Виктор Лошак: Это «Очень личное» – программа о принципах и правилах жизни. Наш сегодняшний гость – Андрей Юрьевич Молчанов, доктор экономических наук, руководитель одной из крупнейших в стране строительных компаний «ЛСР». Наш разговор о большой стройке, больших рисках и больших деньгах. Вы так долго живете в Москве, а ваша родина – Питер. Она выглядит из Москвы иначе? Как она выглядит? Андрей Молчанов: Вы знаете, на самом деле иначе. Вообще, понимаешь красоту города Санкт-Петербурга, именно когда из него уезжаешь. Потому что, когда в нем живешь, учишься в школе, уходишь, особенно зимой, уходишь – темно, приходишь – темно. На работе точно так же: уходишь – темно, приходишь – темно; не успеваешь даже насладиться той красотой, которую действительно город из себя представляет. И вот, уехав в Москву, когда я сейчас езжу в Петербург (я все равно езжу, потому что центральный офис у нас находится в Санкт-Петербурге, и мне приходится и по работе бывать несколько раз в месяц по нескольку дней), я все время нахожу время посещать музеи, театры. И такое количество раз, которое я был в музее с момента отъезда из Петербурга, я бы, в принципе, наверное, за всю жизнь не посетил бы столько раз, сколько сегодня я имею возможность посещать. И, конечно, осознание красоты архитектуры пришло ко мне именно только сейчас, когда я уехал из Петербурга. Виктор Лошак: Это эффект человека, живущего в приморском городе: он никогда не ходит на пляж. Андрей Молчанов: Не купается в море, местные не купаются. Здесь то же самое. Виктор Лошак: Вы в 21 год рискнули заняться бизнесом. Причем годы были такие 1990-е (начало), тяжелые, рисковые. Как вы решились на это? Почему? Андрей Молчанов: Слово «риск» здесь не подходит, потому что это было как данность. Это было такое время в 1980-е годы. 1988 год; я поступил в университет на экономический факультет кафедры политэкономии. Это был последний год, когда еще требовалась характеристика райкома от комсомола, чтобы туда поступать. Сейчас это называется уже кафедра экономической теории, а раньше политэкономии. В стране столько всего происходило, что для меня это было естественно; мы все понимали, что надо заниматься бизнесом. И здесь не было понятия риск – не риск; это было естественное направление жизни, как она виделась в тот момент. Студенты-экономисты, когда был опрос в 1990-е годы, кем вы хотите стать, 98% говорили: мы хотим быть предпринимателями, т.е. это был новый тренд, новая возможность. Поэтому это как- то естественно все получалось. Виктор Лошак: А кто вас учил? Вот я посмотрел ваше интервью, где вы категорически отрицаете слух, что ваш отчим, работавший вице-губернатором Санкт-Петербурга, был вашим патроном. Но кто-то же вас должен был учить в 21 год заниматься бизнесом, причем заняться серьезным таким бизнесом? Андрей Молчанов: Учить – нет; никто не мог учить в то время для многих. Все мы сами учились, и в этом прелесть, наверное, того периода времени. Но в альма-матер, в университете, если говорить про бизнес, которым я занимаюсь, вот это я до сих пор помню, был предмет истории экономических учений и профессор Шишкин, когда мы сидели на лекции, он сказал: «Подъем любой экономики начинается со строительства». И у меня что-то щелкнуло в голове. Я даже не понимал тогда, что есть еще строительство дорог, мостов. У меня это почему-то ассоциировалось с жильем. У всех же была проблема: где жить. Виктор Лошак: Конечно. Это была главная проблема советского человека. Андрей Молчанов: В принципе. Да вообще в мире. Для человека жилье свое собственное – это основная проблема человека. То есть ему нужно есть, одеваться и жить в своем жилье. Если он живет в своем жилье, он счастливый человек. Если он здоровый, еще ко всему прочему и имеет работу. Много составляющих, но жилье – это базовая ценность для человека, безусловно. И вот для меня это как бы все сложилось автоматически, что надо заниматься строительством жилья. Это был 1991 год; как раз вот тогда все это происходило, поэтому университет, безусловно, друзья, товарищи, коллеги. Плюс все занимались предпринимательством: у меня был круг людей, знакомых, кто торговал джинсами. Мы сами джинсами торговали. Мы сами джинсы там резали, какие-то кнопки делали, какие-то пахучки для автомобилей, т.