Дмитрий Кириллов: Главный почтальон страны. Только так и никак иначе к Юрию Николаеву обращались миллионы телезрителей, писавшие в адрес популярной программы «Утренняя почта» письма со всех уголков необъятного Советского Союза. Сохранив утренний режим жизни, почтальон Николаев освоил также профессию продюсера, придумав детский телевизионный конкурс «Утренняя звезда». Получив диплом драматического актера, Николаев на взлете своей карьеры ушел из театра на телевидение, ставшее без преувеличения его судьбой. Сегодня на экране много новых лиц. Вот только таких, как Николаев, единицы. Все-таки далеко не каждый становится всенародно любимым телеведущим. Юрий Николаев – звездный мальчик театральных подмостков Кишинева. Вас узнавали вообще в Кишиневе, например, в трамвае? Юрий Николаев: В трамвае – нет, но в школе – точно. Дмитрий Кириллов: Юрий Николаев – родственник известных дикторов. То ли зять Балашова, то ли сын Шатиловой. Или Шиловой. Было такое? Юрий Николаев: Слухи были. Но я не родственник. Дмитрий Кириллов: Ваши родители жалели, что вы занялись таким легкомысленным делом – актерской профессией? Юрий Николаев: Нет. Они гордились потом. Дмитрий Кириллов: Вы были 16 лет главным почтальоном страны. Это счастливый билет вы вытащили? Юрий Николаев: Да, безусловно. Это был счастливый билет. И абсолютно случайный. Дмитрий Кириллов: «Утренняя почта» - это каждый хочет с вами выпить. А практически каждая девушка признается в любви, и, по-моему, даже какая-то с чемоданом приперлась. Было? Юрий Николаев: Было такое. Дмитрий Кириллов: Это правда, что вместо командировки в Японию, чтобы вас как-то утешить, вас решили в партию принять? Юрий Николаев: Да, правда. Дмитрий Кириллов: Юрий Николаев, оказывается, не только актер и телеведущий, а еще и пилот. Юрий Николаев: Был. Дмитрий Кириллов: И заразил Якубовича. Юрий Николаев: Да. Дмитрий Кириллов: «Утренняя звезда», придуманная вами в начале 1990-х – это в принципе авантюра. Юрий Николаев: Я взял большой кредит, который нужно было отдавать, и, конечно, я рисковал. Это была авантюра. Дмитрий Кириллов: В лихие девяностые могли бы и по голове дать. Юрий Николаев: У меня были встречи и с братвой, были разговоры, но дело так далеко не заходило. Дмитрий Кириллов: А ваша жена Элеонора даже кровь сдавала, чтобы были отгулы на работе, чтобы делать шоу. Юрий Николаев: Да. Дмитрий Кириллов: Донором стала. Юрий Николаев: Откуда такие познания? Это действительно так. Дмитрий Кириллов: Полет на двух самолетах по маршруту Москва-Кемерово в агитбригаде за Ельцина «Голосуй или проиграй» - такое забыть можно? Юрий Николаев: Нет, это останется на всю жизнь. Дмитрий Кириллов: А вы когда-нибудь жалели, что бросили театр и пошли на телевидение? Юрий Николаев: Нет. Дмитрий Кириллов: А вот есть в жизни то, что важнее работы для вас? Юрий Николаев: Семья. Дмитрий Кириллов: Вы с детства чувствовали, что вы артист, что хочется всех веселить, показывать что-то, лицедействовать? Было такое у вас? Юрий Николаев: Нет. Этого не было. Да, я читал стихи, я очень много читал детских книжек. Потом основное чтение у меня началось позже. Дмитрий Кириллов: Не говорили в детстве – «Ой, Юрка артист будет»? Юрий Николаев: Нет. Конечно, и отец, и мать хотели, чтобы я продолжил династию военных. Но Кишинев к этому не располагал. Там не было ни суворовских училищ… Я бывал у отца на работе. У меня любовь к оружию осталась. Или эти первомайские демонстрации. Это празднование Дня победы, когда