Заслуженный мастер спорта РФ Илья Авербух: Когда на Олимпийских играх я выехал на лед, главное желание было сбежать оттуда, хотя тело все знает, все умеет, но эта гигантская ответственность…

Гости
Илья Авербух
заслуженный мастер спорта РФ, фигурист, хореограф, продюсер

Виктор Лошак: Это «Очень личное» – разговор о принципах и правилах и жизни. Сегодняшний наш гость – экс-чемпион мира, балетмейстер, продюсер Илья Авербух. Разговор о том, как может сложиться жизнь после того, как ты поставишь в спорте точку.

Если в интернете набрать в поисковике имя Илья, то первым выскочит фамилия Авербух. Это говорит о просто фантастической популярности. Она вам не мешает? Люди, журналисты лезут во все щели вашей жизни.

Илья Авербух: Вы знаете, ну, она где-то в стороне. Я не испытываю такое прямо вот что, все-таки я не шоу-звезда, которая окружена бесконечными разговорами, я просто поставил перед собой барьеры.

В принципе, стараюсь не растрачивать себя на интервью, но когда вы предложили, я не мог отказать, потому что очень мало в журналистике, настоящей журналистике, тех, с кем хочется разговаривать.

Виктор Лошак: Спасибо большое.

Вернемся к началу вашей спортивной карьеры. Вы с братом, как я понимаю, очень спортивные; и он и вы. А родители – вовсе нет, по-моему. Как это получилось? Ваше начало в фигурном катании – это момент тщеславия родителей или осознанного спортивного выбора?

Илья Авербух: Да, это было решение, но в первую очередь моей мамы. У нас с братом большая разница – 16 лет, поэтому мы не то, что такая спортивная семья. Когда я уже практически вышел из родительского гнезда и начал уже, уехал тренироваться в Америке, родился Даня, и его тоже отдали в спорт на букву «ф» – фехтование.

Мама очень любила фигурное катание, как и миллионы советских граждан.

Виктор Лошак: Безусловно.

Илья Авербух: И плюс, конечно, в Советском Союзе спорт являлся трамплином возможностей, в том числе и выездов за границу, и вообще можно было заявить о себе такими профессиями.

Вопрос, конечно, как и в любой еврейской семье: что, скрипка или спорт? Бабушка с дедушкой хотели больше на музыку меня отдать, но у меня вообще нет ни слуха, никакого даже не таланта, а просто нет ничего, к тому, чтобы играть на музыкальных инструментах.

Виктор Лошак: Вот, кстати, у меня по этому поводу вопрос: а можно ли определить, когда ребенок еще маленький совсем (ведь отдают сейчас очень рано), что он талантлив или пригоден для этого вида спорта?

Потому что, например, в баскетболе, которым я всю жизнь занимался, понятно по ребенку, какого он будет роста, считают пропорцию ноги и реакцию, скоординированность. Вот что касается фигурного катания, можно по ребенку определить?

Илья Авербух: Конечно, конечно. И тут самое важное – как можно быстрее это определить, чтобы не ломать судьбу человеку, пока юному, а потом взрослому; должна быть координация, должно быть практически сразу строение тела, нужно обладать прыжком. В принципе, объективно, к 8 годам уже точно можно понимать, есть ли вообще шансы.

В танцах на льду, где я выступал, там, конечно, чуть дольше. В одиночном катании уже в 8 лет можно сказать, есть шанс вообще продолжать, стоит или нет. В танцах на льду, конечно, все чуть проще в плане предсказаний.

Виктор Лошак: Я слышал, может быть, опровергните, что если не получается в одиночном – идут в парное, не получается в парном – идут в танцы. Это так или это коварные клеветники?

Илья Авербух: Нет, это не коварные клеветники. В общем, действительно, в танцы идут те, у кого не получилось в одиночном, ну или в парном. С другой стороны, здесь нет ничего удивительного, потому что база у всех одна: детей учат сначала кататься в одиночном катании, они овладевают прыжками. Очень мало кого сразу начинают делать...

Виктор Лошак: Готовить к паре.

Илья Авербух: Именно в паре или в танце. Потом уже происходит отсев, и кто-то продолжает свою карьеру, а кто-то заканчивает и т.д.