е. было много-много различных элементов бизнеса, которыми мы молодыми студентами занимались. А потом это все перешло уже в то, что... Виктор Лошак: То есть это поколенческое такое? Андрей Молчанов: Безусловно. Безусловно. Виктор Лошак: Года три-четыре назад вы признались «Ведомостям»: «Я вообще сам демократ-либерал». Не кажется ли вам, что это признание сегодня звучит опасно? Андрей Молчанов: Вы же понимаете, у каждого термина есть какие-то определенные границы. Плюс, ко всему прочему, со временем мы тоже пересматриваем какие-то свои мировоззрения. Но я остаюсь в душе демократом. Я считаю действительно, кто там Черчилль сказал в свое время, что «демократия – это не самое лучшее, но ничего лучшего никто еще не придумал». Это как бы естественный процесс. Плюс мир очень сильно меняется. В любом случае я могу сказать, что в душе я демократ-либерал. Но вот то, что сегодня происходит, например, в области либерализма, у нас в том числе я не поддерживаю очень многие вещи. Потому что в моем понимании происходит путаница у людей: либерализм и демократия – это не вседозволенность. Демократия – это когда, действительно, меньшинство подчиняется интересам большинства. А у нас меньшинство считает, что оно самое умное, и оно имеет право диктовать, как другим жить. Это ведь тоже неправильно. То есть мы не научились еще. Надо понимать, что мы – молодая страна, мы – молодое общество; нам нужно еще подрасти в хорошем смысле слова; ментально подрасти, чтобы ответственно относиться к соседям, к совместному проживанию. Нельзя жить в обществе и быть независимым от него. А у нас понимаете, за счет того, что мы жили 70 лет при советской власти, была какая-то закрытость и непонимание у людей. Именно из-за непонимания возникают другие ощущения, неправильная трактовка вот этих понятий. Виктор Лошак: Давайте перейдем к строительству. Андрей Молчанов: Давайте. Виктор Лошак: В конце советской власти вдруг выяснилось, что в московских новостройках в основном двушки, в основном двухкомнатные квартиры. Вы построили несколько больших жилых массивов и продолжаете строить. На что вы опираетесь, когда планируете строительство? Например, столько-то квартир таких, столько других. Есть какие-то демографические, социальные выкладки, которые для вас являются важными? Андрей Молчанов: Мы действительно на самом деле профессионально смотрим на эту сторону. Но рынок диктует, что необходимо; рыночная ситуация. Виктор Лошак: Спрос. Андрей Молчанов: Спрос, безусловно. То есть, что люди покупают. И ситуация меняется. Если вы посмотрите за последние 20 лет, средний размер квартиры сильно уменьшился. Если в нулевые годы все строители-застройщики, мы тогда тоже работали, старались строить большие квартиры, потому что люди хотели покупать большие квартиры, то сегодня все люди уже по-другому к этому относятся и стараются покупать меньшего размера, более компактные. Потому что уже начинают считать расходы на будущее и понимают, что есть деньги, которые надо истратить на мебель, на какие-то еще дополнительные, на дачу, например. Пандемия началась, лучше еще дачу построить; иметь квартиру не 150 м2, а 70 и вторую часть денег можно истратить на что-то другое. Поэтому в принципе, тренд идет на это. А вот двухкомнатная, однокомнатная. Сегодня – самый большой хит сезона вообще – это студии, маленькие квартиры. Хотя я сам лично противник. Виктор Лошак: Это не только в Москве, да? Андрей Молчанов: В принципе. Чтобы было понимание, жилищное строительство в Российской Федерации, такое активное, оно в городах-миллионниках, в первую очередь. 