действительно праздник в нашей семье, когда мои родители, красиво одетые, с орденами выходили на майские праздники. И он остался для меня самым главным праздником. Я жил в атмосфере удивительной любви, дружбы. Еще бабушки, которые кудахтали надо мной. И жизнь делилась на жизнь дома (мама, папа, бабушка), жизнь в школе (другие друзья) и жизнь во дворе, где дворовые мои друзья. И зачастую, выходя… «Ну что, запишемся сегодня в спортивную секцию». Мы вставали, шли и записывались в секцию. И так появился еще и дворец пионеров, где было множество кружков. И я попал в драматический кружок, где сначала мы занимались просто сценической речью, читали какие-то стихи, отрывки. И потом руководительница драмкружка решила поставить спектакль. И взяли Оскара Уайльда, взяли «Звездного мальчика», знаменитую сказку, очень интересную. меня утвердили или просто дали роль звездного мальчика, которого я и репетировал. И затем вышли спектакли. Конечно, я пригласил весь класс, своих друзей на этот спектакль. И очень гордился, что у меня главная роль. Потом меня пригласили на телевидение в Кишиневе. . И я стал мелькать уже в Кишиневе в различных программах – и пионерских программах, и постановочных. То есть небольшой спектакль на 20-30 минут – такие спектакли я играл. Дмитрий Кириллов: Но вы спокойно учили текст, вы не боялись камеры? Все же проходило в прямом эфире. Идет телеспектакль. Прямой эфир. Вы еще маленький человек. А у вас текста на полчаса. Юрий Николаев: Я тут вспомнил историю одну. Как раз телевизионный спектакль, прямой, никакой записи. И назывался он «Мужской разговор». Моего отца играет маститый кишиневский актер Русского драматического театра. Единственное, что нас сближало в данной ситуации – что и я, и он на телевидении попали впервые. Мы репетировали долго, наверное, недели 2-3 каждый день читали, проходили мизансцены. И вот наконец-то начался спектакль. Первое волнение улеглось. Начинается диалог. И вдруг я слышу, что мой отец, то есть артист, который играет моего отца, перескакивает по тексту в самый конец спектакля. Я понимаю, что осталось 30 секунд, и нам говорить просто не о чем. И тут на помощь нам приходит режиссер, который сидит в аппаратной. Он выключает звук, который идет в эфир к зрителям, и по громкой связи говорит: «Иван Иванович, начните с такой-то фразы, с такого-то места». Иван Иванович, который играет моего отца, достает текст, который он припрятал тоже в столе… Дмитрий Кириллов: А, в кадре? Юрий Николаев: В кадре. Все происходит в кадре. Он думал, что все выключили… Он смотрит: «Юра, иди-ка сюда. Я забыл очки». Я понимаю, что огоньки горят на камерах, все идет в эфир. Я на деревянных ногах подхожу к нему, молча показываю в это место, нашел эту фразу. И так мы с грехом пополам закончили этот спектакль. Дмитрий Кириллов: Вы, опять же, прославились на всю Молдавию. Юрий Николаев: Да. Уже тогда говорили: «Вот артист из погорелого театра». Потому что это все было видно, все было на глазах у зрителей. Дмитрий Кириллов: И все-таки у вас потом случился в жизни не погорелый театр, а Театр Пушкина. Юрий Николаев: Да. Ведь одно дело – просто попасть в театр, а другое дело – попасть в театр на роль в премьерном спектакле после выпуска ГИТИСа. Дмитрий Кириллов: По звонку? Кто-то слово замолвил? Юрий Николаев: Нет. Я шел по Тверскому бульвару, встретил своего товарища по институту. Он спрашивает: «Как дела?». Я говорю: «Пока не знаю. Есть предложение с этого города, с другого города». Дмитрий