Виктор Лошак: Что это был за момент в вашей карьере, в судьбе вообще спортсменов, фигуристов, в частности, когда в начале 2000-х вы оказались в Америке и довольно надолго. И не только вы, а целая плеяда фигуристов?

Илья Авербух: Да, это такая эпоха россиян в Америке – конец 1990-х – начало 2000-х, все сфокусированы на то, чтобы выживать, и многим российским (в прошлом советским) тренерам предложили американцы возможность тренировать в Америке. То есть их начали покупать клубы, обычно это университетские клубы, давать хорошие контракты с условием, что...

Виктор Лошак: Тренерам или спортсменам?

Илья Авербух: Нет, именно тренерам.

Виктор Лошак: Тренерам.

Илья Авербух: Американцы не хотели, не нужны им наши спортсмены, они хотели купить тренеров, чтобы они воспитывали американских спортсменов; и это вполне логично.

Виктор Лошак: Да, понятно.

Илья Авербух: Просто, как правило, наши тренеры, кстати, очень тяжело адаптировавшись (в общем, не давший результата, американцы практически многие ничего не смогли сделать для американцев, и канадцев в том числе, если по большому счету брать), они брали с собой, это было одним из условий, своих учеников из России.

И в общем, в итоге мы получили базу в Америке...

Виктор Лошак: Продолжая выступать за...

Илья Авербух: Да, продолжая выступать за Россию. Взамен наши тренеры работали с американцами, честно работали. Просто сам подход подготовки российских тренеров не совпадает с тем, как привыкли работать спортсмены...

Виктор Лошак: Речь идет о ментальности или о технологии?

Илья Авербух: Ну, надо было или вообще перестать тренировать россиян, как, например, Игорь Шпильбанд; он эмигрировал и начал строить свою школу с нуля, рассчитанную только на американцев, входя в их менталитет, и у него получилось.

Те тренеры, которые пытались, приезжали со своими российскими учениками, они так и самореализовывались с российскими учениками. С иностранцами, по большому счету, по гамбургскому, ничего не получилось. Максимум, к ним кто-то приходил, и они их там немножко доводили, но вот так, чтоб кого-то вырастить, ни у кого не получилось.

Виктор Лошак: Америка стала вам ближе, или это была прививка наоборот, от Америки?

Илья Авербух: У меня ситуация такая, что это прививка от Америки, скорее всего.

Виктор Лошак: От Америки.

Илья Авербух: Да. Я прожил почти 9 лет в Соединенных Штатах Америки, многое понял в тот момент, как мне казалось про эту страну. В общем-то, я, одним из первых, который развернул этот вектор нашей...

Виктор Лошак: Из Америки назад.

Илья Авербух: Да. Вернулся сюда, создал здесь базу и потихонечку всех, в общем-то сюда и притянул обратно.

Виктор Лошак: Вы когда-то посетовали, что «фигурным катанием сложно заниматься, потому что нужно себя заставлять, ведь это заочный вид спорта, ты ни с кем впрямую не соревнуешься». А как вы себя заставляли, когда были юным?

Илья Авербух: Сложно заставлял. Заочное соревнование мне всегда не нравилось и продолжает мне не нравиться, потому что ты должен вытащить из себя максимум, не видя своего соперника.

Меня, конечно, мотивирует (или там слово заводит), когда я вижу соперника конкретного. Так же, как в жизни, когда я вижу конкретную проблему, которую надо решить, она мотивирует идти вперед, найти способы решения. Когда ты...

Виктор Лошак: То есть это борьба с самим собой в основном?

Илья Авербух: Ну, видимо, да, наверное. И конечно, когда ты выходишь только голый перед судьями, то ты так или иначе сковываешься; боязнь ошибки, ощущение, что ты не можешь сделать все наотмашь. Но, по крайней мере, это опять же, что касалось меня.

Виктор Лошак: Ну, а когда поехал, уже несет?

Илья Авербух: Ну, как сказать. Вот я помню, что когда на Олимпийских играх я выехал на лед, у меня главное желание было сбежать оттуда, несмотря на то, что все это уже тело все знает, все умеет. Но вот это ощущение гигантской ответственности, которая, в общем, потом, когда ты начинаешь смотреть на это все с другой стороны, со стороны зрителей, ты понимаешь: «Ну что ж так надо было прям умирать-то за это?»

