Виктор Лошак: Это «Очень личное», программа о принципах и правилах жизни. Наш сегодняшний гость – ректор ВГИКа Владимир Малышев. Разговор с ним не только о кино. Владимир Сергеевич, я очень рассчитываю, что наш с вами разговор позволит мне и зрителям взглянуть на кино с несколько другой стороны. Со стороны его организации, со стороны подготовки кадров. Но хотел бы я начать с такого вопроса, как Госфильмофонд, которым вы очень долго руководили. Что это за организация? Кто там работает? Как сохраняется кинопленка? Расскажите немножко об этой организации, о которой все знают, что она есть, но никто не понимает, как она устроена. Владимир Малышев: Ну, вы знаете, когда я пришел туда руководителем, и не просто пришел, меня пригласил председатель Госкино СССР. Тогда не просто назначали, а надо было пройти через выборы. В Госфильмофонде работало 600 человек. Ну, и поехал на выборы. Первым делом походил по цехам, поговорил с людьми. Ну, главное было на этих выборах – не наобещать, чтобы тебя выбрали: «Вот, завтра у вас будет, там, повышенная зарплата», а у них 15 лет не было вообще повышения зарплаты, и вторая строчка снизу среди тысяч организаций кино Советского Союза. Ну, в общем, четыре часа меня терзали, пытали, ну а я говорил, что, если будем все вместе работать, то добьемся результатов, и будет жить лучше. Ну и, в конце концов, какой-то рабочий встал и сказал: «Слушайте, вы нам уже, начальники местные, надоели, пусть хоть этот попробует». Я неожиданно для себя избрался, вот новый виток жизни, и на 11 лет. Там мощнейшие были научные сотрудники, знающие о кино, ну, каждый свой, как бы, кусок, это досконально. Вот. И технические работники, и оказалось, что пленку не просто хранить, потому что она, и болезни у нее есть. То какие-то микроклещи обнаружили, и вот этот миллион коробок с пленкой, а там где-то 50, сейчас уже 60 с лишним тысяч. Виктор Лошак: То есть каждый фильм, который производится в стране, попадает его копия… Владимир Малышев: Для того, чтобы сохранить, как говорится, в памяти человечества, обязательно киноорганизация, создающая фильм, должна была сдавать в Госфильмофонд один экземпляр, и негатив в том числе, потому что оригинал… Виктор Лошак: А как получилось, что в Госфильмофонде, я прочел, 471 тысяча копий иностранных фильмов? Это фильмы, которые показывали в кинотеатрах страны? Владимир Малышев: Ну нет, показывали это только в «Иллюзионе», это кинотеатр Госфильмофонда. И по уставу Госфильмофонда, а он входит в международную Ассоциацию киноархивов, разрешено в своих кинотеатрах показывать. Но не просто показывать, продавать билеты, а обязательно с какими-то лекциями просвещенческими по истории кино. Вот в этой Ассоциации есть такая история, что надо, можно обмениваться. Киноархивы других стран присылают тебе свои фильмы национальные, а ты им в обмен посылаешь другие. И, конечно, даже тогда, несмотря на нашу нищету, коллекция считалась одной из самых-самых достойных, разнообразных и крупных в мире. На самом деле, в киноархивах, и вообще в странах, в коллекциях ценится меньше художественное кино, а больше документальное кино. И редкие кадры стоят очень приличных денег за каждую секунду. Виктор Лошак: А Белые Столбы – это документальные фильмы? Владимир Малышев: Нет, документальное кино больше все-таки в Красногорском архиве. Но там достаточно большая коллекция, это особенная, там еще чем ценно, иностранные фильмы. Иностранные, допустим, Гитлер национализировал кино где-то там в 1939-м или 1940-м, все фильмы. После Победы у него было, в гитлеровском киноархиве