Виктор Лошак: Это «Очень личное» – программа о правилах и принципах жизни. Сейчас у нас заключительная вторая часть разговора с известным драматургом, режиссером, актером – Андреем Сергеевичем Смирновым. Вот вы такой опальный режиссер. Вас не любят начальники. Тем не менее, в 1974 году вы снимаете фильм «Осень», и в этом фильме как сейчас известно из фильмографии, появляется первая в советском кино эротическая сцена. Почему ее не вырезали? Почему они вам дали этот фильм показать? Объясните. Вы тогда еще сказали, что раньше в советском кино любовь всегда прилагалась либо к жатве, либо к металлургическому процессу, либо еще к чему-то. Андрей Смирнов: Три вещи: плавка, жатва и партсобрание. Было обязательно, чтобы... Ну, это трудно объяснить, конечно. Несчастье, прежде всего Тарковского, ну и мое было в том, что Владимир Александрович Познер, директор экспериментальной студии в прошлом, это отец нынешнего Познера, который... Виктор Лошак: Владимира Владимировича. Андрей Смирнов: Владимира Владимировича, да. Порекомендовал приехавшему представителю Каннского фестиваля французу посмотреть картину Тарковского «Зеркало» (в это время он снимал) и мою. Виктор Лошак: «Осень» имеется в виду? Андрей Смирнов: «Осень», да, она уже подходила к концу, я уже заканчивал монтаж. И первым делом приехал министр Филипп Тимофеевич Ермаш. Прежде чем это показывать французу, он хотел проконтролировать. Сначала он посмотрел «Зеркало». С этого начались несчастья Тарковского. Потому что картину «Зеркало» сегодня знают все, кто интересуется кинематографом, но у нее ничего общего с той картиной, которая была у Андрея. И «Зеркало» не поехало в Канны. Потом то же самое случилось и со мной. Министр посмотрел «Осень» и начались мои мучения. Я снимал «Осень» три месяца, а сдавал – семь. Семь месяцев меня заставляли... К счастью, это был мой сценарий, я мог переписать его как-то. Меня заставили писать новые сцены, вырезать то, что было. При этом Ермаш очень гордился мной: «... оставил постельную сцену?» Но кончилось тем, что я никак не мог сдать. Я трижды пытался сдать картину, министр не соглашался никак. И, наконец, меня вызвал директор Мосфильма Сизов и сказал (там кульминация фильма – это сцена в чайной, где героиня бросается на колени перед героем, говорит там: «Не бросай меня! Я тебя люблю!» и т.д.), меня вызвал Сизов и сказал: «Министр говорит, вырежешь сцену в чайной – примем картину». Я не могу передать своей растерянности. Потому что вся интрига – это кульминация фильма, кульминация развития сюжета. Без этой сцены фильм становится бессмысленным просто: что я рассказывал – непонятно. Я написал несколько писем. Вынужден был. Я написал одно письмо в Союз кинематографистов, вручил его Караганову тогдашнему секретарю. Второе я написал в ЦК партии в отдел культуры. И третье письмо непосредственно министру, где объяснял... А, нет, и еще письмо в агентство по авторским правам. Как оно называлось тогда? Виктор Лошак: ВААП. Форма самозащиты, собственно говоря. Андрей Смирнов: Ну, тогда он был не ВААП. Одну минутку. Где я объяснял: «Я готов на все. Я уже сделал столько-то поправок, но я не могу вырезать сцену, без которой картина была бы просто бессмысленной». И я все-таки добился своего. А именно, настал момент, когда опять меня вызвал директор Мосфильма и сказал: «Ну вырежи хоть что-то!» Тогда я ничего не стал вырезать, но написал, что я вырезал вот то-то, то-то и то-то. И картина была принята. При этом ей была дана, ну не третья категория, вторая, но у меня... Виктор Лошак: Так, чтобы ее не увидели, в общем. Андрей Смирнов: Нет. Главное, что я остался совсем без денег. Мне заплатили, ну, какую-то ерунду. Я был, оказался в долгах по уши, потому что у меня вычли деньги за перерасход пленки, за то, что я поздно сдаю картину, за перерасход времени, который был, естественно по вине начальства. Все, что можно. И я остался с голой задницей, извините. И картина не выходила (значит, это был, в 1973 я ее снял, это, видимо, 1974 год), она не выходила год или полтора. Я, знаете рассказ, как Таиров после закрытия Камерного театра подходил к театральной афише и искал название своего театра, исчезнувшее, так и я каждую неделю подходил к афише, где были фильмы и не находил там... В Москве она вообще не шла. Москвичи, кто интересовался, ездили в Мытищи или в Балашиху, там были в этих клубах было. Никакой рекламы. Ни одной критической статьи. Как не было. При этом в Эстонии она шла очень хорошо, там двери ломали. В Петербурге при этом она шла целый год, переходя из кинотеатра в кинотеатр. И везде были очень хорошие цифры зрителей. Виктор Лошак: Андрей Сергеевич, вы 1992 году задумали фильм «Жила-была одна баба». К съемкам вы приступили в 2007 году. Можно просто забыть, о чем вы думали 15 лет назад. Почему так растянулось время? Андрей Смирнов: На самом деле гораздо больше. Потому что в 1987 году на второй, на третий год горбачевской власти действительно запахло отменой цензуры. Я расстался с режиссурой в 1979 году после фильма «Верой и правдой». И стал осваивать другую профессию писателя там, драматурга. И возвращаться не собирался. Но, когда в 1987 году действительно запахло тем, что цензуру отменят, мне стало обидно. Я подумал: «Что же, я за всю жизнь не снял ни одной вещи, которой бы не касалась чужая рука, которой бы не касалась цензура?!» И тогда же, в декабре 1987 года я среди ночи вскочил, часа три было. Мне стукнула в голову мысль, которую я поторопился записать: «Кино о Тамбовском восстании». Виктор Лошак: 1987 год? Андрей Смирнов: 1987. Виктор Лошак: 20 лет до начала съемок. Андрей Смирнов: Двадцать... больше! Значит, 1987, а начало съемки – 2007, а, ну да, 20 лет, точно. Я начал работать над сценарием. Мне пришлось, как вам сказать, историю революции... Виктор Лошак: Да это же Антоновский мятеж. Андрей Смирнов: История Антоновского мятежа. А что такое крестьянство? Вообще, чтобы понять крестьянскую жизнь как следует, я прочел кучу мемуаров. Я прошел Тамбовскую губернию с юга на север от Борисоглебска, который сегодня Воронежская губерния, хотя это Тамбовская... Виктор Лошак: Я вас понимаю. Вы не могли найти никак границу познания. Все время нужно было новое, новое. Андрей Смирнов: Абсолютно. Значит, когда я снимал картину и одним из наших консультантов была чудная женщина из Тамбовского университета, она мне сказала, что я бы мог защитить диссертацию по трем темам, по трем разным предметам. Первая – история русского крестьянства, я к тому времени стал разбираться в ней. Вторая – это история гражданской войны, потому что тамбовское восстание – это важная часть гражданской войны. А третья – тамбовский диалект, сравнительно с орловским или воронежским. Да, действительно, я все это. Но на это ушло 20 лет. Виктор Лошак: Вы много работаете, как актер. Одна из тончайших ваших работ – это роль в фильме «Елена». Как вам работалось со Звягинцевым? Потому что фильм получился просто на разрыв сердца. Андрей Смирнов: Хорошо. Ну, Звягинцев очень талантливый. Кроме того, как мне объяснил покойный Даниил Дондурей, главный редактор тогда «Искусство кино», он сказал, что Звягинцев – самый знаменитый из российских режиссеров за всю историю русского кинематографа, начиная с «Понизовой вольницы», еще фильмов Дранкова и Ханжонкова. Потому что каждая его картина становится событием мирового кино, чего не довелось испытать ни Эйзенштейну, ни Бондарчуку и т.