Голос за кадром: Трушкин Руслан Николаевич – автор уникальных операций, благодаря которым удаётся продлить жизнь и улучшить её качество у пациентов с онкологией пересаженной почки и раком мочевого пузыря. Руслан Трушкин, уролог, хирург, д. м. н., зав. урологическим отделением ГКБ № 52: Вообще сесть при ситуации, которая здесь могла бы потенциально, это самое лучшее. Лазерные технологии. Голос за кадром: Некоторые его разработки стали рутинной хирургией и освоены врачами по всей стране. Но есть и такие, которые пока не смог повторить никто. Руслан Трушкин, уролог, хирург, д. м. н., зав. урологическим отделением ГКБ № 52: Я первый в семье, кто выбрал эту специальность, у меня никого из родственников не было в медицине. Со мной учился друг, он был старше, у него был большой жизненный опыт за счёт армии, он служил в армии. И, понимаете, он какие-то вещи знал и делился, и когда встал вопрос, какую специальность выбрать, я ему сказал, что я хочу быть хирургом, травматологом. Он мне сказал: «Руслан, надо быть урологом, пошли со мной». Он же мне друг? Друг. Он же для меня авторитет? Авторитет. Он не плохого мне не посоветует. Я сказал: «Хорошо, Сергей, я буду урологом», – и вот так я попал в урологию. Вика, добавь света на этой камере. Это как буллёзный отёк, это больше воспаление. Только что мы удалили образование мочевого пузыря, которое являлась источником рецидивирующих кровотечений. Кровотечения в ближайшее время у пациентки не будет, а мы дождёмся результатов гистологического исследования для того, чтобы понять, что делать с пациенткой в дальнейшем. Для того чтобы улучшить результаты лечения, это в том числе должны быть профессиональные амбиции. Если человек что-то делает, его всё устраивает, ему ничего придумывать не надо, а если есть профессиональные хирургические амбиции, то таких людей устаревает по жизни не всё. И вот как раз нас абсолютно не устраивали результаты стандартных операций, мы видели, что люди страдают. Это очень тяжело. К сожалению, часть пациентов умирала, и мы не могли смотреть на это равнодушно, и это действительно нас сподвигло искать какие-то пути решения. Помимо того, что мы делаем много операций, есть целый пласт операций, которые являются уникальными. Мы разработали и запустили в практику операцию, которая позволяет избавить человека от рака пересаженной почки, при этом сохранив её функциональную составляющую. То есть человека избавили от рака, при этом пересаженная почка осталась на месте, она работает и позволяет человеку жить, человек социализирован – он работает, он занимается семьёй, и, по сути, его образ жизни радикально никак не меняется. Почему я всё время говорю «мы»? Потому что, конечно, это коллективный труд. Интервью даю я, но какие-то вещи, какие-то мысли мне подсказывают мои доктора, иногда медсёстры подсказывают. И за счёт разнообразия точек зрения получаются иногда фантастические вещи, которые сначала кажутся невыполнимыми, но опять же, есть же мы, и когда мы все вместе, можно сделать очень многое. Сейчас мы планируем пациенту лапароскопическое удаление правой почки и постараемся это сделать через прокол. Помимо того, что мы начали эти опухоли удалять из работающих трансплантируемых почек лапароскопическим доступом, как раз мы патентуем, мы впервые пришили чашечку к почечному сосочку. Решиться на это вот так самому, я вас уверяю, очень сложно. Почему? Потому что это же риски. Скажут: «Никто же не делал, а ты начал делать, да, не бог, не получилось. Ты что полез-то?». Тут надо понимать, почему мы ещё лезем. Потому что мы активные и креативные. Но это не самое главное, самое главное, что у нас администрация примерно такая же и она нас по рукам не бьёт. По тем литературным данным, которыми мы владеем, мы до сих пор являемся единственными в мире, кто удаляет мочеполовой органокомплекс лапароскопическим доступом единым блоком. Что это такое? Это удаляются почки, мочеточники, мочевой пузырь, простата, семенные пузырьки, уретра, ничего не оторвав, и это удаляется, по сути, без разреза. Дай вот этот. Олег, отойди на пять секунд. Коля, держи, смотри, вот так держи. Почему же надо делать эти операции? Иногда так случается, что в своих неработающих почках развивается гнойное воспаление, человек может умереть от сепсиса. Но когда его обследуют, выявляется, что, помимо гнойного расплавления почек, у него ещё есть и рак мочевого пузыря. И если он не умрёт от сепсиса, то, скорей всего, он умрёт от рака, его надо избавить и от гнойного воспаления, и от гнойной опухоли. Но эти операции чреваты чем? Что если производить вскрытие полостей мочевыводящей системы, то вот эти раковые клетки могут попасть в окружающую ткань из мочевого пузыря, а гной