1 сентября. В школьных дворах гремят из репродукторов задорные мелодии, всюду улыбки и море цветов, из-за которых порой даже не видно главных героев – маленьких первоклашек, впервые вступающих в почти уже серьезную и очень самостоятельную жизнь. День знаний – особое событие в жизни каждого человека независимо от возраста, социального статуса и семейного положения: для одних это воспоминание далекого детства, любимых учителей, школьных товарищей; для других это праздник, продолжающийся в детях и внуках, да и в самих себе. Ведь пока мы живы, мы постоянно учимся и делимся своими знаниями и опытом с другими. 1 сентября – начало нового учебного года для всех российских школьников, студентов, учителей и преподавателей. По традиции в этот день в школах проходят торжественные линейки, уроки знаний, мира, безопасности и мужества. Алексей Рубин: Много-много лет я думал: "Господи, когда в моей жизни наступит тот момент, когда 1 сентября для меня будет просто 1 сентября? Когда наконец мы перестанем 1 сентября снова идти в школу, в очередной следующий класс, институт и так далее?" И как-то так получилось, что я выбрал педагогическую профессию – или скорее меня она, наверное, выбрала – то я понял, что, кажется, пожизненно 1 сентября для меня будет точкой отсчета. Будет два начала года: 1 января и 1 сентября. Где-то к середине августа я начинаю переживать: а как насчет того, чтобы открыть книжки, посмотреть, вдруг я что-то забыл, а что у нас там на профессиональных сайтах нового, а что у нас там в профессиональной литературе нового? Потому что для меня 1 сентября – это ответственный день, и мне хочется, чтобы тот ритм, который я задам на первом уроке 1 сентября, настрой, что все начинается заново, что пора включаться, пора работать после лета, уже хватит отдыхать, чтобы этот настрой сохранился в течение всего года. Алексей Яковлевич Рубин – учитель начальных классов и английского языка, выпускник Московского городского педагогического университета. В 2015 году Алексей стал победителем Московского городского профессионального конкурса педагогического мастерства и общественного признания "Педагог года Москвы – 2015", а также стал лауреатом Всероссийского конкурса "Учитель года – 2015". Алексей Рубин: Настоящий учитель, мне кажется – как бы это ни звучало, может быть, банально – должен любить тех детей, которых он преподает. Причем именно это слово – любить. Как своих собственных детей. Второе: учитель должен быть однозначно знающим. Третье: я бы хотел, чтобы учитель горел, потому что только горящий учитель может зажечь детей. А вот привить эту любовь и тягу к учению, к процессу познания конкретно должен в школе, обязан учитель начальных классов, который именно прививает любовь к знаниям, любовь к их получению, что самое главное. Потому что потом, в 5 классе, и не привить, и не исправить: уже складывается убеждение, что школа – это либо "да", либо "нет". Окончив школу, я бы не сказал, что я мечтал быть учителем. Хотя уже в 11 классе, пойдя на подготовительные курсы, я понимал, что пойду в педагогическую специальность, но что я именно хочу быть учителем начальной школы, я не думал. А потом, поскольку в колледже, в котором я учился, была смежная специальность "учитель английского языка" (с учителя начального классов), то пришлось совмещать. Поэтому пошел я за компанию, но вот в первый раз оказавшись на практике – это была практика внеклассных мероприятий, классных часов, потом летний лагерь был и так далее – я вдруг понял, что мне кажется, что мне это нравится. Отучившись в колледже 3 года, я отучился по двухступенчатой подготовке в Московском городском педагогическом университете по той же специальности. Первые 4 года я работал учителем английского языка. Мне нравилась работа, но мне казалось всегда, что мне чего-то не хватает, у меня всегда была тяга к маленьким; мне казалось, что для них я буду полезнее. И я просил ставить меня на замены в "началку", если