Кириллов: Обычно студентам что дают? Какие-то провинциальные театры. Юрий Николаев: Конечно. Дмитрий Кириллов: Не Москву точно. Юрий Николаев: Нет. Остаться в Москве очень трудно. И я разговариваю с ним. А он говорит: «А чего ты? Сходи в Театр Пушкина». Я говорю: «А что?». – «Там пришел новый режиссер. Вместо Равенских пришел Борис Никитич Толмазов, взял новую пьесу. И он ищет пацана твоего плана. Я пришел туда. Был назначен день прослушивания, просмотра. Я прочитал стихи и показал отрывок по Брэдбери «Вино из одуванчиков». И тут же после просмотра он сказал: «Пройдите к директору». Я прошел к директору. И он предложил мне Театр Пушкина. Дмитрий Кириллов: Фантастика. Юрий Николаев: Да. Дмитрий Кириллов: Представляете? Я не думаю, что где-то на столбе висело объявление «В центральный столичный театр на одну из главных ролей требуется студент». Юрий Николаев: Театр Пушкина, бывший Таировский театр. Дмитрий Кириллов: Где играла Коонен. Юрий Николаев: Я, кстати, видел Алису Коонен. Дмитрий Кириллов: Вы застали ее? Юрий Николаев: Да, я застал ее. Там же очень интересная история. Когда театр строился, то их квартира выходила сразу в гримерную. Можно было открыть дверь и пройти в гримерную. Когда закрыли, когда вся эта история с Таировым, там эту дверь замуровали. Но Алиса Коонен жила в помещении театра. То есть был один служебный вход. К нам в гримерную один проход, а к ней нужно было подняться на второй этаж. Дмитрий Кириллов: Вам к легенде хотелось попасть, наверное? Юрий Николаев: Конечно. И я как-то узнаю, что она оступилась и то ли вывихнула ногу… Я думаю: «Вот причина». Я позвонил. Мне прислуга открыла дверь. Я говорю: «Можно к Алисе Георгиевне?». – «А вы кто?» - «Я из Театра Пушкина, этажом ниже». И я подошел к ней. Мы познакомились. И мы, наверное, полчаса общались. Для меня всегда важны встречи с моими кумирами. Я читал о ней, о театре. А здесь я вижу перед собой очаровательную женщину уже пожилого возраста с интересной жизнью, с потрясающими ролями. И мне интересно это общение. Я вообще заметил, что чем человек выше по таланту, по известности, по популярности, он тем проще в общении. Я общался с Марчелло Мастроянни. Потрясающе, два месяца чуть ли не каждый день. Я общался с Джеком Николсоном. Я познакомился с Одри Хепберн в Голландии. Я увидел Грегори Пека, то есть вообще легенду мирового кино. Первое, что хотел спросить у него: «Вы что, еще живы?» Хорошо, что я этого не сказал. Но мы так поговорили на английском, сфотографировались. Но увидеть легенду мирового кино Грегори Пека… Когда ко мне подошел человек, на которого я все детство смотрел вот так, Олег Александрович Стриженов, и сказал всякие хорошие слова, для меня это было выше любой награды. И когда меня утвердили на роль в фильме «Большие перегоны» и что у меня будет партнер, мой наставник по фильму Николай Афанасьевич Крючков, я ждал этого момента. Съемки были в Белоруссии. И мы встречаемся в Минске с Николаем Афанасьевичем Крючковым. И потом мы месяцев 6 или 7 провели в одной гостинице в Гомеле. У нас была экспедиция в Гомеле. И основные сцены у меня как раз с ним. Это было потрясающе. Я своим глазам сначала не верил. А потом приходил к нему в номер. У него огромный номер в самой главной гостинице… Дмитрий Кириллов: Он был народный-пренародный был любимец, конечно. Юрий Николаев: Да. Была троица – Крючков, Олейников, Андреев, которые могли сделать в этой жизни все, что угодно, им все прощалось, потому что их все любили, потому