Семнадцать лет назад была учреждена литературная премия Александра Солженицына. Учредитель премии - Русский общественный фонд А. Солженицына. Премия присуждается ежегодно за произведения в прозе, драматургии, литературной критике и литературоведении. Награждаются премией писатели, живущие в России и пишущие на русском языке, чье творчество обладает высокими художественными достоинствами, вносит значительный вклад в сохранение и бережное развитие традиций отечественной литературы. Лауреатом премии автор может стать только один раз. В случае, если премия присуждается автору посмертно, денежная сумма премии будет использована, согласно решению жюри, для нового издания сочинений автора или увековечивания его памяти. В разные годы лауреатами премии становились академик Владимир Топоров, поэты Инна Лиснянская, Ольга Седакова, Юрий Кублановский, писатели Валентин Распутин, Константин Воробьев, Евгений Носов, Леонид Бородин, политолог Александр Панарин, литературный критик и биограф Гоголя Игорь Золотусский. Имя лауреата объявляется в первой неделе марта, начиная с 1998 г., а церемония вручения проходит в последнюю неделю апреля в Москве в помещении Дома русского зарубежья им. А. Солженицына. Людмила Сараскина: Весь год жюри занимается тем, что очень внимательно следит за литературным процессом: мы все читаем журналы, мы все читаем новые книги. Правило у нас такое, что рукописи мы не рассматриваем. Работа, которая номинируется, должна быть издана. Людмила Ивановна Сараскина – доктор филологических наук, российский литературовед, специалист в области творчества Федора Михайловича Достоевского и Александра Исаевича Солженицына, член Союза российских писателей и Союза писателей Москвы, член жюри премии Александра Солженицына. Людмила Сараскина: Для меня предыстория премии, пожалуй, самая волнующая не только в биографии этой премии, но и в моей биографии. Потому что 3 января 1995 г. вдруг внезапно у меня в доме раздался телефонный звонок, я взяла трубку и мужской голос мне говорит: "Здравствуйте, Людмила Ивановна, - говорю, - здравствуйте, - а это Солженицын". Вы понимаете, что я могла ответить только "ой!". Я никогда не была знакома с Александром Исаевичем, я, конечно, знала о его жизни, о нем, о его работах. Но вот он мне сказал, что, знаете, мы вернулись из изгнания, нас не было здесь 20 лет здесь, и у нас как-то нет близких знакомых литераторов, а мы вас читали там, в Америке и хотелось бы ближе познакомиться, сверить часы, что называется, какие литературные предпочтения, какие литературные имена. И так началось наше знакомство. Мы встречались с Александром Исаевичем первый раз в этом доме, в этой комнате. Мы с ним общались, разговаривали, и наше общение продолжалось примерно около года. А потом Александр Исаевич вдруг сказал: "А вы знаете, у меня есть мечта". Еще в 1974 г., когда он получил в денежном варианте Нобелевскую премию, он ее получил в 1970 г., но денег не было, он не получал, они лежали там в Стокгольме, он оказался на Западе, ему там были вручены деньги. И с этого момента он задумал учредить премию для русских писателей, живущих в России и пишущих на русском языке. "Тогда в те времена это была мечта неосуществимая, потому что мы были сначала в Швейцарии, потом в Америке, но теперь мы вернулись, и я хочу вернуться к этому проекту, к этой идее. Помогите мне, пожалуйста, написать устав", – говорит он. Это была для меня такая просьба экстраординарная. Я, конечно, стала изучать все имеющиеся уставы литературных премий и те, которые уже были в России, и которые были давно в Европе. Это было около 2 тысяч самых разных премий, потому что в Европе давным-давно существует такое мероприятие как литературная премия – у всех разные задачи, разные уставы. И мы с Александром Исаевичем сверяли наши возможности и наши пожелания, какие в принципе бывают литературные премии и чего он хотел, как он это все себе мыслит. В конце концов, к октябрю 1997 г., сейчас именно исполняется эта не круглая, но очень важная дата, был составлен Устав. Он был напечатан в газетах. Мы как бы заявили в октябре 1997г. о том, что литературная премия Александра Солженицына стартует. Объявили абсолютно откровенно, откуда деньги, и на тот момент, да и на сегодня это была единственная литературная премия частная. Это были не деньги банков, это были не деньги государства. Это были деньги от литературных гонораров Александра Исаевича, полученных им за мировые переводы "Архипелага ГУЛАГ" и отстраненные им от себя и от своей семьи. Т.