появлялась такая возможность. И мне всегда было интересно: приходишь на эти пары – на тройку уроков, может быть, за все это время – в один и тот же класс именно как учитель начальных классов. Во-первых, замечаешь для себя удивительные метаморфозы: человек, который в своем предмете абсолютно пассивен, неактивен, здесь рвется, и ему, главное, так нравится, что вы учитель английского языка, видит его как успешного в этом предмете. И это здорово. Вы знаете, это как-то… Есть какие-то, может быть, стереотипы, но они сразу рушатся – так здорово! Ты до конца года, до следующего года, до конца этого цикла ведения понимаешь: ничего себе, сейчас он меня и в английском удивит – не сегодня, так завтра удивит; нет, ну точно, такого быть не может. И я пошел на курсы, я помню – курсы, которые как раз были нужны для учителей, которые набирают первый класс. И в конце концов я стал учителем первых классов. Детей я себе не отбирал, впервые я их увидел 1 сентября. И у нас есть видео… Я очень благодарен своему родительскому комитету не только за то, что они у меня такие молодцы, а за то, что у нас в течение всех этих 4 лет накопился видео- и фотоархив, и я периодически его открываю и смотрю, думаю: "Ничего себе", – я уже не верю, что они такими были. И так удивительно, что многие за 4 года вообще никак не изменились – совсем – а многих просто не узнать. Какие они были? Они были… Вы знаете, мне кажется, что уже тогда на лицах было написано: они с разными целями сюда пришли. Кто-то такой профессор по складу ума и пришел проверить: так, ну и чему меня здесь могут научить? Я уже много чего знаю. И я очень благодарен этому ребенку за то, что в течение всех 4 лет он меня всегда на уроках держал в напряжении, потому что я знал: если я не знаю ответ на его вопрос, лучше честно ответить "не знаю", потому что иначе это затянется очень надолго. Я принципиально детей не обманываю никогда, поэтому мне лучше было честно сказать "Давай я посмотрю, и мы это обсудим". Многие пришли по принципу, знаете, как в музей приходят: смотрели везде… Мы на первом занятии овладели своими ладошками, делали паровозик из вагончиков, где каждый ребенок был вагончиком… То есть я как-то постарался сделать так, чтобы вот этот переход из "дошколки" в школьную жизнь был для них более мягкий, чтобы все-таки игра продолжалась. И в течение первого года обучения я тоже старался, чтобы на уроках с ними периодически можно было поиграть. На урок прийти неготовым нельзя. Ты должен обязательно владеть материалом не только в объеме школьного учебника, а желательно еще куда-нибудь залезть, что-нибудь посмотреть, почитать, что думают в энциклопедии на эту тему и так далее, то есть собрать какую-то информацию. Потому что обязательно на уроке будет момент, когда кто-нибудь из детей задаст вопрос, который отведет меня сильно далеко от текста учебника. Учебником не прикроешься. И если ты на этот вопрос ответишь, например: "Ну это не относится к теме нашего урока" (иногда у нас учителя так любят отвечать – вообще, в принципе), то это погасит мотивацию, и вряд ли ученик в следующий раз захочет вам задавать этот вопрос. Сначала один, потом второй, потом третий, потом все 30. Этого допускать нельзя. Ученики должны стремиться к познанию, они должны быть заинтересованы, они должны, знаете, съедать вас в хорошем смысле этого слова: все то, что вы можете дать, они все это должны от вас получить. Конечно, я в свое дело вкладываю душу. В чем это проявляется? Почти каждый день, к каждому уроку – русский, математика, окружающий мир – у меня что-то заготовлено. Тем более что математика у нас сложная, углубленная, поэтому порой нужно какие-то сложные вещи объяснять наглядно. Это и заготовки для того, чтобы на уроке это сделать, и какие-то правила… Например, по русскому языку всегда не понимал, когда сам был маленький, почему виды разборов обозначаются цифрами. Ну как, например, цифра 4 связана с синтаксическим разбором