Виктор Лошак: Это «Очень личное» – программа о принципах и правилах жизни. Наш сегодняшний наш гость – Лев Сергеевич Амбиндер, руководитель одной из крупнейших в стране благотворительных организаций Русфонд. А кроме того, член совета по правам человека, лауреат государственной премии. Наш разговор о взаимопомощи, о благотворительности и санкциях и о журналистике. Две недели назад я открыл «Коммерсантъ» и, читая страницу Русфонда, увидел трагическую историю двух девочек, которые больны одинаково, а деньги были только на одну операцию, и старшая сестра уступила младшей. Наверное, как очень многие, я тоже открыл страницу Русфонда, послал деньги. И каково было мое удивление и радость, когда ровно через неделю вы сообщили, что искомый миллион восемьсот рублей для операции этой девочки найден. Это частная история, но таких историй, наверное, вокруг Русфонда сотни, если не тысячи. Но начать наш разговор я хотел с другого. И вообще, как появился Русфонд? Лев Амбиндер: Конец 1995 года. Впереди предвыборная кампания Ельцин – Зюганов. И в «Коммерсанте» создается команда для производства издания «Не дай Бог!». Виктор Лошак: Как хорошо помним его. Лев Амбиндер: Да, да, да. И я попал в эту команду. Да, я там был. Учитывая то, что я несколько лет работал в Казани, «Поволжское бюро», создавал «Коммерсанта» и затем меня перетащили обозревателем по экономическим проблемам регионов, да, я ездил в командировки от главного редактора; Яковлев ее вел. Так вот и тут, когда первый номер «Не дай Бог!» вышел, мы получили 36 мешков почтовых писем. Виктор Лошак: Я должен объяснить нашим зрителям, которые, может быть, уже не помнят, что, «Не дай Бог!» – это была газета, которая объясняла людям, что будет, если победит Зюганов, и страна опять вернется в Советский Союз. Лев Амбиндер: Да. Да. Там ни слова не было про Ельцина, никакой агитации, было все против возвращения в Советский Союз. Словом, мы получили мешки писем, где «коммерсанты объели страну», там «все ограбили». И 4,5 тысячи писем были про то, что: «слушайте, денег нет. Помогите!». И тогда Владимир Яковлев принимает решение, приглашает меня... Виктор Лошак: Владимир Яковлев – главный редактор газеты «Коммерсант». Лев Амбиндер: Да. Так вот, значит, и Яковлев говорит: «Есть идея. Давайте сделаем рубрику «Российский фонд помощи», и пусть наши читатели помогают этим людям. Я говорю: «А я-то почему?» Он говорит: «А я знаю, что ты когда-то в молодости в газете «Кузбасс», работал в отделе писем два года и стажировался в «Правде». Да, это огромный отдел писем, и я там действительно три месяца стажировался. Это институт целый научный был. Виктор Лошак: Работал в «Известиях», 83 человека. Лев Амбиндер: Да, да, да, да. Вот, да. И, значит: «Ты умеешь работать и отбирать письма». Я говорю: «Ну, хорошо. И что? А деньги кто даст?» Он говорит: «Как? Читатели. А ты у нас ездил разъездным корреспондентом по стране. Сколько у тебя «красных» директоров знакомых?» Я говорю: «Ну есть». – «Ну, значит, деньги будут. Давай, давай, давай!» И мы начали. И это было поразительно. Мы публиковали немножко, ну, подборка небольшая, там восемь страниц эта газета была, причем впервые в цвете выходили. Это было настолько востребовано. Мы стали пачками получать ругательства и просьбы о помощи. Причем чего только не просили. Значит, мини-трактор для летчика в отставке. Он заболел, его списали, и он живет как бы ферма своя. Виктор Лошак: То есть вы как бы окучивали все беды людские? Лев Амбиндер: Все беды. Там не было детей одних. Да, это потом появилось. Когда все закончилось, прекратилось это издание, я вернулся обратно спецкором при главном редакторе по вопросам экономики регионов. Яковлев вызывает и говорит: «Слушай, а давай создадим у нас этот фонд. Название сам придумаешь. Будешь?». Я говорю: «А чего я?» Он говорит: «Ну как чего? Вот смотри, получилось же, да?» Я ему говорю: «С одним условием: я буду делать, но я сделаю подборку писем, а следующую полосу ты мне даешь для того, чтоб я там рассказывал о тех, кто пожертвовал». Яковлев мне сказал: «Слушай, страна православная, дарить будут анонимно». Я говорю: «Да не верю я в это дело. Давай на три месяца попробуем?» «Давай». И мы