16 городов у нас и там действительно много строится. И строится качественное жилье, и хорошее; и тренды основные идут оттуда, потому что в малых городах строительства мало, покупательная способность маленькая. И в принципе, есть миграционные движения людей из малых городов в большие – такая общая мировая тенденция. И в том числе у нас она тоже присутствует. Так вот, вот эти маленькие квартиры-студии люди покупают не потому, что они хотят жить в маленькой квартире, а потому, что чек меньше получается, нужно денег меньше истратить. И это очень опасная история, потому что в итоге мы можем получить большие комплексы с большим количеством маленьких квартир, которые в будущем превратятся, я не знаю. Ну, понимаете, дом там тысяча... Виктор Лошак: Муравейник. Андрей Молчанов: Муравейник. Небезопасно. Тяжело жить. Безусловно, некомфортно. Пятиэтажки можно как угодно ругать хрущевки эти, но это дом в пять этажей, в нем 200 квартир; все соседи друг друга знают. Выходят, у них деревья выше домов. Они сидят на скамеечках и получают удовольствие. А сегодняшние высокие дома многим нравятся, мне лично нет. Жить там на уровне 150 метров. Ну, молодое поколение любит, люди покупают. Виктор Лошак: Ну, кроме того, что вы констатируете это, вы как-то с этим ведь не можете бороться с этой тенденцией? Андрей Молчанов: Я об этом говорил в том числе, когда возглавлял Национальное объединение строителей. Я бы это в принципе со стороны государства, я бы это регламентировал, я бы запретил строить такие квартиры. И таким образом мы, в том числе, повлияли бы на стоимость метра. Потому что если у человека есть определенная сумма денег, там я не знаю, миллион рублей, он не истратит больше. И застройщики будут вынуждены снижать цены на однокомнатные квартиры. Я бы сделал там минимальный размер квартир. Причем мы здесь не ноу-хау создаем, во многих странах такое есть. Виктор Лошак: Ну вот вы строите и не только в Москве и Петербурге. Андрей Молчанов: В Екатеринбурге еще. Виктор Лошак: Да. Чем отличается рынок Москвы от рынка в другом городе? Андрей Молчанов: В Москве более высокая покупательная способность. Соответственно, можно создавать за счет этого и более качественные продукты, более качественную среду. В Петербурге тоже. В Екатеринбурге уже тяжелее, потому что цена метра, которую люди могут себе позволить, она гораздо ниже. То есть там уже нет возможности, нет жира, истратить деньги, условно говоря, на более качественное благоустройство. Даже не более качественное... Виктор Лошак: На социальное обустройство в районе. Андрей Молчанов: На дополнительные вещи какие-то. Дополнительные там спортивные площадки, велопарковки, еще что-то; такие вещи, которые мы делаем. Невозможно представить для нас в рамках проекта строительство музея, например. Даже в Петербурге. Экономика не позволяет. Виктор Лошак: Из разных медийных щелей доносятся стоны застройщиков о том, что не хватает рабочих рук, меньше едут мигранты. Вас эта проблема тоже касается? Андрей Молчанов: Она всех касается. Виктор Лошак: В чем вы видите ее корни? Вот только что их было вроде бы достаточно, и вдруг стало резко не хватать. Андрей Молчанов: Пандемия в том числе. Пандемия повлияла очень сильно. Часть людей уехала, потом не вернулась обратно. Не хватает сегодня действительно рабочих рук. У нас, в принципе, в строительном комплексе не так уж очень все прекрасно. Потому что если посмотреть, в принципе разрушена система подготовки рабочих специальностей... Виктор Лошак: Ну это не, это в принципе система разрушена. Андрей Молчанов: Ну вот, мы говорим, давайте про рабочих, да. Профтехучилища, которые были. Я сам, когда в школе