предложения? По-моему, абсолютно ничего между этой цифрой – пиктограммкой, образом этой цифры 4 – и подчеркиванием подлежащего и сказуемого, второстепенных членов общего нет. И мы разработали схемку, где рядом… В учебнике же цифры, естественно, а у нас рядом с этими цифрами в маленьком кругляшке у меня значок – например, звук в квадратных скобках (например, символ мягкости – к примеру, звук "ть") – это значит, что нас интересует фонетический разбор. Подлежащее и сказуемое – в кружочке: это значит, разбор синтаксический соответственно. Вы знаете, для меня невероятное удовольствие, когда я периодически вижу и слышу, что "рабочее место ребенка все увешано вашими схемами, он ориентируется в них просто безукоризненно"; Витя знает, где они в классе висят, пользуется ими и так далее; в пеналах я их вижу, эти схемки. Мне приятно: я понимаю, что тотчас… Они же не знают, родители и дети, что порой, для того чтобы освоить этот навык, сделать именно вот такую табличку, мне приходится огромный объем информации переработать, выжать его в маленькую табличку – это очень сложно: как сжатый пересказ, только очень специфичный. Поэтому мне приятно, когда я вижу, что результаты моей работы есть – не только в знаниях детей, но и вот они, они знают… Ведь, понимаете, работа учителя не только в том, чтобы у детей сложился готовый набор знаний: шаг влево, шаг вправо и все. Они должны знать, где эти знания почерпнуть, где посмотреть, в каком справочнике и так далее. Они должны уметь работать с информацией, добывать ее самостоятельно. Поэтому эти все схемы помогают им ориентироваться, они как стрелочки в правилах дорожного движения: влево, вправо, вперед нельзя, можно и так далее. Очень важно знать, что то, что ты делаешь, ты делаешь, во-первых, не напрасно, и ты делаешь, потому что им это нужно, детям это нужно. Потому что иногда бывает такое, не скрою, что я в какой-то момент думаю: не получается. Вот не получается. Опускаются руки, ты приходишь на урок и понимаешь, что что-то не так идет. Почему дети этого не понимают? И тогда ты открываешь – благо есть интерактивная доска – все свои знания практически по 3D-моделированию и продумываешь, как бы сделать так, чтобы дети поняли. И слава богу, что есть у меня и документ-камера, которая позволяет то, что я делаю руками на парте, транслировать на огромный экран, и таким образом я детям, например, объяснял про измерение площади фигур палеткой: то есть на клетчатой бумаге я разливал растопленный воск. Поэтому дети все это сразу видели, мы вместе считали количество квадратов, которые залили полностью и таким образом выводили эту усредненную формулу. Поэтому, безусловно, современный наш век, тенденции наши современные и научно-технический прогресс, конечно, в школу не первым делом доходят, но все-таки доходят. Для меня, например, это удовольствие: удовольствие не только от того, с каким удовольствием это воспринимают дети… Когда они впервые подошли и маркером на этом огромном планшете что-то написали, то в конце уроков (на этапе рефлексии) мы с ними разговаривали, что получилось, что не получилось на уроке. И, как правило, все говорят: "Не получилось то, что я не вышел к доске и не пописал на ней", – это прямо невероятное горе. Но потом я понял, что это все пройдет. Я им сначала на переменах разрешал пописать: "Только красивое что-нибудь сделайте". А потом – месяц буквально – все пописали, успокоились, стали воспринимать это как обычное средство обучения. Не нужно ждать от интерактивной доски чего-то сверхъестественного, вместо вас она абсолютно ничему не научит, но вам она хороший помощник. Почему, если умело ей пользоваться, то можно увлечь детей, можно превратить образование в такую, знаете, увлекательную игру на первых порах и перевести на очень-очень высокий уровень, попутешествовать, не выходя из кабинета (благо сейчас есть карты, которые позволяют ходить по городам и странам, наблюдать налево-направо панораму и так далее). Почему