Но когда ты внутри процесса находишься, когда ты практически всю свою жизнь, вот тебя мотивируют, мотивируют, накачивают, накачивают, накачивают на то, чтобы прийти вот к этому...

Виктор Лошак: Вот ради этих минут.

Илья Авербух: Да, к этому пику. Добавляешь себе мотивации в плане того, что вот если ты выиграешь, то что-то поменяется такое, что мир станет другим, что твоя жизнь навсегда изменится и она станет счастливой и безоблачной...

Виктор Лошак: Вы себя так мотивировали?

Илья Авербух: Это практически каждый спортсмен так считает.

Виктор Лошак: Да? Угу.

Илья Авербух: Даже если тот, кто будет говорить «нет», – это лукавство. Каждый видит, что вот желание, что вот сначала я...

И это все на самом деле многих, ну, не могу сказать, что губит, но, в общем, является большой проблемой перехода из спортивной карьеры в пост-спортивную, в обычную жизнь.

Потому что ты настолько был уверен, что если ты выиграешь, то дальше все будет вообще безоблачно и хорошо; и ты, максимум, будешь только ходить на интервью, рассказывать, какой ты прекрасный; тебе откуда-то, ты пока сам не знаешь, но будут приходить деньги, они как-то будут к тебе приходить, и ничего не будет происходить – это такая детская, детская наивность, которую в принципе можно было бы уже понять, потому что ты же до Олимпиады все равно выигрываешь много турниров, ты понимаешь, что ничего не происходит – надо снова работать.

Виктор Лошак: Спасибо вам за откровенность. Это очень интересные признания.

Илья, скажите, а вот, видимо, фигурное катание выигрышнее по сравнению с другими видами спорта тем, что здесь есть, ну хотя бы для high-класса спортсменов, возможность продолжить жизнь после окончания карьеры?

Илья Авербух: Да, фигурное катание – это, конечно, подарок судьбы. Потому что именно фигурное катание, это так уже исторически сложилось, где можно продолжать карьеру в различных ледовых шоу-жанрах. И фигурное катание хорошо еще и тем, что пока ты идешь к цели, ты очень персонифицирован, тебя все узнают, тебя видят.

Вот смотришь, прекрасные там лыжники сейчас, биатлонисты, но мы видим человека закрытого, в шорах, в комбинезоне, он пробежал, он, отдышавшись, дал короткое интервью. И нам потом, и журналистам сложно его раскрывать, о нем рассказывать надо долго, долго, долго идти. И потом ты все равно, но опять он побежал, опять он побежал.

Виктор Лошак: Ты как бы параллельно создаешь имидж себе?

Илья Авербух: Да.

А здесь ты все время меняешься, ты делаешь разные программы, ты переодеваешь костюмы, ты показываешь, сам себя развиваешь, потому что ты должен переслушать много музыки. И, конечно, так или иначе, ты становишься интересен аудитории гораздо больше, нежели цикличные виды спорта, где тебе приходится выполнять одну и ту же монотонную деятельность, и ты можешь только рассказывать про какие-то там узкие вещи, как ты стренировался и прыгнул выше всех.

Виктор Лошак: У вас был драматичный момент конца спортивной карьеры? Вот сам момент точки в спортивной карьере?

Илья Авербух: Нет, мне он очень легко дался, потому что я за несколько лет до завершения карьеры уже хотел ее закончить. Поэтому эти два года последние я как бы себя уже готовил к этому переходу, потому что мне объективно в спорте было уже тесно.

Я первое, что понимал, что я хочу вернуться в Россию. Я понимал, что я хочу...

Виктор Лошак: Эта точка совпала с возвращением в Россию?

Илья Авербух: Да, да. То есть практически сразу, как мы завершили карьеру. Через месяц я собрал вещи, и Ира меня тогда поддержала, и мы переехали в Россию. Но это действительно было мое желание. По большому счету можно было по этой реке...

Виктор Лошак: Плыть дальше.

