Юбилейный концерт в большом зале Центрального академического театра Российской Армии. Свое 75-летие отмечает коллектив, который по праву считается музыкальной визитной карточкой российского флота, его гордостью и достоянием. Центральный концертный образцовый оркестр имени Николая Андреевича Римского-Корсакова Военно-морского флота России, который был образован 23 декабря 1941 года. Алексей Карабанов: Сама идея создания оркестра, музыкальной какой-то единицы в годы войны – а вы помните, что сентябрь, октябрь и дальше еще хуже ноябрь были самыми тяжелыми, самые тяжелые годы. Люди только справлялись от шока, который был вызван этим быстрым наступлением германских войск. Наш оркестр практически ровесник битвы под Москвой. Сам факт создания этого оркестра – это говорит о том, что люди, командиры и сами вообще бойцы, видимо, понимали значение музыки как боевой единицы. Музыка, как Суворов говорил, ведет в бой, она согревает сердца, под звуки труб и барабанов взял я Измаил – это слова Суворова, он действительно любил военную музыку. И вот здесь, в такое самое суровое время, время тяжелых испытаний командиры наши флотские обратились к музыке и создали оркестр, который впоследствии стал Образцовым оркестром Военно-морского флота СССР. Алексей Алексеевич Карабанов – начальник и художественный руководитель Центрального концертного образцового оркестра имени Николая Андреевича Римского-Корсакова военно-морского флота России. Капитан 1-го ранга. С отличием окончил военно-дирижерский факультет при Московской государственной консерватории. В 1996 году был удостоен почетного звания "Заслуженный артист Российской Федерации". Алексей Карабанов: На самом деле идея принадлежала главкому Кузнецову еще до войны. Еще до войны он хотел сделать центральный флотский оркестр, но война сбила планы. И вот в сентябре 1941 года в Ульяновске, в Ульяновском флотском экипаже из фронтовиков, попавших в госпиталь и лечившихся в Ульяновске, была сформирована первая музыкальная команда. И вот процесс формирования, появления оркестра на свет – это не односекундное дело. Это довольно долго все тянулось. И официально приказ об образовании оркестра был издан 23 декабря 1941 года начальником Ульяновского флотского экипажа – появилась эта флотская музыкальная команда, которая с 1942 года вместе с экипажем переехала в Москву. И в 1945 году, после специального прослушивания конкурсного… Ну можно сказать, что конкурсного – это была инспекторская проверка, главком принял решение о присвоении оркестру наименования "образцовый оркестр". И таким образом наш оркестр прошел путь, можно сказать, от простого экипажного оркестра до образцового; как раз в годы войны он добился такого блестящего результата и занял свою вот эту важную позицию, и дальше он двигался постоянно вверх. Но вот подлинный расцвет оркестра наступил, когда им руководил Георгий Петрович Алявдин. Он начал свое руководство в 1953 году и до 1971 года (довольно долго он руководил оркестром). В этот период оркестр достиг всемирного признания. Огромное количество произведений получило путевку в жизнь именно благодаря нашему коллективу, и Георгию Петровичу Алявдину, который был первооткрывателем, первым интерпретатором этих сочинений. Оркестр побывал с кораблями во многих странах – это были триумфальные концерты. Сохранилось большое количество фотографий. К сожалению, звукозаписей не так много. Но есть несколько записей на пластинку. Надо сказать, что в 1950-1960 гг. был такой мощный всплеск интереса советских композиторов к жанру военных духовых оркестров: Готлиб, Калинкович, Петров, другие композиторы пишут произведения специально для нашего оркестра. Огромное количество произведений получило путевку в жизнь именно благодаря нашему коллективу, именно благодаря Георгию Петровичу Алявдину, который, собственно, был первооткрывателем, первым интерпретатором этих сочинений. Очень много появилось переложений симфонической музыки советских композиторов – в частности, музыки Хачатурян, которому очень нравилось, как звучит оркестр, и он с удовольствием вальс из маскарада (есть архивная запись, хорошо звучит, даже