Виктор Лошак: Это «Очень личное» – программа о принципах и правилах жизни. Наш собеседник, Мария Сморчкова создала в Муроме музей приданого. Об этой исторической традиции и о музее наш разговор. Мария Валентиновна, наверное, вы не удивлены тому вниманию, которое все уделяют вашему музею приданого, который вы создали. Я думаю, что удивляться не стоит по двум причинам, ровно противоположным. Одна из причин – огромное внимание к семье, которое уделяется у нас в стране сейчас. А вторая причина – это в принципе деградация семьи в мире. Потому что даже в нашей стране на каждые два брака приходится один развод. И даже больше. Малая рождаемость. Поэтому, если можно, давайте начнем с того, почему вам пришла идея создать этот музей. И откуда он взялся? Мария Сморчкова: Восемь лет назад я стала восстанавливать родовое гнездо в деревне Селино под Муромом, там, где бабушка с дедушкой родили пятерых детей, мою маму. И Николай Ефимович Шмелев, мой дед, построил огромный красивейший пятистенный дом для того, чтобы в нем счастливо жили дети и внуки. С детства в этот дом я приезжала с четырех месяцев. Мама с папой меня родили в Костроме. Как рассказывают, в семье художников все стены были увешаны иконами, и я висела в люльке плетеной среди них, с лоскутным одеяльцем, которое бабушка из Селино передала с дядей в Кострому. Очень хотелось для мамы, для ее братьев-сестер восстановить все, как было раньше в этом доме. Там были домотканые половики, задергыши на окнах (ришелье), божница, вышитая тетей, бабушкиной сестрой. А потом вот в течение 15 лет нашего небытия там чужие люди, так скажем, добрые люди, сохранили дом. Но как-то вот текстиль этот ушел. И мне нужно было просто вот совершенно прагматично, мне надо было найти вышивки и какой-то винтажный воссоздать интерьер. Я стала искать по местным муромским мастерам. Никого нет. Доехала до фабрики в Шуе. И это было ключевое. Я текстильщик по образованию, по призванию и по роду деятельности. Много лет занималась модой. Так или иначе, профессиональный интерес к людям, которые умеют делать красивый, качественный продукт, у меня был всегда. Ну и вот я так просто, из интереса зашла на Шуйскую фабрику. Ну и пьем с девушками чай. А девушки – в душе молодые, яркие, бодрые, мастерицы талантливые, но им всем под 70. И они с тоской такой в голосе, с грустью говорят: «А кому это надо? Ну вот мы сейчас шьем костюмы для народных коллективов». Ну а в общем, выставка единственная, которая в Москве проходит, которая собирает производителей предприятий народно-художественных промыслов – она позволяет выставить очень ограниченное количество предметов. Малое, как правило. А у них – музей, фактически вот за столетие существования этого промысла уже в качестве артели, они накопили богатейшее собрание уникальных вышивных вещей, которые даже выставить негде. И я тогда в идею пометила, что, наверное, это те самые люди, которых стоит объединить на какой-то платформе. Ну и ключевое: раньше-то это что было? Это было приданое. То есть идея приданого как некоей коллекции и платформа, объединяющая мастеров-рукодельниц, – она родилась в Шуе именно потому, что в тот момент не было возможности этим людям где-то представить свою продукцию. Виктор Лошак: За вашу маму, за вашу бабушку давали приданое? Мария Сморчкова: Ну, наверное, вот за меня приданое дали – это одеяло, которое бабушка передала, стеганое. У бабушки был большой сундук, в который она, естественно, никого не пускала, не допускала. Но я помню, что там хранились (и сейчас по-прежнему хранятся) платки, то, что она с молодости берегла. Но остальное все, конечно, весь текстиль – он ушел на обшивание семьи. Потому что приданое традиционно в деревне – это очень вещи, нужные в хозяйстве, которые, как правило, идут в расход и сохраняются только какие-то очень редкие, редко используемые. У меня сохранилось два платка. Один из них от бабушкиной