е. на эти деньги был основан Литературно-общественный фонд А. Солженицына, который помогает бывшим зекам ГУЛАГа: лечит, хоронит их, и включает в себя литературные проекты. Одним из таких проектов  была его литературная премия. Эта премия в долларовом эквиваленте - 25 тысяч ежегодно. Она вручается писателям, которые живут в России, пишут на русском языке, и как-то думают о России. Устав был опубликован, и Александр Исаевич стал приглашать членов жюри. Он это делал фактически заочно, потому что этих людей, кроме Леонида Алексеевича Строу, своего парижского издателя, он никого из нас не знал. Он знал нас только по публикациям. Как он мне сказал: "Мы вас читали", - так он и других людей читал. Так, он читал Валентина Семеновича Непомнящего и пригласил его в жюри. Он читал Павла Валерьевича Басинского, и его пригласил. Таким образом, составил из нас жюри. Мы стартовали как премия, уже как награждение в 98 г. Прошло уже 17 награждений. Награждено 22 человека. Потому что иногда в таких достаточно редких случаях вручаются две премии в год: ее делят пополам, но это бывает редко. Мы стараемся, чтобы человек получал персональную премию, один. Кроме того, бывают очень редки случаи, в порядке исключения, премия дается посмертно. Основная тяжесть отбора и выбора, и обсуждения ложится на жюри. Жюри читает по очень много страниц в год, выбирает. Мы очень спорим, очень живо обсуждаем. При том, что это продолжается сейчас, но интересно всем было, как это было при Александре Исаевиче. У многих складывалось впечатление, что кого Александр Исаевич захочет, тот и будет. Ничего подобно – он строже всех как член жюри. Он прочитывал все, что нам полагалось прочитать. Если какой-то круг сужался и отбирался какой-то корпус обсуждаемых текстов, он прочитывал все. Более того, именно он ввел такую процедуру, когда на обсуждение текстов книг мы, члены жюри, писали письменные рецензии. И есть голосование. У нас были такие случаи, когда три на три, у нас всегда нечетное число, поэтому мы избавлены от того, чтобы была патовая ситуация. Иногда так и было, что перевешивает одним голосом кандидат. А иногда у нас бывает единогласное, единодушное одобрение при голосовании, и мы очень счастливы и рады, когда мы все сходимся на одной кандидатуре, мы с большим воодушевлением ее продвигаем и рады этому человеку. У нас есть номинации: "проза", "поэзия", "литературная критика", "историческая мысль". Теперь о том, что касается номинации "кинематограф". Кинематограф – это не вообще, у нас был один случай, когда мы наградили за фильм "Идиот", но это было высококачественное прочтение русской классической литературы. Это тоже была интересная история. Мы посмотрели с нашим членом жюри Валентином Семеновичем Непомнящим фильм "Идиот" режиссера Бортко с Евгением Мироновым в роли Князя Мышкина, не сговариваясь, мы созвонились с ним, и я ему сказала: "Валя, ну, как же так, посмотри, так прочитан Достоевский". А я достоевсковед, мне это был особенно дорого. И я сказала: "Валя, мы будем негодяями, если это пропустим". Валя сказал, что мы не будем негодяями, а позвоним Александру Исаевичу и просим его, чтобы он посмотрел этот фильм. Он посмотрел первые 3 серии, позвонил нам и сказал: "Я ваш". Его тоже убедил этот фильм. И мы были совершенно счастливы, что отметили этот фильм. У нас было единогласное голосование  в этом случае. У нас было такое правило, когда был жив Александр Исаевич, когда уже голосование по премии состоялось, то мы вменили ему в обязанность, чтобы именно он звонил человеку, который эту премию получает. У нас нет шорт-листа. Люди, которые получают премию, заранее не знают, что мы их рассматриваем. Я сама была и номинантом, и лауреатом многих премий и знаю, как это мучительно, когда тебя номинировали, и ты полгода думаешь о том, дадут ли тебе или не дадут. Все это муторно, и как-то плохо ты себя чувствуешь и думаешь: "Скорей бы это всё прошло". Мы человека не подвешиваем на этот эскалатор, на эту лестницу не ставим его. Он ничего не знает и спокойно живет, и вдруг в один прекрасный момент ему звонит Солженицын и говорит: "Здравствуйте, Евгений Витальевич, - когда он звонил Миронову, - знаете, мы, члены жюри премии Солженицына, выдвинули Вас на соискание нашей премии, и за Вас все члены жюри единогласно проголосовали. Поздравляю!" Евгений Витальевич потом рассказывал, что он едва не упал в обморок после такого звонка. А дальше уже начинаются всякие приятные вещи. Премия Александра Солженицына – это премия, которая дается этим именем, этой личностью. И лауреат этой премии, таким образом, чувствует себя в этом окружении, в этом ореоле, в этой атмосфере. Наши прежние лауреаты часто приходят на наши последующие церемонии, они становятся друзьями премии. Это не то, что просто получил и сбежал, нет. Они приходят, поддерживают связь. Все лауреаты премии - наши дети. Они между собой могут не быть братьями и сестрами, они могут друг друга не очень жаловать, но они приходят на наши церемонии и радуются, что пополнился состав лауреатов. Им небезразлично, кто следующий, потому что это следующий должен быть тоже высокого, качественного уровня, тогда человек и себя чувствует на высоком уровне, поэтому есть момент престижа, момент авторитетности. Есть факт, что часто люди, называя свои регалии, на первое место ставят "Лауреат премии Александра Солженицына", т. е. прежде всего другого, что человек уже имеет: степени, научные звания, авторство книг или еще какие-то премии.