лучше, чем симфонический оркестр). А потом возникает период, связанный с Владимиром Михайловичем Солодахиным, который тоже очень длительное время возглавлял оркестр, но он застал переходный период от СССР к Российской Федерации. И в этот период оркестр стал очень много ездить за рубежом, особенно в начальный российский период. Оркестр был очень востребован в Европе. И более того, именно наш оркестр был приглашен впервые для участия в двух самых крупных фестивалях в Европе – это фестиваль в Эдинбурге в 1998 году, но до этого был еще фестиваль, который называется "Королевский турнир". Он проходит в Лондоне в Альберт-Холле. Это не такой крупномасштабный фестиваль, но очень престижный: это фестиваль, на котором присутствует королева Великобритании, и не которому музыканту такая честь – быть принятым ее величеством королевой Великобритании. И дальше эти фестивали у нас просто пошли своей чередой. Очень интересный фестиваль уже с моим участием в Берлине – Берлинская международная татту – International Tattoo. Это мощнейший совершенно фестиваль, который концентрирует все лучшие оркестры Европы. И Кельнский фестиваль – вот два фестиваля в Германии. Очень приятный фестиваль в Финляндии – Hamina Tattoo. Наш оркестр бывал и в Голландии, и в других странах. И в последнее время, конечно, еще и началась поездки в наши гарнизоны, которые стоят тоже за рубежом: поездка в Сирию, в общем-то, такая памятная, интересная. Тогда мы играли уже не для публики элитной – это наши бойцы, которые на блокпостах. И вот такая вот у нас палитра: сегодня мы в консерватории в Большом зале или в петербуржской филармонии, а завтра мы в Каспийске, или в Балтийске, или в Караколе, где тоже есть наша военно-морская база на озере Иссык-Куль. То есть вот такая вот совершенно огромная география, широчайшая география, которая… Сразу все не вспомнить, где мы выступали. Оркестр опять подвижный. Еще хочется сказать: из первых традиционных наших выступлений – это участие в Парадах Победы. Оркестр – участник Парада Победы 1945 года, и дальше все Парады Победы... В советское время, вы знаете, были парады на 7 ноября, это ноябрьские парады к октябрьской революции. И те парады, которые в юбилейные годы проводились в День Победы, тоже с нашим участием. И теперь, когда уже в постсоветское время у нас есть только один парад в День Победы, этот парад также проходит с нашим участием, мы – постоянный участник этого парада. И сейчас самый шикарный, самый вообще фантастический, можно сказать, фестиваль в мире – это "Спасская башня". Мастерство оркестра растет – он соответствует высокому имени величайшего композитора-мариниста Римского-Корсакова. Оркестр, который носит военный мундир, должен быть строгим и четким. И никакой тут попсы дешевой быть не должно: расхристанности, когда все нараспашку, фуражки бросают о землю – это я категорически не приемлю. Я считаю, что это неправильно, и требую от вверенного мне коллектива вот такой вот четкой военной красоты – то, чему меня учили, как меня воспитали. И моя задача – продолжить вот эту вот хорошую, консервативную линию. Я думаю, что, во-первых, это специфика воспитания всех дирижеров, которые приходили. Нас учили быть очень четкими, педантичными, четко следовать вот этой академической традиции. Академизм – им иногда пугают, но вот это очень хорошее слово. А я музыкантам говорю: вот у нас образцовый оркестр – все должно быть идеально. Каждая нотка, как вы выходите на концерт и как вы сидите, как вы играете, как на вас сидит фрак – все должно быть идеально. И в первую очередь музыка, самое главное музыка. Каждое исполнение, каждое сочинение. Если что-то не идеально, меня это, например, жутко раздражает, меня это просто выводит. Вы знаете, я тут недавно смотрел запись Мравинского – в последние годы его жизни было сделано много таких записей, когда он репетируем с оркестром, а потом просто в пустом зале 5-ю симфонию репетирует. И вдруг я смотрел на дирижера – он так классно смотрит на каких-то музыкантов. Хотя на слух ничего не произошло, но, видимо, что-то произошло не так, как он хотел. И я вижу, что у него это… Для меня Мравинский – эталон, но в данном случае я просто вдруг поймал себя на мысли, что я не одинок в том, что когда что-то вот чуть-чуть не так, но выбивает сразу как-то. Хочется, чтобы все было так, как отрепетировано, все идеально. И еще немножко плюс с вдохновением, но никакой самодеятельности – все должно быть в рамках общей концепции, выверено. Как на полотнах великих художников: каждый мазок, каждый штришок – все идеально. Мое кредо – это идеально. Как многие музыканты, я начинал исполнительскую карьеру. Я поступил в музыкальное училище в Санкт-Петербурге, которое, кстати, носит имя Римского-Корсакова. Но примерно на третьем курсе у меня возникло желание стать военным дирижером, посвятить свою жизнь военным оркестрам. К сожалению, тот морской факультет, который раньше был Ленинградской консерваторией, был в хрущёвские времена ликвидирован, когда было большое сокращение армии (на 1 миллион и 200 тысяч). И остался только единственный военно-дирижерский факультет при Московской государственной консерватории, куда я поступил в 1980 году. И потом – мне очень повезло – я получил назначение в Санкт-Петербург в Высшее морское военно-инженерное училище имени Дзержинского. Оркестр этот сейчас сохранился, он носит гордое название "Адмиралтейский". На самом деле это получился старейший оркестр флота. Когда мы начали изучать историю, это единственный коллектив, который сохранился с петровских времен – он непрерывно в адмиралтействе существовал с петровских временем, ему больше 300 лет, в 1703 году, он старше Петербурга. Но это длинная отдельная история про адмиралтейский оркестр, но тем не менее мне в Петербурге посчастливилось за 20 лет впитать вот эти традиции, которые были живы, которые мне передали старшие коллеги. И в 2007 году я получил назначение уже в Центральный оркестр Военно-морского флота, с которым, кстати говоря, я сдавал государственный экзамен по дирижированию. То есть я оканчивал консерваторию имени Чайковского с оркестром Римского-Корсакова. И опять же, я музыкальное училище закончил, потом государственный экзамен с оркестром Римского-Корсакова, и вот теперь 10-й год я служу здесь, в Центральном оркестре с именем Римского-Корсакова. Почетное звание "Заслуженный артист" я получил в 1996 году, 20 лет назад. Я уже служил в училище Дзержинского. Начальник училища принял решение, что будем вручать, значит, звание на церемонии вручения погон и кортиков выпускникам на Дворцовой площади. Первый заместитель главнокомандующего военно-морским флотом, адмирал Касатонов на Дворцовой площади вручил мне знак "Заслуженный артист России" под аккомпанемент оркестра, которым я руковожу. Это было очень трогательно и приятно, потому что так вот, на Дворцовой площади, перед молодыми офицерами, только что получившими погоны и кортики. И вообще для меня Дворцовая площадь – я ленинградец, петербуржец, мне это очень важно. Мне было очень приятно, очень трепетно. И потом офицеры шли целый день, все поздравляли; курсанты поздравляли. Вообще признание публики и признание властей играет не последнюю роль в нашей жизни. Мне было очень приятно. Оркестр носит имя Римского-Корсакова. Римский-Корсаков был первым инспектором российских оркестров: он в течение 11 лет возглавлял инспекцию и придал военным оркестрам флота такой мощный импульс, что я, придя в Петербург в 1985 году, еще ощутил вот эту волну, когда морские оркестры сохраняли непрерывной эту традицию, которая существовала со времен Римского-Корсакова. В 1994 году исполнилось 150 лет Николаю Андреевичу Римскому-Корсакову. Был подготовлен большой концерт нашим коллективом, его возглавлял тогда Владимир Михайлович Солодахин, который проходил в Колонном зале Дома Союзов. Прямо на концерте родилась вот эта идея, что центральный оркестр флота должен носить имя Римского-Корсакова. И буквально чуть ли не на концерте было объявлено о присвоении оркестру имени Римского-Корсакова решением Правительства Москвы. Такой подарок. Вы знаете, в Вооруженных Силах у нас сейчас существует только два таких персонифицированных коллектива: это краснознаменный ансамбль Александрова (Александров долгие годы руководил этим