Повтор программы от 08.08.2021 Дмитрий Кириллов: Юлий Гусман – солнечный человек-праздник. Режиссер, сценарист, литератор, ведущий, многолетний директор Центрального дома кино. Основатель первой российской национальной кинематографической премии «Ника». И, пожалуй, самый известный КВНщик, капитан знаменитой команды из Баку. Трудно представить, как же это все гармонично сочетается в нем одном. Рожденный в профессорской семье, Юлий Гусман должен был стать знаменитым врачом. Может быть, не таким легендарным, как его отец, известный на весь Азербайджан профессор Соломон Моисеевич Гусман, но уж видным психиатром точно. За плечами Юлия Соломоновича, помимо высших режиссерских курсов, еще Бакинский мединститут и аспирантура. Такой коктейль из различных академических знаний – следствие неугомонного характера Гусмана, существующего одновременно в разных творческих ипостасях. Вы обожали учиться в Бакинском медицинском институте. Мечтали всю жизнь был психиатром. Юлий Гусман: В институт я поступал, потому что папа, профессор тогда уже был, завкафедры, крупнейший кардиолог Закавказья, я старший сын, должен наследовать его профессию. Мама была профессор, проректор Института языков, завкафедры английского языка. Поэтому младший брат должен был наследовать мамину. А я к медицине, в общем-то, так относился. Я больше занимался художественной самодеятельностью. Дмитрий Кириллов: Тем не менее, вам удалось написать диссертацию. Юлий Гусман: Это совсем другое. Вот когда начал учиться в медицинском институте, все наши ребята, увлеченные медициной, обожали резать – сначала трупы, а потом живых людей, ассистировать, и обожали с костями… А я это все ненавидел. Я понимал, что я не буду таким врачом, как папа. Я занимался тогда чем угодно: экстрасенсорикой, нейролингвистическим программированием, гипнозом, гипнопедией. Дмитрий Кириллов: Все это изучил, да? Юлий Гусман: Там изучать было нечего. Мы с ребятами читали, краем уха слышали и пытались что-то делать. Ничего у нас не получалось. Ничего. Но потом только я уже прочел всякие умные книги и разобрался в том, что все это или жульничество, или самообман, или шарлатанство, или глупость. Но тогда я, помню, ночью ложился спать прямо в Мединституте в какой-то лаборатории на диван, мои друзья ставили магнитофон. Называлось «гипнопедия» - обучение во сне. И я ложился спать, а магнитофон крутил «My name is Jоhnny. London is the capital of Great Britain». Но ничего я так и не выучил. Хотя мама нас заставляла. И мы английский язык выучили, что в дальнейшем сильно помогло. Написал диссертацию… Дмитрий Кириллов: Там же какая-то была «Корреляция церебрально-атеросклеротических…». Как она называлась? Юлий Гусман: «Клиника психологических корреляций при церебральном атеросклерозе». То есть как связаны проявления психики с поражениями сосудов. Это была тогда достаточно современная… Дмитрий Кириллов: Откуда деменции, да? Юлий Гусман: Деменции из разных мест. Не трогайте деменции, потому что мы залезем сейчас туда, откуда не вылезем до конца эфира. Дмитрий Кириллов: 30 лет назад вы приехали из Баку в Москву. Юлий Гусман: Больше. Я в Баку приехал давно, но получил прописку в 1987 году. Мне предложили стать директором Дома кино. А это было не мое место, Соломоновича из Баку. Это было место работника бывшего секретаря райкомпартии, такой жирный, с рестораном, с буфетами, с кофейней, с бильярдными. Это было такое неслабое место для здорового партийного хищника. Но мне предложили, я приехал… Дмитрий Кириллов: А в 1988 году появилась «Ника». Юлий Гусман: Она появилась даже в 1986-ом. В 1988-ом уже был сезон, когда «Ника» уже работала. Но мы так тяжело готовили. Мы ничего не видели. Вот этих трансляций «Оскара», которые сейчас уже давно показывает Первый канал, мы ничего не видели никогда. Дмитрий Кириллов: Хотя перестройка вроде началась. Но ничего же не было еще. Юлий Гусман: Тогда ничего не было. Это потом начался бум. Это потом «Ника» стала самым модным светским мероприятием. Это потом там были Ельцин, Собчак, Явлинский, Гайдар и все-все-все. Все, что тогда создавалось демократического, все находили приют в Доме кино. Ельцину не дали провести первый съезд независимых депутатов. Там больше 300 человек. Не дали помещение. Никуда не пускали. Он мне позвонил. А тогда его негласный штаб был в Доме кино. Он говорит: «Нам бы собраться». Я говорю: «Попытаемся. Дайте 2 дня». Я собрал, кто был в городе, и сказал: «Надо поработать для демократии двое суток». Дмитрий Кириллов: Романтические времена такие. Юлий Гусман: Сейчас немодно об этом рассказывать. Потому что сейчас называют «лихими девяностыми». Я думаю, что это великие были девяностые. Но все-таки мы сейчас живем в другой стране, в которой мы можем вот так говорить, в которой мы можем поехать за границу и много чего можем. Дмитрий Кириллов: Вы же были депутат первого созыва. Юлий Гусман: Да. Дмитрий Кириллов: Понравилось в Думе? Юлий Гусман: Жутко не понравилось. Это место было, где одномоментно я никогда не видел столько неприятных людей. Я туда шел… Это невероятно. Депутат Государственной Думы первого созыва! Дмитрий Кириллов: Красиво. Юлий Гусман: Не то слово. Дмитрий Кириллов: Казалось бы, на такой демократической волне должны прекрасные люди в это время работать. Юлий Гусман: Там было очень много выдающихся прекрасных людей. Но, как ты помнишь, первая Дума была не наша. Там примерно было треть гайдаровцев, яблочников, там были всякие… И там была армия и мракобесов, или таких, как сейчас, больше просто придурковатых мракобесов. Вообще выходили к этим микрофонам, они были стоячие сначала. И столько гадостей, гнусностей, лжи, глупости, ксенофобии. Правда, сейчас это можно услышать на всяких ток-шоу. Но раньше никогда не слышал. И поэтому я тогда зарекся и больше никогда… политикой интересуюсь, но не занимаюсь. Дмитрий Кириллов: Не могу не спросить о Зельдине. Юлий Гусман: Зельдин – это было мое невероятное приключение, это было чудо. Зельдин сам чудо. И история с ним чудесная. Однажды на «Киношоке» я иду и вижу – недалеко, из моря выходит прекрасный юноша. Только чуть лысоватый. Загорелый, роскошное тело. И вытирается… Дмитрий Кириллов: Физкультурник. Юлий Гусман: Физкультурник. Красавец. Узнаю Зельдина, которому, между прочим, было тогда 86 лет. Прошу записать прописью: 86. А мы как все кинематографисты: - «Юлик!» – «Володя!» - «Привет, как дела?» - «Все замечательно. Я сейчас плавал с 6 утра в Турцию и обратно». Я ему: «Вообще как?». Он говорит: «Ты знаешь, все замечательно. Я нигде не работаю. Я на главной сцене не играю уже 35 лет». Дмитрий Кириллов: Срежиссировать триумфальное возвращение на большую сцену артиста, давно уже ставшего легендой – мероприятие рискованное. Главная роль для Зельдина в музыкальном спектакле «Человек из Ламанчи». Идея, рожденная в голове Юлия Соломоновича, тогда показалась многим абсолютной авантюрой. Юлий Гусман: В общем, не верил никто в эту затею. Никто. Со спектакля убежали все мои друзья в театре. Спектакль был поставлен со вторым-третьим составом. Мы сделали балет из солдат