что фильмов было мало, и они всегда играли прекрасно. Удивительный человек, потрясающий рассказчик, фантастический матерщинник. Матом ругался как красиво! Так только Александр Анатольевич Ширвиндт может. Дмитрий Кириллов: Это нужен талант – красиво матюгаться. Юрий Николаев: Конечно, конечно. Дмитрий Кириллов: Удивительно, такое окружение: с Коонен общался, с Крючковым полгода практически, как с отцом родным. И вдруг бах – и телевидение. Не было ощущения, что какое-то предательство театра? Юрий Николаев: Но решение это же было не секундное, не одного дня. Я работал в театре, я играл в хороших спектаклях. Дмитрий Кириллов: Карьера шла хорошо. Юрий Николаев: Мне же достались еще в наследство роли от Носика, от Локтева. Они перешли в Малый театр. Я играл «Дни нашей жизни». То есть очень много было ролей. Естественно, обязаловка – «Аленький цветочек». Играть 1 января в 10 часов утра – это занятие довольно сложное и неблагодарное. Я работал в театре, и меня приглашали на телевидение. Причем, в разные редакции. И в мою любимую молодежку. Кстати, Анатолий Григорьевич Лысенко – один из тех людей, который сделал и молодежку, и начал делать другое телевидение. Примите мои комплименты, но они самые искренние. Дмитрий Кириллов: Архитектор нового телевидения. Юрий Николаев: Я работал в различных редакциях. В основном в детской, в молодежке и в музыкалке. И в это же время пришло указание, чтобы сделать такую воскресную музыкальную передачу. Меня пригласили провести «Утреннюю почту». И говорю честно, абсолютно откровенно: когда я посмотрел эту передачу в эфире, я подумал: «Юра, зачем ты берешься за то дело, которое… Это не твое дело». Я смотрел, думал: «Все, телевидение закрыто для меня, доигрался». Все хотел подзаработать. Дмитрий Кириллов: Там же все-таки платили больше, чем в театре. Юрий Николаев: Да. Я к телевидению относился как способу заработать немного денег. Дмитрий Кириллов: Кто показал вам то телевидение, которое стало для вас все-таки смыслом дальнейшего существования? Когда вы поняли, что это не просто халтура, а это все-таки настоящая работа? Юрий Николаев: Ты спросил «Кто показал?». Я считаю, что показал Анатолий Лысенко, Эдуард Сагалаев и Александр Масляков. Они показали мне другое телевидение. Манера общения, манера подачи материала, общение с партнерами и общение со зрителями. Это выбивалось из общей струи. Проходит какое-то время, раздается звонок. Звонят из приемной Игоря Леонидовича Кириллова, приглашают пройти пробы. Я прихожу. И Игорь Леонидович говорит, что посмотрели пробы и худсовет вам предлагает работу на Центральном телевидении в отделе дикторов. И я не кокетничаю. Я до сих пор точно даже для себя не могу сказать ту причину, по которой я все-таки оставил театр и перешел на телевидение. Это может быть и интуитивное ощущение какой-то независимости. Все-таки театр – это ожидание. Возьмут пьесу, где для тебя найдется что-то, не возьмут. Как сложится репертуар. Мне предложили сразу 150 рублей. Я не знаю, это говорит нашим телезрителям о чем-то или нет, но это чуть выше зарплаты среднего инженера. Это все-таки были какие-то деньги. А у нас ничего не было – ни квартиры, ни машины. Мы начинали с нуля. Дмитрий Кириллов: И, потом, Кириллов вам сразу показал, что это будет статус. Вы становитесь лицом страны, лицом телевидения. Юрий Николаев: Знаешь, поначалу переход из театра на телевидение я воспринял: «Ну, перешел. Как ходил в джинсах, так и сюда на телевидение пришел». Мне Игорь