начали. И поспорили: ящик Hennessy со стороны Яковлева и мешок воблы со стороны меня. Я волгарь, да. Через три месяца на Новый год 1997 (мы в сентябре начали), на Новый год я пришел к нему с мешком на 18 кг воблы астраханской. Виктор Лошак: А можно вернуться к фразе «анонимно»? Я хотел об этом говорить дальше, но раз вы уже заговорили. Лев Амбиндер: Да. Да. Виктор Лошак: Благотворительность, со стороны того, кто творит благо, должна быть публичная или анонимная? Лев Амбиндер: Она должна быть всякой. Как человек хочет, такая она и должна быть. Значит, смотрите. Это очень правильный вопрос и для меня очень важный. Виктор Лошак: И для меня важный! Лев Амбиндер: Да, смотрите, дело в том, что если брать читателей «Коммерсанта», это калиброванная публика. И в те годы, и сейчас. В те годы особенно. Никто не хотел, чтобы его называли. Никто не хотел и «не упоминайте меня нигде!» Не то, что заметки про него писать, какой он хороший, «не упоминайте меня нигде! Не дай бог!» Виктор Лошак: Почему? Лев Амбиндер: Значит... Виктор Лошак: А потом я вам скажу, почему я считаю, что это должно быть анонимно. Лев Амбиндер: Да. Значит, две версии. Не версии, а два мотива. Первый мотив – будут приходить и просить. «Если назовете, что я директор такой-то, я там предприниматель такой-то, будут приходить и просить. Не хочу». И второе – власть придавит. «Она будет с меня брать оброки на спортивные соревнования, на проведения каких-то мероприятий. Вот я буду жертвовать туда деньги. Не хочу!» Виктор Лошак: Вот, а я вам скажу, какой мой мотив, почему я на стороне тех, кто анонимен. Мне кажется, что благотворительность – это очень не напоказ для человека. И это очень личное, такое же, как вера, предположим. Человек же не ходит и не говорит: я там такой-то православный, я там жертвую на церковь. Это личный разговор человека, может быть, с самим собой. У меня был бы такой мотив. Лев Амбиндер: Очень интимный, да, процесс. Мне тоже так кажется. Вы знаете, первые годы это называлось «Российский фонд помощи», так это называлось. И когда, скажем, случился «Курск», ну, кто помнит, да, подводную лодку... Виктор Лошак: Это все помнят. Это, к сожалению, все помнят. Лев Амбиндер: Да, да, да. Тогда мы вышли, и тираж просто разобрали пулей. Никто не ожидал, мы огромные деньги собрали, я никогда не называю эту цифру. Тогда все в долларах считали, счет шел на миллионы. Виктор Лошак: Речь шла о помощи семьям? Лев Амбиндер: О помощи семьям погибших моряков. Виктор Лошак: Да. Лев Амбиндер: Да, семьям, а также, да, т.е. вдовам, детям и родителям. Если парень был холост и у него родители есть, вот старикам он же перечислял что-то. У меня в редакции было ровно два человека, у меня в фонде. Был-то Российский фонд помощи и нас кругом воспринимали, как какую-то государственную структуру. Представляете, у меня кабинет был: вот этот стол и мы там два сидели, вот два человека и весь кабинет; все. Все это было, да. Это сейчас нас там, под 100 человек. Откуда появилось название Русфонд? Мы сначала хотели сделать Росфонд, Российский фонд помощи сайт назвать. Ну, как в газете выходит. Но это ж как название рубрики было «Российский фонд помощи». Никакого. Более того, у нас же и счета не было в банке. Деньги через нас не ходили – это была концепция Яковлева. Ну, кругом же воруют, да. «А вот ребята, у нас руки просто совершенно стерильно чистые». Виктор Лошак: Не прикасаются к деньгам. Лев Амбиндер: Мы никаких. Вы звоните нам, вы как-то обращаетесь к нам, мы вам даем счета людей, которым надо помочь или клиник там и т.д. Вот что было. Виктор Лошак: То есть вы просто сводили благотворителя и того, кто нуждался. Лев Амбиндер: Сводили людей. Паромщик на переправе. Виктор Лошак: У меня такой вопрос, который у меня возник, когда я понял объем и опыт, ваш опыт. Вот у меня в жизни была такая ситуация: моя жена работала в банке, в одном из больших крупных банков, она собирала корпоративную коллекцию живописи этого банка. И неожиданно ей, так как людей было на пальцах пересчитать, ей поручили в том числе заниматься благотворительностью банка. Вы знаете, я проклял тот день и час. Нам домой звонили круглые сутки: поток трагических историй, диагнозов и т.