был, мы ходили в ПТУ, я там получил звание маляра второго класса. Ходили мы, ученики средней школы на практику туда. Но в принципе люди имели возможность получить профессиональную специальность. Сегодня рабочие получают достаточно приличные деньги. Вот я разговаривал буквально со своими, то есть. У нас работники получают и по 100 тыс. руб., и по 120, от выработки. То есть можно. Более тяжелые, такие как фасадные работы, как правило, берут на себя мигранты. Это более тяжелая работа. Наши местные так не всегда хотят работать, хотя там тоже можно зарабатывать приличные деньги. И в принципе, если посмотреть по статистике, где-то еще лет пять назад в строительной отрасли было пять минус 600 тысяч человек, сейчас на два миллиона меньше, т.е. эти люди перешли в другие какие-то специальности. Кто-то стал, не знаю, сторожем, водителем, кто-то там компьютерщиком, какую-то новую специальность освоил. Они ищут другую работу. Ушли в курьеры многие, потому что курьеры больше зарабатывают, плюс чаевые какие-то получают. Вот такой тренд. Очень много людей ушли в курьеры работать. Потом они мигрируют по стране. В принципе, миграционные процессы происходят. Я думаю, все сбалансируется. Но мы не обойдемся без рабочих рук из сопредельных государств. Это было и в советское время. То есть, если взять там отделочники в советское время разговаривали... Виктор Лошак: Метро строили, конечно, приглашенные люди в Москве. Андрей Молчанов: Да. Отделочников не было, которые жили на территории Центрального федерального округа. Они всю жизнь были там с Украины, из Белоруссии, из Молдавии, потому что там другие руки, т.е. там другой подход там. Местные строили, занимались другими какими-то работами. Поэтому это такая общая ситуация. Виктор Лошак: Когда я посмотрел какие-то материалы, связанные с вашей компанией, я вспомнил историю одного своего товарища, который купил масложирзавод, и потом каждый год из-за необязательности партнера, сначала он купил транспорт, потом элеваторы, потом землю, где выращивали подсолнечник. Вот вы владеете всей цепочкой: песчаные карьеры, кирпичные заводы, стройка, не поэтому ли? Или другие причины? Андрей Молчанов: Не поэтому. Потому что у нас внутреннее потребление собственной продукции на уровне 8%, т.е. это как бы исторически сложилось. Во-первых, производство строительных материалов – это одно из направлений бизнеса. И это очень интересно. Мы построили новые заводы, красивое современное оборудование. Это востребовано рынком. И нам нравится это направление. Мне нравится направление этого бизнеса. Но в том числе то, что вы сказали, это сегодня такая проблема, которая тоже существует; мир с ней столкнулся, не только вот ваш товарищ с этим заводом масложировым. В мире сегодня проблемы с Китаем начались. Сегодня в крупных мировых компаниях (как сказал мой коллега: мир такой очень хрустальный стал) какой-то поставщик из-за каких-то политических событий что-то не поставил вовремя, и у них рушится вся цепочка, и все нарушается. Люди сейчас начинают выстраивать такие вертикальные какие-то вещи: склады, которых раньше никогда не было. Ну зачем там крупной компании склады, когда все вовремя привозят, все работает как часы? А сейчас раз, сбой произошел, и все рушится автоматически. И сейчас начинают делать запасы, т.