Леонидович говорил: «Вот специально купленный в ГУМе костюм для тебя, который ездил, мерил. Рубашки, галстуки. Будь добр, соответствуй, пожалуйста, той профессии, которой ты сейчас занимаешься». То есть я сразу понял, что это не театр, это не богема. Это официоз, это официально. И я как диктор являюсь представителем этого очень престижного отдела, где работали умнейшие мужчины и самые красивые женщины центрального телевидения. Так что я влился в коллектив. Хотя Игорь Леонидович всегда говорил: «Когда ты начнешь читать новости?» Дмитрий Кириллов: А новости – это протокол практически. Налево, направо – нельзя. Юрий Николаев: И я думал, что если только я начну читать новости, во-первых, те, кто смотрят новости, меня не поймут, и те, кто смотрит «Утреннюю почту», тоже не поймут… Дмитрий Кириллов: Смешение жанров какое-то. Юрий Николаев: Да. И здесь, опять-таки, спасибо Игорю Леонидовичу, который не стал настаивать. Раз так складывается жизнь, 5 дней я отрабатывал на эфире в отделе дикторов. И в свободное время от этих 5 дней я снимался в «Утренней почте». Дмитрий Кириллов: 16 лет подряд «Утренняя почта». В сером советском телеэкране появилась воскресная программа, по-моему, единственная, когда люди там собирались, смотрели, слушали песни. И больше никакой такой не было. Юрий Николаев: Да, города пустели. Одно время «Утреннюю почту» начали пускать в субботу – так студенты перестали ходить на лекции в субботу. Там такой бэкграунд у этой программы… Но я хотел выйти за пределы этого образа – Николаев как ведущий «Утренней почты». И я хотел самостоятельной работы. Я придумал «Утреннюю звезду» от начала до конца. Дмитрий Кириллов: Вообще для многих «Утренняя звезда» стала такой стартовой площадкой. Там столько звезд. Такая фабрика звезд. До «Фабрики звезд» другой. Получается, что вы как бы предвосхитили. Потом это большое количество молодежных конкурсных программ. Юрий Николаев: Но дело в том, Дмитрий, что я не задумывал эту передачу как конкурсную. Я придумал конкурс как сюжетную основу, на которую для интриги нанизывал исполнителей. Дмитрий Кириллов: Просто чтоб было интереснее смотреть. Юрий Николаев: Конечно, конечно. И когда каждый родитель считает, что его ребенок самый гениальный, что его засудили или могут засудить. То же самое и воспитатели. И я как-то сказал, повышая голос: «Ну, что вы делаете из этого какие-то местечковые разборы? У детей праздник. Они знакомятся. Неважно – он проиграл, поплакал три минуты. А дальше они уже переписываются, обмениваются номерами телефонов и адресами». Потом они действительно продолжали дружить после программы. Дмитрий Кириллов: Вы придумали от начала до конца этот проект. Но, в общем-то, вы же не экономист, не финансист. Вы актер, телеведущий. В 1990-е годы мог любой обдурить, наколоть. Время было неспокойное. Какие-то кредиты брать… Я так понимаю, тогда вы Элеонору подключили по полной программе, да? Юрий Николаев: Абсолютно точно. При слове «платежка» я хватался за сердце, падал в обморок, говорил, что это нужно социальную… все налоги заплатить. Для меня это было просто непонятно. А Элеонора закончила финансово-экономический институт с красным дипломом. Она, конечно, взяла на себя эту неимоверную работу. Получалось, что добрый Юрий Николаев и суровая Элеонора, которая следила за всеми финансовыми потоками. Дмитрий Кириллов: Она понимала, что, выйдя замуж за Николаева, она выйдет замуж за телевидение. Юрий Николаев: Когда мы расписывались, она выходила за