мамы, и она его берегла. И, собственно, он у меня есть в семье. Виктор Лошак: Есть традиция попадания к вам экспоната, когда люди приходят как посетители в музей и потом приносят вам что-то из своей семьи? Мария Сморчкова: В апреле 2023 года отдел туризма округа Муром и Мария Майстрова – это прям персональная моя большая благодарность этой замечательной художнице в душе и творческому человеку. И она предложила сделать выставку в отделе туризма (то есть фактически это туристский информационный центр), и мы в течение двух недель собрали экспозицию именно благодаря муромлянам. И первая выставка называется «Семейные реликвии муромлян. Истории создания и сохранения». Виктор Лошак: А что, вы объявили в газете об этом... Мария Сморчкова: Я обратилась на телевидение. Виктор Лошак: На телевидение? Мария Сморчкова: На Муромском телевидении я обратилась к людям: «Если у вас есть...» Виктор Лошак: И они стали нести вам? Мария Сморчкова: И они принесли. Первые, конечно, принесли художники Мурома, которые уникальные вещи хранят. А дальше пошло, как «сарафанное радио». И сейчас, конечно, фонды, музеи, они уже, ну, порядка трех, наверное, четырех сундуков только текстиля. Но это есть еще и предметы интерьера. То есть семейные реликвии – это же все, что связывает тебя с домом. И сейчас, когда спрашивают меня, что такое приданое? Я говорю это абсолютно вот четко: это то, что связывает с родом, с семьей, с чем молодой человек, независимо, мальчик или девочка, девочка или мальчик, выходит из дома и сохраняет какую-то память. Виктор Лошак: То есть о мужчинах тоже можно говорить, что за ним давали приданое? Мария Сморчкова: Ну, во всяком случае, у меня есть предложение передать на соответственное хранение часы с боем, которые передаются по мужской линии в одной муромской семье. Поэтому вот новый сезон будет, и мы будем ждать вот этого экспоната. Конечно, из поколения в поколение передается и мужчинам приданое. Моему деду досталось все уникальное оборудование: и плотницкий, и столярный инструмент от прадеда, который занимался этим. И пчеловодные всякие... Виктор Лошак: Вот у меня тоже папа поделил между мной и старшим братом библиотеку. Дал нам по половине библиотеки. А вот вы занимаетесь этой темой. Были вещи, которые обязательно должны были быть в приданом у девушки? Мария Сморчкова: Ну конечно. Это прежде всего то, с чем она придет в семью. В крестьянских семьях это, безусловно, текстиль и то, что в роли новой хозяйки она должна была принести с собой. Соответственно, «наткала б я полотна» – это лучше делать в тот момент, когда девочка родилась. И раньше даже была... Виктор Лошак: А как задолго готовили? Прямо с рождения? Мария Сморчкова: Как раз есть такая даже поговорка: «Дочку в колыбельку – приданое в коробейку». Потому что как... А в Липецкой области девочек новорожденных называли «сундушницы». Потому что за много лет... Виктор Лошак: Сундучницы – в смысле, нужно сразу готовить сундук? Мария Сморчкова: Да, да. Готовить сундук. Да. Потому что чем больше добра девушка имеет и приходит в новую семью вот со всем, что ей пригодится, тем больше у нее спокойствия и счастья... Виктор Лошак: Мария Валентиновна, а что стало с этой традицией сейчас? Мария Сморчкова: Я бы сказала, сейчас... Вот когда меня спрашивают: «Какая целевая аудитория вашего проекта?» Да, такой стандартный вопрос: «Вы для кого, для детей? Или для новорожденных или молодоженов?» И я говорю, что это скорее для тех, кто выдает внучек замуж. Планирует выдавать. Потому что как раз те взрослые женщины, которые уже пожили и поняли всю важность подготовки к свадьбе, задумываются об этом уже на пятом десятке лет, когда уже внучки подрастать начинают. Но сами берегут, как ни странно. И говорят об этом своим молодым дочерям, о том, что хранится что-то в семье. Во всяком случае, у меня есть замечательная вот такая история. Когда я только заикнулась