три бункера, два оказались у нас. Виктор Лошак: Репарации? Владимир Малышев: Да. Один майор Авенариус, который много лет работал потом в Госфильмофонде, вывез эти фильмы. И старые работницы рассказывали, что со станции Белые Столбы они зимой на санях, на лошадях, значит, как сено, ворохом, без банок возили… Виктор Лошак: Без банок? Владимир Малышев: Эти пленки. И потом 20 лет научные сотрудники разбирали. Но это, конечно, уникальные там фильмы. Вот приехали когда-то из Швеции, по-моему, исследователи кино. Вдруг там на 7 минут обнаружили неизвестный в мире отрывок из немого фильма с Гретой Гарбо. Ну, это событие вообще всего киносообщества в мире было. Уже показывали везде, по всему земному шарику. Виктор Лошак: Очень интересно. Владимир Малышев: Японцы. У них было такое государство, они тогда Маньчжоу-го создали, когда Маньчжурию-то завоевали. Потом после победы у них и студия в Маньчжоу-го была. Эти забрали мы себе. Потом, через, уже в 1990-х годах приехали японцы-исследователи и просто были удивлены качеством сохраненных материалов. Виктор Лошак: То есть основа вот этого, зарубежной части Госфильмофонда – это репарации? Владимир Малышев: Ну, репарации и обмен. Но были и подпольные пути, что там говорить, извините, но, когда проходил Московский фестиваль, сюда привозили все-таки картины и Феллини, и других мастеров. Ну, на один показ там, или несколько показов в кинотеатрах Москвы фестивальных, ну а ночью быстро привозилось в Госфильмофонд, делался контратип. Виктор Лошак: Копии. Владимир Малышев: К сожалению, цветной пленки не хватало, из цветных фильмов делались черно-белые. И утром это опять в киноаппаратной лежало уже в кинотеатре Москвы. Ну что делать? Ну, это цель была благородная. Виктор Лошак: Какие тайны вы нам открываете. Владимир Малышев: Это, вы знаете, я вот тут нашел документы, что в 1946-1947-м году по решению Политбюро было разрешено к показу 50 европейских картин и около 50 американских. Без покупки, без разрешения, без всего. Виктор Лошак: Копии которых были в Москве? Владимир Малышев: Да. Просто не было кинофонда, кинотеатры еще были разрушены. И для восстановления киносети не было фильмов достаточно, чтобы показывать на весь Советский Союз. Виктор Лошак: Можно представить, как это было важно с учетом того, что телевидения еще не было. Владимир Малышев: Ну да. Ну и, плюс к тому, это все-таки финансы. Потому что даже в советское-то время ведь, по доходности после водки и сигарет кино было. Я еще удивлялся, думаю: ну ведь есть нефть, есть… А мне, когда я молодым сотрудником Госкино СССР пришел, мне это объяснили. Дело в том, что это население наличку несет, и это важно. Деньги, которые зарабатывались и которые потом бюджетников и оплачивали вот из этих средств. Поэтому это другого качества были деньги. Виктор Лошак: Как интересно! Владимир Малышев: Вот. И американцы там высказали протест, а наши ответили, что мы не знаем, нам достались они по репарациям, просто как трофеи. Мы не у вас брали, мы брали в Германии, а уж чьи это фильмы… Виктор Лошак: Это вопрос второй. Владимир Малышев: Но разговор закончился чем? В течение года было заработано на этих фильмах миллиард рублей, которые уж после войны… Виктор Лошак: А это другой миллиард, чем сейчас. Владимир Малышев: Это да, это, во-первых, другой миллиард, вот. Ведь очень встал вопрос, когда Советский Союз ушел в небытие, все бывшие Республики к нам обратились с тем, чтобы забрать часть коллекции. Грузия-фильм, Рижская киностудия и так далее, все говорят: «Отдайте нам». Мы поставили вопрос от