Илья Авербух: Плыть дальше. Кредитов набрали, какие-то финансовые возможности уже были, все-таки какие-то титулы выиграли, и ходить на каток, тренировать, получать и выплачивать за дом, за лужайку и за все остальное. Но я сказал, что это будет, это слишком скучно.

Виктор Лошак: В фигурном катании возможно объективное судейство?

Илья Авербух: Сейчас судейство, на мой взгляд, все равно намного более объективно, нежели оно было раньше. Но это шарм фигурного катания. Это часть шоу. Раньше оно было интереснее, на мой взгляд, в той позиции, что за каждым судьей всегда был флажок из какой он страны.

Виктор Лошак: Ну, да. И мы видели, как судья выставляет оценки.

Илья Авербух: И мы видели все эти игры, как вот политические игры бесконечные, так же и здесь было понятно, кто кого поддерживает; если вот так еще выкладки делать. Это был прям такой целый отдельный спектакль.

Сейчас полная панель инкогнито, вообще все, все, все закрыто. И в этом плане, конечно, это часть шоу, интереснейшая часть шоу, она исчезла. И, кстати, грустно, потому что тогда можно было действительно хотя бы к судье подойти, спросить: «А что? Почему? Почему так или иначе?»

С другой стороны, сейчас судьи, конечно, не испытывают никакого давления, потому что никто не знает, что он в итоге поставил.

Виктор Лошак: Как интересно, что вы смотрите на это, как человек, который создает шоу.

Что вас связывает с Таней Тарасовой? Я просто наблюдаю «Ледниковый период», вижу, как она к вам неравнодушна. Она же вас не тренировала? Но она говорит: «Илюшенька». Она как-то очень тепло; вы как-то с ней общались в спортивной жизни?

Илья Авербух: Вы знаете, нет, даже не так. В спортивной жизни как раз наши дороги не пересеклись. Хотя я очень хотел в какой-то момент тренироваться именно у Татьяны Анатольевны, потому что по духу мы с ней очень родственные души. Но в тот момент она как раз приняла решение, ну, было много других течений отказать нам с Ирой и тренировать нас, и взяла там итальянцев и канадцев.

Виктор Лошак: Танцевальные, танцевальные?

Илья Авербух: Танцевальные.

Наших соперников. Мы все вместе соревновались на Олимпийских играх и, в общем-то, в тот момент, конечно, мы были вообще по разные стороны баррикад. Для меня личной победой является то, что нам с Ирой удалось обойти канадцев и итальянцев на этой Олимпиаде, на которой вводила их Татьяна Анатольевна. Это такое было...

Виктор Лошак: Вы что-то доказывали и ей?

Илья Авербух: В себе, внутреннее, внутреннее какое-то доказательство, конечно, тоже присутствовало.

Но при этом Татьяна Анатольевна, не хочется говорить там, икона, но для меня это вот, наверное, главный человек в фигурном катании с точки зрения реализации эмоций на льду. Она человек фантастической энергии, фантастического таланта. Я не знаю, есть ли вообще эпитеты, которые можно говорить о ней; сложный человек, со сложным характером. Но по-другому быть не может, она имеет на это право. Знаете, она абсолютно имеет на это право, потому что она доказала в различных направлениях; и здесь мы где-то схожи.

В какой-то момент ей надоело тренировать да, она ушла вообще в театральное искусство. Потом поняла, что ей надо вернуться и снова сделать чемпионов. Ну, это фундамент «Ледникового», потому что каждый танец, который я делал и продолжаю делать, я на него сначала смотрю глазами Тарасовой.

Виктор Лошак: Меня очень трогает то, что вы говорите о Тане, потому что ее муж Володя Крайнев был моим близким другом.

Я хотел бы одну вашу фразу вам напомнить: «Ледниковый период» – авторитарный проект вокруг меня.

Вы можете быть диктатором?

Илья Авербух: Я имел в виду, что авторитарный, наверное, не с точки зрения там уж полного диктата, но с точки зрения, что действительно, все нити «Ледникового периода», именно его построения идут ко мне. Действительно, это такой авторский проект, в котором я...

Виктор Лошак: А название сразу появилось?