о приданом и о том, что в семье что-то наверняка есть, мне все подружки сказали: «Да ничего нет!» Но потом, когда я уже вот явила эту идею, мне стали присылать фотографии. Мамы достают и говорят: «Есть. Я тебе просто не говорила. Ты не спрашивала, не интересовалась. Но есть поза, так скажем, прабабушкины, бабушкины». И самое, конечно, интересное этой истории... То есть это не музей предметов. И вообще не было задачи сделать выставочную экспозицию декоративно-прикладных каких-то вещей. То есть, безусловно, да. Но в плане художественной ценности они не могут соперничать с музейными какими-то экспонатами. Но история их создания – это, конечно, уникальная вещь. Виктор Лошак: Конечно. Мария Сморчкова: И самое главное, что происходит на площадке: всякий раз, когда люди приходят в это красивое пространство и видят что-то, переданное другими, они тут же вспоминают свою историю. Виктор Лошак: А у нас тоже такое есть. Мария Сморчкова: И вот это вот: «А у меня...» – это как раз вот история, проект про «А у меня...» Чтобы человек, который к этому прикоснулся, вспомнил своих родных, своих бабушек, дедушек. Виктор Лошак: Почему людям это интересно, которые приходят? Потому что это очень личное такое? Воспоминания о собственной судьбе? Мария Сморчкова: Вот как раз, когда я получила приглашение в вашу программу, я подпрыгнула от изумления, насколько совпадает вот это вот словосочетание: «это очень личное». В основе моя история личная, история моей семьи. Я ее рассказываю на площадке. И люди рассказывают очень личные свои истории, какие-то истории своих родных. Виктор Лошак: Вы не собираете эти истории? Мария Сморчкова: Собираем. Мы записываем их на видео. И к каждому экспонату мы намерены приложить QR-код, чтобы это видео можно было посмотреть. Ну, как аудиогид сейчас это называется. Виктор Лошак: Да-да. Понятно. Мария Сморчкова: Но самая главная идея – чтобы те вещи, которые, возможно, сейчас никому не нужны или, так скажем, недооценены, история их была проговорена. Потому что уходит поколение тех, кто бережно хранит. Чтобы эта связь не разорвалась. Поэтому очень хочется услышать прежде всего рассказ о предмете, чтобы потом внуки и правнуки, возможно, где-то в массиве Интернета увидели бабушку или маму... Виктор Лошак: Увидели. А были какие-нибудь рассказы, которые вас поразили саму? Мария Сморчкова: У нас есть, конечно, уникальный предмет в экспозиции – это сундук 1938 года производства, в Муроме. Муромское сундучное производство – это такая отдельная, очень интересная история. Промысел, который был очень известен не только... Виктор Лошак: То есть вы параллельно поднимаете историю промыслов? Мария Сморчкова: Конечно. Так получается. В общем, когда... Виктор Лошак: Ну да. Мария Сморчкова: Ну, это вот вопрос интереса, да. То есть, если интересно, то дальше идешь в разные совершенно направления. Но эта история этого сундука началась в 1939 году. Муромлянка вышла замуж. Купила сундук и уехала в деревню. И начала вести дневник. То есть записи под крышкой сундука она с первого дня... Виктор Лошак: А! На обратной стороне крышке сундука, да? Мария Сморчкова: С первого дня ее... Собственно, вот когда они купили в 1939 году, она уехала в Заколпье. Потом – как она рожала детей, как выпадал снег, какого числа принесли пенсию отцу. И этот сундук, он, конечно, содержит и трагические надписи. Там есть известие, допустим: «Утонул Борян Осипов в колодце». Или там: «Мамку сшибло поездом на второй день Пасхи». Это запись 1943 года. Екатерина Степановна Полицына вот как раз запечатлела вот этот вот трагический момент ухода мамы, потому что якобы она получила похоронку с фронта. И это грустное, вот такое трагическое известие ее повергло в смятение, и она попала под поезд. Виктор Лошак: А это была традиция, записывать события? Или это она придумала сама? Мария Сморчкова: Нет. Это вот такая семья была. Оказывается, ее