д. Как вы это через себя все пропускаете? Как вы с этим живете? Лев Амбиндер: Значит, тема выгорания, да? Виктор Лошак: Да. Лев Амбиндер: Я много слышу об этом. Я уверенно скажу от имени сотрудников Русфонда: этой проблемы нет. Знаете, почему? Потому что мы на самом деле фонд помощи, мы называемся фонд помощи тяжелобольным детям, инвалидам, сиротам. На самом деле мы – фонд помощи, необязательно богатым, но обязательно состоявшимся людям, которые хотят помогать другим. Это очень прекрасное чувство, знаете, когда ты помогаешь людям сделать то, что они хотят сделать. Они тебе верят. Мы мало походим на другие фонды именно потому, что в основе лежит экономическая модель. Ну, я всю жизнь человек, который писал про промышленность, экономику промышленности, капитального строительства в Советском Союзе и после. Значит, смотрите. Мне до сих пор говорят: благотворительный фонд – это же общественная организация. Это экономическая структура, которая отличается от коммерческой только тем, что она не работает на прибыль и поэтому не платит налогов. Платит только налог на зарплату и все. Питер Друкер в своей последней книге (я вообще страшно его люблю, у меня все его книги есть, даже не переведенные на русский язык, мне перевели его), он писал: организация управления менеджмента. Мы 40 лет с коллегами спорили, какая лучше система управления банком, крупной строительной компанией, авиастроительной компанией и т.д., и т.д., значит, благотворительного фонда, госпиталя, крупной епархии, какая лучше модель, какой подходит. И теперь я вам могу сказать. В 2003 году последняя его книга – «Задачи менеджмента в XXI веке», он пишет: она одна эта система. Она одна. Она одна, что для некоммерческой организации, что для бизнеса. Она одна; там детали есть, но она одна. Да, понимаете. И поэтому у нас понятие себестоимости... Виктор Лошак: Ну, то что называется социальное предпринимательство? Лев Амбиндер: Да, социальное предпринимательство. Потому что мы оказываем услуги населению. Виктор Лошак: Хорошо. Вот вы, говоря о начале всей деятельности, вы неожиданно сформулировали: «Мы стали паромщиками на переправе». Лев Амбиндер: Да. Виктор Лошак: Кого и куда вы переводите? Лев Амбиндер: Значит, мы помогаем прежде всего людям, которые, у нас и лозунг есть такой: «Помогаем помогать», да. Мы помогаем людям, которые хотят, чтоб вокруг жизнь была получше и хотят помогать. Ведь знаете, никто не занимается адресным фандрайзингом в мире. Это мы придумали здесь, в России. Если, скажем, когда мне предложили съездить в «The New York Times», изучить их опыт, да, я говорю: «А что мне там делать? Я английского не знаю». Мне говорят: «Ну, они вообще-то 100 лет делают то, что ты здесь делаешь». Они пишут о чуде спасения. Они рассказывают, как вот деньги благотворительные кому-то помогли, и вот счастье этой семьи, там человека, которому помогли и на этом они собирают новые деньги. Мы делаем другое. Мы сразу говорим о беде. Виктор Лошак: Подождите. Лев Сергеевич, подождите. Лев Амбиндер: Да, да. Виктор Лошак: Нужно, наверное, начать с того, что вы используете журналистику, как мощнейший эмоциональный взрыв, залп, я не знаю, что. Потому что люди ведь могут откликнуться на какую-то ситуацию, описанную трагически и очень сердечно. А могут, если это написано очень суконным языком, никак на нее не отреагировать. Тут же еще качество журналистики? Лев Амбиндер: Это правда. Это правда. Но есть и другие вещи, которые нельзя забывать, когда ты занимаешься журналистским фандрайзингом. Например, вот история. Работаем с клиникой, и там мы оплачиваем лечение саркомы костей, саркому бедра, саркому плеча там. То есть у человека убивают рак, но этот кусок надо вырезать и вставить протез. Вот этот протез мы покупаем. Все остальное государство оплачивало тогда. Значит, вот этот протез надо было купить. А тут история такая: девочке подошло время делать операцию, ну, то есть можно уже делать, а хирург уходит в отпуск. А мы еще ничего не опубликовали. Денег то нет, и меня главврач уговаривает: «Слушай, ну давай ты скажи, что это все. Ну они ж тебе верят». И я прошу Валеру Панюшкина, нашего журналиста (он главный редактор сейчас Русфонда), значит, я