Первая деревянная церковь во имя воздвижения Честного Животворящего Креста Господня в селе Дарна была построена 330 лет назад, когда эти земли принадлежали патриарху Московскому и всея Руси Никону. С тех пор о служителях и самой обители сложено немало легенд и удивительных историй. Одна из них – о том, как молодой священник с группой энтузиастов из местной православной общины вернул этот храм к жизни практически из руин в непростые для страны 1990-е гг. Другая удивительная история – о мирской жизни этого священника, в прошлом военного разведчика, награжденного медалью "За боевые заслуги" и знаком "Воинская доблесть", а сегодня – настоятеля храма, протоиерея Константина Волкова. Константин Волков: Если бы мне кто-то сказал, что я буду священником, приму крещение, конечно, я бы после армии не поверил. Хотя у меня в армии так получилось, что мне ребята подарили эмалевый крестик из голубой эмали (это цвет Матери Божьей), и потом мне бабушка одна подарила…, и у меня на пилотке вместо звезды в последние полгода я себе сам вышил крест зеленый, и у меня была надпись "С нами Бог" на пилотке. В то время это, понимаете, было очень строго все. Протоиерей Константин Геннадьевич Волков – настоятель храма Крестовоздвижения в селе Дарна Истринского района Московской области, член епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Награжден медалью Русской Православной Церкви преподобного Сергия Радонежского I степени и медалью Московской епархии Русской Православной Церкви "За усердное служение" III степени. Участник Афганской войны, служил в 781 отдельном разведывательном батальоне 108-й мотострелковой дивизии. Награжден орденом Святой Анны I степени. Задачи нам ставились различные, вплоть до взятия языков, караванов. Потом ликвидация бандформирований  Константин Волков: Попал в Афганистан – это было 31 декабря 1981 г., как раз канун Нового года в Кабул. Такие войска особые, скажем, элитные – разведка – сразу как новогодний такой подарок. Задачи нам ставились различные, вплоть до взятия языков, взятия караванов, сопровождение различных колонн грузов, потом ликвидация бандформирований. Каждый такой выход с чем-то связан – по любому это или все вернутся живые, или не дай бог кого-то ранят. И, наверное, каждая операция, каждый выход – он свой, он неповторим, он один такой. В основном все ночью происходило, скрытность, потому что разведчик живет, пока никто не знает. Тут я книгу, в принципе, читаю такую – оригинальный проект: стали собирать у сослуживцев их воспоминания и соединять в общий такой проект. Здесь 40 рассказчиков, и каждый из них видел одни и те же ситуации по-своему. Простые солдаты и офицеры, те, которых, может быть, в жизни никто никогда не покажет и не расскажет, они здесь как раз смогли изложить то, что у них было в душе за эти годы скоплено, хотелось поделиться с другими людьми. 1983 г., мы шли на караван, трое суток мы простояли в горах в засаде. Вода кончилась. Была команда такая: "Надо еще сдержаться, вдруг все-таки пойдет". Вот мы спустились уже с горки вниз, где-то, я уже не помню, какое-то место было, расположились в засаде уже, и пошел караван на самом деле. Мы его взяли. И с моим приятелем из взвода Сашей Бибиковым взяли ишака, а на этом ишаке – он отдельно бегал, может быть, с кем-то сопровождающим – была плита минометная, а самое главное, духовская переписка секретная. И, конечно, наш командир роты, Андрей Поганец, был очень рад, что мы смогли такое достать, и на радостях приставил к награде. Конечно, приятно, когда тебя к награде приставляют. Это не такой подвиг, но тем не менее это часть жизни. Были хорошие люди и хорошие друзья. Мой друг первый, Гена Войков, погиб на 13-й день нашего знакомства. Второй друг в 1982 г. погиб, тоже 13-го числа – Мусаев Канат с третьей роты. И третий мой друг (мы с ним 2 года вместе служили) Костя Долбилов уже на Покров Матери Божьей, 13 октября 1983 г. Это меня потрясло больше всего, потому что мы так планы свои построили на эту жизнь и, в общем-то, уже были в эйфории, что мы вернемся домой. Оставались считанные дни до демобилизации. У меня в руках его дембельский альбом – это очень такая дорогая вещь для любого солдата. От этого альбома тепло идет, потому что он сделан там, в Афганистане. Вместе с ним мы делали в 1983 г., когда, конечно, было время от службы, в каптерке, старались его украшать, раскрашивать. Чисто такой солдатский альбом. Это вот часть моих рисунков. Этот рисунок посвящен как раз вот тем людям, разведчикам: взлетная полоса, самолет десантный стоит, и солдат, который, наверное, думает, размышляет о том, как ему предстоит прыгнуть с большой высоты. Тогда не так было все просто с фломастерами, приходилось их заправлять одеколоном, чтобы больше было красок, поэтому цвета, конечно, не те, да и качество рисунков… Вот это вот мой покойный друг в своем же альбоме. Фотография сделана в батальоне, уже больше года мы вместе прослужили. И вот последние эти бои в районе Сталифа. Было 3 шанса у него остаться, но он ни один не использовал – это уже воля была человека. И когда