Голос за кадром: Как человечество пришло к пониманию, что за отказом за от пищи стоит не сила духа, а болезнь? Кто первым из врачей догадался, что проблема в голове, а не в желудке? Сегодня поговорим о расстройствах пищевого поведения. Кроме этого, в рубрике «Полезно» покажем советы офтальмолога и узнаем, как вытащить соринку без вреда для глаза. Силовые тренировки дома: как укрепить и нарастить мышцы без тренажеров и спецоборудования? Как справиться с токсичным чувством вины и вернуть себе душевный покой? В рубрике «Полезно» – советы психолога. Она стоит перед зеркалом, но не чувствует в отражении ничего похожего на саму себя. Визуально непонятно, сколько ей лет. Да это и неважно, потому что весь мир сузился до цифры на весах. Она преуспела в искусстве обмана: прячет недоеденную еду, носит мешковатую одежду, чтобы скрыть тело, которое ей кажется чужим, за обедом клянется маме, что уже поела в своей комнате, а за ужином разыгрывает целый спектакль, размазывая еду по тарелке, создавая видимость трапезы. Ее друзья сначала спрашивали: «Что? На диете?», потом перестали звать в кафе. С ней стало неудобно: ее раздражительность и уход в себя они приняли на свой счет. Они не видят титанической битвы, которая происходит внутри нее каждый раз, когда ей предлагают кусок пиццы. Они видят лишь странную замкнутую девочку, которая исчезает на глазах. Эта болезнь не нова. Еще в Средневековье описывали священную худобу, отказ от пищи, приписывая его религиозному экстазу. Но путь к научному пониманию расстройств пищевого поведения, или РПП, был долгим. Первый зафиксированный случай, подходящий под описание РПП, относится к XVII веку. Английский врач Ричард Мортон описал пациентку, которая впала в полную подавленность и стала напоминать скелет, обтянутый кожей. В 1870-х годах два врача, независимо друг от друга, дали первые подробные клинические описания нервной анорексии: Эрнест Шарль Ласег во Франции и сэр Уильям Галл в Англии. Они отделили ее от истощения, вызванного другими болезнями, и указали на психологическую природу недуга. Галл, что важно, первым отказался от принудительного кормления, понимая, что проблема в голове, а не в желудке. В XX веке психоаналитик Хильда Брух установила, что в основе анорексии лежит не проблема с едой, а глубокое нарушение образа тела, чувство собственной неэффективности и паралич воли. Ее работы сместили фокус с контроля над питанием на восстановление личности. Сегодня мы знаем, что РПП – это группа заболеваний, куда входят нервная анорексия, нервная булимия, компульсивное переедание и другие. Мы понимаем, что это не блажь и не слабость характера, а тяжелое психическое заболевание с мощной биологической основой и серьезными, подчас необратимыми последствиями для тела – от разрушения костей и зубов до отказа органов. Несмотря на то что РПП чаще встречается у женщин, от них страдают и мужчины, чьи случаи часто остаются в тени из-за стигмы. Лечение стало комплексным. В нем участвуют психиатры, психотерапевты, диетологи и другие врачи для лечения соматических последствий. Но, несмотря на прогресс, стигматизация и непонимание все еще сильны. Многие продолжают бороться в одиночку, страдая в том числе и от чувства вины. Вот почему так важны ранняя диагностика и поддержка. Терапия РПП – это путь, позволяющий заново научиться слышать сигналы своего тела, отделять свою ценность от цифры на весах, снова почувствовать вкус жизни. Выздоровление – это не про то, чтобы просто начать есть. Это про то, чтобы вернуть себе себя. И этот путь, каким бы трудным он ни был, дает возможность снова посмотреть в то самое зеркало и обнаружить, что между внутренним ощущением и отражением больше нет пропасти. Сегодня за круглым столом соберутся: Ирина Ушкова – клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии. Ирина Владимировна разберет ключевые факторы, способствующие возникновению расстройств пищевого поведения. Рустам Бексултанов – врач-психиатр с опытом работы в детской и взрослой психиатрии. Рустам Русланович даст родителям четкие ориентиры, как заподозрить РПП у своего ребенка. Елисей Осин – врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику. Елисей Константинович развеет миф о плохой и вредной еде и объяснит, почему такой подход опасен. Наши эксперты обсудят методы терапии РПП и поделятся практиками, которые помогут развить более бережное и принимающее отношение к себе. КОНСИЛИУМ Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Добрый день! Сегодня мы говорим о сложных расстройствах психики, связанных с едой. Диагнозов очень много внутри расстройств пищевого поведения. Но все они, как бы невинно, казалось бы, ни звучала причина, сложное взаимоотношение с приемами пищи могут приводить к очень серьезным последствиям. Человек может оказаться в отделении реанимации, к сожалению, вплоть до летального исхода. Это очень осложняет жизнь. К сожалению, эти проблемы с психикой приводят к разрушению здоровья и возникновению огромного количества хронических недугов. Я думаю, что нам стоит разобраться в первопричинах. Что мы можем на сегодня предложить этим людям? Как жить с этим и как лечиться? Начнем вообще с какого-то краткого обзора. Елисей Константинович, какие расстройства пищевого поведения бывают? Потому что там от переедания до недоедания, да? И еще внутри очень много всего. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Иногда бывает так, что определение этому феномену дать не очень легко. Я начну. Думаю, что мы вместе попробуем это продолжить. И первое, что я должен сказать, что мы делим проблемы, связанные с питанием – вот эти вот психические и поведенческие расстройства – на две группы. У нас есть расстройство питания. Расстройство питания – это тогда, когда человек, грубо говоря, там избирательно ест, ограниченно ест. Избегает каких-то продуктов, например, из-за тревоги из-за этих продуктов или из-за неприятных ощущений и так далее. И есть расстройство пищевого поведения: целый ряд проблемного поведения, связанного с едой. В основе у расстройств пищевого поведения там не нелюбовь к еде, не страх перед едой, а некоторое отношение к самому себе, собственному телу. Некоторое представление о себе и «Я», которое рождает определенные эмоции и заставляет человека сложным образом вести себя в отношении еды: кто-то, например, ограничивает себя, кто-то очень интенсивно переедает, кто-то переедает, потом совершает очистительные, так сказать, ритуалы, пытается снизить вес. Но в основе здесь есть проблема отношения к себе, к собственному телу. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Что хуже: переедать или недоедать? Как-то мы можем ранжировать по степени опасности эти расстройства? Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Само расстройство пищевого поведения и выделяя структуру среди них расстройств, мы должны сказать, что их в основном три: нервная анорексия, нервная булимия и патологическое переедание. Да, здесь мы правда можем их ранжировать по степени опасности. Потому что мы должны говорить о хроническом течении каждого из этих расстройств, о медицинских осложнениях, которые есть. И да, конечно, в первую очередь это нервная анорексия, которая около 20% может приводить к летальному исходу. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Ирина Владимировна! Наверное, по очень многим причинам людей с теми или иными расстройствами психологическими, психическими становится все больше и больше. И в том числе расстройства пищевого поведения мы отмечаем все чаще и чаще. Что происходит с нами? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Так как мы знаем, что у расстройств пищевого поведения есть определенная биологическая диспозиция, то есть оно не пустом месте развивается. С другой стороны, есть рядовые факторы, которые тоже способствуют развитию. И это может быть один из объясняющих механизмов, почему людей с РПП стало больше. А еще есть еще более очевидный фактор: это то, что вот даже здесь мы собрались обсуждать эту тему, которая еще десять лет назад не обсуждалась. То есть, вполне возможно, просто люди сейчас лучше информированы о том, что это ненормально – морить себя голодом. Или если ты каждый день переедаешь, это тоже не считается каким-то нормативом. Поэтому информированность – это один из факторов, который говорит, что скорей всего, мы просто сейчас лучше замечаем эти расстройства. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Как понять, что в семье есть такая тенденция? Может быть, действительно какие-то есть аспекты, уже сегодня доказанные, к каким категориям людей лучше всего присмотреться в раннем возрасте с целью профилактировать такого рода расстройства? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: У нас ограничены, конечно, возможности для профилактики. Мы обычно видим, что люди, которые очень такие структурированные, перфекционисты, то есть стремятся к достижению каких-то очень жестких и высоких стандартов, – это те люди, которые подпадают под наибольший риск развития вот той самой нервной анорексии. Потому что как бы ты хочешь быть идеальным везде. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: То есть полный хаос и бардак – это критерий психологического здоровья? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Ну, очень способствует, надо сказать, психическому здоровью, когда ты можешь где-то расслабиться. Поэтому это или нервная булимия. Также характерно вот это стремление к перфекционизму. Но у нас, слава Богу, нет одного фактора, за которым мы смотрим. То есть это всегда будет такой симптомокомплекс. Мне больше нравится смотреть на поведение: что если человек начинает пристально следить за своим питанием. И тут, конечно, тоже дискутабельно. Это считается и нормой, и где-то это переходит грань болезненного. Ну, например, те же подростки в принципе не должны значительно снижать вес, не должны резко становиться вегетарианцами или ограничивать круг потребляемых продуктов. Это прям такой мощнейший красный флаг о том, что вот тут, наверное, уже есть зачатки или уже полномасштабное расстройство пищевого поведения. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Вообще, с какого возраста, Елисей Константинович, мы начинаем думать о том, что это заболевание может возникнуть? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Если говорить про расстройство пищевого поведения, где в центре лежит определенное отношение к себе, к образу «Я», стремление похудеть или там использование еды для регуляции эмоций, в общем, есть ситуации, когда можно и в шесть, и в семь, и в восемь лет уже видеть такого рода проявления, такого рода поведение. То есть сейчас мы понимаем, что у детей это ну не то чтобы запредельная редкость. Так может происходить. Долго не диагностируют. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Ну а вот чаще, возраст какой все-таки? Это проблема взрослых или переходный возраст? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Это пубертат, да. То есть это прям вот целый симптомокомплекс, который реализуется. Потому что у тебя и тело меняется, и стандарты определенные. И тебе важно нравиться всем остальным и физически соответствовать каким-то эталонам красоты. Это все большие риски. Поэтому да, пубертат все равно у нас самое такое опасное время. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Ну вот если ребенок действительно не любит какие-то продукты? Которые мы – взрослые, и мы – педиатры, считаем полезным включать в рацион ребенка. Вообще нужно считать, что это какое-то расстройство? Или это просто особенности восприятия, которые потом могут поменяться? Ведь очень многие и мы сами с ходом жизни меняем свои пищевые пристрастия. Люди могут рождаться с какими-то пищевыми пристрастиями? Или это все-таки формирующиеся навыки? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Ребенок действительно рождается с какой-то чувствительностью, где-то обостренной, а где-то не обостренной. Может быть, с какими-то ограничениями в глотании. Вообще со стремлением есть. В итоге мы видим: очень по-разному себя дети в отношении еды ведут. Тут один из самых важных факторов, на который мы смотрим: мешает или не мешает жить? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Мы точно знаем, что нормативно, когда ребенок какие-то продукты не любит. Со временем эти предпочтения могут меняться. Но они не изменятся, если он никогда с этим продуктом не встречается. То есть если ребенок не любит, не знаю, брокколи пресловутое. И ты... Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Мне кажется, брокколи не любит никто! Ни дети, ни взрослые. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Никто, да! Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: А особенно брокколи в баночках вызывает у всех резкое отрицание. Но мы все равно слушаем педиатров. И, в общем, это брокколи, оно преследует нас все детские годы. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Да. И поэтому, если вдруг мы хотим ребенку хотя бы подарить возможность любить брокколи когда-нибудь, мы должны его на стол выставлять. И при этом заставлять есть ребенка – это плохая стратегия. Потому что это формирует негативную ассоциацию с едой. А к еде мы должны, в общем, так умеренно-положительно относиться. Она должна больше нравиться, чем не нравиться. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Если мы говорим про истории, связанные с образом тела – вот то, что называется расстройство пищевого поведения (РПП) – то оказывается, что стресс эмоциональный от всех тем, связанных с едой, огромный. Взрослые с РПП очень структурированы в отношении еды. Это что значит? То, что значительная часть его жизни – 50% жизни, 60%, я не знаю, сколько, 40% – посвящена размышлениям о еде. Размышлениям о питании: сколько он съел не того? Измерением себя. Взвешиванием регулярным. Переживанием из-за этого. Ну это же невероятно тяжело! То есть вот как у нас обычно с вами: у нас здесь друзья, здесь дети, здесь работа. А там еда начинает занимать кучу времени: ты все время про это думаешь, все время напряжен, все время переживаешь. И это одна из важных компонентов, когда мы говорим: «Нет, чо-то не так!» То, насколько это мешает повседневной жизни. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Тогда у меня есть вопрос: на каком месте должна стоять еда? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Ну конечно, нам нужен баланс какой-то. Потому что еда – это наша естественная потребность. И, помимо того, что это потребность в энергии, это еще и социальный определенный контекст. То есть мы встречаем, не знаю, Новый год. Свадьбы, похороны всегда сопровождаются едой. Поэтому, ну как бы это часть социализации. Поэтому еда должна быть умеренно-значимой в жизни. То есть, если ты не подумал о том, что... Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: А где? Где эту грань-то найти? Умеренность? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Шкалу, да. Ее, ну вот как бы линеечку не приложишь. То есть, если у нас есть какие-то ситуации, когда мы с помощью питания можем повлиять на свое здоровье, то значимость еды повышается. Ну, я не знаю, там у тебя аллергия, то ты не просто потому, что ты хочешь похудеть, просматриваешь, из чего блюдо состоит, а потому, что ты не хочешь отек Квинке получить. Ну, твоя значимость еды будет выше, чем у человека, у которого нет аллергии. Когда человеку совсем все равно, но мы у него заподозриваем: либо это там может быть какой-то депрессивный эпизод, когда тебе вообще ничего не мило. Но если это самое важное в жизни, то это тоже беда. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Я хотела бы немножко поговорить о том, как понять, что еда становится бо́льшим источником наслаждения, нежели чем должна. А особенно заедание стресса как взрослыми, так и детьми на самом деле. Потому что дети тоже испытывают стресс. И вот как, например, понять родителю, что ребенок начал заедать стресс? Вот где та грань, которую мы должны почувствовать? И в отношении детей, и в отношении взрослых. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Смотрите. Первое, что надо сказать: что есть для того, чтобы снять стресс или успокоить себя, это нормально. И в этом вообще ничего плохого нет. Нет ничего плохого в том, что мы через еду успокаиваемся с ее помощью. Плохо – это когда это единственный или один из немногих способов успокаиваться. Две вещи, которые мы исследуем. Первая: как ты себя чувствуешь в целом, вообще? Если мы видим то, что человек ест, а потом себя ненавидит за то, что он ест, мы думаем: «Чо-то не так. Здесь что-то...» А второе: это, конечно, набор других способов. Ну, когда тебе грустно-тоскливо, ты можешь поесть. А еще на самом деле можно пойти погулять. А еще можно пойти в театр. А еще можно пойти на массаж. А еще можно пойти на свидание. А еще... И если видно, что у человека еда – это один из немногих способов справляться со стрессом, вот тогда мы говорим: «Ребята! Что-то не так». Происходит формирование или уже есть расстройство пищевого поведения. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Мы все-таки должны обозначить какие-то такие звоночки, которые могли бы насторожить и взрослых, и родителей. Когда еще нет серьезных проблем с весом, но есть какие-то знаки, которые побуждают нас сказать: «Ребята, сходите к доктору. И ничего дальше плохого не будет случаться». Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Мы здесь, в структуре РПП, больше про детей говорим, про нервную анорексию и нервную булимию, и за чем родители должны следить. Ребенок стал отказываться от еды. Его рацион значительно сократился. Он стал довольно выборочным. Он вдруг стал обсуждать калории. Сколько ему наложили? Как приготовили: на пару? Пожарили? Сколько масла? И родители стали... Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Чаще она, наверное, все-таки. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Да, чаще она, конечно. Тут больше она, потому что считается, что мужчины не обращаются за помощью. Хотя их довольно много на самом деле тоже. Но в процентном соотношении, конечно же, девочки выигрывают в этом. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Отрицательная победа. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Да, отрицательная. Здесь, касаемо нервной анорексии, нужно следить за ограничительным питанием. И другой момент: когда ребенок, мы видим, что переедает именно какими-то приступами. Он есть много. Потом закрывается в туалете. Мы слышим звуки рвоты. Мы видим на пальцах признак Рассела – повреждения кожных покровов. Мы видим нарушения эмали зубов – вдруг, ни с того ни с сего у подростка. Это такие красные флаги, которые должны насторожить родителя. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: И скачки веса: вдруг резко падает, резко поднимается. Тоже заставляет нас сильно настораживаться по этому поводу. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Особенно, если падает. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: И здесь, правда, должно быть более 20% потери массы тела от нормы в течение шести месяцев. Это, конечно же, уже признаки о том, что, вероятнее всего, нужно будет госпитализироваться. Голос за кадром: Индекс массы тела – это величина, которая позволяет оценить степень соответствия массы человека и его роста. Проще говоря, это математический расчет, который помогает определить: является ли вес недостаточным, нормальным или избыточным. Рассчитать индекс можно самостоятельно по классической формуле: вес (в килограммах) необходимо разделить на квадрат роста (в метрах). Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Мы сейчас прервемся на на нашу постоянную рубрику «История болезни», в которой рассказываем о жизни и победах пациента, который страдает длительно расстройствами пищевого поведения. И, в общем, в его истории есть однозначный успех. Я очень благодарна за то, что он продолжает с нами коммуницировать. Смотрим. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ Голос за кадром: Эти кадры наша съемочная группа сняла два с половиной года назад. Тогда Алена впервые оказалась на консультации в клинике расстройств пищевого поведения. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Что вас к нам привело? Какие сейчас жалобы? Алёна: В целом расстройство пищевого поведения у меня началось в 13 лет, когда, ну вот в переходный возраст начал набираться вес. А на тот момент я профессионально занималась спортом. И понятно, что тренеру не очень-то нравилось. Была перепробована куча диет. Я худела, набирала, худела, набирала. И так по кругу. И в девятом классе у меня какой-то произошел щелчок, и я резко начала сбрасывать. То есть с 58-ми похудела до 38-ми килограмм. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Эмоционально как себя в это время чувствовали? Алёна: В первое время у меня была вот прям эйфория. Я ходила радостная, что: «Вау! Я худею!» А потом с каждым днем как-то все накатывало, накатывало и дошло до депрессии. Я не хотела ни с кем общаться. И мне уже стало неинтересно то, чем я занималась раньше. Мне хотелось лежать и не вставать с постели. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Что сейчас происходит с вами? Есть ли еще симптомы депрессии? Как вы питаетесь? Есть ли сейчас слабительные, мочегонные? Или вызываете рвоту? Алёна: На данный момент, помимо ограничений, у меня присутствует каждодневное очищение и прием слабительных препаратов в больших количествах. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Большие количества, это сколько? Алёна: Это шестьдесят таблеток за раз. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Рвота – это однократно? Или бывает два-три, пять? Алёна: После каждого приема пищи. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Если это будет пять приемов пищи, то это будет пять очищений? Алёна: Да. Если не будет очищения, будет отработка. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Алена! Я вам скажу, что ваше состояние сейчас средней тяжести. Нам надо заново научиться есть. Не бояться еды. Это очень сложный процесс. Это очень долгий процесс. Он невозможен амбулаторно, вести его. Поэтому надо лечь в стационар круглосуточный. Мы будем учиться заново есть и не бояться еды. Ну и обучать ваших близких и родственников, что с вами происходит. Им рассказывать и показывать. Вы согласны? Алёна: Да. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Как и планировала, Алена прошла лечение в стационаре. О том, каких успехов добилась девушка, узнаем прямо сейчас. Здравствуйте, Алена! Алёна: Здравствуйте, Александр! Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Очень рад вас видеть. Я прошу для меня и для наших зрителей рассказать о том, как прошли эти два с половиной года, как прошло лечение, реабилитация. И вообще, как это было? Алёна: За эти два с половиной года очень много изменилось. Они были достаточно сложными, но в то же время и насыщенными. Очень многие вещи поменялись. Мне удалось поступить в институт, в который я очень хотела поступить. Это Институт иностранных языков. Я изучаю два иностранных языка. Что касается питания, было очень сложно работать над образом тела, принять себя. Принять себя такой, какая я есть. До сих пор, может, какие-то сложности сохраняются, но они уже настолько незначительные, что я их практически не замечаю. Голос за кадром: Образ тела – это то, как мы себе представляем собственное тело и как относимся к нему. Этот образ имеет психологическую природу и в большей степени зависит от наших убеждений, чем от реальных физических данных. При нарушении образа тела у человека возникает искаженное восприятие своих физических данных, и ментальный образ начинает расходиться с реальным. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: А можно немножечко подробней про лечение? Как это происходит здесь, вот в клинике? Стационар полного дня, дневной стационар? Какая модель? Алёна: Лечение в клинике рассчитано на полтора года. Это сначала полный стационар. То есть пациент там находится круглосуточно, живет там, ночует, ест, все. Да. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Это какой период времени занимает? Алёна: У каждого индивидуально. Максимум три месяца. У меня это заняло два. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Два месяца. Так, дальше? Алёна: Затем, когда состояние более-менее стабилизируется, то есть вес держится, он не падает, пациента переводят в дневной стационар. Там он находится с утра до вечера. То есть там он только завтракает, обедает. Также посещает группы. Но вот ужин – это уже, получается, его зона ответственности – дома. После дневного стационара следует амбулаторное лечение: когда пациент посещает только группы, психолога. И раз в неделю или, может, реже, тоже зависит от состояния, посещает врача. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Ну а сейчас у вас контрольные визиты сюда какие-то. Они с каким периодом? Алёна: Раз в три месяца. Иногда, может, и реже. То есть сейчас нет такой необходимости часто посещать врача. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: Ну хорошо. Я знаю, что у вас запланирован контрольный визит. Да? Я думаю, самое время уже пойти к вашему доктору, который вас наблюдает. Пойдемте? Алёна: Идемте. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Алена! Добрый день! Алёна: Здравствуйте! Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Скажи, пожалуйста, как сама считаешь, что еще остается сложного и непонятного, тревожного, беспокойного из того, что ты пережила? Алёна: В питании, наверное, все более-менее стабильно. Остается отсутствие опоры в себе. Вернее, не то что отсутствие, но не хватает полноценной опоры в себе, чтобы справляться с какими-то определенными проблемами и ситуациями, из которых я раздуваю эти проблемы. Пока не хватает, наверное, какой-то смелости. Пытаюсь найти себя во всех, во всем поддержку. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Удается ли применять какие-то навыки, которые ты обрела, проходя лечение в нашей клинике? Алёна: Каждый раз, когда возникает тревога, стараюсь, во-первых, отловить ее. А во-вторых, уже по цепочке разобрать, что побудило вообще возникновение этой тревоги. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Я правильно помню, что раньше, когда ты в первый раз приходила, то все эти эмоции были связаны всегда с едой? Сейчас можно сказать, что вот это твое пищевое поведение и твои мысли о еде, о фигуре, об образе тела – это сейчас чуть-чуть ушло на второй план? Алёна: Это даже не чуть-чуть. Это очень сильно ушло на второй, на третий план, поскольку сейчас у меня абсолютно другая жизнь, и поскольку я учусь и развиваюсь в своей сфере, в которой мне нравится находиться. Это сфера образования, сфера языков. И, конечно же, я сейчас понимаю, что еда – это не мой враг, а источник жизни и сил. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Алён! И в конце нашей встречи мы сейчас спустимся на исследование и вместе потом обсудим. Алёна: Хорошо. Голос за кадром: Данные, полученные во время биоимпедансометрии, помогают врачам составить персональный рацион питания и подобрать оптимальный режим физической активности для каждого пациента. Во время процедуры ток слабой мощности проходит сквозь разные ткани и, меняя свои характеристики, дает возможность определить состав тела: увидеть, какой процент занимает жировая ткань, сколько в организме мышц, жидкости и костной ткани. Алексей Шафаренко, врач-психиатр, заведующий стационарным отделением Клиники расстройств пищевого поведения ГБУЗ ПКБ № 1 ДЗМ: Алён! Все в нормативных показателях, да. Состав жировой массы, состав костной массы и мышечной – да, они сейчас пришли в норму. Также твой индекс массы тела в нормативных показателях. Нет излишней жидкости. Соответственно, вот та отечность, которая была в начале нашего лечения, все это нормализовалось. Соответственно, твой метаболизм приходит в норму. И если ты дальше будешь придерживаться такого же плана питания, то все будет абсолютно нормально. Алёна: Спасибо! Голос за кадром: Человек с расстройством пищевого поведения прилагает много усилий, чтобы терапия дала положительные результаты. Но кроме стараний самого пациента, большое значение имеет и то, как с ним общаются окружающие. Александр Калмыков, врач – анестезиолог-реаниматолог: В разговоре с человеком, имеющим РПП, избегайте оценочных суждений, особенно касающихся его внешности. А лучше расскажите ему о своих чувствах, предложите провести время вместе и подарите подарок. В общем, почаще напоминайте ему, что вы всегда рядом и готовы ему помочь. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Такой диагноз сформулирован. Понятно еще, что как диагноз психиатрический принять эту историю сложно. А это тоже дополнительный стресс. «Всего лишь ел. Избыточно полный человек. Но таких много. И почему это психиатрия?» Ну вот я очень грубо сейчас озвучиваю то, что в голову может прийти пациентам, обратившимся за помощью, или тем пациентам, которых понуждают это сделать близкие и рядом находящиеся люди. И не только родители, но и партнеры жизненные. Вот что на сегодня у нас происходит? Что реально помогает людям? Давайте поговорим о лечении. Поскольку оно не может быть в виде одного решения, то обо всех аспектах лечения. И помощь психиатров и психологов. И лекарственные препараты и... Ну, в общем, изменение образа жизни. Тут много всего. Давайте перечислим это и попытаемся структурировать в понимании наших зрителей. Ирина Владимировна, начнем с вас. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Да, правильно, с меня начинаем. Потому что у нас нет хорошего медикаментозного лечения для расстройств пищевого поведения. Это именно расстройство поведения, а поведение возможно менять только с помощью психотерапевтических техник. И у нас сейчас есть достаточно неплохая база, на которую мы можем опираться. Это когнитивно-поведенческая терапия, где мы работаем с нормализацией питания, нормализацией образа тела, с эмоциональной регуляцией. С чем там еще можно работать? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: С отношениями. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Да, с отношениями. Такое вот повышение, скажем так, собственной эффективности. Это должна быть прям такая нацеленная на определенные мишени работа. То есть вот обязательно для того, чтобы человек избавился от расстройств пищевого поведения, должна быть работа с питанием проведена. Чтобы человек мог питаться достаточно: не много, не мало. Чтобы у него не было жестких пищевых правил. Что ты любишь макароны с котлетой, но приезжаешь в гости к бабушке, и она тебя рисом кормит. Ты рис тоже можешь съесть. И не падаешь в обморок от того, что тебе кусочек тортика предлагают. И обязательно работать с образом тела. Вот как Елисей говорит: что это ненормально – себя ненавидеть. Не обязательно себя любить, но по крайней мере, о себе заботиться, а не тратить все время на то, чтобы думать о том, что ты недостаточно хороший или хороший, недостаточно красивый. Вот это наши задачи, которые в части случаев прям вообще очень хорошо решаются. Иногда это чуть более длинный путь. Вот лечение, преимущественно оно психотерапевтическое. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Основой является психотерапия. Если мы даже будем разделять на самом деле расстройство пищевого поведения по диагнозам, у нервной анорексии не существует вообще никакой на самом деле терапии. Мы лечим. Если говорим про психофармакотерапию сопутствующую, расстройства: депрессии, тревожный спектр расстройства, обсессивно-компульсивные расстройства. Да, мы их лечим соответственно с нашей лекарственной терапией. Вся остальная терапия – она общемедицинская. И она для тех, у которых уже есть соматические осложнения. Поэтому – мультидисциплинарное заболевание. Здесь должны быть не только психиатр и психотерапевт. Здесь должны быть терапевты, педиатры, кардиологи, диетологи. И они, конечно, играют довольно значимую роль. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Как понять, действительно, за что хвататься в этой ситуации, когда есть уже такая проблема? Понятно, что проще всего прийти к психологу, с нашей точки зрения. Для людей, которые еще не нашли своего психолога и никогда у него не были, это неочевидное решение. Поэтому каждый справляется сам как может. Вообще, это все лечится, коллеги? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Да. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Или человек всю жизнь будет находиться, во-первых, в коммуникации с медицинским сообществом, во-вторых, в каких-то нормах, для себя выработанных в ходе этого лечебного процесса? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: В основе РПП все-таки лежит отношение к себе: вот это принятие того, как твое тело выглядит, того, как ты ешь. И иногда бывает так, что там внешний человек говорит: «Я вылечился. У меня все в порядке, потому что я выгляжу прекрасно. Я самый красивый на свете. Я избавился от этого отвратительного жира». И мы понимаем: что нет. У тебя все-таки вот это ядро отношения к самому себе, непринятие себя – оно еще куда-то не... Вот мы говорим: вот это надо любовь к себе. Спокойное отношение к себе, здоровое отношение к себе – его можно сформировать? Можно. Сложно? Сложно. И вот, наверное, вот тут мы начинаем говорить про некоторое выздоровление. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Касаемо психотерапии, это очень долгий процесс. И нервной анорексии, и нервной булимии. Это может занимать и год, и годы. В этом плане – да. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Но мы понимаем, что есть случаи успешного излечения? Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Да, конечно. Однозначно. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Абсолютно. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Да? Когда человек абсолютно вылечился и даже исчезла настороженность. Скажите, пожалуйста, какие наиболее часто распространяющиеся ошибки есть у людей, которые борются с этим недугом взрослых? И у родителей детей, которым мы выставили такой диагноз? Вот чего точно совершенно нельзя делать? И это может явиться усугубляющей точкой? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Нельзя игнорировать работу с питанием. Потому что, ну это очень забавно слышать от психолога, но биология все равно первостепенна. Если человек не ест достаточно при нервной анорексии, то, очевидно, мы не можем говорить о выздоровлении. Но даже если мы говорим про то, что называется там приступообразным патологическим перееданием, человек перестает это делать и лучше к себе относится, когда ест достаточно. Можно все остальное поправить: там травмы проработать, межличностную эффективность улучшить и так далее. Но РПП, она без работы с питанием точно не пойдет. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Чего нельзя делать точно? Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Со стороны родителей – это комментирование тела, еды. Это не просто забота и настоятельность. Когда говорит: «Вы должны следить и покормить». Но это еще обсуждение: «А вот ты все равно. Твое тело...» Мы все равно возвращаем подростка опять в эту же историю. Постоянное негативное комментирование как раз таки со стороны родителя, так называемые «жирные» разговоры: постоянно про тело, про еду. То, как выглядит. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Про похудение. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Да, про похудение. То, как вот мама худела, бабушка худела. Да, конечно, все эти комментирования ведут к ухудшению как раз таки. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Вообще с детьми, с подростками надо говорить про еду? Родители ведь очень часто навязывают, во-первых, свои пищевые привычки. А во-вторых, очень часто комментируют даже не тело, а неправильность питания. Вот это не работает в качестве психотравмирующего компонента? Или все-таки есть опасность такая? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Вот этот разговор про вредную еду. Идея, что существует вредная еда и здоровая еда – это неправда! Если она не гнилая, если мухи вокруг нее не летают, – она, скорее всего, нормальная. И вот когда говорят: «Вот Макдональдс – это очень плохо. Сельдерей – это хорошо». И там что еще? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Брокколи. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Брокколи. Давайте, да, вернемся к брокколи. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Вот это вредно: создавать детям ложное знание о еде, ложное представление о еде. Дело не во вредной или полезной еде, а дело в разнообразной жизни. То, что и это есть, и вот это есть. И вот тут хорошо, и вот так хорошо. Наверное, вот это мне важно сказать. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: То есть разумные подходы все-таки. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Да. Здоровое отношение Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Не запрещающие, а разумные подходы к разговору о том, что еда – это благо. Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Да. Да-да-да. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Да. Но в части случаев это благо может быть... Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Еда – это просто еда. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Ну вот видите, как! Мы говорим, с одной стороны, что еда – это просто еда, а с другой стороны, говорим, что у нас есть масса культуральных особенностей, нарушать которые тоже плохо. Да? И относиться к еде абсолютно равнодушно – тоже не здоровье. Поэтому да, вот здесь нужно как-то найти какой-то баланс между вкусной и здоровой пищей и красивой. А особенно учитывая, что действительно это есть в культуре. И за столом мы проводим достаточное время. Общение именно друг с другом, с друзьями, с близкими. В конце нашей беседы я бы хотела попросить вас какие-то пожелания или наставления дать нашим телезрителям. Что вы считаете сказать важным, нужным. И что мы сегодня, может быть, еще и не обсудили. Елисей Константинович? Елисей Осин, врач-психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов за научно обоснованную практику: Мне бы хотелось еще раз обратить внимание, что в основе РПП лежат некоторые идеи о себе: о том, что если я слишком много ем, то я недостойный, если я переел, то я недостойный, если я там недостаточно похудел, то я плохой. То есть вот это вот негативное отношение к себе – это ядро этого расстройства. Вот эта вот ненависть самая. А вот когда люди с сочувствием относятся сами к себе. Окей! Необязательно любить, но понимать, как ты здесь оказался, почему у тебя есть причины для тех или иных эмоций и поступков. Вот это любопытствующее и внимательное отношение к самому себе, мне кажется, вот пожелать его формировать у людей. Вот эту способность даже прощать самого себя за то, что ты ошибаешься, чувствуешь что-то не то. Переполнен иногда гневом и так далее. Это замечать в себе вот самые разные вещи и принимать: «Ну да, я так устроен. Да, вот мне бывает непросто иногда в этих ситуациях. Ну вот, я один такой. Другой жизни у меня никогда не будет». Формировать вот это отношение к себе, мне кажется, очень сложно, но это настоящая защита от того, что ты окажешься в этом несчастном пересчете калорий, или разглядывании себя в зеркале, или отвращении от самого себя. Рустам Бексултанов, врач-психиатр: Для меня, как для специалиста, который больше всего работает с нервной анорексией и соматическими осложнениями уже, и больше с подростками и с детьми, все-таки хочется предупредить родителей о том, чтобы не боялись обращаться. Проходит слишком много времени до того, когда они обратятся уже к специалистам. Я сталкиваюсь только уже, когда это уже стационарная помощь. А хочется, чтобы это все-таки была амбулаторная помощь. И чтобы я мог взять. Все будет хорошо. Мы передаем вот в руки Ирине. И Ирина все сделает. Все сделает красиво, и все будет хорошо. Не бояться обращаться. Мы не страшные. Мы очень добрые и ласковые. Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Согласна. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Ирина? Ирина Ушкова, клинический психолог, супервизор, преподаватель психологии: Наверное, это будет в продолжение того, что Елисей говорил про то, что нельзя демонизировать, не стоит. Это неэффективно, это вредно демонизировать или идеализировать еду. То же самое было бы хорошо делать в отношении разных форм и веса тела. Даже если мы все будем есть одинаково и двигаться одинаково, мы все равно все будем разные: кто-то худее, кто-то полнее. И у нас есть такое вот биологическое разнообразие формы тела. И если вот это знать и не стремиться к какому-то узкому эталону красоты, тоже нас всех ждет счастье, или хотя бы отсутствие расстройств пищевого поведения. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, директор МКНИЦ Больница 52: Огромное спасибо экспертам! А мы продолжаем нашу программу нашей традиционной рубрикой «Полезно», где мы даем несложные советы для долгой и активной жизни. ПОЛЕЗНО Как без вреда вытащить соринку из глаза? Светлана Миргородская, врач-офтальмолог: Если вам показалось или вы почувствовали, что попало какое-то инородное тело в глаз, не нужно промывать это проточной водой. Это одна из самых распространенных ошибок у людей – промыть глаз под краном. Вода проточная – нестерильная, недистиллированная. И, к сожалению, вы можете только усугубить воспаление. Поэтому лучше использовать антисептические капли. Они должны быть в домашней аптечке. Не антибиотик, а именно антисептик глазной. Существует несколько таких капель, несколько медицинских наименований и торговых названий. Можно уточнить у любого провизора в аптеке. Что мы делаем? Мы достаточно интенсивно, прям струей, пытаемся эти капельки закапать себе в глаз, наклонившись вбок, в противоположный. Для того чтобы вода стекала не к носу, а к виску. Прям интенсивно. Если после этого чувство инородного тела в глазу остается, то можно себе облегчить ситуацию, пока вы не покажетесь врачу и пока врач под микроскопом, под фотощелевой лампой не удалит инородное тело, помочь себе гелем с репарантом, тоже глазным – для того чтобы ранка, которая образовалась в результате попадания инородного тела, начала немножко регенерировать и болевые ощущения у вас уменьшились. Нельзя использовать капли с анестетиком глазные. Не спрашивайте их в аптеках. Эти капли, к сожалению, облегчают на небольшой срок боль, но не спасают от наличия инородного тела, и боль вернется. Более того, такие капли ухудшают регенерацию. Поэтому нельзя их использовать ни в коем случае. Вместо проточной воды гораздо безопаснее использовать раствор натрия хлора. То есть это физраствор, который продается в аптеках и в целом даже у некоторых имеется в аптечках дома. Флакончики удобные. Можно набрать. Если пластиковый – прям нажимать и проливать глаз из них; если Буфус – такие пластиковые флаконы. Если стеклянные, то шприцем набрать, но без иглы. Просто набрали в иголку, иголку сняли, и шприцем большой струей на глаз полить. Если кажется, что инородное тело где-то под веком, можно аккуратненько приподнять краешек века и пролить туда раствор – либо антисептический, либо физраствор, для того чтобы смыть. Не нужно лезть в глаз ватными палочками, ватными тампонами, кусками ваты, пинцетами и прочими инструментами, потому что вата имеет свойство разволокняться. Мелкие волосинки тоже забьются на слизистую, прилипнут, и вас будет беспокоить в разы больше. Ну и, соответственно, повредить неаккуратным движением соседнюю раневую поверхность вы тоже можете. Поэтому нельзя так делать. Если не удается просто потоком раствора смыть инородное тело, то тогда едем к специалисту профильному, кто сможет это вам достать. Существует народный совет: тереть глаз в сторону носа, для того чтобы убрать инородное тело. Просто у носа есть уголок, более выраженный у глаза, поэтому инородное тело оттуда теоретически можно легче достать. Но если инородное тело попало, например, под веко, то достать самостоятельно вы его вряд ли сможете. Потому что для этого нужно вывернуть веко определенным образом. Это делают врачи офтальмологи на приеме. Поэтому лучше не тереть, лучше просто промыть. И если не получается