дочь... Собственно, зять хозяйки этого сундука, который передал нам этот сундук в экспозицию, вот, собственно, на хранение вечное, он рассказывал, что вот бабушка вела дневник, и его жена тоже вела дневник. Немногие женщины записывали. Ну, как-то и не все были грамотны в тот момент. А вот какие-то эмоционально важные события – вот они там остались в памяти. Виктор Лошак: Есть что-то в свадебном обряде, в приданом, что характерно именно для Владимирской области, для Мурома? Мария Сморчкова: Я пока до этого, откровенно говоря, не докопалась. Но в нашу экспозицию Людмила Вячеславовна Петрова, художник, принесла коллекцию свадебных предметов, с которыми ее бабушка выходила замуж. Это местечко Хольково, которое находится между Муромом и Меленками. И там находится усадьба барона Брандта. Это архангелогородский купеческий род допетровской эпохи – немцы, которые торговали с момента своего появления в Архангельске. И вот, собственно, создатель этого имения – Хольково, он его и поставил посередине пути между Меленками и Муромом. Потому что Муром – это трасса, так скажем, водная, да, возможность переправлять лен, который производился в Меленках. Барон Брандт в Меленках создал Товарищество льняной мануфактуры Меленковское. И из разрозненных хозяйств, которые занимались производством пеньки и полотен, которые нужны были прежде всего для флота. А в Петербурге на Охте у них были большие верфи. Они строили торговый флот и занимались, вот исторически сложилось, что они занимались торговлей с Европой. И в Архангельске, когда они только появились в России, у них были консульства не только европейских, но и латиноамериканских государств. Оттуда они привозили сахарный тростник и сахар. И был такой момент в истории. 1812 год, Отечественная война. Эмбарго и санкции также наложены на Россию. И они построили первый в России сахарный завод в Архангельске. Вот что было (вы спросили) во Владимирской, да? То есть это лен и уникальные полотна, которые производились на мануфактурах и в артелях. Ну и, естественно, вышивки, которые сопровождали все это... Виктор Лошак: В значительной мере вы просто подхватили традицию? Мария Сморчкова: В Муроме вышивки как промысла не было. Есть вышивные мастерские при монастырях, которые всегда были золотошвейные мастерские. При Свято-Троицком монастыре, в котором как раз покоятся мощи преподобных Петра и Февронии Муромских. И там были золотошвейные, уникальные руки мастериц. Но они занимались как раз изготовлением церковного облачения. А такого промысла, которое бы делало продукт на рынок, вышивального не было. Я еще хотела сказать. В Муроме есть уникальный промысел «Муромская юфть», который сейчас возрождается. Это производство кожи, то есть обработка кожи, художественная обработка кожи – это то, что Муром славило в веках и в записках иностранцев, которые посещали Россию. Муромская юфть отличалась особым качеством выделки, особенными свойствами, в отличие от других... Виктор Лошак: У вас в музее можно посмотреть на... Мария Сморчкова: На современные образцы – да. А уникальные экспонаты исторической муромской юфти находятся в фондах историко-художественного Муромского музея. И там даже есть кожаные обои. То есть это уникальный промысел, который, пожалуй, в России единственный. Ну, Муром, надо понимать, что там выходят металлы близко. То есть, собственно, литейщики наши знаменитые: Зворыкины, Торские. И Выкса – производство Объединенной металлургической корпорации. Виктор Лошак: Да-да. Мария Сморчкова: Это все как раз на тех землях, которые несколько более бедны, чем Урал, так скажем, да. Демидовские вот эти вот знаменитые производства. Но в Муроме это как раз благодаря тому, что оксиды металлов этих, они доступны для выделки кожи. Ими как раз и обрабатывалась кожа и имела такой красно-оранжевый кирпичный оттенок. И этим славилась и отличалась именно муромская юфть. Виктор Лошак: Приданое