срочной службы, так называемая солдатская команда, которая проходит службу в Театре российской армии как военную службу. Дмитрий Кириллов: Понятно. Поэтому им деваться было некуда. Юлий Гусман: Они были несчастные. И когда им говорил «доброта, честь, милосердие», они сидели голодные, после того как утром снег сметали, а вечером охраняли. И они на меня смотрят: «А когда обед будет?». А у меня режиссерские крылышки раскрываются. Постепенно все загорелись. Это были аншлаге во всем большом зале. На балконе вообще никогда места не продают. И все 1600 мест… Дмитрий Кириллов: И сказали, наверное: «Какой Гусман хитрый. Взял звезду, сделал…» Юлий Гусман: Именно это правильная цитата, потому что точно так и было. И, в общем, более 160 спектаклей он сыграл. И это все заслуженно. Потому что спектакль, по-моему, был замечательный, мы все молодцы. Но он гений. Я был так за него рад. Он получил Государственную премию. Причем, он получил один. Хотя обычно дают, начиная с режиссера и далее. Он получил высший орден Королевства Испании. Для меня это некий такой белый венчик из роз Луначарский-наркомпрос. Дмитрий Кириллов: Знаковая фигура в творческой жизни. Еще одна знаковая фигура в вашей жизни тоже с морем связана. Как Афродита из пены вышла. Юлий Гусман: Да, это моя жена Валида, Валя. Мы женаты уже 42 года. Я долго искал невесту, хотел жениться. Мне было уже за 30. Дмитрий Кириллов: А вы же такой жених известный. Юлий Гусман: Надо же влюбиться. Хорошие девочки. Но это не бывает так. Однажды я встал на берегу моря. И вдруг я вижу: выходит из воды очаровательная девочка. Знаете, кадр. Загорелая, в каплях, волосы распущены, улыбается неземной улыбкой. И я не знаю. Как можно было пройти мимо? Я спрашиваю: «Кто она?». Мне говорят: «Это Валя из Франции». Тогда Валя, проведя детство во Франции по разным семейным причинам, приехала в Баку. И я сразу сделал стойку, как боевой конь, пытался за ней ухаживать. А я был старше нее и сейчас есть на 11 лет. Почти на 12. И ничего. Дмитрий Кириллов: Непробиваемая. Юлий Гусман: Не пробивается, ничего. И так я уехал в Москву. Через несколько лет вернулся, встретил ее на Бакинском приморском бульваре и уже не отходил. С тех пор… Дмитрий Кириллов: Судьба. Юлий Гусман: Да, судьба. Дмитрий Кириллов: КВН – наркотик? Юлий Гусман: Это призвание. Души прекрасные порывы, понимаешь? Часто спрашивают: «Вот, когда-то, говорят, был КВН, а сейчас КВН не тот». И я им хочу сказать… хотя я был в том КВН и в этом, могу сказать, что это все чепуха, потому что нынешний КВН как шоу, как соревнование, как молодежная затея, как молодежное движение, как спектакль абсолютно замечательный. Дмитрий Кириллов: И, может быть, даже ярче. Юлий Гусман: Не может быть, а 100%. Единственное, в чем нынешний КВН потерял – это импровизация. И великая заслуга Александра Маслякова, его команды, ее называют «Академией КВН» или «Школой КВН», я имею в виду Высшую лигу, которая каждый год… Не все, не очень многих мы видим. Это «Уральские пельмени». Дмитрий Кириллов: Становятся просто звездами шоу-бизнеса, телевидения, актерами. Юлий Гусман: Невероятно. Они в список «Форбс» попадают. Я не знаю, есть ли в списке «Форбс» Масляков, но уже они в списке «Форбс». И я за них очень рад, потому что никогда КВН… Сколько людей играли до меня, со мной рядом и после меня? Извините за выражение, в искусстве и в литературе остались, насколько я знаю, двое. Валерий Хаит, писатель, поэт, главный редактор юмористического журнала в Одессе, и я, переехал в Москву из Баку. Если