Детская экспериментальная студия синтеза искусств "Колор" при московском зоопарке хорошо известна в нашей стране и за рубежом. Ей посвящены многочисленные публикации в СМИ, репортажи, документальные фильмы. Свою деятельность студия "Колор" начала 35 лет назад вместе с основателем и бессменным руководителем Марком Маргулисом, человеком не только удивительной стихийной свободы, но и тонкого педагогического чутья и большого сердца. Он знакомит детей с основами живого рисования и начинает работать с малышами от 1,5 лет. Вместе они сочиняют удивительные композиции – красочные, необычные, непредсказуемые, ведь каждый ребенок, родившийся на свет, талантлив. А детское творчество не только вполне самостоятельно, интересно, но и уникально. Великий Пикассо, будучи уже зрелым мастером, сказал: "Я в 9 лет научился рисовать, как Рафаэль, но мне потребовалась вся жизнь, чтобы научиться рисовать, как дети". Марк Маргулис: Занимаясь детьми, я очень многое открыл для себя с точки зрения развития детской психологии. Через среду, то есть у меня родился такой тезис, аксиома, для меня самого такое открытие, что важно создать среду, в которой бы ребенок мог раскрыть свои способности максимально для себя. Марк Маргулис, художник, скульптор, детский педагог, член Международной конфедерации союза художников, вице-президент Международной ассоциации искусства народов мира, автор проекта по созданию в Москве Международного музея детского искусства на основе коллекции из 40 тысяч работ учеников в возрасте от 1 до 17 лет. Организатор многолетней передвижной выставки "Учитель и ученики" по художественным музеям городов России, создатель пяти международных экологических фестивалей "Экология. Дети. Творчество", которые проводились как в России, так и за рубежом. На сегодняшний день остается неизменным вдохновителем и руководителем детской экспериментальной студии синтеза искусств "Колор". Марк Маргулис: Для меня работа с детьми в большей степени сложная, тяжелая, но она интересная. Дети-то разные. Бывает такой годовалый ребенок сложный, что с ним настолько тяжело. И наоборот, бывают дети годовалые, 1,5 и 2 года, с которыми я сразу нахожу контакт, и у нас полное взаимопонимание. Я все время с ним играю, мы можем и кляксы делать, и разливать тушь, и эту кляксу потом, меняя направление, элемент случайности здесь присутствует. Но все случайное в определенный период времени, если это повторяется из занятия в занятие, и когда родители, поддерживая это дома, тоже ведут занятия, случайно переходит из подсознания в сознание. И ребенок становится свободным. Он раскрепощен, он свободно рисует любое животное. Я надеюсь, что эти дети будут лучше нас. Поскольку я сам так воспитывался, что мама мне пела колыбельные, я музыкальный очень, у меня абсолютный слух, и отец мне свистел, а у него художественный свист. Этот свист я перенял у него, тоже способен это делать. Я подбирал, так же как мама, на слух подбирал и играл… Я понимал, что, ориентируюсь на себя, на свое детство… Начинал я с кружка керамики. Только лепка. Но поскольку я еще и рисовал и музицировал, играл, подбирая по слуху что-то… И я потом попробовал еще провести музыкальные занятия здесь. Пока молодой был, я это успевал делать. Я видел результат после занятий музыкой с детьми, рисование и живопись у них стали лучше. Тогда я стал привлекать педагогов. Обучая детей, я понимал, что мне надо самому еще работать. Обучая их, я учился у них. Музыка и живопись – это не совсем достаточно. Потому что я еще очень увлекался театром. Любил очень балет, оперу и посещал консерваторию очень часто. И, более того, я стал приучать детей. Я увидел, с каким интересом дети это все слушали и смотрели… Более того, я стал вводить такие эксперименты. У меня поэтому и называлась "детская экспериментальная студия синтеза искусств". Синтез искусств появился как раз в 1983-1984 годах. До этого просто кружок керамики. А синтез – когда я понял, что я попробую с ними еще и театр. Потом