д. Так что, вот. Ну, а потом, понимаете, нет послушнее артистов, чем режиссеры. Потому что каждый из них прекрасно знает, что только у одного человека в голове готовая картина. Поэтому, что Звягинцев говорил, то я и пытался сделать. Виктор Лошак: А вот вы сделали несколько фильмов просто трагических и «Француз», и «Жила-была одна баба». Когда я был главным редактором, меня всегда занимал один вопрос: как с одной стороны, чтобы твой журнал, газета соответствовали правде жизни, а с другой стороны, чтобы человек, закрыв последнюю страницу, не хотел повеситься, чтобы хотелось жить? Вот эта проблема перед вами стоит, когда вы делаете кино? Андрей Смирнов: Нет. Виктор Лошак: Нет, да? Андрей Смирнов: Нет, я не вижу. Просто каждый раз, если у тебя трагический сюжет... Между прочим, кроме прочего, я – автор театральной пьесы «Родненькие мои» – это чистая комедия. Она вот уже больше 30 лет живет на сцене. В частности, сейчас она идет уже года два или три в театре сатиры, там же, где была когда-то премьера, много лет она... Виктор Лошак: Это та пьеса, которая вас кормила, когда вас лишили возможности заниматься режиссурой? Андрей Смирнов: Нет. Но у меня был момент, когда впервые за свою профессиональную деятельность мне удалось отдать долги. И с тех пор (Слава богу! Господи, спаси и сохрани!) не занял ни рубля. В 1986 году (это год V съезда кинематографистов, это второй год власти Горбачева) все стало меняться. А именно: в Союзе кинематографистов была создана конфликтная комиссия, которую возглавлял Андрей Плахов, который стал снимать с полки фильмы. Одновременно, значит... Виктор Лошак: Это был пир! Потому что, с другой стороны, и книги появлялись, которые не печатали, и фильмы. Андрей Смирнов: Ну для меня это был, для моей семьи. У меня в это время, значит 80, что у меня уже трое детей и еще к такому времени не родился сын. Значит, у меня сняли с полки «Ангела» и заплатили за него постановочные через 20 лет. 19. Сняли с полки «Осень», пересмотрели категорию – дали первую. Выпустили повторно на экран и заплатили деньги. И разрешили пьесу в театре сатиры, и в Туле пошла моя пьеса, и я стал с этого получать какие-то деньги. Виктор Лошак: Потрясающе! Андрей Смирнов: Я впервые расплатился с долгами за всю профессиональную жизнь и с тех пор боюсь занять хоть рубль. Виктор Лошак: Вы говорите о своих детях. Все знают вашу старшую дочку Дуню Смирнову. Я особенно хорошо знаю, потому что у нее был маленький период, когда она работала в «Московских новостях», где я был главным редактором. Она советуется с вами или нет? Андрей Смирнов: Мне даже смешно. Все четверо моих детей им в голову не придет советоваться со мной. Потому что я для них, как они выражаются, тормоз, еще какое-то есть слово, ну, в общем, отсталый человек из прошлого века. Ну, только разве что покажут свой фильм или там написано... Виктор Лошак: Или вы сниметесь у них в фильме. Андрей Смирнов: Или я снимаюсь у них в фильме, да. Совершенно верно. У сына в сериале «Садовое кольцо» у меня была вот такая роль, эпизодик, я играл сторожа автостоянки. Вот. Виктор Лошак: На большее вас не допустили? Андрей Смирнов: Нет. Он счел, что этого достаточно. Виктор Лошак: Андрей Сергеевич, а вот с зятем своим Анатолием Борисовичем Чубайсом вы спорите? Я почему об этом спрашиваю, потому что вы были среди подписантов, может быть даже инициатором письма, возражавшего