коллективом, он создатель). Николай Андреевич не руководил нашим коллективом, но оркестр своим честным и добросовестным трудом заслужил того, что в головы высоких начальников пришла идея назвать его именем Николая Андреевича. И это замечательно. Это, еще раз повторяю, как бы замыкает вот эту арку, когда оркестр возникает в годы войны, казалось бы, не до музыки – нет, до музыки, и вот образуется оркестр. Потом этот оркестр становится образцовым. И дальше еще проходит время, мастерство растет – он соответствует высокому имени нашего величайшего композитора-мариниста Римского-Корсакова. Так мы идем в своре традиций Николая Андреевича – это классика. Но конечно, при этом мы играем любую другую музыку: мы играем и эстраду, и джаз. И еще одна часть нашего репертуара – это золотой фонд советской песни. Это песни о море, это вообще советские песни – те песни, с которыми мы выросли, мы до сих пор их поем, они действительно звучат в наших сердцах. И эти песни мы поем, особенно в таких тяжелых точках, как мы приехали на военную базу в Каракол. В Караколе испытательный наш полигон, озеро Иссык-Куль. Там редко бывают наши артисты. Я такого количества цветов, которые принесли наши моряки, в жизни не девал – это горы были, горы цветов. И они так принимали, наши солисты, несли охапки – это было что-то фантастическое. Просто трудно передать вот этот восторг, который был у публики. В Бишкеке другая, так сказать, немножко была публика: там они больше реагировали на марши, фокстроты, танго. Там такая старая русская публика, значит, советская – им ретро-музыка нравилась, и мы так вот для этого готовились. Конечно, когда мы летим куда-то в горячую точку, там репертуар другой – то, что созвучно сердцам наших солдат, матросов, бойцов. Вот такой у нас диапазон: от такой крепкой, серьезной академической классики до самой-самой простой популярной музыки, которая тоже находит отклик и тоже нужна, и мы ее играем. И, конечно, это служебно-строевой репертуар. Это тот репертуар, который мы играем в повседневной церемониальной практике. Это музыка парада, это гимны и марши. У нас огромная тоже палитра различных военных маршей. Мы очень бережно этот пласт культуры сохраняем, в том числе и старинные русские марши, флотские марши, симфонические марши. Все, что связано с маршем – это к нам, мы всегда вам сыграем. Сейчас можно сказать так, что репертуар у оркестра практически безграничный. Мы играем музыку от эпохи барокко до современных композиций. Вот сегодня в концерте сочинения Владислава Панченко – это мой хороший друг, наш современник. Современная музыка для оркестра, которая специально была написана к 300-летию флота. А к 320-летию мы ее исполнили в консерватории, и сегодня, в наш юбилей, мы тоже исполняем эту пьесу "Океан" – это кантата для солистов хора и оркестра, которая посвящена военно-морскому флоту. Вот те люди, которые приходят один раз на наш концерт, они потом постоянно ходят. Они уже вовлечены, они попали в ауру. Много говорят о патриотизме: надо, вот, и так далее. На мой взгляд, ничего не надо: не надо никакой агитации и пропаганды – дайте нам сыграть, вот оркестр. Он сыграл и все. В Петербурге, например, был концерт 9 мая. Как раз только открылся зал после реставрации, пригласили нас 9 мая выступить. Очень тяжелый день 9 мая: парад, прохождение по Невскому проспекту и тут еще вечером концерт. Битком забит зал, мы играли такую программу под названием "Шедевры патефонной музыки". Казалось бы, такая музыка военной поры. И в конце вдруг флаги, люди шли по Невскому, они с флагами – их пробивает, их не надо ни о чем агитировать, мы же ничего не играем такого со словами "слава" или, как раньше, "да здравствует". Мы просто играем нашу отечественную музыку. Но так, как мы ее играем, трогает сердца публики. Они уходят от нас заряженными именно той ноткой патриотизма, о которой говорить вслух вообще даже и не нужно. Знаете, когда человек смотрит на золотые купола церквей – это патриотизм. Когда он видит разрушенные церкви или руины, это антипатриотизм, это режет сердце. Наша задача – звучать так, чтобы это соответствовало золотым куполам Кремля.