Госфильмофонда, что, ребята, а как, если в съемочной группе работали люди разных национальностей, раз. Второе, вы снимали фильмы на бюджет союзный и республиканский. Виктор Лошак: Ну да, кто финансировал? Владимир Малышев: И в конце концов мы затягивали, особенно очень настаивали некоторые из руководителей передать в Германию фильмы вот эти, трофейные. Виктор Лошак: А Германия? Германия ставила этот вопрос? Владимир Малышев: Конечно. И Горбачев дал согласие. И мы в Госфильмофонде затянули. И мы им написали: «Вы знаете, это фильмы, созданные фашистским государством. Если вы признаете, что вы правопреемники фашистского государства, то мы вам отдадим. Но, извините, тогда вам надо признать, что фашистское государство нам задолжало». Вот. Ну, то есть, это такие… Виктор Лошак: Таким образом, вы сохранили единство архивной коллекции? Владимир Малышев: Да. Виктор Лошак: Очень интересные вещи вы рассказали. Я нигде это никогда не читал. Владимир Сергеевич, хочу вернуться к вашему родному ВГИКу. Вот если в двух словах, чем отличается ВГИК, в котором вы учились, от сегодняшнего ВГИКа, которым вы руководите? Владимир Малышев: На мой взгляд, очень важно сохранить атмосферу ВГИКа, которая зарождалась вообще с первых лет, когда создался ВГИК, более 100 лет назад. Это первый в мире киноинститут. Сразу была такая установка создателями ВГИКа – это что режиссер, вообще творческий работник должен хорошо гуманитарно образован быть. Вот поэтому мы все-таки сохраняем академическое образование и считаем, что от этого кино может быть, как бы, глубже, не поверхностное. Но главное – атмосфера. Ушедший от нас наш мастер Сергей Соловьев, ну, так шутливо говорил, что во ВГИКе можно пять лет ходить на лекции и стать кинематографистом, а можно просто пять лет ходить по коридорам ВГИКа и общаться. И все равно станешь кинематографистом, что есть доля правды. Вот больше 50 лет назад я учился. После армии поступил случайно, надо сказать. И меня поразила сразу атмосфера. Я пришел, мне посоветовал один приятель. Опоздал, в МГИМО поступать хотел на журналистику, и опоздал. Мне говорят: «Ты сходи во ВГИК, там раньше экзамены, чем в других вузах». И вот я пришел, поднимаюсь на второй этаж. Окошко открыто, на подоконнике сидит девочка в джинсах, ну, не драных еще тогда, но уже в джинсах. И проходит такой, как я, с седенькой бородкой. И она, типа: «Иван Петрович!». – «Что, голубушка?». – «Спички не найдется?». Он разворачивается, значит, подошел, сигарету. И она: «Спасибо!». И дальше читает. И я приехал к маме, говорю: «Никуда больше не пойду». И действительно, до сих пор считаю, что мне просто повезло. Виктор Лошак: Вот к вам поступают, я прочел эти цифры, 1800 человек на 20 режиссерских мест и 5 тысяч на 20 актерских. Как можно из такого количества людей отсеять и выбрать талантливых, лучших? Владимир Малышев: Ну, когда я пришел 16 лет назад, меня это тоже сильно интересовало. Но, учитывая, что с мастерами со многими мы по жизни-то шли всегда вместе, и я, конечно, к ним стал ходить на приемные экзамены. Вот сидишь и говоришь, там, Александр Яковлевич Михайлов набирает. Я говорю: «Саш, девушка-то какая красивая, там, все». А потом объявляют, кого набрали. А объявляют таких, вроде, на мой взгляд, даже и средненьких. Я говорю: «А почему так?». Он говорит: «Ну, первое, что, я же думаю, какие будут спектакли выпускные. Мне разные нужны люди. Это раз. Второе. Ты, – говорит, – знаешь, вот она или он только заходит, вот если у меня отклик в душе начинается, то я вот чувствую это внутренним каким-то своим состоянием». И, как