против возвращения стране музыки советского гимна. В это же время Анатолий Борисович нам журналистам объяснял, что да, это нужно, это правые экономические реформы под прикрытием левой идеологии. То есть он как бы одобрял это через такие размышления. У вас не возникает с ним дискуссий? Андрей Смирнов: Нет. Обмен, как вам сказать, обмен информацией происходит. Вот буквально два дня назад мы с женой были в гостях у Дуни и Чубайса, и вечер был очень информативен. Я задаю вопросы скорей, а Анатолий Борисович рассказывает. Так же и он интересуется тем, что я делаю. Видите ли, я глубоко уважаю Чубайса, интересовался каждым его шагом в то время, когда он был в команде Ельцина или точнее, Гайдара. И поэтому, когда они поженились, ничего не изменилось в моем отношении, только он стал моим родственником. Вот. Я его люблю, уважаю и считаю одним из самых выдающихся людей нашей страны. Виктор Лошак: Андрей Сергеевич, у вас есть замечательная фраза: «Друзей тебе выбирает бог», – вы сказали. Чудесная фраза. Кого он вам выбрал? Андрей Смирнов: Друзей? Виктор Лошак: Да. Вы сказали: «Друзей выбирает бог». Андрей Смирнов: Ну, у меня много было друзей, кинематографистов, прежде всего. И не только. Ну вот, скажем, со своим сокурсником Андроном Кончаловским мы видимся очень редко, крайне редко. Виктор Лошак: Но вы чувствуете его другом? Андрей Смирнов: Ну, мы показываем друг другу свои фильмы. Вот он меня вызывал, в частности, на свой последний фильм «Дорогие товарищи!». Я смотрел, и фильм произвел на меня большое впечатление. А потом, как вам сказать, вот друзья мы или нет? На многие вопросы мы смотрим совершенно по-разному. Но при этом, я начинал фильм «Жила-была одна баба» после перерыва в двадцать девять с половиной лет, я не стоял у камеры. Все внове. Второй день съемок. Второй день (это, значит 2008, по-моему, год, или 2007, это город Задонск, под городом Задонском, на берегу Дона, массовка человек 300, актеры) я снимаю. В это время раздается звонок. Кругом степь. Я отхожу шагов за 20, потому что понимаю, что это Андрон звонит из Лондона. «Как дела у тебя». Я говорю: «Андрюха! Ужас полный! Я не могу справиться ни с массовкой, ни с актерами. Вот второй или третий день снимаю, все безударно! Это ужас вообще!» В ответ поток мата, и говорит: «Ты что, идиот? Сколько лет ты не снимал?» «29!» – говорю. «Ну а что ты хочешь? Все нормально! Успокойся! Пройдет три-четыре дня, ты войдешь в форму. Все будет нормально» и т.д. Вот я не могу забыть этот звонок, потому что он на меня, действительно, подействовал как освежающий душ. Я действительно решил успокоиться. Ну, пока что дрянь материал, но это пройдет. И, действительно прошло. Виктор Лошак: Знаете анекдот: когда чабан пасет отару и у него раздается звонок мобильного телефона. Он берет телефон, и вся отара поворачивает головы к нему. Он им говорит: «Это меня». Андрей Смирнов: Прекрасно! Виктор Лошак: Над чем вы работаете сейчас? Что вы собираетесь снимать? Андрей Смирнов: У меня сейчас очень тяжелое положение. Я в июне закончил сценарий, который я писал около года. Он называется «За нас с вами». Это история женщины – красавицы, которую будет играть Юля Снигирь. Начинается действие в октябре 1952 года, а заканчивается, финал 7 марта 1953 года. Через два дня после смерти Сталина и за два до его похорон. Ну, не буду рассказывать сюжета, но там, конечно... Виктор Лошак: Такое время, понятно. Андрей Смирнов: Какое время, вам понятно. Там и дело врачей, ... и арест там главного героя, отца моей героини. Там довольно много действия. Мои друзья считают, что это лучшее, что я написал