бы все это не демонстрировать детям? Это удовольствие. И удовольствие для меня все эти программы осваивать и понимать, что я еще чего-то умею, я еще могу научиться. Потому что, как правило, мне кажется, для учителей самое страшное – это когда им приходится учиться. Это самое ужасное, потому что ты уже все знаешь, ты уже даже учишь. Поэтому… Это наоборот здорово, когда ты садишься и понимаешь: "Ничего не знаю". Тыкаешься, мыкаешься. Сейчас, благо, опять-таки везде видеоуроки есть, любой вопрос можно задать, посмотреть. Ты что-то делаешь и понимаешь. Когда ты приходишь и дети говорят на уроке: "Вау, как красиво", и ты понимаешь: "Да, красиво, правда красиво". Такое случается, что нужно показать детям на уроке какой-то видеофрагмент. Безусловно, перед тем как показать его детям, я, конечно, смотрел его дома от начала и до конца. И в тот момент, когда я говорю, что интересен той или иной видеофрагмент, если в этот момент я сяду на задней парте проверять тетрадки, то получается: как же, фрагмент интересный, а учитель не смотрит. Поэтому я, конечно, второй и третий раз смотрю, если нужно, один и тот же фрагмент, вместе с ними, потому что… Поначалу это было особенно часто: я сажусь сзади, смотрю – действительно, мне интересно (с интерактивной доской, как в кинотеатре – колонки кругом, все видно и слышно хорошо). И в этот момент, когда я все это смотрю, я вижу, что дети периодически – мальчики особенно, девочки увлечены – мальчикам нужно все проверить, они же все на зуб пробуют, естественно. Они оглядываются на меня и смотрят: "Ну а вы смотрите?" Ну так, раз 10 поглядывали и потом успокоились, стали доверять. Если ты говоришь детям, что это интересно, что это стоит посмотреть, ты просто обязан тоже это посмотреть. Это то, на что не обращают внимание учителя, а ведь это очень важно, потому что ведь и личность учителя тоже воспитывает. Конечно, помощь родителей просто неоценима. То есть при условии, что информатизация внутри моего класса, я считаю, просто на высшем уровне, потому что мы общаемся с ними в социальных сетях, у нас там такой микромирок: там копятся все архивы, там есть материалы, которые я размещаю для детей, для родителей (в помощь по объяснению какой-то темы), мы разбираем там олимпиады. Причем, знаете, забавно, до смешного доходит – родители говорят: "Алексей Яковлевич, я не понимаю, как там 148 получается". И начинается: я открываю PowerPoint, например, делаю какой-то слайд, показываю им – они такие: "А, все, ну мы так и думали". Всегда звучит такой ответ, но забавно. И дети, соответственно, тоже тренируются параллельно с этим. Это очень удобная, на самом деле, форма работы для любого учителя и классного руководителя в особенности. Во-первых, это снимает нагрузку с родительского комитета: у нас нет никаких обзвонов совсем. У родителей, знаете, как на работу сходить утром, так и утром, днем, вечером обязательно зайти в группу и посмотреть, что нового. Тем более что социальные сети сейчас доступны с телефонов и это требует совсем немного времени. Чем принимать социальные сети в качестве врага, лучше сделать их своим союзником. Потому что отвергать их бессмысленно, они есть, дети там тоже есть. Так вот лучше, чтобы они хотя бы периодически заходили туда за делом, чем они будут там только играть. Родители всегда в курсе всех домашних заданий, всех проблем и так далее. Мне, слава богу, не надо на собрании… Вообще я вам скажу, что для меня собрание – это всегда большая проблема: просто нечего решать. Все, что было нужно, уже давно обсуждено, решено, в группе мы уже получили результаты опроса, процентное соотношение "за" и "против", "стоит" или "не стоит" и так далее. Почему как-то так получается, что на родительском собрании я обычно говорил, что у нас все в порядке или что нас ждут такие-то и такие-то проверки. Например, в 4-м классе мы получили в общей сложности 9 проверок извне. Слава богу, спасибо ребятам, родителям, что мы эти