его прошу: давай так прямо и напишем в прелюдии, «ребят, всегда вы помогали, когда вот уже надо делать операцию. А тут операция сделана. Надо помочь». Валера говорит: «Чем рискуем?» Я говорю: «Знаешь, может быть, читатель скажет: так ребята, теперь это не проблема ребенка, которому мы помогаем, а проблема семьи, у которых нет денег. А это другое – ребенка-то спасли. И могут не дать денег. А могут дать. Давай попробуем». Ага. И вместо там, скажем, двух миллионов рублей мы получили там 200 тысяч рублей. И привет! И я понял: нельзя публиковать, когда дело сделано. Почему? Это другая проблема – ребенка спасли. Человек, когда дает деньги, он спасает этого ребенка. Неважно, сколько он дает: два миллиона, 200 рублей там, 50 рублей он перечисляет. Виктор Лошак: Вы знаете, вы очень ясно сформулировали мотив смятения человека, который хочет дать и не дает, потому что не очень доверяет не конкретно вам, а вообще... Лев Амбиндер: Вообще никому! Виктор Лошак: Кому, да. Вы пишите, что «любой из нас готов прийти на помощь незнакомцу, но все боятся остаться в дураках». Это очень точная формулировка о сомнениях. Как вы это сомнение рассеиваете? За счет журналистики? Лев Амбиндер: Да. Да. Только вот такой пристрастный журналистики, вот в каком смысле. Вот сейчас мы публикуем историю, дал задание, поправили текст. Нормальный текст, вполне хороший: ребеночек, годовалый, значит, синдром тонкой кишки. Виктор Лошак: Поправили текст – это все из терминологии жизни редакции. Лев Амбиндер: Ну, конечно, да. Это все редакция. И ребенку требуется миллион двести на внутривенное питание, потому что он без него не выживет. Дело в том, что ему прямо сразу при рождении заворот кишок обнаружили и вырезали, в общем, большую часть тонкой кишки; все соединили. Теперь он должен развиваться на искусственном питании. И это питание, по идее, государство должно оплачивать. Но у нас регионы большинство – дотационные, а это региональная проблема. И вот заметка о том, что надо миллион двести на это питание. Я говорю: так ребята, а миллион двести – это на сколько? На полгода, на месяц, на год, на пять лет – на сколько? Значит дальше. А что будет потом, когда срок выйдет? А дальше что? Да, если мы читателю не скажем этого, он денег не даст! Виктор Лошак: Чисто редакторский взгляд. Лев Амбиндер: Он денег не даст. Он же читает не просто для того, чтобы ужаснуться, какой у нас бардак, как все плохо. Нет. Он пришел туда не для того, чтобы кого-то критиковать. Он пришел для того, чтобы помочь этому ребенку. Вот ему надо. Так дайте ему всю информацию. Позвоните в Минздрав, узнайте, в чем дело. Значит, свяжитесь. Выясняем: не просто Минздрав, уже было судебное решение. А у Минздрава денег нет. А эта сумма, миллион двести, это на полгода. Я говорю: «Ребята, две версии. Публикуем, так и пишем, что вот ситуация такая-то. Сейчас мы помогаем на полгода, а завтра Минздрав, возможно, поможет. Если нет, то мы будем продолжать помогать этому ребенку». Виктор Лошак: Понятно. Лев Амбиндер: К нам трудно попасть в эту обойму. Но мы получаем примерно три с половиной тысячи просьб в год. Виктор Лошак: Как вы фильтруете? Как попадает? Лев Амбиндер: Да. Есть методика определения: публиковать только тех, которому читатель поможет. Кому он не сможет помочь, нельзя публиковать. Мы, правда, научились и это делать. То есть там, смотрите, я сразу же в первые три месяца создал систему гарантированного интереса писем: вот эти письма гарантированы, это письма зоны риска – с помощью журналистики можно подтянуть, и есть письма, которые, ну, никто никогда не поможет. У нас есть горячие линии Минздрава, которые Минздрав специально для нас создал в Российской Федерации, и когда мы знаем, что мы эти письма не сможем помочь, а помогать надо, мы отправляем туда в Минздрав. И Минздрав вообще, надо отдать должное, не всегда, но помогает. Мы вышли на миллиард шестьсот. 