как-то идет рядом со свадебным пиром, свадьбой. Вы этой темой не занимались? Ведь, наверное, к свадьбе тоже готовятся заранее? Мария Сморчкова: Пока не занималась. Но предстоящий фестиваль «Пряно-фест», который пройдет в Музее декоративного искусства, собственно, сделал мне приглашение поучаствовать в этом проекте. Потому что это посвящено будет событие пряникам. А в общем, угощения такие традиционные, они готовились, конечно. То есть я думаю, что это вот следующее исследование приданого именно в культуре пиров, наверное, это нас еще ждет. Очень интересная будет аудитория людей, знающих прежде всего. Поэтому я туда наметилась. Виктор Лошак: Скажите, пожалуйста, Мария Валентиновна, а есть ли какие-то установки церкви по поводу приданого? Церковь тут никак не регулирует? Мария Сморчкова: Церковь не регулирует. Но люди воцерковленные понимают важность этого... Виктор Лошак: Да. Мария Сморчкова: Ну, в церкви это в момент бракосочетания используется. Элементы рушники, которые, собственно, являются... Виктор Лошак: Семейные? Мария Сморчкова: Да. Таким сейчас, наверное, самым главным на сегодняшний день из приданного, что готовится к свадьбе, – рушники свадебные, конечно, готовятся для венчания. Но есть такая совершенно замечательная муромская традиция, купеческая: выдавать бесприданниц замуж. Купец первой гильдии, почетный гражданин Мурома Адриан Гладков в духовном завещании указал на проценты от вклада в банк: ежегодно в августе 26-го числа тянуть жребий бесприданницам, чтобы выйти замуж. Виктор Лошак: И тот, кто выигрывает, тот эту сумму получает как приданое? Мария Сморчкова: Да, да. Виктор Лошак: Интересно. Мария Сморчкова: И почему в этот день тянули жребий, открылось мне совершенно невероятным образом буквально там, полгода назад, когда я зашла в Благовещенский монастырь и пристально посмотрела на надгробный камень Адриана Гладкова. 26-го августа у него День Ангела. Этот обычай был распространен и в других городах. В тот момент судьба девушек без приданного, конечно, была очень плачевна. Связано это, во всяком случае, в России, связано с указом Петра о наследовании. То есть старший сын наследовал состояние и титул. А младшие, в общем, оставались практически ни с чем. Виктор Лошак: Без ничего. Мария Сморчкова: Да. Или с какой-то частью. Но все равно основное, статус наследовал именно старший сын. И в этом смысле наделение женщин приданым, девушек – оно решало проблему женскую. То есть вот когда говорят «обездоленный», это как раз когда у тебя нет твоей доли. А женская доля – это приданое. Задача родителя была: обязательно собрать приданое. Иначе действительно не было шансов выйти замуж. Но потом есть еще такие варианты брака, весьма распространенные, когда богатство за титул. Это дворянское, обедневшее, может быть, сословие. Представители женились на купеческих дочерях. Вот это было не очень... Виктор Лошак: То есть знатность в обмен на деньги? Мария Сморчкова: Да, именно так. Вот. И это позволяло как-то решать буквально вопросы жизнеобеспечения семьи. Виктор Лошак: Вы знаете, я хотел вспомнить, в себе даже заметил. У меня перед глазами есть какая-то картина о русском быте, где жених меркантильно сверят список приданного с открытым сундуком. Что, это был настолько меркантильный вопрос? Мария Сморчкова: Ну, вряд ли это делал жених. Но вообще-то... Виктор Лошак: Не, ну вот в данной картине – да. Мария Сморчкова: Вообще-то это очень важный момент – опись приданного. То, что приходило в семью в качестве приданного жены, оно не могло быть потрачено супругом. Это являлось абсолютно автономной собственностью супруги. И кроме нее никто не мог без ее согласия этим распорядиться. То есть, если она, конечно, согласна, тогда да. Но без ее ведома, без ее согласия юридически это было невозможно. Виктор Лошак: А вот приданое было аргументом в работе свахи? Мария Сморчкова: Ну, конечно. Конечно. Виктор