е. мир в принципе меняется. Это естественный процесс. Ничего страшного в этом нет. Виктор Лошак: Вы были руководителем экономического Комитета Совета Федерации. Вы работали какой-то кусочек времени в Минсоцразвитии. Потом вы от этого всего отошли. Вы что, зареклись от политики? Андрей Молчанов: Если говорить про политику, я на самом деле в первый раз столкнулся с ней в 1994 году, когда решил стать депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга и даже победил в первом туре. Во втором проиграл, слава богу. То есть, я считаю, Всевышний меня отвел от этой стези в то время. Но как-то, видимо, в крови там это у меня: мне нравится политика. Когда там демократический выбор России, я встречался с Гайдаром, Санкт-Петербург, там все кипит; такой Григорий Томчин у нас там лидером был. Виктор Лошак: Да, да, да. Андрей Молчанов: Я с ним лично общался, знаком был. Я был активный такой. Мне очень нравилась вся эта история, такая политическая. Но вот тогда я проиграл. Тогда, кстати говоря, я до сих пор помню, знаете, есть такая фраза: проснуться в холодном поту. Непонятно что такое холодный пот. Вот я это испытал на себе, когда проснулся утром, когда мы проиграли во втором туре, я проиграл. Хотя мы должны были выиграть, и сейчас я понимаю, что нас, конечно, подставили. Неважно, как ты голосуешь. Важно, кто считает там. Схема там в любом случае всегда работает. Вот тогда я испытал это ощущение такое достаточно интересное. Но, слава богу, что это случилось со мной, потому что непонятно, как бы сложилась моя судьба. Потому что я опять сконцентрировался только на бизнесе. Виктор Лошак: А вот вы вышли из Совета Федерации, когда появился закон о том, что нельзя иметь зарубежную собственность, счета и т.д., и т.д. Надо ли это понимать так, что вы для себя решили, что свобода важнее? Андрей Молчанов: Нет, ну есть закон. Значит, нужно принимать решение, да. Виктор Лошак: Ну, когда вы принимали это решение? Андрей Молчанов: Я принял решение, что бизнес для меня важнее и интересней. Я мог совмещать и мог бы совмещать. И в принципе там я с Валентиной Ивановной тогда разговаривал. Она говорит: «Ну куда ж ты уходишь?» Я говорю: «Валентина Ивановна, тогда у меня один путь – надо будет хотя бы развестись с женой, чтобы на нее все оформлять. Но я скажу своим детям, что я из-за вас развелся». Как бы какие варианты? Она говорит: «Ну, тогда уходи». Виктор Лошак: Многие нашли какие-то пути такие. Андрей Молчанов: Можно, а зачем? Всю жизнь можно что-то искать. А смысл? Смысл? Я просто смысла в этом не вижу. Слушайте, есть закон, он правильный. Опять же это, может быть, по отношению ко мне я могу внутренне считать, что это неправильно. Потому что я живу в соответствии со своими принципами, и моя политическая работа я действительно отдавался ей, не влияет на бизнес-работу. Более того, это было бы ущербно для моего бизнеса, потому что я бы не уделял ему достаточно внимания. Но для большинства людей, может быть, это и является как раз для другого. И поэтому правильно, и я подчиняюсь, как меньшинство. Я считаю, что это правильно: есть закон, его приняли; надо соблюдать закон. Виктор Лошак: В какой-то момент вы были одним из трех кандидатов на пост губернатора Ленобласти. Если отвлечься от конкретной области, Ленинградская или какая-то другая территория, какой был бы первый шаг, если б вы вдруг стали губернатором? Андрей Молчанов: Ну, я не знаю. Сейчас так не сказать. Время меняется. Каждый период времени требует определенных первых шагов. В тот момент один шаг; сегодня второй шаг. Если говорить про Ленинградскую область, то ей повезло с сегодняшним губернатором. Я скажу объективно: действительно повезло. Это потрясающий человек, который живет работой. Мне его по-хорошему жалко, по-человечески, он не видит жизни; жена на него только ругается, я знаю, потому что он живет работой. И это такой ад. Он отдает себя служению народу. Тут конкретный случай. Виктор Лошак: Давайте о вашем, наверно, самом выставочном и любимом объекте – это о стройке на месте ЗИЛа. Вы потратили колоссальную сумму на покупку этой территории – 28 млрд руб. Я один из людей, которые абсолютно разделяют вашу идею, потому что мое первое жилье в Москве было на Автозаводской улице. Я очень люблю этот район. Это замечательный район близко к центру. А что было самым сложным в освоении этой для Москвы очень такой важной