2021 год, пандемия, да, значит, все чудеса. Пандемия да, и мы сделали 1 млрд 563 млн рублей. Мы не... Виктор Лошак: Вот я вас хотел об этом же спросить. Вот 1998 год. Вы рассказываете: дефолт, средний класс рушится в стране, а у вас вырос, выросли сборы. Лев Амбиндер: Да. Это вообще. Американцы выяснили, к моему стыду... Виктор Лошак: В чем вы видите причину этого парадокса? Лев Амбиндер: Знаете, это очень русское. Это очень русское, поверьте мне. Я это и в армии видел, когда служил в Германии, да. Это очень русское. И вообще на стройках Кузбасса я работал там много. Я ведь в «Кузбасс» работал когда-то – большая газета, сильная была. И понимаете, когда... Виктор Лошак: То есть поделиться в горе? Лев Амбиндер: Понимаете, когда припрет авралить мы умеем со страшной силой, просто вот. Ну, это всегда было. Это и до революции было и всегда было. Виктор Лошак: Вы много рассказываете о журналистских формах вашей работы. Лев Амбиндер: Да. Виктор Лошак: Не возникает ли внутренний конфликт между людьми, которые занимаются благотворительностью, помощью и журнализмом? Вот тут есть конфликт? Лев Амбиндер: Вы имеете в виду у сотрудников фонда? Виктор Лошак: У сотрудников фонда. Вообще в целом у фонда. Лев Амбиндер: Я вам скажу так: немножко есть, вот в каком смысле. Например, даже святой человек Александр Кабаков, когда работал у нас главным редактором... Виктор Лошак: Надо вспомнить, что это замечательный писатель, которого не так давно не стало. Лев Амбиндер: Человек, которого я очень любил и уважал. И я был счастлив, когда он согласился прийти к нам. Он договорился до того, мы смеялись потом сидели, он говорит: слушай, ну смотри, ведь каждый раз. Значит, полоса выходит, мы раз в неделю выходим. Ну плюс сайт много дает. Мы не говорим об этом, но наш сайт дает больше, чем газета. Да, и кстати, вот там разночинцы на сайте и многие из них требуют, чтобы их имена публиковали, должности там, да, и т.д., вплоть до губернаторов. Виктор Лошак: Почему вы их называете разночинцами? Лев Амбиндер: А здесь самые разные: здесь школьники, здесь студенты, здесь пенсионеры. Виктор Лошак: Да. Лев Амбиндер: Особенно, когда мы начали это добро, значит, 5541 – это на Первом канале, и там 75 рублей перечисляли люди, набрав, значит, по телефону. Виктор Лошак: Просто стоимость звонка переходила к... Лев Амбиндер: Это не стоимость звонка. Просто с карточки у человека снимали с этого номера 75 рублей. Это самые разные люди, а не только бизнесмены, а не только крупные чиновники. Виктор Лошак: Это же очень хорошо! Лев Амбиндер: Да это здорово просто! Это здорово! И совершенно, и совершенно другие требования появились. Вы знаете, как нас гонять начали за то, что мы отчет не публиковали день в день! Ну сайт – это людей же надо набирать, чтоб сидели и каждый день обновляли. Я из Америки привез, когда ездил туда; вообще меня американцы многому научили, очень многому, да. Я учитывать стал, я стал планировать годы, планировать стал финансово. Планировать я научился только потому, что они мне сказали, что «Лев, а не можете вы делать миллион?» Я говорю: «А какая разница вообще-то?» Он говорит: «У нас в Америке, если ты миллион не делаешь...», короче ты вроде как вот несерьезный человек. Я говорю: «Ну, наверное, могу. А может и нет. Надо считать». И вдруг понял, что я считать не умею! И тогда я понял, как надо считать. Знаете, как мы в молодости у нас говорили? Мы совершенствуем мир на основе наших несовершенств. Берешь недостатки и понимаешь, как их снять. И все растет. Виктор Лошак: Мне тут тот же Саша Кабаков, который он, как вы знаете, я очень дружил, рассказывал, что в фонде, вот когда вы говорите 100 человек, что в фонде есть люди, которые проверяют эти письма. В этом есть необходимость? Лев Амбиндер: Только это, это основа всего. Понимаете, как вызвать доверие, чтобы человек понимал? Мы должны ответить на любой вопрос человека, который позвонил и хочет пожертвовать 100 рублей. Мы обязаны отвечать им, и мы отвечаем на их вопросы. Виктор Лошак: То есть есть люди, которые, обращаясь к вам с письмами о просьбах, неоткровенные? Лев Амбиндер: Мошенников было много, но сейчас это невозможно. Методика отбора писем такова, что тут не проскочит никто. Почему? Мы требуем обязательно заключение из клиники. Если речь идет о больном ребенке, то обязательно заключение из клиники. Виктор Лошак: Понятно. Лев Амбиндер: Во-первых, оценка состояния ребенка. Во-вторых, что предстоит сделать, ну и цена. Виктор Лошак: Как