Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Здравствуйте! В эфире программа «На приёме у главного врача». Сегодня в нашем выпуске. Голос за кадром: Расскажем, почему некоторым людям лучше лечить зубы во сне, и покажем, как это происходит. Обсудим возможности и побочные эффекты современной анестезии. А также проведём один день вместе с урологом Михаилом Еникеевым – ведущим специалистом по реконструктивным операциям на органах малого таза и тазовом дне. НОВОСТИ МЕДИЦИНЫ Голос за кадром: Учёные Кубанского государственного медицинского университета разработали методику, позволяющую выявлять молекулярно-генетические подтипы рака молочной железы и ротоглотки, которые нечувствительны к лучевой и химиотерапии. Для успешной борьбы с такими видами опухолей в первую очередь подойдёт их хирургическое удаление. На основе своего открытия учёные планируют создать программное обеспечение, которое поможет медикам выбирать действительно эффективные методы лечения. Ответ на вопрос, показана ли пациенту консервативная терапия или он нуждается в операции, программа сможет дать, проанализировав несколько данных, полученных во время биопсии. Исследователи из Калифорнийского университета в Риверсайде заявили, что стоят в паре шагов от создания супервакцины, которая будет работать против всех штаммов одного и того же вируса. В случае если это действительно произойдёт, у учёных пропадёт необходимость в регулярном обновлении вакцин с целью сделать их эффективными против новых мутаций гриппа или ковид-19. Одна прививка по планам разработчиков сможет обеспечить человеку пожизненную защиту от этих заболеваний. Отобрать кандидатов и начать первые клинические испытания экспериментаторы планируют через год. В Великобритании провели необычное исследование, которое показало, что просмотр видео о животных может снижать стресс. Участники эксперимента, проведённого в университете Лидса, в течение 30 минут смотрели видеоролики о квокках – сумчатых зверьках из Западной Австралии, родственниках кенгуру, получивших славу самых счастливых животных в мире. До и после видеосеанса врачи измеряли частоту сердечных сокращений и давление испытуемых, а психологи с помощью анкетирования фиксировали уровень тревоги. В результате эксперимента было обнаружено, что среднее групповое давление снизилось на 20 единиц, частота сердечных сокращений – на 15, а тревожность – примерно на 35%. Практически также люди отреагировали на просмотр фильмов о природе. А вот вид многолюдных улиц, пробок и переполненных вагонов метро, напротив, увеличил показатели давления и сердцебиения, а также усилил ощущение тревоги. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ  Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Боль и стоматология – двадцать лет назад эти два понятия были неразрывны. Но сейчас всё кардинально поменялось, современные местные анестетики позволяют лечить зубы без боли и дискомфорта. А тем, кто боится уколов, врач может предложить местную аппликационную анестезию в виде геля или спрея, и тогда инъекция анестетика в десну будет и вовсе безболезненной. Но всё равно существует категория пациентов, для которой поход к стоматологу становится настоящим испытанием, и тогда они приходят к нам в программу. Алексей: Здравствуйте! Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Здравствуйте, Алексей! Как вы до нас добрались? Алексей: Хорошо. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Пойдёмте. Алексей, расскажите нам и нашим зрителям о том, какие же препятствия стоят между вами и стоматологическим лечением. Алексей: Я был у стоматолога очень давно, и мне не смогли сделать нормально процедуру, потому что у меня повышенный рвотный рефлекс на любые манипуляции во рту. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Алексей, а когда вы последний раз посещали стоматолога? Алексей: Наверно, около 10 лет назад. Что-то беспокоит уже во рту, и я гуглил, что можно использовать общую анестезию. Но страшно как-то, потому что можно не проснуться, можно проснуться и начать странно себя вести. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Мифом об общей анестезии много, но в вашей ситуации сперва нужно составить план лечения, чтобы вас осмотрел перво-наперво специалист-стоматолог. И, в принципе, я думаю, что в вашей ситуации можно от общей анестезии отказаться, а начать с контролируемой внутривенной седации. Голос за кадром: При проведении общего наркоза все мышцы организма находятся в расслабленном состоянии, в том числе и диафрагма, поэтому на время операции человека подключают к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Седацию же можно сравнить с глубоким сном: пациент не чувствует неприятных манипуляций, но дышит самостоятельно. Алексей Плетнёв, врач-стоматолог-ортопед: Не всё так плохо. Нам нужно будет сделать вам КТ-исследование. Так что, Олеся, проведи пациента на КТ. Голос за кадром: Если во время осмотра стоматолог видит лишь верхнюю часть зуба, то компьютерная томография помогает оценить его структуру, состояние корней, а также окружающих тканей. Частой находкой при этом исследовании становится, например, внутренний кариес, скрытых от глаз доктора, а также кисты и воспалительные изменения костной ткани.    Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Кроме выраженного рвотного рефлекса показанием к общей анестезии или внутривенной седации при стоматологических манипуляциях может быть непереносимость местных анестетиков, большой объём оперативного вмешательства и страх пациента перед стоматологическим лечением.  Алексей Плетнёв, врач-стоматолог-ортопед: Алексей, у вас есть два кариеса, один зуб требует удаления, но в дальнейшем его можно будет восстановить с помощью дентального имплантата. И для начала нужно будет сделать гигиену полости рта. Все эти процедуры можно сделать под седацией, общий наркоз вам не нужен. Алексей: Хорошо. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Перед любым оперативным вмешательством с анестезиологическим обеспечением пациенту нужно пройти ряд обследований. Наш герой дообследуется и вернётся к нам через несколько дней. Голос за кадром: Перед операцией, которая будет проходить под седацией или общим наркозом, пациенту необходимо сдать анализы крови, мочи и выполнить ЭКГ. При наличии хронических заболеваний список исследований может быть расширен. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Так, Алексей, в общем, мы потихонечку готовимся, собственно говоря, к внутривенной седации. Будем подключать весь необходимый мониторинг. Он такой же точно, как и при обычных хирургических вмешательствах. Голову вперёд чуть-чуть наклоните. Я сейчас затяну. Вы руками своими, пока катетер не установлен, поправьте носовую канюлю, чтобы вам было удобно, ничего не мешало, ничего не давило. Нормально? Хорошо. Так, через эти носовые канюльки будет поступать кислород. Он будет дуть немножко ровным потоком. Ничего такого, не пугайтесь. Сейчас также подключим базовый мониторинг. Можете голову опустить уже. Не мешает? Нормально? Хорошо. Подключим электродики. Они будут снимать электрокардиограмму, чтобы мы могли следить за вашим сердцем. Это будет базовая ЭКГ. Также подключим пульсоксиметр, который будет смотреть за насыщением кислорода в крови. И манжетку мы уже наложили. Она будет с периодичностью в 5 минут измерять артериальное давление. Понятно? Автоматически надуваться, сдуваться. Алексей: Сколько по времени это будет продолжаться? Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Процедура седации – это процедура постоянная. Она, как полёт на самолёте. Мы наберём нужную концентрацию препарата, и пока препарат будет вводиться, вы будете спать. Как полёт на автопилоте, представляете себе? Ну что, какой-то сон будете загадывать? Алексей: Про Бора-Бора. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Про Бора-Бора? Ну, посмотрим. Как самочувствие? Алексей: Нормальное. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Нормальное? Потихоньку чувствуете, что есть какое-то ощущение сна, да? Я буду потихоньку повышать концентрацию препарата. Вы спокойно дышите, как вам удобно. Вдох, выдох. И засыпайте. Голова кружится чуть-чуть? Хорошо. Голос за кадром: На протяжении всей манипуляции врач анестезиолог-реаниматолог находится в операционной. Он следит за показаниями монитора и управляет глубиной седации пациента до полного окончания процедуры. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Ну что, Алексей, как самочувствие? Просыпаетесь уже? Алексей: Хорошо. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Нормально? Голова ещё немножко кружится, да? Вы пока сидите спокойненько. Активизация у нас будет постепенная. Можете посмотреть в зеркало, немножко вытереть губы. Олеся, дай салфеточку. Потихоньку. И лёд со стороны оперативного вмешательства, там, где было удаление, надо будет держать в течение 15 минут, потом убирать. Ладно? Сейчас немножко губы вытрите. Вам ещё нужно будет в течение двух часов побыть у нас в клинике. Мы за вами понаблюдаем. Сегодня не нужно водить автомобиль. Может быть лёгкая следовая седация, лёгкая сонливость. Это нормально. Перед тем, как уехать, мы дадим вам таблетку обезболивающего препарата, потому что скоро местная анестезия пройдёт, и может появиться боль. Нормально себя чувствуете? Алексей: Да. Александр Калмыков, врач анестезиолог-реаниматолог: Хорошо. Сегодня мы ещё раз выяснили, что не нужно бояться стоматологов, особенно тех, кто плечом к плечу работает рядом с анестезиологами. А если вы хотите стать участником нашей программы, напишите нам (DOCTOR@OTR-ONLINE.RU). А мы передаём слово Марьяне Анатольевне, которая собрала в студии целый консилиум, чтобы более подробно поговорить о медицине без боли. КОНСИЛИУМ Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Боль – это самый древний, наверное, защитный механизм организма, и он нам очень нужен и важен, он предупреждает об опасности. И для медиков, собственно говоря, боль является союзником, но только на начальном этапе. Современная медицина располагает огромным арсеналом возможностей для того, чтобы человек мог лечиться и жить без боли. Сегодня в студии мои коллеги врачи-анестезиологи, которые, собственно говоря, отвечают за то, чтобы те мероприятия, которые раньше связаны были с болью и ассоциировались с болью, боль была неизбежным составляющим лечебного процесса. Так вот сейчас это не так, и за эту тему отвечают мои коллеги-анестезиологи, и сегодня мы будем говорить об этом. Голос за кадром: Веками врачи всех стран искали способы обезболивания, ведь даже небольшая операция часто заканчивалась смертью пациента от болевого шока. В Средних веках существовали такие курьёзные методы обезболивания, как удар пациента тяжёлым предметом по голове. В результате сотрясения мозга несчастный падал без сознания, и хирург приступал к работе. Для притупления сознания применялись и другие жестокие способы – кровопускание, пережатие сонных артерий. Для уменьшения боли великий учёный Востока Авиценна рекомендовал охлаждать место предстоящего хирургического вмешательства, прикладывая к нему кусочки льда. А отец хирургии, француз Амбруаз Паре, во время операций перетягивал конечности жгутом. Прорывным для будущей науки анестезиологии стал конец XVIII века. Среди многочисленных открытий того времени было получение кислорода и закиси азота. Британский химик Хамфри Дэви обнаружил, что закись азота вызывает у человека чувство эйфории, а кроме того обезболивает. Учёный назвал закись азота «веселящим газом». Много лет спустя зубной врач Гораций Уэллс использовал это вещество при удалении зубов. Но официальной датой рождения общего обезболивания считается 16 октября 1846 года. В этот день в больнице Бостона в США профессор Джон Уоррен во время операции усыпил пациента. А спустя год был открыт хлороформ. Однажды шотландский акушер Джеймс Симпсон надышался в лаборатории паров хлороформа, а спустя время обнаружил себя лежащим на полу. Когда доктор пришёл в себя, он понял, что нашёл средство для обезболивания родов. В популяризации наркоза в России особую роль сыграл великий врач Пирогов. Он использовал анестезию через разрез в трахеи. Николай Иванович писал: «Россия, опередив Европу, показывает всему просвещённому миру не только возможность применения, но и неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными на поле самой битвы». Сегодня же многообразие анестезирующих средств и методов их применения позволяет хирургам проводить самые сложные операции. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Давайте начнём разбираться в терминологии. Вот наркоз и анестезия. Сергей Васильевич, давайте дадим короткие определения. В чём разница и почему не бывает так называемого местного наркоза? Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Наркоз решает несколько задач. Первое – это обезболивание, дословно «анестезия». Второе – это обездвиживание пациента для того, чтобы хирург мог адекватно оперировать, раздвигать ткани, мышцы и прочее. Третье – выключение сознания пациента, для того, чтобы пациент не присутствовал во время операции и не было каких-то психогенных травм. И последняя задачка, которую наркоз может решать, но мы сейчас часто решаем другими способами, это управление так называемыми вегетативными реакциями, то есть избыточной реакцией кровообращения, дыхания и других внутренних органов. То есть вот это всё решает наркоз. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: А анестезия… Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Анестезия – это одна из составляющих наркоза, безусловно, абсолютно важная, чтобы боль не была запредельной и не навредила пациенту, чтобы операция не навредила пациенту. По-хорошему, здесь очень важная тема, мы, наверное, её затронем. Ведь наши пациенты как говорят? Вот только сегодня я общался с пациенткой, она говорит: «Я перенесла два наркоза». «Вы перенесли две хирургические операции благодаря этим наркозам», – я ей сказал. Она говорит: «Но наркоз же опасный». Благодаря наркозам не стали опасны операции. Но это отдельная тема. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Конечно, мы поговорим об этом чуть позже. Вообще сейчас действительно огромное количество пациентских Школ, на которых рассказывают людям о хронических заболеваниях, как с этими заболеваниями жить, как правильно себя вести. Как вы считаете, Алексей Викторович, нужны ли специальные пациентские Школы для обсуждения методик анестезии, управления болью или всё-таки достаточно беседы с анестезиологом? Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: Однозначно. Вопрос очень важный, Марьяна Анатольевна. И на самом деле мы в акушерстве, так как я работаю в акушерской практике уже более 20 лет, проводим такие Школы уже на постоянной основе. То есть это Школы мам, куда входит в том числе Школа обезболивания, потому что анестезия, аналгезия – это те вопросы, которые больше всего волнуют как раз будущих матерей, они волнуют мужей, часто даже клинику выбирают по тем именно методам, которые могут делать здесь, а не могут делать в другом месте, поэтому однозначно надо рассказывать. Тем более в интернете, к сожалению, очень много мифов, очень много вещей, которые на самом деле не соответствуют действительности, поэтому информировать надо заранее. И то информированное согласие, которое мы собираем уже перед операцией, либо перед родами, конечно, не даёт нам, не позволяет по времени, особенно в акушерстве, особенно если это экстренная ситуация, не позволяет нам досконально, полностью дать ту информацию, которая необходима пациенту для правильного выбора. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Мы начали говорить об информированном согласии. Вообще, как вы считаете, Алексей Григорьевич, насколько важна такая подробная беседа доктора накануне операции или заранее до операции с пациентом? Насколько подробно мы должны его информировать о тех моментах анестезии, которые планируются, о тех возможных последствиях или обсуждать возможные риски? Насколько это всё должно быть подробно? Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Я считаю, что анестезия, неважно какая, это не абсолютно безопасный процесс и, значит, представляет из себя определённые риски, а, значит, пациент как человек должен быть об этом информирован. Здесь встаёт вопрос, насколько нужно перегружать человека терминами, в которых он не разбирается, насколько его нужно пугать перед этой операцией, взвинчивая и так без того стрессовое состояние человека. И я считаю, что нужно абсолютно открыто обсуждать с ним возможные и плюсы, и минусы на доступном ему языке, выбирая те слова, которые он поймёт, которые он способен оценить и сделать осознанный выбор, если этот выбор ему мы можем предоставить в пользу того или иного метода. Очень важно не только информировать его, но и выслушать его вопросы и ответить так, чтобы он понял. И развеять его страх и сомнения или укрепить в решимости, если таковая присутствует. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Но если это экстренная ситуация, вот лично я сторонник более императивного подхода. То есть ты больному объясняешь, но по-деловому, больному уже настолько плохо, что ему хочется, чтобы кто-то за него уже что-то решил, в конце концов. И мне кажется, что степень патернализма здесь должна быть чуть выше, чем в условиях такого партнёрского практически обсуждения, которое сейчас описал Алексей Григорьевич. Это моя позиция такая. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Я с вами тут соглашусь, наверное, потому что человек должен быть уверен в том, что та ситуация, которая развивается, требует немедленных действий. И в этих действиях мы принимаем участие со стороны группы более уверенных в исходе и в правильности нашего выбора. Сергей Васильевич, вот на сегодня, как вы думаете, медикаментозная подготовка предварительная, если мы говорим о плановых оперативных вмешательствах, насколько она целесообразна, или беседа, неинформированность и такой откровенный полноценный разговор может снять вот эту необходимость в какой-то седативной подготовке, то есть препаратами, седативная подготовка – это подготовка препаратами, которые снижают тревожность? Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Я считаю, что это для совершенно эксклюзивных ситуаций. Уверенный анестезиолог, уверенный хирург, мне кажется, задачу решает. Во всяком случае, в нашей практике планового хирургического стационара лечебно-реабилитационного центра мы в рутине это не используем. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Я могу добавить, извините, свою позицию. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Конечно. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Огромное количество наших пациентов уже находятся на каком-то виде психотропной терапии, и какая-то специфическая премедикация им просто не требуется. Они уже годами принимают эти противотревожные препараты, абсолютно на них стабильные, и в этом смысле какое-то вербальное взаимодействие – хорошая улыбка, эмпатия – заменяет премедикацию. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: У нас есть постоянная рубрика «Ответы на вопросы». Но вот сегодня просто бум вопросов, связанных с нашей темой обсуждения. Давайте начнём на них отвечать. Татьяна Александровна: Верно ли, что анестезия сокращает продолжительность жизни? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Давайте начнём, Сергей Васильевич, с вас. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Убедительных данных, что можно повлиять на продолжительность жизни, получая анестезию или не получая, нет. Естественно, человек, который получает анестезиологические пособия, он их получает не зря. То есть у него есть какие-то болезни, которые он переносит. Тем не менее, периодически появляется информация о том, что те или иные виды анестетиков могут провоцировать, например, более быстрое развитие деменции, то есть слабоумия, например, у пожилых пациентов. Эти данные то всплывают, то опять закрываются, особенно это касается препаратов для ингаляционной анестезии, которая даётся через трахею, через лёгкие поступает, когда вдыхает больной тем или иным способом. Тем не менее, в настоящий момент есть только одни убедительные данные, что есть препарат для анестезии, после которого больной себя чувствует лучше, чем до анестезии. Это ксенон. Препарат, к сожалению, имеющий один негативный эффект, он дорог. Голос за кадром: Ксенон – инертный газ, рекомендованный для наркоза. Это ингаляционный способ обезболивания. Ксеноновая анестезия практически не оказывает на организм человека токсического или побочного действия, при этом выводится из организма за считанные минуты. Ксенон может использоваться для пациентов любого возраста и состояния здоровья. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Все остальные препараты вызывают некое ощущение вялости, я бы сказал, где-то близкое, может быть, к абстинентному синдрому после избыточного употребления алкоголя. Некоторые больные так это описывают, особенно для наркоза препараты, для общей анестезии. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Но на продолжительность жизни не влияет? Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: На продолжительность жизни не влияет. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Давайте слушать следующий вопрос. Анастасия: Влияет ли общая анестезия на память? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Алексей Викторович, как вы считаете? Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: На самом деле здесь надо, мне кажется, разграничить понятие всё-таки оперативного вмешательства. Ведь анестезия может быть на большую операцию, объёмную, она может быть длительная, многокомпонентная, с применением различных методик, которые где-то в каком-то смысле могут за счёт того, что такой длительный у нас стресс, и мы защищаем в первую очередь от этого стресса, могут какое-то иметь влияние, может быть, на когнитивные функции, на память. Хотя, опять же, я данных таких не видел, чтобы было конкретно это доказано. А могут же быть кратковременные анестезии. Вспомним то же экстракорпоральное оплодотворение, когда 5-15 минут, введение тех же препаратов, которые не в тех дозах, что себе вводил Майкл Джексон, под контролем врачей, и когда человек тоже, кстати, просыпается и говорит, что «я выспался и так хорошо себя чувствую». И на самом деле говорить о том, что эти анестезии могут ухудшать память, пока таких данных нет. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Давайте следующий вопрос. Евгения: Боюсь проснуться во время операции, слышала про такие случаи. Отчего это зависит? И можно ли почувствовать боль во время наркоза? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Алексей Григорьевич. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Один из самых глубинных страхов анестезиологов – так называемое интернаркозное пробуждение. Это очень известная проблема. И поэтому, к счастью, сейчас это чрезвычайно редкое событие, которое, тем не менее, может быть по ряду причин. Это или недостаточное поступление средств для анестезии, которые угнетают сознание, или же действует как обезболивающее. Это индивидуальные особенности человека, которому нужна значительно большая доза, чем обычно. Обычно самый надёжный способ защититься от этого – на встрече с анестезиологом перед операцией рассказать о своём предшествующем опыте, проговорить этот момент, чтобы анестезиолог был более внимателен к концентрациям лекарств, и тогда, скорее всего, если это необходимо, он может сделать поправки необходимой дозировки ещё до начала анестезии. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Вообще, полноценный рассказ о себе крайне важен для того, чтобы вся эта ситуация связанная с операцией в первую очередь. Давайте ещё раз и ещё раз расставлять акценты, что люди нашей специальности призваны защитить человека от стресса и от всех сложностей оперативного процесса. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Я бы сказал, полноценный и откровенный рассказ. Очень много у нас есть сомнений и двойных толкований, когда пациент считает что-то неважным или не придаёт этому значение, или же намеренно утаивает какую-то информацию, которая может оказать критическое значение на течение анестезии. В этом смысле мы очень похожи на пилотов самолётов гражданской или военной авиации, которые осуществляют и взлёт, и полёт, и посадку. И от того, насколько он полно обладает информацией о том, что у него в салоне, тем безопаснее становится полёт. И мы в этом смысле очень похожи. Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: Больше всего эта проблема как раз актуальна в акушерстве. И именно в акушерстве от 30% до 50% пациентов, получавших ранее общую анестезию, наркоз, эти пациенты потом под гипнозом при каких-то исследованиях повторяли весь ход операции, потому что мы, боясь навредить ребёнку, не вводим определённые группы препаратов до извлечения плода. Первое, что сделали, сейчас: 90 и более процентов – это регионарный метод анестезии, и мама присутствует на операции, она видит своего ребёнка, то есть мы исключили этот фактор. Второе, конечно, уже вот эта многокомпонентность анестезии, которая воздействует в том числе и на факторы, чтобы пациент реально спал. И третье – это мониторинг. Есть же мониторинг сознания в том числе, который обязательно должен применяться. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Давайте послушаем ещё один вопрос. Андрей: Возможно ли совместить несколько операций под одним наркозом? И что более вредно – два-три коротких наркоза или один большой? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Так, кто будет отвечать? Алексей Григорьевич, давайте. Один большой наркоз такой крупный или несколько мелких, что хуже? Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Я считаю, что по рискам они примерно сопоставимы. Несколько взлётов и посадок или один большой перелёт большого значения не имеет, потому что кумулятивная доза примерно одинаковая, но при этом риски, сопоставимые вот с этим взлётом и посадкой, как раз-таки, на мой взгляд, перевешивают стабильное ровное течение. Я бы в этом смысле больше внимания привлёк к необходимости нескольких операций. Несколько операций под одной анестезией вполне реально абсолютно. Это, более того, рутинная практика для большинства наших больниц. Но при этом риск нескольких разнонаправленных, или разнозонируемых, операций могут значительно перевешивать риски каждой из них. И поэтому в этом смысле намного больше внимания стоит уделять хирургам. Стоит ли им объединять несколько операций в одну, чем анестезиологу выполнять три короткие анестезии или одну глобальную. Я считаю, что в этом смысле риски примерно одинаковые. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Спасибо! Давайте дальше. Анастасия: Должна ли проводиться реанимация в клиниках, где проводят вмешательство под седацией? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Наша барышня имеет в виду, что должны ли быть безопасны все эти мероприятия и должна ли иметь клиника реанимацию, если в этой клинике проводятся какие-то мероприятия под наркозом. Отвечаем: безусловно, да. Должен быть набор для оказания реанимационных мероприятий, клиника должна иметь полноценную лицензию, любые виды обезболивания, не касающиеся регионарных методик, или местных методик, должны быть подкреплены соответствующими документами. И это, к сожалению, та беда, которая ещё недавно совершенно будоражила наши средства массовой информации, несчастья, которые случаются, в том числе и в клиниках косметологических, которые не имеют ни практического опыта, ни ресурса для оказания помощи в критических ситуациях. Я вот так ответила на этот вопрос. Если есть что-то дополнить? Переходим к следующему. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Я бы дополнил, что сейчас уже заточились очень требования к лицензированию, предъявления к наличию аппаратуры, которая позволяет проводить. Поэтому просто так, это уже так не проскочишь. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: К счастью, не только аппаратура, но и оснащение, и наличие специально подготовленного персонала. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Персонала, само собой, да. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: А именно специальный стоматолог, который числится не для галочки и на самом деле там физически не появляется, а де-факто наличие специалиста. Но я занимаюсь в том числе информационной поддержкой для наших коллег-стоматологов. И вот они в уязвимой позиции, поскольку они выполняют местную анестезию в условиях обычного стоматологического кабинета. И вот как раз законодательство не требует у них присутствия анестезиолога рядом с каждым креслом врача-стоматолога. А тем не менее какие-то осложнения регионарной анестезии возможны. Они с ними регулярно сталкиваются. И в этом смысле они вынуждены сами тащить груз ответственности и постоянно повышать свою квалификацию, в том числе в плане оказания неотложной помощи. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Спасибо! Давайте следующий вопрос. Марина: Может ли сильный анестетик вызвать онемение определённых частей тела навсегда? И ещё: может ли из-за эпидуральной анестезии наступить паралич? Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Алексей Викторович, давайте вы ответите на этот вопрос. Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: На самом деле очень грозные, крайне редкие осложнения, которые встречались, можно сказать, до 2000-х-начала 2000-х годов, в связи с нарушением методики проведения анестезии, то есть именно травматичной пункции, либо применения избыточной дозы препарата и так далее, когда разбирали эти все случаи. Либо вторая часть – это состояние пациентов. К сожалению, та же проблема, допустим, боли в спине после эпидуральной аналгезии в родах. И на самом деле все до сих пор уверены, что это происходит именно из-за эпидуральной аналгезии. Но проведены уже огромные исследования: 30% пациентов после эпидуральной аналгезии в родах ощущают боль в течение какого-то периода, иногда даже пожизненно, и 30%, которых не было эпидуральной, ощущают боль после родов в течение какого-то периода, иногда постоянно. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: На боль в спине влияют беременность и роды, а не анестезия, по факту. Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: Да, в первую очередь. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Или, а если мы не говорим о беременности и родах, или о тех процессах, которые ассоциированы с заболеваниями позвоночника, неврологические заболевания и иные, и вопрос тут совсем не в анестезии. Пожалуйста, давайте дальше. Татьяна: Не подскажете, роды с анестезией, это вредно или нет? И может ли это повлиять на самого ребёнка? Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: Если бы не делали анестезию и аналгезию в родах, то мы не смогли бы с вами рожать так много здоровых детей и в сложных ситуациях, с отягощённым анамнезом пациентов с сопутствующими заболеваниями и так далее. Поэтому анестезия – это в первую очередь защита организма. А когда мы говорим про акушерство – это защита мамы и защита ребёнка, иногда и не одного. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Пожалуйста, следующий вопрос. Анастасия: Мне предстоит анестезия. Как подготовиться к разговору с врачом и не упустить что-то важное? Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Вдобавок к откровенности, к такому доверительному разговору желательно взять все документы, которые имеют какое-то значение в отношении медицины. Это очень иногда помогает. Человек, который не может вспомнить детали или как-то путается в показаниях, возможно, он не специалист и ему тяжело держать всё это в голове, но документы обычно не лгут. Если там написано, что у него была аллергия на пенициллин, мы точно знаем, что у него аллергия как минимум на пенициллин. Это позволяет сэкономить кучу времени и нервов, в том числе пациенту, и быть увереннее врачам, в том числе анестезиологам. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: И, конечно, важно очень говорить всю правду, практически, если такие корреляции дозволительно проводить, как на исповеди, потому что особенно в отношении вредных привычек, особенно в отношении употребления наркотических препаратов, потому что очень часто пациенты это скрывают, если они приходят совершенно по иному поводу, в том числе к хирургам, и думают, что это не имеет никакого значения, упоминание об этом. А вот здесь как раз и кроется та проблема, о которой говорили в том числе и в вопросах. И доктор-анестезиолог должен знать о вас всё. Вот абсолютно всё. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Я, кстати, хотел добавить, что зависимость от каких-то опиатных препаратов или тяжёлых наркотиков совсем не означает, что анестезия не сработает или что она невозможна. Просто врач сможет подобрать ту анестезию, которая, с одной стороны, будет безопасна для человека, который уже перенасыщен лекарствами для анестезии. А второе, сможет подобрать тот вариант, который будет оптимальный, безопасный и сработает в том числе у человека с зависимостью. Они тоже люди, имеют право на помощь, имеют право на помощь без боли. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Безусловно. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: И мы в этом смысле должны как-то на это реагировать, конечно. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: И давайте банально алкоголь – то же самое. Мы знаем, что может быть просто какое-то избыточное возбуждение во время начала анестезии. Поэтому врач-анестезиолог просто может это учесть и произвести коррекцию. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Да, речь, безусловно, не идёт о том, что, так сказать, кому-то откажут в помощи, просто действительно доктор-анестезиолог, как никто, должен знать максимально всё подробно для того, чтобы всё это прошло с тем желаемым эффектом и без каких-то побочных проблем. Мы закончили ответы на вопросы. Давайте затронем послеоперационный период. Сергей Васильевич, вопрос к вам. И, коллеги, если есть желание, тоже подключайтесь. Сейчас крайне короткий койко-день, абсолютно обоснованно, связано с тем, что мы переходим, в общем, на стационарно-замещающие технологии из-за тех возможных решений, которые существуют сейчас в медицине. Это ни в коем случае не делается в ущерб нашим пациентам. Но просто технологии позволяют малоинвазивно и быстро решать задачи. Но тем не менее, если боль остаётся. Вот патронаж боли для больных после операции, но уже в домашних условиях как-то сейчас обсуждается или ведётся? Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Марьяна Анатольевна, сразу после операции, пока больной лежит в стационаре, его патронаж ведётся достаточно плотно. Дальше, к сожалению, ситуация не столь формализована, поскольку пациенту, конечно, дают какие-то рекомендации. Говорят, что в случае того-то пейте какие-то лекарства, какие-то шаги предпринимайте. Если эта тема не построена, то зависит от уровня клиники. Если клиника хочет иметь красивое лицо среди пациентов, которые от неё уходят, они будут обзванивать. Это же всё силы, это время и прочее. Если такой возможности нет по тем или иным причинам, нет желания, нет возможности, персонала не хватает, то, в общем, эта тема пока переведена на рамки поликлинических врачей, а там уж как получится, какой поликлинический врач приличный попадётся. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Здесь обратная связь тоже всем нам очень важна. И если человек себя чувствует некомфортно, если его что-то беспокоит, то, безусловно, он должен обратиться или в ту организацию, которая проводила ему оперативное лечение, или к своему лечащему врачу в поликлинику с тем, чтобы озвучить те проблемы, которые появились, или продолжают его тревожить с тем, чтобы эти проблемы начали решать. Почему важно лечить боль? Теперь, Алексей Григорьевич, вопросы к вам. Вообще, хроническая боль, насколько это опасная история? Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Чрезвычайно опасная. Это самая частая причина для обращения к врачу поликлинического профиля не только у нас, но и во всём мире. Важность этой проблемы сложно переоценить. И если бы это всё, конечно, решалось очень просто, то огромное количество людей в мире не занималось бы этим каждый год. И по поводу хронической боли можно говорить, наверное, отдельно. Но как факт это тот раздел медицины, который делает нас человечными, по сути. Мы боремся не за спасение жизни человека, как онкологи и врачи-кардиологи, которые делают стентирование сердца и так далее, нейрохирурги, которые удаляют опухоли из головы, но мы боремся за качество жизни. А это совсем другая история. Намного более тонкие материи – работать с эмоциями человека, а хроническая боль – это всё-таки эмоция, чрезвычайно сложно. Это очень ресурсоёмкое направление в медицине, но и одно из самых технологичных. И поэтому, если мы говорим о том, чтобы у нас в стране много людей жило, то мы должны спасать жизнь. А для того, чтобы люди жили хорошо, мы должны позволять им жить хорошо, независимо от того, болит у них спина, голова и так далее. И поэтому это вызов времени. Я считаю, что это одно из самых динамично развивающихся направлений в медицине. Если действительно сто лет назад можно было говорить, что отрубили ногу, но спасли жизнь, и этим человек и был счастлив, то сейчас уже нет. Сейчас уже мало того, что вылечили пневмонию, мало того, что он остался жив, но он уже будет недоволен, что он лежал две недели в больнице, а у него послезавтра совещание. А сегодня или завтра он захочет, чтобы вообще не чувствовать боли. И при этом может и болеть, и выздоравливать, и так далее, проходить какие-то жизненные перипетии, но при этом в комфорте. И вот это современный вызов, на который мы вынуждены отвечать. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Какие-то короткие пожелания нашим пациентам, связанные с вашей специальностью. Сергей Царенко, директор НМИЦ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава России, д. м. н.: Мы очень любим наших пациентов, поэтому хотели бы, чтобы они взаимодействия с нами переживали без каких-то тягостных впечатлений. Я уж я не говорю, что остались бы удовлетворены, но хотя бы без тягостных впечатлений. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Алексей Викторович. Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: А я хочу вспомнить, что у нас Владимир Владимирович объявил Год семьи 2024, и хочу призвать всех, молодых и не очень молодых, женщин: приходите рожать, не бояться. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Надо призвать, мне кажется, не только женщин, но и мужчин участвовать. Алексей Пырегов, заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Московского областного перинатального центра, д. м. н., профессор: И мужчин, конечно, участвовать в этом процессе, все семьи. Потому что мы реально можем обезболить все роды. И этого бояться не нужно. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Алексей Григорьевич. Алексей Волошин, вице-президент Ассоциации интервенционного лечения боли, к. м. н.: Берегите себя и своих близких, больше доверяйте людям и нам. Марьяна Лысенко, Герой Труда РФ, главный врач Городской клинической больницы № 52: Спасибо большое за беседу! ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ВРАЧА Михаил Еникеев, заведующий урологическим отделением № 2 Клиники урологии Сеченовского Университета Минздрава РФ: И обычно тактика в этой ситуации такова, что мы убираем почку вместе с мочевыми путями. Какие-то детали с вами обсудим уже отдельно, но принципиально мы готовимся на достаточно большую, правда, лапароскопическую, скорее всего, операцию. Нет изменений в брюшной полости, непроходимости, спаечной боли. Тогда это будет выполнено не столь травматично для вас, вы достаточно легко всё это перенесёте, но через какое-то время. Голос за кадром: Михаил Еникеев – уролог, один из ведущих специалистов по реконструктивным операциям на верхних мочевых путях, органах малого таза и тазовом дне. Автор многих публикаций, монографий, учебников и патентов. Разработанные им уникальные методики помогают мужчинам и женщинам вернуть утраченные ранее функции без потери качества жизни. Михаил Еникеев, заведующий урологическим отделением № 2 Клиники урологии Сеченовского Университета Минздрава РФ: Я практически ничем не отличаюсь от классической карьеры специалистов, которые хотят заниматься своим делом. Это кружок, это на то время интернатура, потом это ординатура. Правда, я миновал аспирантуру, я был соискателем. И не жалею об этом, потому что я мог проводить больше времени с пациентами. Помимо того, что я работал в двух поликлиниках одновременно, я работал в скоропомощной больнице. Таким образом, такая разносторонняя практика, в общем, я думаю, сыграла свою роль в формировании меня как такого универсального специалиста. Максимально функциональная, или максимально социальная операция, потому что в течение буквально одного часа в результате операции мы восстанавливаем женщине и функцию мочеиспускания, и сексуальную функцию восстанавливаем. Если опущение мочевого пузыря повлияло на мочеточники и почки, то восстанавливаем и почечную функцию. Если это женщина репродуктивного возраста, мы возвращаем ей надежду материнства. Так что четыре функции за один час. В современной урологии или урогинекологии я больше таких операций не знаю. Мы сегодня идём в общем, я бы сказал так, в ногу со всеми мировыми экспертными центрами, не только в нашей стране, но и за рубежом. И в частности, наше первое исследование, подведу небольшие итоги приблизительно двухлетней работы, позволили 60% женщин, которых мы оперили по поводу опущения мочевого пузыря и матки, избавить от, как оказалось, ненужной одновременной операции по устранению недержания мочи. Мы подготовили каналы для проведения слинга. Несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле, слинг имеет специальное плетение. Он практически не растяжим, выдерживает до 40-50 кг. Он выдержит любые грыжи, абсолютно. В ближайшие 4-5 дней после операции женщина уже выписана, находится