ни странно, они не ошибаются. Они, ну, редчайший случай, когда мы кого-то увольняем, там, после первого-второго курса. Виктор Лошак: Ну а вот, у вас есть платные студенты. Это тоже талантливые ребята или это те, кто может платить? Владимир Малышев: Конечно, это талантливые ребята, особенно те, кто получает, там, ну, подумаешь, на 10 баллов меньше, да? Ну, разволновался человек, всяко. Ну вот сейчас у нас завкафедрой Владимир Хотиненко, известный режиссер. Он получил на вступительных кол, не двойку, а кол, вот. И так бывает. Но с другой стороны, я иногда рассказываю этот случай, потому что он такой любопытный был. К сожалению, ребятки не очень школой подготовлены. Я как раз был на экзамене. Откуда-то из Тюмени, что ли, была девочка. Ну, уж под конец спрашиваю: «Ну ты знаешь, вот скоро юбилей Победы. Как складывалось?». – «Да вроде наши с немцами воевали». – «А у вас в городе были немцы?». Задумалась. «Нет, по-моему, до окраины дошли, а потом их…». Ну вот слушаешь, обидно, вот просто обидно. Думаешь, ну что же ребята до такой степени? А другая тоже, вот у того же Саши Михайлова. Он там, ну, вокал, басня, как обычно все. И дополнительный вопрос. И он говорит: «Ну, представь себе, что ты дерево, березка, да? И вот изобрази». Она там подняла руки, и он: «Подул ветер». Она качается там. «Сильнее!». Сильнее. Потом: «Буря!». Она еще сильнее. И он: «Сломалась березка». А она: «Мы россияне, нас не сломаешь». Вот она поступила во ВГИК тут же. Александр Яковлевич ее зачислил, вот. Ну, разные пути. Виктор Лошак: А результаты ЕГЭ имеют значение для ваших или талантливый человек может быть…? Владимир Малышев: Ну, имеет значение. Это наше мучение. Вот, уже рифмую. Потому что нам же важен его талант. Виктор Лошак: Это творческий процесс. Владимир Малышев: Талант. А ЕГЭ, ну что, ну 90 баллов, ну и что дальше-то? А дальше он к этому не приспособлен. А платные студенты – это еще хуже, потому что не мы определяем стоимость, но стоимость сумасшедшая, ну, почти доходит до полумиллиона в год. И я даже большому руководству говорил, что, ну, слушайте, при таком никакой Шукшин не поступит, если в регионе 20, там, тысяч зарплата. Ну, слава богу, сейчас другой подход. Виктор Лошак: Владимир Сергеевич, а чем отличается подготовка актеров в театральном вузе и во ВГИКе? Владимир Малышев: Сейчас по требованиям ничем. А специальность называется «актер драмтеатра и кино». Но, безусловно, в киновузе у нас есть возможность поснимать их и в отрывках, каких-то сюжетах. Когда я учился, нам всем объясняли, что актер театра и актер кино – совершенно разные понятия. Наверное, так и есть, потому что в кино же крупный план, средний план. Ты перед камерой, а не перед зрителями. Наверное, это, конечно, есть отличие. Виктор Лошак: Но, с другой стороны, многие театральные актеры в кино работают. Владимир Малышев: Теперь, теперь актер должен уметь делать все. И даже в рекламе сниматься, потому что жизнь непростая, вот. И в сериалах. Какой там, эти, какие-то паузы актерские или еще что-то там, Станиславский? Мне рассказывают, приходят на сериал, да? А сериал надо снять за неделю. Вот он приходит, ему 20 минут текст, учи текст и вперед, на площадку. И за неделю серия часовая, она же художественное кино, считай, которое делалось раньше год, вот. Какие там паузы? Не забыть бы текст. Поэтому иногда, вот жена не любит со мной телевизор смотреть. Я прихожу, если ужинаю, она смотрит сериал, кто-то, актер там, герой задает вопрос другому герою. Пока тот не ответил, я отвечаю слово в слово, что он сейчас ответит. Она