может попасть из почек. Чтобы достать почку, нам надо её поместить в контейнер специальный. Видите, как в мешочке она специальном целлофановом. Сейчас мы что сделаем? Мы этот контейнер затянем, инфицированная почка – в мешочке. Я ещё застал времена, когда мы делали открытые полостные операции. И во время этих вмешательств мы удаляли камни целиком. Сейчас, даже если камень большой, он целиком не удаляется, он фрагментируется и в виде песка вымывается. И вот у хочу вам показать интересный камень, это самый большой камень, который мы совместно удаляли, я его оставил себе, вот посмотрите. Вот такой камень, он немножко фрагментировался от времени. Для сравнения, чтобы понять, каких он размеров, вот телефон. Для того чтобы делать по несколько операций в день и выдерживать достаточно большие физические нагрузки, надо вести, если не совсем здоровый образ жизни, то, безусловно, заниматься. Самое главное – закрыть дверь, потому что, когда висишь, может открыться дверь, а, учитывая уровень ручки, может случиться неприятность. Ну что, поехали! Всё, как в ГТО, с выносом подбородка выше планки. Я 2 раза в неделю плаваю по 2 километра, зимой, у меня беговые лыжи, я бегаю по 15 километров и, как сейчас модно, на горных лыжах катаюсь. Врач урологического отделения ГКБ № 52: Здесь у нас пациента третьи сутки лечат в стационаре по поводу эпидидимоорхита. В принципе у нас положительная лабораторная динамика, сегодня отпускаем домой с рекомендацией. Руслан Трушкин, уролог, хирург, д. м. н., зав. урологическим отделением ГКБ № 52: С очередной рекомендацией – через полтора месяца на хирургическое лечение. Безусловно, проблема выгорания, особенно в хирургии или, например, у наших коллег-реаниматологов очень актуальна. У меня были какие-то тяжёлые моменты, связанные с профессией, и мне очень повезло по жизни, что были люди, которые старше меня, которые мне помогали. И, знаете, из тяжёлой ситуации зачастую помогает выйти какая-то банальность – поддержка, доброе слово, да просто приодобрил. Много ли молодому врачу надо? Ему нужно понимание, поддержка и ощущение, что завтра всё будет хорошо. И когда он любит свою профессию и у него всё это есть, вероятность выгорания минимальна. Прошло совещание, вся работа распределена, сегодня будет 14 хирургических вмешательств, операции будут делаться параллельно, то есть несколько хирургических бригад будут работать в разных операционных. За 25 лет были какие-то потрясающие победы, когда удавалось чего-то достичь, кого-то спасти, когда шансов не было. Были ситуации, когда мне хотелось провалиться в операционной, но я понимал, что это не поможет, и приходилось работать дальше. Доброе утро! Врач урологического отделения ГКБ № 52: Пациентка проходит третьи сутки стационарного лечения по поводу острого не обструктивного пиелонефрита. На фоне проводимой инфузионной терапии отмечена положительная динамика клинико-лабораторная, снижение маркёров воспаления. Сегодня планируется на выписку. Пациентка урологического отделения ГКБ № 52: Замечательно! Руслан Трушкин, уролог, хирург, д. м. н., зав. урологическим отделением ГКБ № 52: Видеть, что ты избавляешь людей от той или иной болезни или от физических страданий, это очень приятно. Это очень приятно, а если ты можешь помочь тем людям, которым ещё какое-то время назад не приходилось рассчитывать на помощь, не было метод, а я, мы придумали их, то, конечно, это добавляет внутренней уверенности и такого азарта, драйва. Сегодня суммарно, то, что вы видели, и то, что не увидели, было суммарно 5 операций. Все операции закончились благополучно. И да, я физически устал, но я получил заряд энергии, я еду и мне хорошо! Люди живы, мы всех спасли, с кем занимались, и я на позитиве. А бывают ситуации, когда ты и работал больше и трудозатрат больше, а ситуация, к сожалению, оказалась такой, что радикально помочь не удалось. И вот тогда этот день достаточно тяжёлый, то есть вечер достаточно сложной. Нельзя приехать домой, вот та вырубить щелчком пальцев выключатель и забыть. Да, я прихожу, делюсь чем-то, рассказываю, особенно мне нравится рассказывать о чём-то хорошем, я всё-таки стараюсь рассказывать, что мы сделали сегодня какую-то интересную операцию, спасли тяжёлого больного. Самое важное – это, конечно, дети, это, конечно, семья и, конечно, то, чем я занимаюсь. Ой, сбылась мечта, прикольно! Я каждый день общаюсь с семьёй, я каждый день общаюсь с детьми, я их люблю всех очень. Дмитрий Зиненко: Это ребёнок после операции, как раз такой же, как мы сегодня делали. Что после операции с ножками? Мама пациента: Улучшения очень хорошие мы получили, стали прямо шагать, мышцы очень хорошо расслабились и вообще работать очень хорошо, я аж сама почувствовала. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Теперь нужно научить его ими пользоваться. Мама пациента: Да, спасибо вам огромное! Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Так, в какую палату теперь? Голос за кадром: Дмитрий Юрьевич Зиненко – нейрохирург. 30 лет назад первым в стране начал спасать недоношенных малышей с заболеваниями нервной системы. Благодаря ему диагноз «гидроцефалия» перестал считать смертельным. Оперирует детей с самыми сложными нейрохирургическими проблемами, в том числе внутриутробно, то есть ещё до рождения – в животе у женщины. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: У нас сегодня большой съёмочный день, всем улыбаться! Для меня медицина – это не способ зарабатывать деньги, в моё время в медицину шли по призванию. Это моё хобби, это моя любовь, поэтому на хобби, на любовь ни времени, ни сил, ни денег, ничего не жалко. В последние 2 года стали активно оперировать детей с ДЦП, причём неважно, какой степени выраженности спастика у этих детей, неважно, она только в ногах или во всём организме. У нас есть набор операций, которые позволяют справиться с любой спастичностью и по выраженности, и локализации. Наиболее частая локализация спастики – это ноги. И мы проводи операцию, которая называется «селективная дорсальная ризотомия». Мы частично пересекаем корешки, по которым бежит патологическое количество импульсов, и это количество импульсов и держит мышцу в напряжении. Мы, частично пересекая чувствительные корешки, сокращаем поток импульсов и таким образом расслабляем мышцы, и ребёнку гораздо проще становится ими управлять: если он не ходил, то он начинает ходить; если он ходил на цыпочках с перекрёстом ног, то мы делаем операцию, и он начинает ходить, как все нормальные люди. Операция прошла по плану, никаких эксцессов, так что, когда ребёнок проснётся, у него уже не будет спастики. На четвёртый день мы уже будем вертикализировать и давать упражнения, чтобы он потихонечку начал осваивать те новые возможности, которые у него появились после операции. Мы стояли у истоков функциональной нейрохирургии, но только в последние 2 года удалось сломить стереотипы, которые были у реабилитологов, ортопедов, неврологов, потому что эта была их вотчина. Но мы потихонечку наращивали количество операций и пошли в реабилитационные центры, врачи увидели потрясающие результаты, когда они бьются годами и не получают результатов, потому что всё равно ДЦП потихонечку приводит к деградации мышц. Если мы делаем вовремя операцию, мы убираем спастику, мы начинаем ребёнка учить сразу ходить правильно, пользоваться в нормальном тонусе мышцами и вернуться в нормальную жизнь. Всё прошло хорошо, без эксцессов, всё, что планировали, сделали, так что, надеюсь, часа через 2-3 переведут в отделение, и вы увидите эффект практически сразу. Мама пациента: Спасибо! Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Мы сейчас стали оперировать детей со спинномозговыми грыжами, ещё неродившихся, в утробе матери. Это позволяет практически свести к нулю их неврологические, психические и другие патологии, которые у них однозначно возникают, если оперировать их после рождения. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев, если выявляется спинномозговая грыжа, то однозначно выставляются показания для прерывания беременности. Хотя, если бы они присылали этих деток к нам, а мы эти операции проводим, в 90% случаев обеспечиваем абсолютно нормальное развитие и дальнейшую жизнь ребёнка. То, что я доктор, это заслуга моих родителей, они были сами врачами. Мама – нейрохирург, она первый мой учитель. Папа был судмедэкспертом. Между ними была жесточайшая борьба, в какую специальность я пойду. Мама победила. И когда мне уже было далеко за 49, они признались, что они писали сценарий и за ужином эти пьески передо мной разыгрывали. Отец спрашивал: «Валя, что у тебя было интересного?». Она говорит: «То-то». «Это ж просто, это вот так». Она говорит: «Нет». И вот они вступали в спор, такая детективная история передо мной разыгрывалась. И, в общем, к десятому классу я уже не сомневался, что более захватывающей специальности, чем медицина, быть по определению не может, а так как я человек, который хочет получать результат здесь и сейчас, то, конечно, пошёл в хирургию, потому что к тебе приходит больной человек, через час-полтора-два он от тебя уже уходит здоровым, потому что ты сделал операцию, поэтому насчёт медицины – спасибо родителям, насчёт хирургии – нигде, кроме как в ней, я себя больше не видел. Мы стояли практически у истоков лечения гидроцефалии в нашей стране, потому как в 88-м году наладили производство шунтирующих систем, до этого момента этот