Студии театрального искусства под руководством Сергея Женовача исполнилось 10 лет. И хотя СТИ – один из самых молодых театров Москвы, по популярности, посещаемости, количеству наград и уникальных премьер он может соперничать с самыми крупными и маститыми театрами нашей страны. Студия театрального искусства является 7-кратным лауреатом и 16-кратным номинантом национальной премии "Золотая маска" и постоянным участником Международного чеховского театрального фестиваля. Спектакли Сергея Женовача знают зрители США и Польши, Белоруссии и Южной Кореи. И везде им сопутствует успех. Сегодня театр под руководством Сергея Женовача не перестает удивлять искушенную московскую публику. Новые спектакли и лица, свежие и неординарные решения – все это Студия театрального искусства, в репертуаре которой все так же малоизвестные и не инсценированные произведения классиков мировой литературы. Сергей Женовач: Я всегда себе задаю такой вопрос: какой бы я спектакль сейчас хотел посмотреть? Какой хочу посмотреть, такой и начинаю репетировать. Я не хочу смотреть, допустим, еще одно название, потому что оно идет во всех театрах. А вот это я нигде не увижу, вот это я хочу посмотреть именно здесь, я хочу посмотреть молодых ребят, как они в этом существуют. И тогда я начинаю выбирать, что бы я хотел посмотреть сейчас сам лично, или мой круг друзей. Что бы мне было интересно.Сергей  Женовач, российский театральный режиссер, основатель и художественный руководитель театра "Студия театрального искусства", заведующий кафедрой режиссуры драмы Российской академии театрального искусства. Лауреат Государственной премии, национальной театральной премии "Золотая маска", премии имени Станиславского. Заслуженный деятель искусств, профессор. Художественный руководитель фестиваля "Сезон Станиславского". За выдающийся вклад в развитие театрального искусства награжден премией имени Товстоногова. В 2015 году как лучший режиссер получил "Хрустальную Турандот" за спектакль "Самоубийца" и Премию Александра Солженицына за преданное служение русскому театру. Сергей Женовач: Я закончил курс у Петра Наумовича Фоменко. И он меня позвал в предстоящем наборе преподавать. Мы набрали курс "Мастерская Петра Наумовича", из которой потом вышел театр "Мастерская Фоменко". И таких выпусков у нас было три. И родился и сформировался театр "Мастерская". И Петр Наумович как-то поступил очень мудро и для меня очень волнительно. Он передал мне право набора курса. У меня не было желания и мысли о том, что нужно создавать какой-то новый театральный организм, тем более что уже был создан театр "Мастерская Фоменко". Я только сохранил всех педагогов, и мы набрали курс. И так случилось, что к 2004 году у нас уже было шесть дипломных спектаклей, на которые попасть было трудно. И даже на 2-3 месяца люди записывались, чтобы просто попасть на спектакли. И потом где-то в апреле ребята приняли решение не расходиться. Потом возник Сергей Эдуардович Гордеев, это наш учредитель, который как-то подключился и влюбился в ребят, в эту затею, и принимал в ней активное, энергичное участие. И вот за три года было построено это здание. И сейчас уже проскочило время, уже 10 лет, для меня это чудо, для нас для всех это сказка. Я сюда пригласил всех своих близких творческих друзей. И вот уже три выпуска здесь работают. Сейчас уже набран четвертый набор, они сейчас переходят на третий курс. И так мы существуем. Итоги мы не подводим, мы трудимся, стараемся получать радость. И когда это еще кому-то нужно, и у нас уже появился свой зритель, ради которого мы трудимся, то как-то все и ничего. Труппа у нас молодая. И ребята у нас приходят в театр в 22-23 года. Первое поколение движется где-то к 40 (35-36 лет). Поэтому ставить пьесы мы не можем, потому что получается немножечко фальшивый театр: приклеивать бороды, играть 70-летних стариков – это не для нас. Поэтому и возникает тенденция рассказа, возникает история, когда мы рассказываем. Мы такие, какие мы есть. Мы рассказываем сегодня историю про это. Поэтому возникает проза, есть момент