вы отбираете клиники, к которым вы обращаетесь? Вот, скажем, условно, существует несколько клиник кардиологических. Вы обращаетесь в эту. Почему именно в эту, а не в какую-то другую? Лев Амбиндер: Кардиология. Значит... Виктор Лошак: Ну, я говорил не о, любой, да. Лев Амбиндер: Правильно! Хороший вопрос. Мы делали. Даже так, 1999 год. Вдруг ко мне приходит письмо от Михаила Михайловского, Михаила Витальевича Михайловского, вертебролога, хирурга-ортопеда (сколиозы лечит детские, взрослые, всякие), Новосибирский НИИ травматологии и ортопедии. Он обращается и говорит: «Есть мальчик, которому надо...» Пишет письмо. Он меня не знает, я его не знаю. Пишет письмо: «Нужно 150 тысяч на металлическую конструкцию компании Medtronic, с помощью которой я горбатого мальчика сделаю прямым». Я думаю: «Очень интересно». Но я запомнил имя-отчество и фамилию этого мальчика – Александр Васильевич Суворов, 16 лет, да. Виктор Лошак: Нетрудно. Лев Амбиндер: Нетрудно, да. Из Новокузнецка. И мы достали. Я опубликовал это письмо, по-моему, в журнале «Домовой», и деньги тут же все нашлось. И тогда Михайловский вместе с коммерческим директором приезжает ко мне в «Коммерсантъ». А мы сидели, ну, опять же, в маленьком кабинете, т.е. в таком кабинете, что они сидели в коридоре наши гости в проходе, а кабинет, дверцы, и мы два сотрудника. И нам предложили идею. Это была золотая идея. Они говорят: «Ребят, а что если мы вам будем направлять таких детей? Мы их отбирать будем для вас по вашим меркам там и все такое, а вы будете деньги собирать для них?» Виктор Лошак: То есть они на самом деле искали средства для собственной работы? Лев Амбиндер: Это первое. А я получил, что? Мне письма проверять не надо. Уже точно, т.е. не надо штат какой-то содержать; вот я там студентов с МГУ приглашал, ребята с журналистики сидели. Вот ничего этого не надо. Клиника партнер. Более того, мы сначала оплачивали металлоконструкцию, а потом мы стали оплачивать операцию, госпитализацию, весь комплекс, пока государство через. Да, Михайловский стал лидером этого направления в России. Многие вертебрологи в 2010-х годах называли его, в нулевых годах, называли его отцом вообще, потому что детей стали лечить и... Виктор Лошак: То есть я подумал, что вы еще и поднимаете медицину на какой-то качественный уровень. Лев Амбиндер: Слушайте, это самая главная тема вообще-то. Из 17 с лишним миллиардов рублей, которые мы собрали за 25 лет, порядка 11 млрд – это развитие высоких технологий, внедрение высоких технологий в наших клиниках. Я эту тему в 1990-х годах начал почему? Помните, тогда все говорили: вот не рыбу надо дать народу, а удочку; и все. И врачу, врачу надо дать технологию, и тогда он все сделает. И я стал искать целенаправленно врачей, у которых глаза горят. Это должны быть молодые ребята, но уже остепененные; желательно кандидат наук, там все. Да, и главврач, который поддержит его, если мы найдем то, что ему надо. Вот Михайловскому мы стали покупать эти конструкции. Потом мы стали оплачивать, когда операций стало много (ну, мы же расти начали), когда операций стало больше. Скажем, сначала мы делали одну там в квартал. «Коммерсантъ» раз в три месяца выходил. Это он сейчас каждую неделю выходит, а наша полоса... Виктор Лошак: Не «Коммерсант», а ваша полоса в «Коммерсанте». Лев Амбиндер: Полоса в «Коммерсанте», разумеется, извините. Ну, вот для меня «Коммерсантъ» – это моя полоса. Ну вот. Он выходил раз в три месяца и понимаете, ну, полоса. Виктор Лошак: Но надо же, извините, извините, справку, что ваши полосы выходят во многих очень газетах страны. Лев Амбиндер: Ну, он сейчас не в газетах. Сейчас во многих... Виктор Лошак: На многих сайтах. Лев Амбиндер: На 83-х ГТРК Российской Федерации они сейчас выходят. У нас в регионах бюро есть 14 в крупнейших регионах страны, Крым включая точно. И, понимаете, все тексты, которые выходят в «Коммерсанте», да, просьбы о помощи, они дублируются по договору с ВГТРК в ГТРК региональных. Там деньги небольшие... Виктор Лошак: В областных телерадиокомпаниях. Лев Амбиндер: Компаниях, да, да, да. Вот. В областных, в региональных, да, республиканских. Но есть еще региональные бюро. Их тексты не попадают на