диагноз – «гидроцефалия» – звучал как приговор, дети практически не выживали. За эти годы мы отработали технологию диагностики и выбора операции, которая необходима с той или иной формой гидроцефалии. На самом деле это самое сложно заболевание в детской нейрохирургии, их более 45 миллионов подвидов, это говорит о том, насколько это сложное заболевание. Своевременная и грамотно проведённая операция даёт ребёнку развиваться точно так же, как и сверстники, у которых нет гидроцефалии, они ничем от них не отличаются. Я открыл кооператив, без лишней скромности скажу, что он спас десятки тысяч жизней, потому что на тот момент то заболевание, которое лечат все нейрохирурги страны, а это «гидроцефалия», считалось неизлечимым заболеванием, потому что не было именно тех нососиков, которые я стал выпускать в кооперативе. Понятно, что сейчас кооператив уже перерос в довольно большое предприятие, у меня почти 200 человек работает, но я продолжаю этим гордиться. Это как раз ДСГ, или шунты для лечения гидроцефалии, и здесь как раз девушки и собирают это самое изделие. Оно с виду простое, но, на самом деле, оно состоит из очень тонких деталей, которые склеиваются, собираются вручную, поэтому они такие эксклюзивные и дорогостоящие. Здесь, практически как из мясорубки, мы получаем трубочки различного диаметра: одноканальные, многоканальные. Если вы посмотрите сюда, то вы увидите, как закладывается сырьё, дальше оно идёт и уже получается трубочка, через этот длинный канал проходит и получает термическую обработку. И на выходе мы получаем уже трубочки различного диаметра – одно-, двух-, трёхканальные, в зависимости от того, что нам надо получить. Я первый в стране начал оперировать недоношенных детей, маленьких – 500-800-граммовых ещё 30 лет назад. Но сейчас это уже в нашей стране такая вещь обыденная, рутинная, а четверть века назад на всех конференциях только ленивый не норовил меня пнуть. Чтобы двигаться вперёд, нужно иметь крепкие тылы. И семья – это тот фундамент, на котором всё в моей жизни строится, не было бы тылов, это был бы такой Брусиловский прорыв, да, ты прорвался, а дальше развития не получится, потому что нет подпитки – тылов. Светлана, супруга: Завтрак. Тебе сахар дать? Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Нет, я без сахара. Если ты лимончик отрежешь… Светлана, супруга: Лимончик отрежу. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Мы со Светочкой закончили одну школу. Светлана, супруга: Мы познакомились на моём выпускном вечере. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Да-да-да, в далёком, я закончил, 76-м году. Светлана, супруга: Я не помню, в каком году, не озвучивать. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Так что, Светочка уже почти 40 лет меня терпит. Светлана, супруга: Да, я такая. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Всё, спасибо. На самом деле, конечно, работа идёт в ущерб семье, дочка периодически высказывает недовольство, что я ей мало времени уделяю, но я пытаюсь это компенсировать – мы довольно много ездим, у нас 5-6 поездок за год, выходные проводим вместе, я стараюсь компенсировать, стараюсь, но не всегда получается, но стараюсь. В семье и на роботе если бы не было команды, которая состоит из моих единомышленников, то было невозможно двигаться вперёд. Такая неуёмная страсть жизни – это заслуга родителей, потому что у меня в роду все долгожители – до 100 лет живут, и, во-вторых, они меня с детства приучили к спорту, и это уже стало неотъемлемой частью жизни, потому что я был, понятно, мастера спорта по плаванию, был чемпионом Крыма по бадминтону, я мастер спорта по бадминтону. Светлана, супруга: Самый большой утренний ритуал – это Димины занятия спортом, он их никогда не пропускает, оно может встать в 5 утра пойти позаниматься, занимается часами и может пропустить завтрак, он просто прибегает, быстро моется и мчится быстрей на работу. Дмитрий Зиненко, врач-нейрохирург, д. м. н., зав. отделением нейрохирургии НИКИ педиатрии и детской хирургии имени академика Е. Ю. Вельтищева: Я сплю мало: в 6 подъём, без четверти семь уже на корте. Это как раз и позволяет держать себя в тонусе, потому что, на самом деле, хирургия – это довольно тяжёлая специальность, потому что это всё на ногах, это всё в микроскоп и это довольно-таки большая нагрузка, поэтому, если ты хочешь оставаться в специальности, то, соответственно, ты должен и в соответствующих кондициях. Сегодня передали картину, мама ребёнка нарисовала. Мы оперировали внутриутробную спинномозговую грыжу. Она из Питера и пока лежала у нас в отделении, нарисовала, вот сегодня получил: «Дмитрий Юрьевич, спасибо вам за жизнь нашей Женечки. Вы делаете чудеса!».