю время. Тут мальчик ко мне в аэропорту подходит 13 лет, родители сидят: "Дмитрий Иванович, а можно с вами сфотографироваться"?  Я говорю: "Сколько тебе лет"? - "Тринадцать, "Брат-2" мой любимый фильм"! А уже "Брату-2" 18 лет, а первому "Брату" с 97 года, уже новые поколения, вдруг они хвалят старое кино! Это уже считается старое кино. Вы говорили, что тогда зарождалось и сейчас зарождается, только сейчас я чаще слышу слово не режиссер, не поиск, а продюсер, продукт… Вы понимаете, что я слышу? Как обижаться на это? Нет, время такое, сегодня по-другому к этому относятся. Тот же "Брат", мы на коленке это делали, по дружбе, не зарабатывая на этом ничего! За первый фильм я получил 500 долларов, вот и все, это 97 год. Дмитрий Кириллов: И все на коленках делалось? Виктор Сухоруков: Конечно по дружбе - квартиры дружеские, даже эта сцена, где режиссёра трясут, это моя квартира коммунальная.   Дмитрий Кириллов: Эта картина "Брат" и "Брат-2" стала залогом дружбы с Бодровым? Виктор Сухоруков: Да, я познакомился с ним, мы очень подружились, он один из тех, который сказал: "Витюша, а я вот хочу быть режиссером, вот если я буду снимать кино, ты пойдешь ко мне"? – "Только позови"! И не позвал, вот вам и пожалуйста: "Ну ты же великий". Обиделся еще больше, а потом я понял: он уже олицетворение другого времени, у него уже свои звезды, свое поколение и он пошел в свой кинематограф со своим поколением, я уже был в архиве, в учетной карточке, мог рассчитывать только на то что "а вдруг понадоблюсь". Если мы сейчас будем зацикливаться на девяностых годах, это большая тема, о ней много сегодня и правды и легенды и чуши, но я ее знаю эту жизнь я оттуда, я сам давно живу. Этого лучше не касаться, у меня определенное отношение к этому времени и не очень лицеприятное, не смотря на мои успехи. Голос за кадром: 2006 год, на экраны страны выходит фильм Павла Лунгина "Остров" - пронзительная история о великой силе любви и безграничной милости божией к людям. Фильм стал для миллионов людей настоящим откровением, а выбор актеров оказался просто сенсационным! На роль монаха Анатолия, Лунгин приглашает рокера Мамонова, а роль игумена монастыря отца Филарета, отдает "Брату" Сухорукову. Виктор Сухоруков: Это тоже все не случайно, это великий случай! Конечно меня порекомендовал Петр Мамонов. Дмитрий Кириллов: Как получилось? Виктор Сухоруков: Мы познакомились с ним на съемках фильма "Котлован" по Платонову у Владимира Мирзоева, он собрал своих друзей единомышленников, там был один козел-продюсер, который украл все деньги и не дал нам довести до конца эту картину, но там в течение этих трех съемочных дней я с Петром познакомился. Мы стояли в холодной комнате в заброшенном здании и разговаривали и поняли, что у нас очень много общего – бедственного и счастливого. Он дружит с Павлом Лунгиным и, когда они затеяли фильм "Остров", он говорит: "Позови Сухорукова, попробуй его"! Он говорит: "Да ты что, какой это Филарет". Когда я прочитал это сценарий, я понял, что я должен сыграть эту роль и доказать, что не только бритоголовый Витя Багров или царек-император, или кривляющийся Ленин, но что я готов быть созерцательным, умиротворенным, блаженным, благостным в конце концов! Лунгин позвонит мне через сутки после кинопроб и прокричит: "Мы победили, поздравляю тебя" и утвердил, дай ему Бог здоровья, до земли кланяюсь. Я бы эту тему дальше продлил, но больше мне монахов никто не предлагал, хотя после фильма "Остров", ох сколько попов пробежало по экрану. Дмитрий Кириллов: Эффект от этого фильма был очень сильный. Виктор Сухоруков: Что самое интересное, после удачи великой, удачной жизни "Острова", почему-то Лунгин не позвал меня в фильм "Царь", так я не понял почему, хотя я просился. Дмитрий Кириллов: Бывает так, что вам обещают: "Витя, следующий фильм точно с тобой" и не приглашают? Виктор Сухоруков: Так бывало, а бывало еще хуже – я прошусь к режиссеру, не берут. Я ведь человек такой, что я и унизиться могу, если мне это хочется, интересно, если личность масштабная для меня, если режиссер настолько хорош, что хочу с ним поработать, я приду и скажу: "Возьми ради Бога"!  И сегодня в моей жизни существует, будет такая встреча с режиссером, на которую я сам напросился. Я не считаю в этом ничего унизительного. Сегодня у меня мало предложений в кино и я в театре, у меня сейчас в театре такой ренессанс! Я такие роли играю со своими-то данными! Не догнать ни одному любовнику, у меня и императоры, Тартюф, я играю еврея Розенталя "Улыбнись нам, Господи" в театре Вахтангова, да так играю, русский человек, что евреи завидуют! Так что все в порядке! И конечно я заполнил свой вакуум, пустоту творческую с театром и сегодня я в этом мире существую торжественно, празднично. Я люблю публику, публика любит меня, а в кино все поскромнее, хотя, там тоже есть предложения и кое-какие я рассматриваю, где-то я уже утвержден. Дмитрий Кириллов: Вы