Лошак: Ведь свахи занимались браками. Мария Сморчкова: Массовый, в общем, тому пример: есть прекрасный фильм, который снят в Муроме. Первая роль Басилашвили в кино. Виктор Лошак: Да. Мария Сморчкова: Да. Как раз он посвящен вот такой традиционной купеческой семье. Там как раз идет вопрос о приданном купеческом и отказе матери выдавать дочь замуж за бедного юношу, хоть и талантливого и творческого столичного студента, приехавшего на каникулы. Но сваха занималась не только этим, конечно. То есть самое главное, конечно, было – из своего сословия, из своего круга найти, да. И вот Муром в этом смысле совершенно уникальный город. Основное население – это купцы и мещане. Ну и крестьянство вот в близлежащих селах. И мы пытаемся расследовать, какие-то такие еще генеалогические изыскания делать. И выходит так, что в основном, конечно, женились на своих. И было совершенно не принято, вообще осуждаемо вот межсословные такие браки. Виктор Лошак: Обручальные кольца. Эта традиция с какого времени существует? Мария Сморчкова: Мы не исследовали это. Но, во всяком случае, мы, наверное, не дошли до украшений. Потому что пока у нас семейные реликвии широкого такого смысла, ну и декоративный текстиль. Виктор Лошак: А платье невесты? Оно же тоже, наверное, заранее готовилось? Мария Сморчкова: Платье невесты – конечно да. Да. Виктор Лошак: Оно наверняка входило в приданое? Мария Сморчкова: Безусловно. Более того, в традиции вот на стыке европейского перехода от русской традиции допетровской к послепетровской к европейскому платью существовали даже, ну, разные свадебные платья. Традиционное свадебное платье невесты – это красное платье. А европейское – белое, да. И вот эти... Виктор Лошак: И почему красное? Мария Сморчкова: Ну, вообще с цветом на Руси, это такая очень большая серьезная история. Значение красного цвета – как огонь, земля. Виктор Лошак: Красный – красивый. Мария Сморчкова: Да. Красный – красивый. Но есть воздух и вода. Голубой цвет – это женский, цвет Богородицы. А красный – это мужской цвет. И когда рождались малыши, новорожденным в люльку клали куколку-пеленашку. Девочкам клали... Виктор Лошак: Голубую? Мария Сморчкова: Голубую. А мальчикам – красную. Для чего? Для того, чтобы мужчина обретал энергию земли, огня, а девушка – воздуха и воды. Но вот эта вот история с ленточками, которые перепутались сейчас, и мальчиков повязывают голубой, а девочек – красненькими... Виктор Лошак: Розовыми. Мария Сморчкова: Это как раз все неправильно, наоборот. Ну, таких очень много курьезных случаев. Неразлучники – есть такая свадебная кукла, которую раньше вешали под упряжь свадебной лошади, под дугой тройки. Эта куколка, которая мальчик и девочка, и две руки у них с внешней стороны и одна общая между ними. Это очень распространенная кукла во всей Центральной России. Но в Муроме она такая... Виктор Лошак: Как свадебное украшение? Мария Сморчкова: Да, да. И это оберег. И символ того, что теперь вот эта вот связь супругов неразлучна. Но теперь эту функцию выполняет одна свадебная баба на капоте лимузина. Виктор Лошак: Да-да. Мария Сморчкова: А вообще-то это, конечно, было всегда поделено на двоих и неразлучно. Виктор Лошак: А вот еще есть элемент свадебной или предсвадебной одежды – «плакательная рубаха», по-моему, называется. Мария Сморчкова: Есть традиционный элемент подготовки к свадьбе – плач. Виктор Лошак: Да. Плач. Вот. Мария Сморчкова: Да, да. Но собственно, облачение для этого специальное... Виктор Лошак: Плач по своей девичьей жизни, да? Мария Сморчкова: Ну, «невеста», если говорить, даже вот смотреть внимательно на это слово и расшифровать его правильно – это «невесть что». То есть это переход из одного состояния, из родительского дома в неведомо куда, в новое пространство. Плюс новый статус. Виктор Лошак: Невесть что. Мария Сморчкова: И вот это вот невесть что – это и есть невеста. Это такое