говорит: «Прекрати». Вот такая история. Виктор Лошак: Ну, я хотел вас позже об этом спросить. Но вы очень критичны к телевидению. Вы где-то сказали, что на корню губит таланты молодых актеров и режиссеров. Еще вы сказали: «Телевидение – это часто безвкусно и пошло». Вы очень критичны к телевидению. Потому что телевидение губит актеров? Владимир Малышев: Нет, не думаю. Я с великим удовольствием, как зритель, смотрел и сериалы. Ну, например, там, «Ликвидация», да? Виктор Лошак: Ну, естественно. Владимир Малышев: И есть другие сериалы. Но я говорил это про другие, которые, ну, иногда вот так щелкаешь 200 программ, да? Виктор Лошак: Это мы все понимаем, о чем вы говорили. Мы же тоже телезрители. Владимир Малышев: Ну это, ребята, ну это безвкусица полная. Но мне думается, что все равно, особенно в глубинке, вот телевидение – это пример для подражания. Ну, искусство должно воспитывать, да? Искусство должно как-то людей более глубокими делать, мыслящими. Уж очень много штампов. Просто заштампованность, ну, она носит какой-то супермассовый характер. Виктор Лошак: Владимир Сергеевич, давайте к кино вернемся. Владимир Малышев: Да. Виктор Лошак: Сейчас кино осталось, как бы, один на один со зрителем, отечественное кино, в силу санкций. Что это требует от нашего кино? Больше производить, лучше производить? Есть ли у нас для этого база? Вот перед какой ситуацией поставлено отечественное кино в связи с этим? Владимир Малышев: Сейчас надо момент для отечественного кино использовать кинематографистами. Потому что, безусловно, ну, где-то, я не знаю, 70-80% все-таки кинотеатры держали за счет иностранного кино, да? А сейчас искусственно это все перекрыто. Но тогда надо выделять больше средств, чтоб производилось больше фильмов. Такая статистика тоже есть. Это мы говорим, там, американское кино замечательное. Но американцы производят сколько картин, и если взять процент от их так называемых блокбастеров, которые мы смотрим, а 90% мы не смотрим, мы не видим, а они такие же сериальные, как и у нас вот, ну, то, о чем мы говорили. Виктор Лошак: Легкомысленные. Владимир Малышев: Да. Если мы будем по-прежнему выделять деньги, там, на 50 картин, ну, даже на 100, для такой страны и это маловато. Сейчас региональное кино развивается, надо его поддерживать. Там хорошие иногда выстреливают фильмы, и талантливые ребята. Ну и, конечно, я всегда ратую за дорогу молодым, потому что в течение, там, 30-40 лет все-таки основная часть средств всегда давалась таким, как говорится, крупнякам. Мне казалось, что всем должно кинокомпаниям быть интересно отыскивать таланты уже, там, на втором курсе, после первой какой-то съемочной работы. И выращивать. Стипендии там, какие-то 2 тысячи рублей, господи, дайте им, дайте. Виктор Лошак: А когда первая съемочная работа происходит у студентов? Владимир Малышев: Ну, в принципе, кто-то из мастеров вообще с первых начинает, чуть ли не… Ну, это любительские такие. Виктор Лошак: Ну, понятно. Владимир Малышев: Для общего подхода, да? Ну а потом у нас учебная студия со всем процессом. И потом уже четыре работы режиссер должен сделать. Заканчивает он дипломной двухчастевкой. Я знаю просто одного знаменитого нынче музыканта, достаточно еще молодого. Один театральный продюсер прихватил его на втором курсе, когда тот еще был бедный иногородний. А он заключил с ним договор, сразу и после окончания еще, ничего, он не прогадал, вот. Виктор Лошак: То есть это важно увидеть? Владимир Малышев: Конечно, и не только увидеть, поддержать. На небольшие деньги пригласи к себе на какую-то