проверки прошли очень достойно на фоне Москвы, округа и так далее. Для меня никогда не было проблемой, как найти подход к тому или иному ребенку. Безусловно, проводя урок на всех детей, да, ты ориентируешься на всех детей, но так или иначе знаешь, что в этом предмете вот этот более слабый, в этом вот этот более слабый. И ты обращаешь на них внимание. С точки зрения поведенческого аспекта и как они себя ведут, например, на переменах или на уроках и так далее… Честно вам скажу: у меня практически не было проблем с дисциплиной. На уроках точно никогда; на переменах может быть, но я всегда оправдывал себя и своих детей в этом плане так: я говорил, что я их очень загружаю на уроках, они у меня не без продыха работают по 45 минут, поэтому когда они выходят и им хочется пробежать, например, до туалета (не пройти гусиным шагом, а именно пробежать), я их понимаю. Это возраст, это мышцы, которые затекли. И это вот "сиди, молчи", вот это все… Хотя они не сидят и не молчат у меня, у меня на уроке может каждый высказаться без проблем. Иногда, правда, я чувствую, что потихоньку теряю контроль над уроком, если я так дам возможность каждому высказаться, но многие дети у меня при этом подходят ко мне на переменах: "Алексей Яковлевич, вот вы говорили про вот это, а я вот знаю… Мы с мамой были там-то, там-то и там-то…" И иногда было такое, что я еще говорил: "Сейчас урок начнется и ты скажешь об этом обязательно детям, потому что я об этом не знаю". Это очень интересно. Поэтому найти индивидуальный подход, безусловно, нужно. А как же? Если не найти, то есть не наладить этот контакт "учитель-ученик", тогда и контакт "ученик-учитель" не будет налажен, и все, ты не сможешь воспитать, просто не будешь для него авторитетом. Мы в начальной школе уже не вкладываем азы, а приучаем учиться. Поэтому готовимся серьезно – так же серьезно, как готовили бы к поступлению в ВУЗ. Иногда бывает такое, что им тема неинтересна – бывает такое. Я им говорю: "Ребята, а пойдемте гулять?" Они такие: "Давайте!" Я говорю: "Ну так, вы думали, я вам скажу. А вот нет. Я устал не меньше, чем вы. Поэтому давайте, осталось 34 минуты с небольшим количеством секунд". Конечно, дети – это дети, безусловно, и приходится какие-то уловки, ухищрения, как-то необычно подходить. Но да, дети устают, поэтому я им говорю, что им это в жизни пригодится, сейчас надо потерпеть. Я вот в течение всех этих лет стараюсь творчески подойти к процессу – так, как будто я это делаю для себя, для своих детей. Собственно, эти дети тоже мои. Кем дети мечтают быть? Очень интересно, ведь я задавал вопрос не только кем они хотят быть, но и почему или для чего, чтобы была мотивация какая-то, вернее, доказательства. То есть какие черты характера нужны для этой профессии или что-то еще. И дети отвечали на этот вопрос так: "Я хочу быть телеведущим, потому что я хочу часто бывать в телевизоре". Потом уже более взрослые профессии – юристом. Больше всего мне понравился один мальчик, который ответил: "Я хочу быть юристом, потому что Алексей Яковлевич сказал, что, видимо, у меня это получится – я всех вокруг защищаю". Очень приятно, что там фигурирует мое имя и отчество. Потом кем еще дети хотят быть… Спортсменами дети хотят быть. То есть, вы знаете, нет какой-то определенной привязки к тому, какие профессии сейчас востребованы, хотя, безусловно, юристы и прочие профессии будут нужны всегда. Я, например, с сожалением для себя отметил, что никто не хочет быть учителем. Даже не знаю, почему. Наверное, я слишком много своих переживаний по поводу конкурса, много-много своей работы, может быть, даже по поводу семьи какие-то страхи и переживания… Я порой с ними разговаривал на эту тему, потому что даже есть такой прием – "прием Маугли": я такой же, как и вы, у меня тоже в детстве были такие же проблемы, как и у вас, поэтому я вас хорошо понимаю. Это позволяет не отдалить себя от детей, а именно стать с ними на равных. И, наверное, именно