Илья Авербух: Нет, название не сразу появилось. В первом сезоне мы назывались «Звезды на льду».

А после первого проекта я предложил Константину Львовичу идею двух тренеров, двух наставников, как в спорте. Когда я сказал, что понятно, что один, но нету драйва, потому что тренера, тренерские школы в фигурном катании сталкиваться обязаны, и в этом есть новые форматы.

Виктор Лошак: Соревнования?

Илья Авербух: И в общем-то, только после этого, когда мы все это сделали, появились наставники в «Фабриках звезд», появились наставники в «Голосе» и т.д. Но в общем-то, в первый раз, когда на телевидении – это мной придуманная история, что у наставника есть своя команда и вот он ведет. До этого просто все были в одной общей телеге и был какой-то один общий наставник.

И в тот момент было абсолютное помешательство на «Звездах на льду», первый сезон. Ну, это действительно, как «Семнадцать мгновений весны», улицы вымирали, все смотрели, смотрели. Причем он шел на двух каналах, но все равно всем хватало, все смотрели.

И в какой-то момент так получилось, что звезды проекта стали по значимости выше фигуристов. Произошло какое-то «обесценивание», – как мне в пику вставляли, что, мол, «вы там за две недели показали, что все можно учиться, обесценили труд фигурного катания» и т.д. И в общем, как-то стали серьезно относиться.

И когда я нашел, вызывал и говорил там: «Татьяна Нафка и Роман Костомаров», все говорили: «Да, да, да», но когда я говорил: «Татьяна Нафка и Марат Башаров», зрители просто выпадали. И мне хотелось хоть как-то высмеять эту ситуацию, и в тот момент (естественно, мы все знаем мультфильм «Ледниковый период») мне захотелось привести все это к какому-то, убрать вот это слово «звезды» на льду и сделать его более демократичным.

Я сказал в кабинете у Константина Львовича про сезон, говорю: «Вот как-нибудь вот, ледниковый период – вот это так смешно, вроде как бегает, как мультик». Он говорит: «Ну и прекрасно!». Я говорю: «Ну, а как по правам-то? Ледниковый период у всех ассоциируется с мультфильмом». Ледниковый период имеет абсолютное...

Виктор Лошак: Нейтральное.

Илья Авербух: Да, абсолютно нейтральное, потому что это эра.

Виктор Лошак: Но вам приходится быть диктатором на этом проекте? Ну, в каких-то моментах?

Илья Авербух: Ну, нет, наверное, не диктатор. Но мне нужно быть флагманом, наверное, потому что я являюсь и постановщиком номеров практически.

Со мной сейчас работает последних два сезона очень хороший штаб, и Лена Масленникова, Макс Ставиский, Албена Денкова. Но, естественно, все приходит ко мне. Сначала идет большой подготовительный период, я встречаюсь с каждым участником, выбор, кто будет, когда мы тренируемся, собираем всю эту историю. После этого монтаж номеров происходит, т.е. это, конечно, практически полный выбор за исключением одного – я никакого отношения к судейству не имею. Тут руководит Татьяна Анатольевна.

Виктор Лошак: Ну, слава, богу!

Илья Авербух: Поэтому у нас это абсолютно, ну, т.е. я не могу никак воздействовать на это, и слава, богу, потому что в этом есть жизнь проекта.

Виктор Лошак: Вы как-то сказали удивительную вещь, что в фигурном катании, в парном все хорошо складывается, когда фамилии на одну букву. Это что же, это из спортивных суеверий? Я понимаю, в спорте масса суеверий, сувениров, каких-то поверий, или вы в этом уверены?

Илья Авербух: Нет, это просто такое сочетание. Я сделал такой вывод еще в детстве, когда я катался с Мариной Анисиной; у нас были фамилии на букву «А». Ну, просто это такое совпадение, но оно, наверное, неслучайное. Потому что, как я говорил, в то время каталась Бестемьянова, Букин и было сочетание «Б-Б», да. Там Моисеева, Миненков, «М-М»; Гордеева, Гриньков; Валова, Васильев, т.е. созвездия...

Виктор Лошак: То есть у вас целая база для этого вывода.

