На прошедшей в октябре этого года встрече Президента России Владимира Путина с членами Совета по развитию гражданского общества и правам человека одним из самых обсуждаемых вопросов повестки дня стало предложения председателя Национального антикоррупционного комитета Кирилла Кабанова об увеличении наказания для коррупционеров до 20 лет заключения и не допущении их досрочного освобождения, а тем более амнистии без полного возмещения ущерба государству. С момента официальной компании по борьбе с коррупцией, начавшейся с известного указа Президента Бориса Ельцина от 1992 года прошло уже более 20 лет. Как изменилась коррупция за эти годы, каков вклад общественных организаций в дело борьбы с коррупцией и насколько плодотворно сегодня государство сотрудничает с правозащитниками в этой сфере? Кирилл Кабанов: Дело в том, что в России общество уже высказало свое отношение к коррупции. Эти высказывания не самые приятные, потому что, когда ты не участвуешь в коррупции – ты ее ненавидишь. Но желание поучаствовать в ней для многих очень велико. Кирилл Викторович Кабанов – председатель общественной организации Национальный антикоррупционный комитет. Окончил Вильнюсское высшее командное училище радиоэлектроники ПВО и Санкт-Петербургский институт федеральной безопасности России. В 90-е годы работал в отделе по борьбе с контрабандой и коррупцией УФСБ по Москве и Московской области. С 2000 года в Национальном антикоррупционном комитете. В 2008 году указом Президента включен в состав Совета по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Кирилл Кабанов: Главное понимать, что такое коррупция. Коррупция у ряда граждан ассоциируется только со взятками и конкретными взяточниками – это немножко не так. Коррупция – это бизнес, который был построен с 1991 года и который перешел, кстати, как традиция, из советских времен и более древних времен в России. В 1991 году западные советники выдвинули формулу, по которой коррупция является смазкой экономики переходного периода. Когда новых законов еще нет, а новая экономическая модель уже есть. В 1991 году западные советники выдвинули формулу, по которой коррупция является смазкой экономики переходного периода. Когда не работают новые законы, их еще нет просто, но при этом есть новая экономическая модель. Для того чтобы избежать старых законов и старых понятий, отсутствие, например, понятия частной собственности, нужен некий механизм, чтобы быстрее провести приватизацию, чтобы быстрее решить экономические проблемы. Но, к сожалению, это стало доминирующей идеей. Помните выступления Анатолия Борисовича Чубайса, который говорил, что ничего страшного, если красные директора будут участвовать в приватизации своих заводов или чиновники будут участвовать в приватизации. Вот эта формула перешла из переходного периода, он затянулся, он стал вечным. Почему это бизнес? Это самый доходный бизнес в России, который построен с целью получения ренты с бюджетного процесса, с легального бизнеса и с граждан. Как строится бизнес? Бизнес идет по следующей модели: закладывается так называемая бизнес-тема, начиная с бюджетного процесса. Есть федеральная целевая программа – люди туда закладывают уже свою бизнес-тему. Сейчас принимается закон о промышленной политике. В нем все нормы размыты. Что такое производитель, что такое промышленность – не понятно. Значит, куда можно вложить эти миллиарды? Помните, была история с фильтрами Петрика, когда за бюджетные деньги непонятные изобретения некого господина Петрика впихивали в муниципальные детские сады, их называли фильтры для воды Петрика. А потом оказалось, что это банальная профанация, в результате которой несколько миллиардов ушло непонятно куда. Вот так построена модель. Мы же знаем, что на Руси всегда воровали. Например, граф Воронцов, который тоже был склонен к казнокрадству, фактически поднял виноградарство в Дагестане. Это люди, которые создавали. Они создавали свои заводы, создавали сектора экономики. Здесь коррумпированные элиты все вывозит. Появляется некая легенда о том, что Запад будет привлекать к санкциям. Запад будет привлекать к санкциям только по политическим соображениям. При этом никогда он не будет трогать те деньги, которые выведены из России. Во-первых, это сотни миллиардов ежегодно. Во-вторых, это ослабление системы управления, а в третьих это просто банально вливание в западную экономику. На сегодняшний момент судебная статистика показывает максимум 8 лет за взятку. Ну, при этом у нас есть еще штрафы, которые не платятся. Решили провести либерализацию уголовного законодательства в системе борьбы с коррупцией. Естественно. Ввести штрафы альтернативые вместо реального срока. И вот, например, в Башкирии одному чиновнику назначили штраф 300 млн. А у него старенький гараж и какая-то машинка. Но теперь он может устроиться дворником и платить 25% из своей дворнической зарплаты – выплачивать эти 300 млн!  