картину вторым режиссером, там это, сделай ему стипендию, там, вместо 2 тысяч сделай 15. Мы все-таки, я вот учился, я помню, 40 рублей была стипендия. Виктор Лошак: Это и я учился, 40 рублей. Владимир Малышев: 40 рублей. А получали некоторые работники 70-80. Ну, за 100 уже средняя зарплата была. А я вообще ленинскую, 100 получал. У меня однокурсники ждали, когда я отойду, ВДНХ рядом было, вот. Ну а сейчас 2 тысяч, ну, о чем мы говорим? Виктор Лошак: Хочу такой тонкий вопрос вам задать. Государство выделяет деньги на кино. У государства есть право выделять деньги на то кино, которое оно считает необходимым. Это, как правило, патриотическое кино. Но может ли быть патриотическое кино только кино о Великой Отечественной войне? Идет вал фильмов о войне, когда патриотизм – это понятие, мне кажется, значительно более широкое для кино, для образов, для кинообразов, для нашего опыта кинематографического. Владимир Малышев: Вы знаете, сейчас вопрос, на мой взгляд, вопрос патриотизма стоит, ну, как мы понимаем, почему обострен. Виктор Лошак: Конечно, конечно. Владимир Малышев: Но начинается с чего? Вплоть до того, что нам приходят даже запросы, там, сколько патриотов вы воспитали? Таблицу, да, понимаешь? Но это бухгалтерия, и мы на совете… Виктор Лошак: Невозможная, кстати, бухгалтерия. Владимир Малышев: Мы на совете Президентском по культуре, есть такой вот Президентский совет, и я там тоже говорил, что патриотом по команде не станешь. Патриот начинается с самого детского возраста. Патриот… Ну, я ж помню, в детском саду, там начиналось. Там «и спросила кроха: - Что такое хорошо? Что такое плохо?». Виктор Лошак: Книжки какие-то. Владимир Малышев: И я уже говорил, на мой взгляд, это должна быть какая-то государственная программа, вот такая сквозная, от самого младшего, но умная программа. А сколько фильмов в советское время не о войне, но вкладывали и любовь к Родине, и человечность, и… Виктор Лошак: Ну, фильм, который мы с вами недавно смотрели, «Вызов», ведь тоже это в высшей степени патриотический фильм. Владимир Малышев: «Вызов», «Вызов», да, это патриотический фильм. Хорошо, когда режиссер чувствует, чтобы не в упрощенную агитку это не превращалось. Это действует наоборот, это вызовет смех. Но мы же знаем, и фильмы даже о войне были не массовые, там, «Освобождение», да? Там массовые бои, там все. А судьба одного солдата? «Летят журавли», да? Виктор Лошак: Конечно. Владимир Малышев: Вы извините, достанет и сейчас аж до самых глубин. Поэтому вопрос сложный. Вот мы сейчас стараемся ребят вывозить и на гастроли в регионы, чтоб, как говорится, потопали по земле. Потом они будут на гастроли летать на самолетах, ничего не увидят. Вот мы вернулись из Ростова, Тамбова. Ребята в восторге. Увидели и памятники, и как люди живут немножко другой жизнью. И вот. Я считаю, надо начинать изучать историю, традиции… Виктор Лошак: Собственной страны. Владимир Малышев: Да. Но делать это уж точно не навязчиво, не по команде. Виктор Лошак: Владимир Сергеевич, вы начали говорить о телевидении. Я хотел вас спросить об этом с другой стороны, со стороны кадров. Вот у нас огромные проекты на платформах, кинопроекты. Да то же телевидение. Где они берут кадры? Я имею в виду, в основном, не актеров, а звукорежиссеров, режиссеров, операторов. Это ведь огромные команды. Где готовят этих людей? Владимир Малышев: Ну, в принципе, готовят так же и в наших вузах, и сейчас же в Москве больше 30 частных киношкол, разных курсов. Я всегда говорю: «Почему? Пусть люди имеют, молодые люди имеют право выбора». Но нельзя