площадки? Андрей Молчанов: Для нас самым сложным? Для меня? Виктор Лошак: Для вас, для вас, да. Андрей Молчанов: Ну, преодолеть, наверное, общественное сознание. Мне никто не верил, что это возможно. Виктор Лошак: Что можно построить на этом месте? Андрей Молчанов: Что можно такое сделать. Это надо понимать, там 65 гектаров – огромная территория, промышленная территория. Мы там вывезли только 700 тысяч кубометров железобетона, разрушили старые здания, там 20 метров вниз грунт вывозили; очень много таких работ было подготовительных. И у всех... Виктор Лошак: Мне вот интересно, а куда это вывезли? Андрей Молчанов: Все вывозится. Есть строительные компании, забирают, используют. Есть специальные полигоны для этого. То есть часть используется, часть не используется. Но это там, действительно, все продумано. Никаких сложностей как раз в этом нет. Но с точки зрения ментальной, когда человек мне говорит, что невозможно жить на территории бывшего завода, там все загрязнено. Почему там все загрязнено? С какой стати там все загрязнено? Ну производство и производство. Сегодня мы там парк сделали потрясающий; мы наняли американцев – ведущего ландшафтного архитектора Джерри Ван Эйк, который делал там в Лос-Анджелесе, в Лондоне, в Мадриде и в Москве. Он идею завода сохранил в виде такой перголы, если вы видели: из кортена сделана лента конвейерная, как змея большая; под ней территория 10-ти гектаров. Это потрясающая вещь. То есть он идею такую придумал. Он приехал, посмотрел. Я говорю: «Ну сделай, как ты видишь». Он сделал действительно. И мы совместно в Москвой этот проект реализовали, т.е. профинансировали. У нас была договоренность при покупке этого участка, что парк мы финансируем 50/50. Мы создали этот парк. Так вот, возвращаясь к тому, что было самое сложное – это преодолеть неверие людей, что это возможно. Все смотрели и говорили: «Ну, он сумасшедший». То есть это тяжело. Сейчас уже понимают, что такие территории можно осваивать. Это в принципе, одна из крупнейших площадок и редевелопментов в Европе, не только в Москве или в России. Виктор Лошак: Вы для себя это расцениваете, как вызов еще профессиональный? Андрей Молчанов: Ну, это было очень интересно, да. Вот у нас сейчас такой проект в Петербурге будет похожий. Я хочу сделать. Там большая намывная территория, мы будем строить там тоже, больше чем миллион метров жилья. Я хочу все сделать там из клинкерного кирпича. Я сказал архитекторам, чтобы сделать такой кусок Голландии в Петербурге. Петр I любил Голландию, вот мы сделаем эту Голландию; чтобы не было разного, чтобы было в едином стиле. То есть ты попадаешь, как сегодня в ЗИЛ-арт приходишь, попадаешь в кусочек Европы; для кого-то Нью-Йорк – высотные здания, для кого-то Европа какая-то. Для нас – это наша Москва. То есть это естественный процесс, да. В Петербурге мы сделаем чуть-чуть такой Голландии, Германии. Виктор Лошак: А в Москве Эрмитаж будет? Андрей Молчанов: Музей будет. Да, Эрмитаж. В 2023 году мы построим его. У нас договоренность – это частный музей, и мы подписываем договор с Эрмитажем, что он будет им управлять при нашем финансировании в течение пяти лет: выставки и все остальное. Виктор Лошак: А вы смирились с несправедливостью, о которой когда-то говорили: «Я строил, финансировал, брал кредиты, рисковал, а помнить потом потомки будут не меня, а архитектора»? Андрей Молчанов: С этим невозможно смириться. Так оно и будет. Так оно и будет, да. Ну, это больше в шутку сказано. Но на самом деле так и есть. Поэтому у нас имена архитекторов сегодня – наши улицы. Я сам, кстати, к ним с пиететом отношусь, к архитекторам, к художникам. Виктор Лошак: Рискованно быть сегодня в сегодняшней России крупным предпринимателем, богатым человеком? Андрей Молчанов: Да не более рискованно, чем где бы то ни было еще. Вообще рискованно жить. Вот так, если рассуждать, да. В каждой специальности есть свои риски, есть свои плюсы, есть минусы. Предпринимательство – это определенный стиль жизни, определенная ментальность. Нельзя выучиться предпринимателем стать. Можно стать суперменеджером. Предпринимателем можно родиться, как художником человек рождается. Виктор Лошак: Ну, я уточню вопрос: вы упомянули слово «ментальность». Но ментальность в стране такая, что предпринимателей не принимают. Даже люди власти говорят: «Ну, они же жулики там» и т.