ты не стал звездой в КВН и звездами стали 0,0001%, но навсегда ты получаешь заряд этого остроумия, иронии, самоиронии, ритмов в душе, крыльев за спиной, солнца в глазах. Выясняется, что бывших КВНщиков не бывает. Как бывших разведчиков не бывает. Ко мне много лет назад подошел Геннадий Зюганов на КВН и сказал: «Юлик, а ты знаешь, что я был капитаном команды КВН?». Я говорю: «Нет, не знаю». Странно, что Жириновский не был. Потому что Зюганов… Дмитрий Кириллов: Да, был бы таким ярким. Юлий Гусман: Я могу рассказывать о КВН бесконечно. Когда я закончил играть в КВН, мне мастерскую, которую организовали братья Ибрагимбековы… дали путевку от ЦК за мои победы. Но, отклонясь, скажу, что когда я был маленький (лет 6), папа откуда-то приволок трофейный патефон и набор пластинок. Была пластинка, на которой кто-то свистел мелодию, было написано: «Мост через реку Квай. Фокстрот». Все. Я с этой пластинкой провел всю свою молодость. Я поступаю на высшие курсы кинорежиссеров. Приезжаю в Москву. Опоздал на 20 минут. А тогда высшие курсы в театре-студии киноактера. Тогда это была улица Воровского. У нас был предмет «Зарубежное кино». Ищу и вдруг натыкаюсь на завуча, который мне говорит: «Вы опоздали. Идите на занятие». И начинает меня отчитывать. И я стою красный и думаю: «Елки-палки, мне 200 лет. Я кончил аспирантуру». Дмитрий Кириллов: «Я взрослый дядя». Юлий Гусман: «Школу, вуз». Дмитрий Кириллов: «Я психиатр». Юлий Гусман: И я снова попал сюда, чтобы меня отчитывали, как мальчика, и писали: «Оп. – опоздал, нб – не был, садись, два». «Идите на занятие!». Я поплелся в жутком настроении. Я открываю дверь. Экран не вижу. Он сбоку. И вижу маленький зал. И слышу эту мелодию. И эта моя любимая песня ко мне вернулась через 25-30 лет. Оказалось, что шел известный фильм «Мост через реку Квай» с Алеком Гиннесом в главной роли. И это была главная мелодия, которая стала потом… И я скажу, что эти высшие курсы – это была такая школа. Я же никаких фильмов не видел. Я же серый мальчик Чехова, Тургенева, Рембрандта. Дмитрий Кириллов: А фильмов не видел. Юлий Гусман: Книг я прочел всю папину библиотеку, 7000 томов. Даже запрещали. Шодерло де Лакло «Опасные связи», «Тысяча и одна ночь», «Милый друг» Мопассана. А фильмы я видал только иногда польские, индийские. А здесь показали всего Феллини, всего Антониони, всего Бергмана, всего Куросаву. Всех, всех, всех. И за 2 года это был просто прыжок в космос. Я мечтал всегда сделать приключенческое что-то. Я воспитан на «Трех мушкетерах». Все мы когда-то. Ильф и Петров и «Три мушкетера». И вот я пришел к своим друзьям, Юлию Дунскому и Валерию Фриду, которые классики кино, которые ни за что просидели всю молодость в лагерях. И попросил их: «Ребята, напишите мне сценарий вот такого». И они написали сценарий «Не бойся, я с тобой». Сценарий совершенно грандиозный. И написал Полад Бюльбюль-оглы замечательную музыку на слова замечательного поэта Алексея Дидурова, молодого талантливого парня. И, в общем, там выяснилось, что никто не мог сыграть эту главную роль, кроме Полада, потому что только он мог спеть свои собственные песни. И я очень хотел снять его друга Дурова, которого я обожал еще по спектаклям Эфроса. И я с надеждой оставил ему сценарий на проходной Театра на Малой Бронной, понимая, что великий русский актер, а здесь приключенческая комедия. Он согласился с удовольствием. Там было столько приключений, столько историй. Я обожал каратэ тогда и занимался каратэ. И я там напридумывал много каратэ и танец каратэ, и песни