страницы «Коммерсанта». Там только регионы, которых в наших бюро нет. И они на своих региональных работают вот на местном телевидении с местными СМИ... Виктор Лошак: Вот сила журналистики. Лев Амбиндер: Конечно, конечно. И вы знаете, тут счастье в том, что мы практически нигде, ну, кроме, вот это тоже очень интересная тема. В сильных регионах мы кругом встречали поддержку местных властей. Первый региональный проект я начал... Виктор Лошак: Когда вы говорите сильный регион, вы имеете в виду не дотационный? Лев Амбиндер: Не дотационный, да. Те, которые сами себя обеспечивают. Значит, первый я сделал в Татарстане. Ну, я родом из Казани. Я Шаймиева хорошо знал, когда еще работал в партийных газетах собкором в Татарстане, а он был первым секретарем обкома. И нормальные отношения. Вот. И я к нему приехал, рассказываю, говорю: «Мы хотим здесь создать первое региональное бюро». Он говорит: «Ну да. А что делать-то будете?» Я говорю: «Вот здесь будем публиковать. И у вас очень сильные...», там сильные клиники, кардио там и другие, онкологические. «И здесь мы будем для местных детей собирать деньги в этом регионе». Вообще, вполне коммерческая идея только на некоммерческой основе. Он мне говорит: «Так, погоди». Я ему что-то рассказывал: там западные клиники, туда детей будем отправлять и т.д. Он говорит: «Погоди. Много говоришь. Ты мне скажи, деньги сюда?» Я говорю: «Да». – «Работай». Вот и все. Виктор Лошак: Хорошо. Скажите мне, пожалуйста, как на вашей работе, на всем, что вы делаете отражается тот вал санкций, под который сейчас попала Россия? Лев Амбиндер: Пока не отражается, пока только опасения. Но они уже серьезные. Значит, вопросы, первый и главный. Вот сейчас надо отправлять, оплатить лечение мальчика в Барселоне и тут же в банке возникают вопросы. Валюту ж надо перечислять. Вот, и деньги есть, да. Но меня немножко, ну, что ли... Виктор Лошак: То, что деньги перестали ходить... Лев Амбиндер: Да. Это первое. Но тут и второе: а если перечислим, а самолет не работает, авиации нет. Мы доставить ребенка не сможем туда. Мы оплачиваем, и это спасибо. А ... Виктор Лошак: Нужно совершенно откровенно сказать, что тут есть целый ряд медицинских технологий, которые есть только за рубежом. Лев Амбиндер: Да, да. Ну, понимаете, они у нас развиваются. Но вот часто врачи говорят: «Нет, все». Да, а когда матери сами обращаются за рубеж, ну, они знают клиники, с которыми мы работаем за рубежом, все на сайте выставлено. Виктор Лошак: Но это же касается и технологий, доставки сюда каких-то вещей. Лев Амбиндер: А вот смотрите. Значит, мы строим Национальный регистр доноров костного мозга, да, один из регистров Российской Федерации. Ну это первый НКО регистр. В прошлом году мы вошли в мировую базу доноров костного мозга. 39 миллионов человек, у нас 61 тысяча доноров, да, и вот в конце года вошли. И вот сейчас первые, что называется, поклевки. Впервые у нас запрашивают, нас запросили 13 доноров наших запросили, но это первичный запрос. Совпадений много, они начинают отбирать те, которые ближе по генотипу. И вот 13 нам запросов. Но из них 4 запроса уже потребовали, попросили подтверждающего типирования, т.е. это уже все. Значит, если подтверждающее типирование покажет, что абсолютное совпадение, стопроцентное с больным человеком, то тогда мы здесь делаем забор костного мозга. И должны его передать, но, как? Виктор Лошак: Я знаю, что проблема большая. Скажите, оттого, что вы создаете регистр доноров костного мозга, их становится больше? Лев Амбиндер: Доноров? Виктор Лошак: Да. Лев Амбиндер: Конечно! Конечно. Более того... Виктор Лошак: Почему? Лев Амбиндер: Объясняю. Да, тут у нас вечная дискуссия с Минздравом. Дело в том, что у нас государство всерьез не финансировало эту проблему. До известной поры, пока Русфонд не вцепился в эту проблему. И этой проблемой заинтересовалось и руководство страны, и Минздрав. И Татьяна Алексеевна Голикова, спасибо ей за это. В 2017 году мы на страницах «Коммерсанта» опубликовали открытое письмо к Минздраву, к правительству, к калинникам нашим, которые занимаются этим, с предложением: давайте создадим на благотворительные деньги четыре НКО регистра крупных. Поставим