д. Андрей Молчанов: Чиновников тоже у нас не любят в стране. Мне их тоже жалко. Но у нас, еще раз, ментальность такая. Мы еще молодые, понимаете? Страна молодая – 30 лет. Мы не подросли еще. Нам надо чуть-чуть пережить. Нам нужно время, время. И сейчас, я считаю, очень хорошо все постепенно развивается; в стране-то все улучшается. И ментальность поменяется. Виктор Лошак: Вы очень оптимистичный человек. Я даже записал себе, как вы говорите о будущем: «границы не закроют, санкции снимут». Вы и сейчас так считаете? Андрей Молчанов: Абсолютно. Это вопрос времени. Слушайте, ну, не снимут санкции, но, опять же, знаете, мне нравится такая мудрость: мы должны быть благодарны нашим врагам за то, что они толкают к светлому будущему, сами того не осознавая. Ну, слушайте, ну санкции. Они нам много что дали: сельское хозяйство подняли, научились жить. И, в принципе, вы же понимаете, опять же заграница. Мы люди из советского прошлого, в какой-то степени. Я тоже. Мы – счастливые люди, мы и там пожили, мы пожили в стране, которой больше нету – Советский Союз. Мы живем в новой стране. Виктор Лошак: Это моя теория тоже, что мы счастливые люди в этом смысле. Андрей Молчанов: Абсолютно. Абсолютно. Да вообще любой человек, пока он жив – он счастлив, пока он здоров. Вот это вот моя теория, к которой я когда-то пришел. Я к ней пришел, когда прочитал книжку: Евгений Гинзбург «Крутой маршрут». Виктор Лошак: Да, конечно. Андрей Молчанов: Там есть глава, когда там вагон № 7, и она едет после двух лет уже на зону, и сидит там голодная, после двух лет уже проведенных в тюрьме, на пересылке, смотрит в щель и видит нищенку, которая торгует там двумя свеколками. Смотрит и думает про себя: «Я бы все отдала, чтобы оказаться на месте этой нищенки». То есть пока человек здоров, неважно, он счастлив. Все остальное в голове. Виктор Лошак: Я задам вам несколько коротких вопросов. Андрей Молчанов: Давайте. Виктор Лошак: На что лучше всего тратить деньги? На ваш взгляд. Андрей Молчанов: На мой взгляд, на что тратить – это очень широкая такая вещь, понимаете; зависит от человека. То есть я люблю тратить деньги на искусство. Мы с супругой – коллекционеры. Поэтому для нас это приоритет. Так, если смотреть здраво, самое главное – тратить деньги на образование, если говорить про детей. Надо вкладывать в них. Потому что единственное, что человек не может потерять – это голову. Можно все потерять, знания не потерять. Тратить надо, деньги вкладывать вот в это, в детей, в их моральные устои, в их порядочность, в воспитание. Вот это вот важно. Виктор Лошак: Есть что-то выше для вас, компании близких друзей? Андрей Молчанов: Близких друзей. Семья – это самые близкие друзья. Жена, самый близкий друг, дети, мои близкие друзья – вот это самое близкое. Виктор Лошак: Да, у вас такая компания большая! У вас шестеро детей? Андрей Молчанов: Шестеро, да. Виктор Лошак: А сколько старшему и младшему? Андрей Молчанов: 28 старшему и 8 или 9 младшей. 8, наверное, да. Виктор Лошак: ... уточнить? Андрей Молчанов: Да, да, да. Виктор Лошак: Скажите, Андрей Юрьевич, какие у вас правила жизни? Андрей Молчанов: Правила жизни, наверное, честность и порядочность – это ключевые вещи, которые позволяют жить легко с самим собой и с другими. Виктор Лошак: Спасибо за разговор! Андрей Молчанов: Вам спасибо!