дома, двигается, и этот слинг занимает комфортное для женщины положение. И женщина с ним на всю жизнь. Для хирурга, на мой взгляд, очень важно получать удовольствие от того, что он делает, а удовольствие мы получаем, возвращая женщине или мужчине, если это мужская хирургия, утраченные ранее функции. У нас пациент с умеренной степенью стрессового недержания мочи после удаления предстательной железы по поводу рака. Такая красивая манжета будет наполнена жидкостью, в неё входит всего лишь несколько миллилитров воды, но этих нескольких миллилитров воды будет достаточно, чтобы перекрывать просвет мочеиспускательного канала. Как и заведено у нас в отделении, все врачи должны владеть в той или иной степени базовой урологией, но, тем не менее, у каждого одновременно выделено то или иное направление, в котором он сегодня лучший, в котором мы можем задавать сегодня те или иные тренды. Я могу пригласить того или иного специалиста, того или иного эксперта на тот или иной этап операции, и операция будет выполнена, в общем, на самом высоком уровне. Леонид Рапопорт, директор Клиники урологии Сеченовского Университета Минздрава РФ: Михаил Эликович, слава Богу, уже больше 20 лет работает у нас в клинике. Причём он пришёл после окончания института, прошёл ординатуру, защитил кандидатскую, докторскую диссертацию, стал заведующим отделением, стал профессором. То есть он на моих глазах вырос и стал высококвалифицированным специалистом. Клиника имеет очень профессиональный, подготовленный врачебный состав. На сегодняшний день выполняются все известные диагностические мероприятия и лечебные пособия, которые приняты в урологической практике в мире. То есть все тяжёлые случаи, все тяжёлые больные, неоднократно оперированные в регионах, требующие повторных пособий, они все приезжают к нам, и мы всем им оказываем соответствующую помощь. Михаил Еникеев, заведующий урологическим отделением № 2 Клиники урологии Сеченовского Университета Минздрава РФ: Всё, и дальше 2-3 дня реабилитации у нас, и после этого через 6 недель активация сфинктера в амбулаторных условиях, и будем надеяться, что он ему послужит верой и правдой всю оставшуюся жизнь. Мы сегодня стараемся сохранить в поколениях те знания, опыт, который мы накапливаем, потому что для хирургии это очень важно. Как только мы, к сожалению, теряем какое-то поколение или выпадает какая-то декада, то мы отступаем на большой шаг назад, что, в общем, в современных условиях я считаю недопустимым. Мы с вами сейчас наблюдаем уникальную комплектацию роботической системы, представленную двумя роботическими консолями хирурга. Для чего нужны две? Для того, чтобы помимо лечебного процесса мы одновременно успешно осуществляли процесс обучения молодых специалистов. Основное отличие в том, что роботические инструменты очень сильно отличаются от прямых лапароскопических, а больше они напоминают руку хирурга. Таким образом, с помощью робототехники нам фактически удаётся поместить две своих руки внутрь тела человека, подвести их к мишени, которая нас в этот момент интересует сквозь эти маленькие 5-миллиметровые разрезы. Такие возможности позволяют нам совсем на другой уровень поднять хирургию. В частности, если мы обсуждаем радикальную простатэктомия, то хирургию предстательной железы. Считаю, что мне нужны думающие индивидуумы. Мне нужны те специалисты, которые, когда наступит время, смогут вот этот флаг подхватить и станут лучшими по всем направлениям. Я очень часто советую со своими ребятами. Позову, выслушаю, мы вместе коллегиально обсудим. Я считаю, что такое уважительное отношение друг к другу, позволяет команде сплотиться. И, кроме того, когда мои сотрудники идут на работу, я уверен, что они идут с радостью. Я считаю это очень важно. Мы же проводим на работе, мягко говоря, большую часть жизни. Хирург получает удовольствие и от самой выполненной операции, но ещё больше удовольствия мы получаем, когда мы понимаем, что мы всё-таки побороли тот сложный недуг, который был с пациентом долгие-долгие годы. Более того, для меня нет большей награды, чем пациент, который после долгих лет страданий открывает дверь кабинета или присылает мне эсэмэску, что «Михалыч, спасибо вам большое, я и не ожидал, что существует другая жизнь». Раньше я предпочитал немного одиночества, уединиться с природой. Но сегодня, скажем так, подпитываюсь от двух своих маленьких дочерей, которым по полтора года. Это Вероника Михайловна, а меньшая, младшая, София Михайловна. Разница в 4 минуты и в 1 килограмм. У нас семейный подряд – прикрытый перед и зад. Папа – уролог, а жена – проктолог. Ольга Еникеева, жена: Так случилось, что сложная болезнь пациента свела нас вместе и образовалась новая семья. И при всём при том, что он замечательный хирург, он ещё и прекрасный семьянин и отец. Муж приходит уставший. Мы встречаем его всеми женщинами нашей семьи и просто окружаем любовью, заботой, потому что его медицинская деятельность как доктора не прекращается и когда он покидает стены больницы. Потому что пациенты болеют постоянно: и в праздничные дни, и в будни, и в выходные. Поэтому просто мы постоянно рядом и стараемся, чтобы он чувствовал, что мы его очень любим и ждём и что он у нас самый лучший папа и муж на свете. Михаил Еникеев, заведующий урологическим отделением № 2 Клиники урологии Сеченовского Университета Минздрава РФ: У нас в семье докторов практически не было. Только мамина тётя прошла войну рентгенологом, и всё. Мама всегда мечтала стать врачом, а стала химиком. Папа тоже химик. И вот, поступив в то время в Московскую медицинскую академию Ивана Михайловича Сеченова, я, по всей видимости, осуществил давнюю мамину мечту. Мы однозначно будем приветствовать продолжение семейной династии врачей. Самая старшая дочка наша уже на первом курсе лучшего медицинского вуза страны, то есть нашего Сеченовского университета. Дай Бог, будем живы, всё, что от меня будет зависеть, мы, конечно, поможем нашим младшим вступить на ту же тропу. Ольга Еникеева, жена: Дочерям профессора Еникеева есть с кого брать пример.