некоторое зависание над двумя мирами. И, собственно, оплакивается именно прежняя жизнь в неведении того, что тебя ожидает. Замуж выходили, собственно, по любви очень редко. Я бы сказала, выходили не по любви. А любовь случалась. Ну, это какое-то просто чудеса. Виктор Лошак: Скажите мне, пожалуйста, а что из приданного должно было создать сама невеста? Пошить, я не знаю. Мария Сморчкова: Она должна была приготовить рушники для жениха и для, собственно всех членов семьи будущей. Она должна была их сама вышить. Более того, качество ее рукоделия было мерилом ее качеств характера: усидчивость, терпение, трудолюбие, какой-то художественный, как бы мы сейчас сказали, вкус. Виктор Лошак: Подождите, но разве жених мог это оценить? Мария Сморчкова: Нет. Это, конечно, не жених оценивал. Это вот делали сваха и будущая свекровь. Виктор Лошак: Ага. Но сваха могла посмотреть приданое? Мария Сморчкова: Сваха как раз этим и занималась. Да. Виктор Лошак: То есть она оценивала приданое? Мария Сморчкова: Оценивала. Для того, чтобы посватать, да, аргументированно, так скажем. Ну и, естественно, мать жениха, которая уже принимала это. Виктор Лошак: А мать жениха тоже могла посмотреть приданое? Мария Сморчкова: Да. Да. Безусловно. Потому что это было не только количественно, но и качественно. Поэтому говорить о том, что кто-то там сшил за тебя. Безусловно, помогали все: шили всем родом, всей семьей. Все женщины, особенно перед свадьбой, дружно, гуртом готовили. Но девочка занималась рукоделием сызмальства. А это воспитывает. Ну, мелкая моторика, как мы сейчас говорим, да. Это интеллект. Я такое замечание вот себе позволю. Все, кто рассказывает историю создания там рушника, скатерти вышитой или просто вспоминают свою бабушку, у которой было то, что вот она делала своими руками... Виктор Лошак: Да. Мария Сморчкова: Все говорят о том, что там бабушка, прабабушка прожила до 95-ти, до 100 лет. Ну, я понимаю, поколение до войны, оно действительно это более здоровое, более крепкое. До Великой Отечественной войны в России. Но если вспомнить голод после революции в 1920-х... Виктор Лошак: Не один голод, кстати. Мария Сморчкова: Да. То есть можно с этим как-то тезисом поспорить. Но то, что рукодельницы живут долго и счастливо – это абсолютно точно. Это уже доказанный факт статистики. Виктор Лошак: Я думаю, все это услышали, кто нас слушает. Мария Сморчкова: Потому что помимо того, что это тренирует мозг, это очень уравновешивает настроение, всеволнение, позволяет успокоиться. И оно просто показано женщинам заниматься рукоделием. Любым. Поэтому... Виктор Лошак: Женщины часто ведут дневники? И попадают ли к вам такие дневники? Просто очень интересно. Это же быт. Это же хроника быта. Мария Сморчкова: Пока это только сундук. Но я думаю, что, наверное, дневники, наверное, к нам и не попадут. Это такая совершенно явная история, которую хранят в семье. Вот, во всяком случае, я храню письма бабушки, дедушки как самое-самое ценное. Но это документы. Виктор Лошак: Конечно. Мария Сморчкова: Вот. И было бы, наверное, ну как-то странно совсем так передать как ненужное. Вот если текстиль и какую-то утварь, ну, оно немодно, не используется, это не грех отдать и отнести куда-то. Публикации, я думаю, что у нас же есть теперь Интернет. И можно все это передать. Виктор Лошак: У музея есть своя страничка в Интернете? Мария Сморчкова: Странички как таковой, отдельной пока нет. Но есть группа «Музей приданого» и «Приданое счастливой жизни». И хештег «Приданое счастливой жизни», по которому можно найти истории даже не у нас опубликованные на странице, а гостей наших. Потому что такое приглашение составить экспозицию такую виртуальную – оно адресовано не только муромлянам, но и всем гостям. И кто хочет, может опубликовать свою историю с фотографиями, с хештегом «Приданое счастливой жизни». А Вконтакте... Виктор Лошак: Когда вы называете музей «Приданое счастливой жизни», вы уверены, что приданое – это всегда начало счастливой жизни? Мария Сморчкова: Уверена или верю? Виктор Лошак: Верите? Мария Сморчкова: Я верю. Виктор Лошак: Верите. Мария Сморчкова: И каждая девушка и мама верит. Почему я говорю, что это имеет огромную ценность, то, что вышивается к свадьбе? Потому что туда запечатываются как раз вот эти самые лучшие пожелания, связанные с будущим дочери. И, собственно, с ее будущим. Поэтому приданое нельзя выбрасывать. Его надо как минимум хранить в семье, потому что это сосредоточение таких пожеланий. Энергия твоих родных, так скажем. Ну и если уж так случилось, что хочется куда-то его, или вот тебе достался какой-то рушник, а ты не знаешь, куда его и как его атрибутировать, – ну, нести в музей. Виктор Лошак: Вот кто-то нас увидит, услышит, заинтересуется. Как побывать в вашем музее? Это нужно приехать в Муром? Мария Сморчкова: У нас такой переходный период. Потому что в течение девяти месяцев мы прекрасно были на площадке Туристского информационного центра отдела туризма. А сейчас мы уступили место муромским художникам. У них там экспозиция. Но вернемся с постоянной экспозицией Музея приданого мы с началом сезона такого летнего, самого посещаемого. И это будет некое уже постоянное пространство. Поэтому… Виктор Лошак: В Муроме, да? Мария Сморчкова: В Муроме. А сейчас в основной экспозиции у нас, из основной экспозиции в отделе туризма у нас присутствуют три самых главных предмета: это кровать, выложенная красивыми вышивными предметами, подзоры, наволочки, одеяла, тот самый сундук с дневником обладательницы и люлька. Люлька-сани, которая это такая традиционная история в Муроме. И как раз дети... Виктор Лошак: Люлька могла быть частью приданого? Мария Сморчкова: Почему нет? Конечно. То есть это... Ну, может быть, это готовилось редко, конечно, загодя. Но, безусловно, да. Но люлька... Не будем про люльку. Виктор Лошак: Не будем. Мария Сморчкова: Будем про прялку. Прялку в семье делал для девочки папа. Вот, во всяком случае, в Нижегородской области я слышала такую историю в Семенове, что после того, как девушка выходила замуж, супруг эту прялку отцовскую ломал и делал новую, дарил новую. Виктор Лошак: Как интересно. Мария Сморчкова: И собственно, мастерство его – супруга, жениха, как резчика или художника, как раз отражалось вот на декоре этой новой прялки, которую он дарил невесте. Поэтому это тоже вот такое приданое. Мужское приданое, что должен был парень подготовить для невесты.  Виктор Лошак: Мария Валентиновна, у вас есть какие-то правила жизни, которые вы выработали, занимаясь этой темой? Мария Сморчкова: Правило: ни от чего не отказываться. От того, что идет. То, что эта тема, так скажем, мне предоставляет. Очень бы мне хотелось пригласить к этой теме, к теме приданого, людей, которые занимаются этим долго, занимаются исследованиями. Для того, чтобы вот как помните... Виктор Лошак: История российской семьи. Мария Сморчкова: Не только российской. Приданое вообще – это национальная история. Она на разных континентах и в разное время. Но российские семьи – они, конечно, настолько многообразны. И очень хочется, вот правило мое: все, что идет, все, что дает Бог вот... Вот генеалогия, вот краеведение, там рукоделие, декоративно-прикладное искусство, истории семей конкретные, какие-то вопросы возрождения института брака и подготовки к браку – это такая воспитательная тема, это вот то, что надо, наверное, с детского сада подавать молодому поколению. Очень хочется, чтобы этот проект был не только в Муроме, а стал Всероссийским. Виктор Лошак: Мария Валентиновна, вы знаете, почему у вас получится? Потому что вы верите, что приданое – это начало счастливой жизни. Спасибо вам большое за этот разговор! Мария Сморчкова: Спасибо вам большое! Потому что вы в это же верите. Виктор Лошак: Верю! Мария Сморчкова: Да. Виктор Лошак: Спасибо!