начинающего артиста театра Пушкина, который получал 85 рублей, а не за ведущего «Утренней почты» и затем «Утренней звезды». Дмитрий Кириллов: Для Юрия Николаева Элеонора («Ляля», как ласково он зовет любимую жену) – самый главный человек на планете. Она оберегает его круглосуточно, словно ангел-хранитель, вот уже более 40 лет. И Юрий Александрович отвечает ей своей любовью. В Ляле вся его жизнь. Когда вы расписывались, у вас было ощущение, что с этой женщиной я буду всю свою жизнь, всегда? Юрий Николаев: Я не думал об этом. Нам было хорошо. Я помню, как мы расписывались в загсе на проспекте Мира. Я помню моих свидетелей, то есть все досконально. Нам не хватило с ней денег заплатить за шампанское и цветы. Ребята скинулись, помогли деньгами. По жизни так получалось, что она мне очень во многом помогала, она мне очень многое прощала. И она все понимала. Иногда мы спорим о чем-то, она обижается. И два дня ни слова не произносила. Я уже говорю: «Ну все, закончили. Только не молчи. Отругай меня. Сделай что угодно. Только не молчи. Я не могу выносить этого молчания». Так что всякое бывало в жизни. И мы прошли через это. Дмитрий Кириллов: Юрий Николаев – пилот самолета, да еще сумевший заразить Якубовича. Вы в Мячково начинали, да? Юрий Николаев: В Мячково начинали. Когда я начал летать, когда я уже получил лицензию на самостоятельные полеты, я приглашал друзей туда. Приглашал и Влада Листьева, и Разбаша, еще кого-то. Они как-то равнодушно к этому отнеслись. Я пригласил Леню. Когда Леню по кругу сделали маршрут, самолет приземляется. Як-18 – это небольшой одномоторный самолет. У него усы вот так: «Еще!» И он, в отличие от меня, до сих пор занимается этим делом. Дмитрий Кириллов: Но в 1996 году у вас как раз была самая лучшая форма, когда вы могли себе позволить – «А не рвануть ли нам через Уральский хребет?» Юрий Николаев: И это, и еще то, что и я, и Леня – мы были абсолютно уверены, что мы должны это сделать. То есть это был ваш какой-то гражданский… Тогда же был либо Зюганов, либо Ельцин. Мы летим на Восток. То есть каждый перелет, каждые 2 дня у нас отнимается час времени. Тут же нас встречают, конечно, цветы, одно, второе. Мы успеваем там сполоснуться, тут же идет пресс-конференция. А тут же после пресс-конференции идет огромное шоу «Поле чудес и Утренняя звезда». Устали жутко. И каждый день в программе «Время» говорилось, где сейчас находятся Якубович и Николаев, где они сейчас пролетают, и давали маленькие репортажи с мест. Дмитрий Кириллов: Есть такой автопробег с «Антилопой Гну». У вас был свой авиаперелет в поддержку президента. Юрий Николаев: Да. Дмитрий Кириллов: Но Ельцин как-то оценил то, что вы пошли на такой шаг? Юрий Николаев: Мы получили грамоту, благодарственную грамоту. Дмитрий Кириллов: Предвкушение юбилея. Есть у вас ощущение, что скоро-скоро-скоро – и будет какая-то круглая очередная дата? Это тяжело? Это вообще как ощущать себя юбиляром? Юрий Николаев: Честно говоря, голова кругом. Потому что масса дел, масса друзей, которых ты должен пригласить. Это будет в «Крокус-сити Холле» в зале имени Муслима Магомаева. Именно 16 декабря, именно в мой день рождения будет такое… Я надеюсь, будет очень динамичное, веселое и красивое представление. Я всем друзьям скажу, которые придут на концерт, огромное спасибо за те радостные минуты, которые они подарили и зрителям, и, конечно, мне. Дмитрий Кириллов: А мы вам хотим сказать спасибо, что вы у нас есть. Юрий Николаев: Спасибо, Дима, спасибо.