берете сценарий и видите, что есть что играть, вам важно, что это будет знаменитый режиссер? Виктор Сухоруков: Нет конечно, вот смотрите, у меня был случай в прошлом году: молодой режиссер предложил мне сценарий Жолтовского, называется "Звезды". Учитель русского языка и литературы прожил в третьем поколении в Узбекистане, заболевает дочка и они с женой принимают решение что надо ехать в Москву на заработки и он, из учителя русского языка и литературы, интеллигент, обожающий поэзию, кумир его – Лермонтов, он едет в Россию, чтобы заработать деньги на операцию и как он превращается в фарш в этой жизни, гастрарбайтерский чужеродный фарш. Насколько это получилось, мое видение, я нарядился, пошел в министерство, помогал участвовать в конкурсе, получить деньги. Запустили картину в неплохой студии, которая помогает молодым в основном "ВГИК дебют" Федора Попова, прошел процесс, процесс был непростой, можно было не только восхититься этим процессом, но и поругать, покритиковать, но я этого делать не буду, потому что я его прожил очень интересно. Но то, что я себе придумал читая, я не увидел в реальности на пленке, насколько воспримется эта история публикой хорошо, ярко, мощно, массово, не знаю! Сам сюжет интересен, ярок, разноцветен, но он не тот, который придумал себе я и я не могу обижаться на режиссера за то, что он меня сделал по-своему, а не по-моему. Пусть он сам за это и отвечает, сегодня я уже на другой трассе, а фильм "Звезды" живет своей жизнью, счастливого пути. Голос за кадром: Имя Виктора Сухорукова давно стало знаком качества и потому Виктор Иванович переживает если роль оказалась не самой удачной, ведь он долгие годы шел к совершенству, искал его в своей профессии, которую до сумасшествия любит. Сухоруков знает, как его обожают зрители, верят ему, ведь любовь народную не купишь ни за какие деньги. Виктор Сухоруков: Сегодня иду к вам на разговор, какие-то люди, целая группа ребят, смотрю, загудели: "Он, не он" и вдруг мне вслед фраза из фильма "Брат" прям на всю улицу: "За Севастополь ответите"! Я сделал вид что это не про меня, выхожу на площадь Никитские ворота, думаю, где же дом, который мне нужен, цифры закончились, как-то я растерялся и стоит женщина у пешеходного перехода, я говорю: "Уж вы-то точно скажете, вот кончились цифры, а у меня дом 19". Она: "Ой, Виктор Иванович, здравствуйте! Идите так, кстати, моя фамилия ведь тоже Сухорукова! Я теперь буду гордиться, что я вам показала дорогу"! Это было все вот в эти 200 метров, ну разве это не счастье?! Я вот иду где живу, в районе ВДНХ, иду по Проспекту Мира: "Здравствуйте, рады вас видеть", как по деревне, честное слово! Приятно! Это не закажешь, это может и не случиться даже после уникальных фильмов, даже если картина соберет миллиарды, даже если ее миллионы посмотрят, любовь может не прийти. Ко мне пришла, конечно благодаря "Братьям", мое место там было уготовано Балабановым, но ценность у меня в других историях. Я дорожу "Бедным-бедным Павлом" Виталия Мельникова и его же картина "Агитбригада, бей врага", которая тоже незаметно проскочила над моей страной, а очень жаль. Я дорожу "Островом" Павла Лунгина, где он все-таки рискнул и дал мне эту роль, хотя были конкуренты. Я благодарю за встречу с Маминым судьбу, фильм "Бакенбарды", у меня есть еще картины, по которым можно судить обо мне, а я могу сказать жизнь прожита не зря. Те же "Не хлебом единым" Говорухина, "Пассажирка" - меньше, но тоже самое. Встреча с Говорухиным — это же целый период, цикл, это жизнь! Когда мы в Оренбургской области снимали в степях Орско-халиловский комбинат, потом вечер был, ужин, вдруг он поднимает маленькую рюмочку, Станислав Сергеевич и говорит: "Хочу за Витьку Сухорукова выпить, талантливый актер и золотой человек". А мне потом его люди скажут: "Никогда он за актеров рюмочку не поднимал, хотя с Высоцким дружил". Тут я уже заценил, это я при Фоменко цены не знал и вдруг, когда ты устаёшь от пройдённого пути, а впереди мы еще не знаем сколько, вдруг остановишься, иной раз сядешь, упадешь на скамеечку (не в буквальном смысле) и думаешь: у тебя же это было, эта встреча была, состоялось то-то, Боже мой, почему же я не ахнул? Привык! Я был готов, оказывается это нормально – не нормально! Это чудо, это праздник, это счастье и так надо к этому относиться и тогда жизнь покажется тебе таким богатством, такой дорогой вещью и в этой жизни, в этой красоте, в этом чуде божественном, понятие жизнь ты не будешь себя растрачивать на склоки, на демонстрации, митинги, проклятия, ненависть, презрение, уничижение и злобу. Сразу злоба как-то растворяется в этом тумане и вроде как и не завидуешь, ты уже знаешь, что такое удача, везение, все плохое из тебя уходит. А потом тебе говорят: "Ой, как вы хорошо выглядите, чем вы себе рожу мажете и каким полотенцем вытираетесь"? В животе нет беды, внутри меня не задерживается гадливое отношение к людям, к жизни, к миру!