только обманывать. Когда там говорят: «Мы сделаем из вас за полгода или за два месяца режиссеров», ну, не сделаете, как вы хотите. Вот был у нас многие-многие годы заведующий кафедрой операторского мастерства Юсов Вадим Иванович. Виктор Лошак: Вадим Юсов, знаменитый оператор. Владимир Малышев: Да. И я как-то его спрашиваю, я говорю: «А вот за сколько можно оператора научить?». Он говорит: «Чтобы он более-менее снимал, резкость соблюдал, там, чтобы полголовы не отсекал, я, – говорит, – за год научу. А вот оператора-художника – пять лет было». Виктор Лошак: Я прочел в одном из интервью, что автобиографии наших больших кинохудожников, которые существуют во ВГИКе, это целый такой клад сведений о них. Владимир Малышев: Да. Виктор Лошак: Расскажите об этом. Владимир Малышев: Ну, вы знаете, я, когда вернулся во ВГИК уже ректором, мне все-таки было интересно, а вот как приходили студенты, абсолютно разные. Потом кто-то из них знаменитостями становился. Ну, личные дела студенческие у нас хранятся. Я просто попросил, ну, там, 10-15 для начала. И, конечно, у каждого своя судьба. Тарковский учился в другом вузе, но потом, ну, разные там ходят разговоры, вроде бы даже его мама поговорила с большим начальством, и отправили его в геологическую экспедицию. «Ингрид золото», была такая организация. И он целый год вот с геологами ходил по тайге. И в его заявлении, которое вот на поступление во ВГИК, он написал: «Вот там я понял, что я хочу быть режиссером, чтобы снимать о людях, фильмы о людях, о судьбах, там. И вот у меня появилось уже осознанное такое решение». Он там зарисовки делал. Виктор Лошак: У него был дар рисования. Владимир Малышев: Да. Ну и я, как архивист, позвонил начальству, узнал, где этот «Ингрид золото», оказывается, в Москве. Позвонил начальству, говорю: «Ребята, помогите, вдруг остались рисунки». Ну, конечно, ничего не нашли, но, зная внутренние работы архивов, я взял тортик и к девушкам в отдел поехал, к архивистам. Посидели, говорю: «Девчонки, выручайте». Девчонки звонят потом, нашли фотографии, не сами рисунки в отчетном деле этой экспедиции, четыре фотографии, значит, рисунков. Виктор Лошак: Его рисунков. Владимир Малышев: Да. А Шукшин, тот вообще, пришел он, до сих пор все вспоминают, как же он «Войну и мир» не читал. Вот это было удивительно. Но вот что такое мастер? Роом мог взять в одну мастерскую Шукшина и Тарковского, да еще и Митту. Виктор Лошак: Это к разговору вашему о том, что нужно увидеть. Владимир Малышев: Конечно. Лотяну я читал. Тот в своем заявлении пишет: «Я хочу показать мир моей Молдавии, жизнь и историю людей». Вот он и действительно все это показал. Виктор Лошак: Конечно. У вас двое сыновей, которые пошли практически по вашим стопам. Один руководит Госконцертом, крупнейшей нашей организацией, другой долгие годы руководил Фондом кино. И вот как получилось, что они так близко к вашей профессии? Владимир Малышев: Ну, вы знаете, нам же до сих пор говорят во ВГИКе: «А, это семейный вуз, а, это блатники все». Знаете, у меня есть ответ совершенно. Я говорю: «Почему вы, если династия врачей – это хорошо? В советское время династия сталеваров – тоже хорошо». Я говорю: «Понимаете, ни один киношник, если он не увидит в сыне какого-то дара по линии кино или в дочке, он не направит, он не будет делать их несчастными». Я случайно попал в кино. И считаю себя счастливым человеком. Я интересно прожил вот эту часть жизни, просто интересно. Никогда не мог подумать, что с интересом можно ходить на работу. А дети росли, с детства… Виктор Лошак: Рядом. Владимир