уже батальон вышел на задание, офицеры сами сказали, что кто старослужащий, может не ходить: все, остались считанные дни. Он не остался на бронетехнике и еще со станции, подчеркиваю, пошел в дозоре. И всех их, к сожалению, несколько человек сразу положили. Его ранило разрывной в почку; мы когда были в батальоне, нам передали потери наши – сколько раненых, убитых – и сказали, что такой-то легко ранен в руку. Мы такие: вот как хорошо, мой приятель Костя Долбилов легко ранен, классно, еще железку получит (это наш такой термин) дополнительно в виде ордена или медали. А потом оказалось, что его ранили разрывной в почку, то есть его разворотило. В 6 вечера доставили в госпиталь, утром рано – часа в 2-3 – он умер. И, как говорила медсестра, он сказал: "Как жалко, что я не успел…" Дальше я не запомнил, что он хотел сказать, но он не плакал, не стонал, ничего. Мы когда приехали прощаться, температура в Афганистане такая сильно горячая, он лежал без одного трупного пятна, идеальное такое выражение, как будто бы "мам, я еду домой", только борода и усы не выросли… Конечно, меня это под конец службы тогда, скажем, напрягло сильно. Потому что какие бы ни были трудности, ты все равно веришь, что Господь все строит. Я тогда не был таким, скажем, как сегодня, и по-другому относился к жизни, а все равно как-то внутри… Никто же не хочет умирать, правильно? – все хотят быть живыми. И если что случится, думаешь: только не со мной – убьют, но, может быть, не меня. Это жизнь, я чисто говорю, как оно изнутри. В мае 2011 г. был заложен сад памяти всем живым погибших с нашего батальона. Здесь собирают ведрами урожай с этих деревьев: они хоть и маленькие, но, самое интересное, когда мы их посадили, они уже на следующий год дали урожай первый – это было так удивительно. Все к нам приезжают и удивляются, что такие маленькие яблони, а очень большие яблоки по размеру. Но это чисто вот, наверное, душа ребят, душа Саши Куприяновича, который основал этот сад. Когда я уже пришел с армии где-то в 1986 г., я так стал задумываться и в итоге принял крещение в 24 года в Сокольниках в храме Воскресения Христова напротив как раз парка "Сокольники". После этого познакомился со священником, который жил рядом, метров 50, на Погонном проезде – с покойным отцом Георгием Тобалом, царство небесное и вечный покой ему. И вот после общения с ним как-то у меня стало все складываться в жизни, стали появляться правильные, скажем так, люди, которые могли по вере рассказать, получил доступ к литературе духовной. Тогда еще общался с покойным Дмитрием Дудко (это известный священник тех времен советских) и постепенно через отца Георгия стал ездить к нему в храм в поселке Пионерском Истринского района. Но потом уже бросил учебу, работу и целиком пришел где-то уже в 1989 г. в церковь к нему на самую маленькую такую должность послушания в качестве алтарника. Потом стал помощником старосты храма у отца Георгия. А затем, где-то в 1990-е гг., мне предложили возглавить общину, где я сейчас являюсь настоятелем храма Крестовоздвижения нашего района. И, в общем-то, я тогда согласился, и у нас в 2001 г. на Преображение Господне 19 августа положили меня в священный сан дьякона, а 21… митрополит наш Ювеналий Курдеткалуйский руку положил в сан священника. И вот с тех пор служу я в этом храме уже почти более 25 лет. Чем больше будет истинно верующих - не захожан, а прихожан, тем больше в стране будет добрых дел, порядка, свершений и патриотизма  У нас обязательно, конечно, на большие праздники приезжает много друзей. Но основной праздник у нас – это День Победы, 9 мая. На каждый из выходных кто-то из друзей приезжает. Я даже удивляюсь сегодня, что почти все мои сослуживцы стали верующими в бога. Для меня это очень приятно. Кто бы сказал раньше, что такое может быть, конечно, я бы в это не поверил. Сейчас многие звонят: я на службе в храме, кто-то приехал про прием крещения рассказывать, причем сознательно и основательно. К нам в храм приезжают афганцы, даже те, с кем я не служил, и они все очень довольно-таки вежливые, и каждый по-разному пришел к вере в бога. Скажем так, то, что для кого-то, на самом деле, вера в бога явилась тем стержнем, который их и держит на плаву. Много людей ушло от физических ран, душевных ран; вера дает такой духовной стимул, духовный ориентир в жизни человека, что он его сдерживает. Мы знаем, что у нас еще при царе-батюшке и сегодня мы видим, что всегда в авторитете была религия православная. При этом никогда не было конфликтов с другими конфессиями, был паритет именно нашей религии как именно такого стержня государства. И сегодня это как никогда проявляется в том, что это является духовным наполнителем именно наших людей. Поэтому чем больше будет людей действительно истинно верующих, как говорят, не захожан, а прихожан, тем больше в стране будет добрых дел, порядка, свершений и патриотизма. Потому что патриотизм – это тоже часть духа нашей веры, когда человек, скажем, патриот Христа, патриот своего Отечества. Это очень важно, особенно в наши дни, для молодежи, для нас.