уже стали появляться мысли о том, что дети могут и сочинять музыку, и сочинять пьесы, рассказы. Поэтому я стал проводить эксперименты такие. Допустим, даю им какие-нибудь слова, сам дошел до этого, допустим: кран, вода, раковина. И ребенок говорит: из крана течет вода в раковину, самый короткий рассказ. Потрясающе. Я вам одну сказку прочту. Лена Максимкина, 7 лет. Слова были такие: яма, кошка, дорога, зелень, веревка. Она назвала сказку "Зеленая веревка". Жила-была кошка. Жила, и даже замечательно. И вот как-то раз она шла по дороге, она увидела какую-то зеленую веревку. Она очень испугалась, что даже провалилась в какую-то яму. Там она увидела еще больше зеленых веревок. Она еще больше испугалась. Но так как зеленые веревки кошачий язык не понимали, они взяли ее и спасли. Оказывается, эти веревки были ящерицы. Сказок много. Я еще вам загадку расскажу. 12 лет, Вова Маслов. Слова были: обзывает, подойти, шелохнется, ударишь. Понимаете, потрясающая загадка: "Обзывает, обзывает, подойдешь – не шелохнется. А ударишь – разорвется". Ответ: "карикатура". Насколько они, дети, гениальны! Задача моя как педагога – сохранить это как можно дольше, вот это детское восприятие мира. Потому что мир они воспринимают, конечно, не как взрослые. Я понял, что надо, нужен музей. Родители, которые становились единомышленниками, которые поддерживали меня, которым я говорил, что, к сожалению моему, в моем детстве мои родители по разным причинам (переезды, квартиры и так далее) не сохранили мои работы… Одна работа случайно сохранилась. Я родителям объясняю: сохраняйте, делайте альбомы. В первый год все рисунки сохраняйте, пусть их будет два, три, четыре, пять, гора. Потому что когда ребенок станет большим, он то же самое, вот эту традицию будет вести к своим детям. Я мечтаю о музее, чтобы это был музей и стационарный, и в то же время передвижной, в котором бы проходили одни из лучших работ детей от 1 года до 17 лет. Основные фонды – это те фонды, которые на протяжении вот этих 35 лет я собирал, занимаясь этими детьми, ездя за рубеж – во Францию, Испанию, Португалию и в Германию. И я посмотрел, в чем отличие их живописи. То есть мне, помимо этого, хотелось сравнение провести… научную систематизацию сделать этого музея. Чтобы заинтересовались взрослые, насколько детское искусство уникально. Ведь большинство взрослых считает, что это баловство, что дети еще мало пережили. Что вот взрослый, создает какие-то шедевры, у него переживание, у него драма, трагедия и так далее. Он творит, основываясь на своем жизненном опыте… Ребенок прожил год, у него тоже есть свои переживания, у него тоже есть страхи, у него есть сны. Ребенка наказали, не повели гулять за то, что он что-то сделал – он это переживает. И это переживание – появляется у него черный цвет. И он выбирает краски…Приводят таких детей - даешь ему 12 цветов, он из них берет черный. Когда я стал проводить анализ этих работ, стал их фиксировать, стал их фотографировать, стал делать альбомы, потому что я понимал, что если музея не будет, то пусть он хотя бы на бумаге будет. Что в этом отношении у меня будет совесть чиста перед детьми. И я стал просто, откладывая деньги, у меня покупаются картины, покупаются музеями и так далее. И в коллекции частные попадает, и за рубеж. И я эти деньги вкладываю их в альбом, и я уже таким образом четыре альбома сделал. И в этих альбомах потрясающие рисунки из 23 стран мира. Я надеюсь, что такой музей будет. Потому что у меня есть поддержка. Есть Академия художеств и многие общественные деятели. Я готов подарить эту коллекцию, потому что она уникальная. Она общепризнана, потому что студия наша известна во всем мире. Я бы хотел, чтобы в этом музее была бы небольшая студия, в которой я мог бы просто продолжать заниматься детьми. Сколько мне уготовано, сколько у меня сил будет. И пока ноги меня держат, пока голова работает, я готов заниматься детьми. Для меня это счастье. Я только в этом и вижу смысл своей жизни.