в жизни. Так что. Мне 80 лет, в этом возрасте, вообще-то уже кино не снимают. Но я попытаюсь снять еще картину, если бог даст. Виктор Лошак: Вы еще очень молодой человек по моим ощущениям, правда. Андрей Сергеевич, несколько коротких вопросов. Вот вы, безусловно, самый популярный человек. Я вспоминаю интервью Бреда Пита, он сказал: «Чуваки, слава – это еще та потаскуха!» Как вы относитесь к своей популярности? Вас, безусловно, узнают на улице люди, как вы к этому относитесь? Андрей Смирнов: Ну, у меня уровень популярности очень низкий, слава богу! Виктор Лошак: Да не может, да не может быть! Андрей Смирнов: На улице меня не трогают. Ну подходят, но изредка. Ну вот, скажем, я только что снимался вот в третьем сезоне сериала «Динозавр» вместе, мой партнер Панкратов-Черный Саша. Мы с ним тоже работаем вот уже третий сезон. Вот он популярный! Его останавливают, где бы мы ни были. Меня очень редко останавливают, да. Виктор Лошак: Не может быть. Андрей Смирнов: Я живу совершенно спокойно своей частной жизнью. Виктор Лошак: Может потому, что вы много снимались в арт-хаусе таком, не массовом? Андрей Смирнов: Ну, я судить не могу. Да у меня работ 50, наверное. Причем никто меня не брал в кино. Но когда я женился на своей нынешней жене (у нас с ней вот через три года, если мы доживем, будет золотая свадьба) и вот, значит, это были 1970 годы, она снималась и в фильме Нахапывав, назывался «Идущий следом». Главную роль там играл Ивар Калныньш, а главную женскую роль играла Лена, моя жена. И там были какие-то проблемы. Мужа играл Ивар Калныньш, а с любовником были какие-то проблемы. И она посоветовала Нахапетову, говорит: «Попробуйте-ка моего мужа», и вот он меня утвердил. Потом то же самое случилось в Питере. Виктор Лошак: Это была очень уникальная ситуация, когда вы были любовником своей жены! Андрей Смирнов: Да. Там я играл ее любовника. Но в следующей работе, это было в Питере на Ленфильме, картина называлась «Красная стрела», где любовника Лены играл Кира Лавров, а я играл ее обманутого мужа. Виктор Лошак: Потрясающе. Андрей Смирнов: С этого началась моя артистическая карьера. Ну, с тех пор ролей 50 что-нибудь играл. Виктор Лошак: Чего вы в жизни боитесь больше всего? Андрей Смирнов: Ой, как вам сказать... Прежде всего, у меня четверо детей. Поэтому их жизнь, по возможности, ну не то, чтобы благополучия, а чтобы они существовали, чтобы они нормально работали. Они все работают, как проклятые. Никому не приходится нам объяснять им, что надо работать. Они молодцы, я их уважаю. Вот, дети, конечно. Вот этого я боюсь и всегда молюсь господу нашему: «Спаси и сохрани моих детей!». Виктор Лошак: Последний вопрос, который я задаю всем. Какие ваши правила или принципы в жизни? Андрей Смирнов: Правила жизни? А есть ли у меня правила жизни? Да нет, пожалуй. Понимаете, вот я говорю, что это нам кажется, что мы воспитываем детей. На самом деле дети воспитывают нас. Потому что вот каждый из четырех – это было огромное событие в жизни. И вот их детство, там трудности, с которыми они сталкивались. Они очень многому учат родителей. Вот, пожалуй, единственное правило – это... Виктор Лошак: Учиться от детей? Андрей Смирнов: Учиться от детей. И главное, не морочить им голову, не забивать их родительскими правилами. Нет! Дети растут сами. И невольный пример жизни родителей на них, конечно, воздействует. Но именно невольный, бессознательный. Они чувствуют, как живут родители. И им это входит в плоть и кровь. Виктор Лошак: Андрей Сергеевич, большое спасибо! Мне было очень интересно с вами разговаривать! Андрей Смирнов: Спасибо вам!