Илья Авербух: Да, т.е. это не совсем так прям просто. Хотя, конечно, много пар, которые у них там совершенно все, все по-другому, но в любом случае – это красиво! Это красивое сочетание, красиво звучит. У нас вот сейчас в проекте Медведева, Милохин, два «М».

Виктор Лошак: Вот вы как раз в связи с ними и сказали это.

Илья Авербух: Мельникова и Маринин, т.е. у нас есть такое. Но это, конечно, все очень условно.

Виктор Лошак: Да.

Я ни в коей мере не хочу заступать за границу и лезть в вашу личную жизнь, но объясните один момент: почему сын живет с вами, а не с матерью? Обычно дети остаются с матерью.

Илья Авербух: А, ну, во-первых, когда мы с Ириной разошлись, Мартин был с мамой и, в общем, до 11 лет, по-моему, до 11 лет он жил там. Но потом мы вместе просто на семейном совете приняли решение, что теперь время...

Виктор Лошак: Уже в отроческом возрасте лучше с отцом.

Илья Авербух: Да, теперь время жить со мной. И Мартин общается с Ириной, и, в общем, у них нормальные отношения. Но да, мы приняли решение, что он будет жить со мной, потому что ну так как-то выстроилось правильней.

Виктор Лошак: Несколько недлинных вопросов. Вспомните какой-нибудь самый счастливый свой Новый год. У вас же такой зимний вид спорта.

Илья Авербух: Конечно, вывод – это семья. И последние праздники мы встречаем за городом, на даче. И там расчищаем каток, такой естественный, и там валяем дурака, играем в хоккей.

Виктор Лошак: Вы будете своего маленького ребенка учить фигурному катанию?

Илья Авербух: Ну, посмотрим. Я думаю, что вот если по Мартину как-то мне было такое, и он совсем не горел, не было желания, то Льва мы обязательно поставим на коньки. Попробуем поиграть в футбол, в теннис, скрипочку; посмотрим, что у него лучшей пойдет, петь будет, вот родители вроде творческие, так что, я думаю, что...

Виктор Лошак: Покажет время.

Илья Авербух: Какие-то творческие профессии обязательно ему дадим.

Виктор Лошак: Скажите, у вас был в юности человек, с которого вам хотелось делать жизнь?

Илья Авербух: По примеру, которого?

Виктор Лошак: Да.

Илья Авербух: Нет, я всегда старался идти своим путем. На такой вопрос про кумиров всегда отвечал, что я всех уважаю, но кумиров у меня нет.

Но действительно, есть такая история, что вот сейчас, кстати, уже когда вот эта юношеская спесь ушла, я очень часто читаю биографии интересных людей; опираюсь на них, ищу, может быть, где-то сходство со своей жизнью или зацепки, чтобы как-то выстоять и удержаться.

Потому что, конечно, нас мотает, бьет и вот нужны именно такие вещи, то, чего ты раньше не видел: какие-то автобиографии, кому это все нужно, кто это читает? А сейчас к этому ты приходишь. Ну, опять же я не могу сказать, что я пришел к тому, что вот я выбрал одного, и я его последователь. Но то, что я пришел к тому, что я начинаю опираться на тех людей, которые были до меня, это точно.

Виктор Лошак: У вас есть правило жизни?

Илья Авербух: В общем, есть. Оно звучит так: под лежачий камень вода не течет, нужно все время работать. Будешь работать – тебе воздастся!

Вот абсолютно уверен, если ты вложишься, если ты как в спорте будешь думать, не о призовых, не о грамотах, не о том, как ты будешь на пьедестале, а будешь понимать, что ты честно отработал, и грамоты, и дипломы, и места придут.

Вот, наверное, мое правило: не считать то, что там впереди будет, а сначала все сделать. Сделать. Но если не получилось, значит, все равно; и господь мне всегда воздает. Я всегда знаю, что если я по-честному отработал, я не знаю, с какой стороны, но что-то хорошее прилетит обязательно.

Виктор Лошак: Вы знаете, Илья, вы мне всегда были интересны, как человек, который сочетает в себе много талантов, как минимум. А после этого разговора стали интереснее еще. Спасибо вам большое!

Илья Авербух: Спасибо! Спасибо вам. Спасибо за этот разговор.