Специально они продумали это лоббирование коррупционных интересов, их бизенса. Я был за штраф, поскольку в тот момент основная категория по уголовных делам была врачи и учителя, то есть на них имитировалось борьба с коррупцией. Их привлекали к уголовной ответственности, но это была имитация. Я говорю, ну, зачем людей сажать в тюрьму, когда для них штраф страшнее. Взял он 5 тыс. рублей – 10-кратный штраф для него в 50 тыс. рублей куда страшнее. Это отобьёт желание у многих.  А когда это коснулось чиновников, тогда если не можешь платить штраф, то иди в тюрьму, как во всех странах это делается. Тем более что такое штраф в 300 млн. для человека, который реально там украл миллиарды?! Тут у нас выступили депутаты и говорят, что  за хищения в бюджетном процессе надо пожизненное заключение. Глупости, идиотизм, маразм. Потому что меня не интересует, сколько они будут сидеть – меня интересует, чтобы они деньги вернули, чтобы они были отлучены от кормушки на всю оставшуюся жизнь. Желательно, чтобы этот штампик, который был у них, распространился и на их окружение, потому что они знали, они соучастники. Дети чиновников, которые учатся в престижных вузах и катаются на "Ламборджини", не знают, на какие деньги они живут? Знают! Значит, согласно Уголовному Кодексу, их папы или мамы – воры, а сами они - соучастники. Появляется вопрос: что делать? Реально жесткое наказание. Поскольку мы говорим о защите интересов и прав граждан, а они полностью упираются в коррупцию, поэтому здесь только жесткое наказание от 10 до 20 лет реальных. При этом, если ты не возместишь ущерб, который определен судом в рамках расследования, найдут твои незаконные активы, даже на Западе, желательно на Западе. Тебе не будет условно-досрочного освобождения и амнистии. И все твои ордена тебя не амнистируют. Мои коллеги по Совету прав человека при Президенте частично болезненно отреагировали. Говорят, мы не имеем права ужесточать законодательство, мы вообще должны быть за гуманизацию. Я за гуманизацию в отношении граждан. И для меня расхитители бюджета стоят в одном ряду с убийцами и детонасильниками. Что мы должны сейчас делать? Думаю, что в кратчайшие сроки минимизировать хищение бюджетных средств и снять давление на инвесторов и потенциальных инвесторов. Я задал вопрос одному из очень больших руководителей: как в одном из регионов построить так нужный мост? Денег в бюджете нет. Мы предложили вариант внешних инвестиций. Говорит, замечательно. Только вопрос один, у меня инвесторы задают вопрос, 5 лет этот мост отбивается, деньги возвращаются, которые были вложены, еще там 10 лет человек зарабатывает с этого моста как с платной дороги. Как гарантировать то, что через 5 лет к нему не придут, не предъявят госудостоверение, не посадят его в Лефортово, предположим, а сами будут получать с этого шлагбаума деньги. Мне сказали, что это очень большая проблема. Эту проблему может решить только государство. Мы вам обозначили проблему, а решать ее надо там. Думаю, как только граждане увидят, что государство начинает отвечать этим требованиям. Посмотрите, какая у нас была история с Крымом. Не нужно было ничего не натягивать, потому что свыше 80% поддержало всю эту историю. Не нужно было ничего придумывать и накачивать. Я думаю, что когда накачиваются определенные вещи, их можно перекачать, мы об этом, кстати, говорили на этой встрече с Президентом. Когда люди увидят, что что-то делается, тогда пойдет некая ответная реакция. Как в отношениях с женщиной. Родина как женщина. Вот мама: цветы подарил – настроение хорошее. Здесь то же самое, надо какие-то такие делать подарки. Еще Иван Грозный определил модель: регулярно вешал бояр на воротах, чтобы люди видели, что государственная система работает. Если раньше в историческом аспекте история была без коррупции, она не стояла на первом месте для президента и для руководства страны, то уже в течение двух лет, мы не просто слышим заявления, а глава администрации называет коррупцию угрозой национальной безопасности. Когда вице-премьер Правительства Рогозин говорит, что это государственная измена. Причем предложения идут. Когда Президент говорит, что поддерживает ужесточение законодательства, значит, для нас это является основной позитивной историей. Если мы не сделаем в ближайшее время реального прорыва в противодействии коррупции, то наша демократия приведет Россию к концу. Но я думаю, что руководство страны прекрасно это понимает и никому не хочется отвечать, когда все остальные уедут в Париж. Вот я думаю, это является основным показателем.