каратэ. Но я не хотел ни в коем случае делать эту липу… Дмитрий Кириллов: Как в индийском кино, понятно. Юлий Гусман: Как и в любом кино. Тогда никто ничего не знал. И тогда мы создали Федерацию каратэ. Дмитрий Кириллов: Вы же, по-моему, первый президент Федерации каратэ Азербайджана. Юлий Гусман: Да. И два года мы все занимались каратэ. Было очень смешно. Собрали всех каратистов. И они все играют в фильме. Чемпионы мира, чемпионы страны. Кстати, чудом фильм не погорел. Его худсовет в Москве принял на ура. А я приехал через 2 месяца его сдавать уже чистеньким на пленке. И меня чуть не убили там. Я не мог понять, почему. Вышел куратор и сказал: «Ты что, не знаешь? Закрытое решение ЦК КПСС и КГБ СССР о запрете каратэ. Идите… там кладут фильмы на полку». Я пошел туда. А я когда зверею, у меня из ноздрей пар. Иду, сижу, входит чудная женщина Ирина Александровна Серова – милая, средних лет, но молодая глазами. И говорит: «Садитесь». Я сажусь. Она говорит: «Как я люблю вашу картину!». А я про себя думаю: «Мягко стелешь, да жестко спать». Я говорю: «А каратэ?». – «Какое каратэ? Вы же сами в интервью журналу «Советский экран» сказали, что это народная борьба гюлеш». И она спасла картину. И прошло после этого 30 лет. И мы все умирали, хотели встретиться. Но все уже были достаточно пожилые. И уже нет той легкости, той резкости. И все равно мы собрались. И все равно мы… а Лев Александрович Дуров тогда уже сильно болел. И все равно в горах Азербайджана мы сняли… Только Полад не изменился и не меняется. Он как и был молодой… И мы сняли другую историю с теми же героями «Не бойся, я с тобой 1919». Дмитрий Кириллов: Но это вообще, по-моему, единственный случай в мире, когда чрезвычайный полномочный посол страны снимался в кино в главной роли. Юлий Гусман: Это никогда не было. Скачет на лошади, дерется. И он брал у президента Азербайджана (культурный очень человек, интеллигентный) Ильхама Гейдаровича Алиева брал специальное разрешение, чтобы посол Азербайджана сыграл во время отпуска главную роль в фильме. Дмитрий Кириллов: У вас так жизнь сложилась, что вы встречались с огромным количеством действительно потрясающих людей. Юлий Гусман: Это зависит от нас, от вас, от них. Люди, когда видят меня в жюри и сегодня, они видят большого, толстого, очень успешного, наверняка очень богатого человека, который… «Мы страдаем, а он сидит довольный». Я действительно довольный, действительно сижу. Но от нас с вами зависит. Это еще Шварц сказал в пьесе «Дракон» и в «Тени». С кем дружить, кого любить, пить водку только или читать Тургенева иногда. Это я говорю какие-то странные банальные вещи, которые все знают. Но то, что говорили нам бабушки, няни, родители в детстве, оказалось все чистой правдой. Когда обычно сами дедушки, бабушки и родители… Выясняется, что весь этот круг повторяется. Когда я был маленький, у нас в доме собирался цвет Баку, человек 20 за столами, интеллигентные люди, блистательные тосты, байки, рассказы. Но в самом начале было несколько стандартных тостов обязательно: за дружбу, за родителей, за детей. И я сидел, краснел и думал: «Елки-палки, такие яркие талантливые люди – ну чего они все такие вещи говорят?». Дмитрий Кириллов: О самом главном говорят. Юлий Гусман: Да. Вот ты подвел итоги всей нашей беседе. Оказалось, что это главные темы. И, кстати, вам спасибо. Это я не себя имею в виду. Вообще каналу и вам за то, что у вас хватает сил противостоять этому потоку черноты, глупости и пошлости и говорить о добром, говорить о главных вещах. Спасибо.