Новый год – время радостных ожиданий, надежды и чудес. Ничто не передает с такой точностью удивительную атмосферу этого праздника, как музыка, особенно джаз – стиль, соединяющий в себе разные жанры, мелодии, ритмы и виды музыкального творчества, позволяющий слушателям любого возраста почувствовать себя молодыми и полными сил. Уходящий год стал юбилейным для знаменитого российского джазмена Даниила Крамера, одного из самых главных популяризаторов джаза в России. Даниил Крамер: Эту магию искусства, которая свойственна любому настоящему музыканту, может, кто-то попытается объяснить, но это буду не я, потому что мне кажется, что если эту магию объяснять, она исчезает. Даниил Борисович Крамер, советский и российский джазовый пианист, педагог, композитор, продюсер, народный артист России, действительный член Российской академии искусств, почетный член Сиднейского профессионального джаз-клуба, член джаз-клуба города Хапаранда (Швеция), лауреат Европейской премии имени Густава Малера, автор проекта "Джазовая музыка в академических зала" и концертных циклов "Вечера джаза с Даниилом Крамером, классика и джаз". Даниил Крамер: Я лично думаю, что я стал реально зрелым музыкантом лет 10 назад. И в данный момент ощущаю, что я как раз как музыкант взрослею. Видимо, правда, что божий дар божьим даром, а жизненный опыт – жизненным опытом. И нельзя сравнить все-таки по глубине и по уровню ту же Девятую симфонию Бетховена с Первой. Это разные вещи. Притом, что обе гениальные. Но жизненный опыт чувствуется разный. Так вот, и для меня. Я думаю, что я себя считал бы взрослым лет с 45, когда я начал понимать суть того, что лично я хотел бы делать не только в музыке, но и отдельно в джазе, отдельно в классике. Когда я начал осознавать для себя суть влияния музыки на глубинные черты души человеческой, это знание и радостное, и печальное одновременно, потому что, с одной стороны, ты радуешься, когда тебе удается эти струны у чужих незнакомых людей затронуть, а печалишься, когда видишь, как совершенно недостойные люди трогают верхние части человеческой души, при этом, когда работают только верхние, атрофируются все глубинные, но люди этого не замечают. Это невозможно. Есть музыканты, для которых джаз превращается в рутину, есть музыканты, для которых классика превращается в рутину. Я не помню, кто это сказал, и это крайне правильно, очень правильно, что любой истинный художник (музыкант, не музыкант) – это человек, который, став взрослым, тем не менее сумел сохранить наивную детскую душу. Вы знаете, это то, чему я даже у себя иногда радуюсь. Льщу себя мыслью, что мне удалось. И что, будучи взрослым, будучи менеджером, будучи продюсером, будучи арт-директором нескольких фестивалей, я пока что каждый раз, когда красивая мелодия, у меня что-то внутри зажигается, хочется прыгать и петь. Человек так создан, существо стадное, и эта стадность в музыке – это потрясающая и удивительная вещь, тебе хочется со всеми этой красотой поделиться. И когда это желание искреннее, оно автоматически исполняется. Я никогда не знаю, как происходит эта трансляция. Это магия искусства, которая свойственна любому настоящему музыканту. Может, кто-то и попытается ее объяснить, но это буду не я. Я понял, почему Моцарт сказал: музыка создана для наслаждения. И действительно, какова бы ни была музыка, даже если это Реквием, обратите внимание, даже настолько печальная, грустная музыка, вызывающая слезы, она создана для наслаждения. Наслаждаться можно всем. На то и создана человеческая душа. И когда люди это понимают, у них полностью меняется взгляд на мир: не хочется войны, не хочется мошенничать, не хочется никакой темноты, не хочется этих отвратительных отношений без добра. Хочется всего обратного. Именно с этим связано то мое воинственное отношение к ширпотребу, потому что он мешает человеческой душе это постигать. Когда тебе уже за 50 и когда ты, в общем, свою карьеру практически сделал, что дальше-то? Все. У меня есть мои концерты, есть моя публика, есть залы. Я не миллионер, но я зарабатываю достаточно, чтобы иметь достойную жизнь, во всяком случае, сейчас. Что будет в старости и как меня обеспечит моя родная страна – думаю, что не очень хорошо. Ну, посмотрим. Я отношусь к этому пока что спокойно. Но сейчас я просто понимаю, что нужно этому всему противопоставить то, что я могу. А я могу давать радость. Мы только что вернулись недавно из Новосибирска с Хиблой Герзмава. Несмотря на все наши кризисы, у нас были переаншлаги. И люди пришли за чем? За радостью, за той музыкальной роскошью, которую мы с Хиблой способны дарить, за гораздо более глубоким проникновением в их души, чем можно сделать на двух гармониях с помощью настоящего полковника. Это нечто совершенно другое. Да, бывают моменты в жизни, которые оказывают важное влияние. Внезапно на концерте одна нота может решить твою судьбу. Ты настолько влюбился, что это что-то произошло. Но музыкант – это такой громадный комплекс составляющих: и ремесленных, профессиональных, и глубинных душевных, и человеческих, и жизненных, и комплекс, связанный с общим мировоззрением этого музыканта, его отношением к жизни, к своей публике, к людям вообще. Это такой громадный комплекс, который называется словом "художник", что вряд ли что-то одно. Да, может быть, в моей жизни когда-то концерт, на который меня на первом курсе сводила меня тогдашняя знакомая, решил мой переход в джаз. Она меня отвела в тогдашний киноконцертный зал "Октябрьский" на нынешнем Новом Арбате, а тогда это называлось Калининский проспект, и мы с ней пошли. И все, что до этого я слышал о слове "джаз", ушло, потому что все было не так и неправильно. Играл Леонид Чижик. И этот концерт реально перевернул мою жизнь, потому что я понял, что джаз, помимо классики – это нечто, чем я очень хотел бы заниматься.Мне очень часто говорят: ой, я в этой музыке ничего не понимаю. Я начинаю хохотать. Понимать в музыке должен только профессионал, который ее делает, больше никто. Когда я иду на чей-то концерт и ловлю себя на мысли, что я начинаю анализировать музыку – все, однозначно, эта музыка либо не то, что не супер, но что-то не то. Раз у меня включился аналитический жучок в мозгу, и я начал "тут вот так он сделал, а тут вот так, это я могу предсказать" – это уже что-то не так, это все, это душу не схватил. А когда я сижу так же, как вы, не собираясь ничего понимать, просто сижу, то, с чем в идеале в принципе должна приходить публика на концерты. Не с настроением "Ну-ка, ну-ка, а что вы нам сейчас покажете?", а с настроением "Я пришел к тебе на концерт, открыл свою душу. Положи в нее, что можешь. Есть у тебя что положить?". О страшный вопрос какой. И там начинается действительно вопрос: а есть у музыканта, что положить в душу к вам? В этом суть магия, о которой я говорил. Совершенно непонятная для меня магия. И я не хочу ее понимать. Я ею владею, как и любой нормальный человек, который является музыкантом, а не ремесленником от музыки. Но как это происходит – ничего не знаю и знать не желаю.