поэтому у них сложилось такое мнение, что работа очень сложная. Но я, в общем-то, могу с этим только согласиться. Работа действительно очень сложная, но если она идет по душе, если она идет в кайф, то времени, потраченного на это, ты не замечаешь. Это как, знаете, мне недавно сказали: "Через время забудется цель, забудутся усилия, забудется головная боль, связанная с достижением цели – останется только группа". И во имя этого результата я каждый день с удовольствием иду на работу. Но я, конечно, амбициозный. Не всегда у меня хватает на это сил, желания и времени, но в принципе желание что-то сделать необычно, добиться – да, это во мне есть. И мы как-то с женой спорили, я говорю: "Слушай, а как вообще люди попадают на конкурс "Учитель года"? Мне просто интересно". И она смотрела и мне в первый год сказала: "Ты знаешь, там нужно окружной, городской туры пройти, потом чего-то еще". И я думаю: "Дай-ка я в следующем году попробую". И когда я оказался в третьем туре, уже в "Поведниках" (в филиале Дома учителя), когда третий тур пошел – непосредственно очный тур, где нужно было показать мастер-класс – тут я понял, что мне безумно нравится то, что я сейчас делаю, не потому что я молодец, а потому что люди вокруг делают, горят идеями, мы друг от друга подпитываемся, получается невероятный обмен опытом. Вы знаете, не было соперничества, что меня удивило, не было, знаете, желания подсыпать кому-то что-то и так далее. То есть абсолютно было все в обстановке дружбы, совместного сотворчества и так далее. Все друг за друга переживали. И когда меня объявили лауреатом, я почувствовал: ну ничего себе. Я, работая здесь, оказывается, все это сделал не напрасно – то есть все эти наработки мне правда пригодились. А я думал, куда все это дело – в мешок, в стол все. Кому это нужно? Сейчас эти дети выпустятся и все – кому, зачем? Потому что делалось под них. Другой класс будет другой, программы могут быть другие. И что, где? А оказывается, хоп! – это все не только функционально здесь, но и красиво там. И когда объявили меня победителем, я, конечно, честно сказать, просто не поверил. А потом, на Всероссийском конкурсе, конечно, уже было колоссальное чувство ответственности за наш город. Город наш инновационный в плане образования. Я, конечно, почувствовал, что за мной весь город, и мне от этого стало немного не по себе. Но, надеюсь, что я на конкурсе не показал этого, хотя внутри, конечно, было мне очень страшно. И когда я попал в 15 лауреатов, я понял, что ура, еще один барьер, еще один рубеж – я встречусь с Путиным. У меня была мечта, потому что мы как раз с дочкой проходили геральдику, символику и так далее. И вот фотография папы и президента – это было, вы знаете, той самой вишенкой на торте, которой очень-очень не хватало. Конечно, безусловно, я сейчас вспоминаю и вообще не понимаю, со мной это было или нет, я туда поехал или не я. И от мысли, что это за конкурс, до того, чтобы стать Учителем года Москвы, прошло, на мой взгляд, слишком мало времени. И отвечая на вопрос, нужно ли, стоит ли – вы знаете, точно не для того, чтобы засветиться. Однозначно миссия, цель должна быть другой. Я, например, шел за ответом на вопрос "А то ли я делаю?" Ответ я получил: я делаю то. Мне очень приятно. Мне приятно именно потому, что я не ошибся, что эти все наработки, все то, что я сделал, действительно люди оценили, и достаточна через обратную связь на сайте мне пишут: "Мы у вас взяли это, воспользовались этим, мой муж в восторге от того, как у вас сделан сайт", – вы знаете, это невероятно приятно для учителя, для конкурсанта. "Мы хотим у вас учиться", – это очень приятно. Дорогие друзья, уважаемые ребята, родители, бабушки, дедушки! Я сердечно поздравляю всех вас с 1 сентября! Я понимаю, что это новый виток в вашей жизни. Для кого-то это может быть последний учебный год, для кого-то это может быть первый учебный год. Не бойтесь, тянитесь к знаниям. Пусть у вас все будет хорошо.