раствором антисептика вымыть инородное тело, то обращаться к специалисту. Если, например, попало инородное тело, кусочек опилки деревянной или со стройки какая-то окалина после дачных работ, например, то если вы будете тереть – к носу, не к носу – вы просто повредите глаз и слизистую, и будет большая раневая поверхность, которая еще может и инфицироваться бактериально. Поэтому лучше не тереть ни к носу, ни к виску, никуда. Просто промыть. И если не промывается, обратиться за помощью. ПОЛЕЗНО Выполняем силовые тренировки дома Голос за кадром: Силовые тренировки дома – это вполне реально, просто и эффективно, если подойти к делу с умом. И для этого не нужно никакого специального оборудования и тренажеров. Данил Горлов, врач по лечебной физкультуре Национального центра спортивной медицины ФМБА России: Достаточно обойтись собственной массой тела для того, чтобы оптимально нагрузить мышцы верхних и нижних конечностей. Основной принцип силовых упражнений – это создать оптимальное сопротивление для мышечных волокон с целью их дальнейшей гипертрофии. Сейчас наш инструктор Артем Антонович покажет вам ряд простых, несложных домашних упражнений, которые помогут вам эффективно поддерживать свое тело в тонусе. Упражнение 1: Приседания Артём Горохов, инструктор-методист по лечебной физкультуре Национального центра спортивной медицины ФМБА России: Техника выполнения: бедро, колено, стопа или, проще говоря, на ширине плеч. Руки на поясе или на груди. Таз тянем назад. Правильные приседания у нас будут до девяноста градусов, не ниже. Основное: коленки мы вовнутрь и в стороны не разводим. Ноги идут прямо. Выполняем: вниз – выдох, наверх – вдох. Вниз – выдох, наверх – вдох. Таких приседаний надо будет делать две серии по 20 раз. Если вы чувствуете, что вам стало легко, надо добавить отягощение, то есть добавить прогрессию. Берем рюкзак, наполняем его книгами, надеваем на плечи. Техника выполнения та же. Выдох. Наверх – вдох. Выдох. Наверх – вдох. Голос за кадром: Чтобы ваши мышцы росли, постепенно увеличивайте нагрузку. Делайте больше повторений и замедляйте темп. Можно добавить паузы в нижней точке движения или усложнить упражнение – перейти от приседаний к прыжкам. Упражнение 2: Выпады назад Артём Горохов, инструктор-методист по лечебной физкультуре Национального центра спортивной медицины ФМБА России: У нас должно образовываться три угла девяносто градусов: коленный сустав, тазобедренный и задняя ножка. Вот если левая у нас нога, то правая рука. Также, когда тяжело человеку, надо выдыхать. Выдох. Выдох. Когда отдыхаем, спокойно набираемся воздухом. Если вам стало легко, берем две бутылки воды. Сначала можно начать с 0,5 объем, 0,75. Ну и дальше пойти в прогрессии – литр. Если левая нога впереди, правая рука также идет вперед. Выполняем две серии на каждую ногу по 12 раз. Упражнение № 3: Отжимания Артём Горохов, инструктор-методист по лечебной физкультуре Национального центра спортивной медицины ФМБА России: Исходное положение: лежа. Если занимаетесь с ковриком, коврики почти все стандартные, руки должны располагаться вот прям у краев ковра. Спина ровная, живот подтянут. Выдох. Вниз – выдох, наверх – вдох. Делаем две серии по 10–15 раз. Голос за кадром: Отжимания можно усложнить, если поставить ноги на возвышение или делать их с хлопком. Так нагрузка на грудные мышцы увеличится. Артём Горохов, инструктор-методист по лечебной физкультуре Национального центра спортивной медицины ФМБА России: Такие упражнения мы должны выполнять либо до работы, либо после работы, один раз в день, как позволяет график работы. Что нельзя делать? Многие часто выполняют разминочные упражнения: крутят колени в стороны. Этого делать нельзя: могут появиться боли. Если у вас что-то болит, нужно проконсультироваться с врачом. Голос за кадром: И еще один важный совет от тренеров: регулярность важнее интенсивности. Нагрузку увеличивайте постепенно, чтобы избежать травм. Занимайтесь три-четыре раза в неделю по 30–45 минут, и через шесть – восемь недель вы заметите прогресс в силе и выносливости. ПОЛЕЗНО Как справиться с чувством вины? Голос за кадром: Чувство вины мы можем испытывать по разным причинам: реальным, надуманным и навязанным. В одних случаях оно идет пользу и учит нас исправлять ошибки и не допускать их снова. В других это чувство может стать разрушительным, ухудшая эмоциональное состояние и снижая качество жизни. Ощущение себя виноватым похоже на агрессию, направленную на самого себя. Николай Шевченко, медицинский психолог: Чем вообще у нас опасно чувство вины? Чем оно нам мешает? Чувство вины нам очень часто мешает выполнять поставленные задачи, затрудняет выполнение каких-то дел, целей, планов. Сегодня я покажу вам маленькое упражнение, которое позволит с этим чувством справиться. Для этого упражнения вам потребуется ручка и лист бумаги. Что нам нужно сделать? Вы берете ручку, берете листик и записываете какую-то одну вещь – короткую фразу, которая у вас вызывает чувство вины. Например: «Я испытываю чувство вины, потому что не бегаю по утрам». Я записываю: не бегаю по утрам. То есть я уже сформулировал свою эмоцию. Дальше мы отрываем листик и сминаем. Буквально минуту концентрируемся на своем ощущении, на чувстве. Можно немножко напрячь руки, сжать этот листик. А дальше нам с вами нужна разрядка. Просто берем и сбрасываем этот листик, и в этот момент мы в руках чувствуем, как у нас выходит эта эмоция, как мы фактически избавляемся от этого чувства. Упражнение дает возможность избавиться от засевшего чувства, убрать тревогу и почувствовать себя свободнее и легче. Сделать так, чтобы наша эмоция не довлела над нами. Для проведения данного упражнения достаточно прописать одну-две вещи, которые вызывают у вас чувство вины. Количество вещей, которые вы прописываете, не ограничено. Но для максимальной эффективности все-таки лучше одну эмоцию, одну чувство, одно какое-то событие прописывать, для того чтобы была возможность легче на нем сконцентрироваться. Это упражнение можно проводить многократно. Это упражнение помогает справиться с этим ощущением в моменте. И в целом эмоции – такая вещь, которые не проходят просто так. Эмоции как своеобразная красная лампочка в голове, которая показывает нам о том, что в нашем окружении что-то хорошо, что-то плохо и позволяет нам почувствовать этот мир.