Малышев: Все равно у нас ни выходных не было, ничего. То к нам приезжали, то мы к кому-то ехали. Но мы общались на темы кино, искусства, театра и так далее. Вот поэтому да, старший хотел стать юристом, тогда все, модно было очень. И весь класс хотел юристами стать. Виктор Лошак: Юристы, экономисты. Владимир Малышев: Я говорю: «Понимаешь, ты же не Плевако будешь, знаменитый адвокат там, или…». Я говорю: «Для начала соседка у соседа курицу сопрет, а ты будешь выяснять, где эта курица, да?». Но дело не в этом. Заставлять нельзя. И я просто сказал, как-то из Госфильмофонда ехал в Москву, говорю: «Хочешь, поехали со мной, там по делам в Москву? Но мне надо в институт заехать. И, – я говорю, – ты можешь сидеть в машине, а я на полчаса иду, мне надо с ректором». – «Ну, я пойду, похожу». Вот. Потом водитель через два дня, молодой водитель, поэтому они с ним общались, говорит: «А мне Антон, вот вчера ехали с ним, он говорит: «Я, наверное, по пути отца, значит, пойду»». Походил по вузу. Вот что такое атмосфера, да? Виктор Лошак: Ну да. Владимир Малышев: А младший уже даже и не думал. «Я, – говорит, – как брат», вот. Но мне очень хотелось им передать не только знания, профессию, которой, ну, в общем, я все-таки считаю, овладел. Но вот эту систему человеческих отношений. Виктор Лошак: Вы где-то о себе сказали: «Внешне я товарищ уверенный, а внутри стеснительный». Вы боретесь в жизни с этим? Владимир Малышев: Да, вы знаете, нет. Наступает какая-то, какой-то такой возраст, когда ты еще сам не замечаешь, что ты уже превратился в полупамятник, а другие вдруг начинают замечать, начинают как-то тебе место уступать, дорогу. Ты еще вроде, а оказывается, ты уже перешел в поколение… Поэтому самое большое преимущество этого возраста – то, что ты говоришь то, что думаешь. От этого какая-то внутренняя свобода есть, и нет внутреннего напряжения. Виктор Лошак: Вы уже перешли к моему последнему вопросу, к правилам жизни. Владимир Малышев: Ну, во-первых, точно надо радоваться каждому дню, что тебе отпущено. Нет никаких закономерностей, алкоголики живут до ста лет иногда, а праведники, которые по утрам бегают, могут не добежать. Поэтому надо уповать на то, что, если ты живешь нормальной своей жизнью, поменьше интриговать, поменьше выгадывать чего-то. Мне еще когда-то мама рассказывала. В 10 классе заболела тяжело, умирала их одноклассница. А они, говорит: «Мы приходили, выносили ее на кресле в сад». И вот она сидела и говорила: «Вы знаете, вы даже не понимаете. Мне бы только сидеть, вот на траву смотреть, на небо, на это». И я ее сейчас понимаю. Я понимаю, что в жизни-то, сколько бы не усложняли, ты получаешь полное ощущение жизни, если ты не мельчишь, если ты смотришь. Я последние 20 лет никого не обвиняю, если даже человек по отношению, там, ко мне или к кому-то подлость совершает. Если раньше пытался доказать, что, ну как же так, это же нехорошо, ты же подлость сделал человеку. Виктор Лошак: Пытался перевоспитать. Владимир Малышев: Да. Но потом убеждаешься, что, уж если он такой, то вряд ли чего-то изменится, вот. И я только про себя, он идет навстречу, улыбается, а ты знаешь, что он подлянку сделал. Раньше бы я отвернулся, а так прохожу: «Привет!». – «Привет!». Думаю про себя: «Слаб человек, но что делать? Ну, так жизнь устроена, все не могут быть такими, это идиллия». Надо жить в этой жизни и просто хотеть жить. Вот это правило жизни. Виктор Лошак: Спасибо вам! Владимир Малышев: Не надо суетиться. Главное – не надо суетиться. Виктор Лошак: Спасибо большое! Владимир Малышев: Спасибо вам!