новейшее оборудование на благотворительные деньги и начнем собирать добровольцев, с помощью телевизора нашего, с помощью социальных сетей. По ощущениям, я был уверен. Вот на ВГТРК мы это проверяли. Ну как проверяли? Просто удочку закидывали, что ли, да, в разговорах. И вдруг мы выясняем, что по ощущениям, 100 тысяч в год мы легко соберем. Но это деньги... Виктор Лошак: То есть, в конце концов, это спасение для людей, которые больны тяжелой болезнью. Лев Амбиндер: Понимаете, смотрите. Значит, это онкогематология, рак крови, прежде всего и какие-то наследственные орфанные заболевания. По данным Минздрава, порядка пять тысяч человек нуждаются в трансплантациях костного мозга – это единственное спасение для этих людей. По экспертным оценкам, по-моему, тоже заниженным, нам требуется порядка 12 тысяч трансплантаций. Но трансплантации есть родственные (от брата, от сестры, от родителей, от детей родителям) и есть неродственные. Так вот, родственники подходят порядка 25% человеку; родственники подходят. Значит, нужен огромный регистр неродственных. То есть создается большой. России надо... Виктор Лошак: Чтобы выбрать очень точное совпадение. Лев Амбиндер: Да-да. Значит, у больного выясняются его, ну, врачи говорят ... фенотип. Генотип, короче, да, это у человека по там определенным количествам характеристик. И составляется регистр доноров добровольцев, все бесплатно для добровольцев, у которых выявлены эти фенотипы. И вот этот регистр, поисковая система. Врач приходит в этот регистр, по определенному паролю входит туда, и он находит несколько совпадений. А затем начинается работа с этими людьми. Виктор Лошак: Я, давно зная вас, вижу, какой вы, вы даже сейчас в разговоре, какой вы страстный человек. У вас было желание бросить все это к чертовой матери? Лев Амбиндер: Нет, никогда. Виктор Лошак: Никогда? Лев Амбиндер: Никогда. Никогда. Нет, нет, что вы! Вы же сами знаете, что происходит... Виктор Лошак: Ну, просто трагедии. Лев Амбиндер: Я газетчик, понимаете? Виктор Лошак: Все время живешь внутри трагедии. Лев Амбиндер: Я внутри счастья. Вы что? Вы представляете... Виктор Лошак: Потрясающий ответ. Виктор Лошак: Ну, что вы, что вы. Да. Если б вы знали, сколько мы писем получаем от пенсионеров, которые дают там по 50 рублей! Ну, что вы. Когда они получают ответы. Если у нас есть их электронные адреса, то мы по этим адресам им по каждому ребенку, у нас специальная служба... Виктор Лошак: По каждому рублю? Лев Амбиндер: По каждому рублю, да. Но это же рубли ребенку идут. Мы отправляем каждому сообщение: когда операция, как прошла операция, благодарность мамы. Да, мы все это делаем. Специальные службы сидят и этим занимаются, да. Виктор Лошак: Задам вам несколько коротких вопросов, может быть, не впрямую относящихся к теме нашего разговора. Лев Амбиндер: Да ради бога! Если смогу. Виктор Лошак: Третий президент США Томас Джефферсон сказал: «Когда я вспоминаю, что господь справедлив, я дрожу за свою страну». Вы разделяете это его мнение? Лев Амбиндер: Пожалуй. Пожалуй. Виктор Лошак: Молодые могут спасти мир? Лев Амбиндер: А больше некому. Виктор Лошак: Говорят, что чем старше становишься, тем хуже отличаешь друзей от врагов. Вы не обращали на это внимание? Лев Амбиндер: Нет, не обращал. Но другое дело, что ты сам меняешься. И то, что тебе казалось когда-то правильным, теперь тебе кажется неправильным совершенно. Понимаете, мы меняемся же все. И друзья. У меня не было друзей, которые стали врагами. Виктор Лошак: Вы счастливый человек! Лев Амбиндер: Мне повезло, да. Мне повезло. Виктор Лошак: Есть у вас правила жизни? Лев Амбиндер: Я утром беру скандинавские палки и иду в парк. Виктор Лошак: Это правило. Лев Амбиндер: Если это правило, то да. Виктор Лошак: Вы знаете, Лев Сергеевич, я веду этот разговор в состоянии внутренней гордости за нашу с вами профессию. Лев Амбиндер: Да. Виктор Лошак: Потому что вот еще на что способна журналистика. Потому что то, как вы действуете, вы вместе с коллегами, говорит о том, какой мощный инструмент у вас в руках; в руках, головах, в глазах – журналистика. Спасибо вам за этот разговор! И большое спасибо за то, что вы делаете! Лев Амбиндер: Спасибо вам! Спасибо.