отстранения, то, что называл Бертольд Брехт, отчуждения от своего персонажа. И вот этот способ существования, способ игры нам позволяет открывать очень многие разные вещи. И поэтому возникает тяготение к прозе. Это одна из этих линий. Вторая, мне кажется, проза для молодых ребят дает возможность больше фантазировать, больше сочинять, потому что пьеса все равно загоняет какие-то рамки. Это, как правило, какие-то истории, связанные с бытовым мышлением. Если не с бытовым, то по крайней мере с распределением. Берешь ты "Ревизора". Понятно, что Городничий должен быть папой, что должны быть дочки. Либо надо придумывать такой ход, что это могли разыграть молодые. Театр начинается, когда вы подходите к театру. Он начинается, когда вы входите в фойе. Вот здесь уже начинается спектакль, театр. Здесь происходит ваш настрой на спектакль. Если мы играем "Реку Потудань" в этом зале, где мы сейчас сидим, здесь 36 человек. Это один из самых сокровенных, пронзительных рассказов Андрея Платонова. То, естественно, чтобы прийти сюда и услышать сокровенный разговор троих артистов, им потребуется минут 20 или 35, чтобы въехать в то, что они сейчас увидят. А для того чтобы они въехали, для этого существует фойе. Они заходят, там полумрак. В алюминиевых кружках горят свечки. На столе стоят алюминиевые чайники с горячим чаем. И алюминиевые кружки, ты пьешь, обжигаясь. Стоит картошка, сваренная в мундирах, хлеб с куском сала. Ходит какой-то гармонист, играет мелодии этого времени. Тебя встречают красноармейцы. И люди уже понимают: вот они 36 человек, которые будут смотреть спектакль. Они уже знакомятся друг с другом, пьют чай, улыбаются, они уже приходят сюда, готовые смотреть спектакль. Или они приходят на "Самоубийцу", последнюю нашу премьеру, и там действие происходит в ресторане, где персонажи вынуждены кричать, чтобы перекричать эту музыку. И вдруг они идут в фойе, а здесь этот же оркестр играет все шлягеры этого времени 1930-х годов, и все радуются, и все так же едят, чай пьют, и не выключаются даже во время антракта. Мне кажется, это игра. Сюда хочется приходить, хочется здесь репетировать, хочется сидеть в зрительном зале, хочется работать с ребятами здесь, не хочется отсюда уходить. Вот это самое, наверное, важное, самое главное. Потому что театр – это некая манкость, это некая такая энергетическая история, куда хочется приходить. Здесь каждый вечер происходит взаимообмен энергии. Попадая в театр, я сразу могу понять, хороший театр это или плохой, хочется мне здесь быть или мне хочется отсюда сбежать как можно быстрее. Даже если театр бывает неухоженный, неуютный, бывает и грязюка, и пыль, но я чувствую: ой, здесь есть какая-то театральная микроба. Я захожу: нет, это театр, здесь уже ничего живого быть не может. Это на уровне интуиции. И люди приходят сюда, они настраиваются, мне кажется, на то, что будет некое событие сегодня. Попадая в этот дворик, попадая в эту березовую рощу, попадая в этот маленький вишневый садик, попадая сюда, и мы пытаемся эту атмосферу здесь созидать, ее культивировать. Но и стараемся как-то делать такие спектакли, которые бы людей заставляли мыслить, думать, чувствовать. Я и номинировался очень много на театральных премиях, и получал очень много. Нет ни одной премии, которую я бы не получал, если честно. И был в жюри, и не получал. И были разные. Здесь самое главное – найти эту устойчивость восприятия, не зависеть от оценок, а выработать свой внутренний критерий и ему следовать. Признание коллег – это всегда приятно. Но если его нет, ничего страшного в этом тоже нет. Самое главное – продолжать трудиться, продолжать что-то делать. Мы же живем не ради оценки, а ради того, чтобы это самим доставляло удовольствие, чтобы нам самим это нравилось. Самое главное – это воспитывать режиссеров. Мне как заведующему кафедрой режиссерского факультета хочется, чтобы то, что делали наши учителя до нас, чтобы это никуда не ушло, не пропало, и хочется, чтобы появился какой-то мальчишка или девчонка, которые бы могли интереснее, глубже нас и даже тех, кто был до нас, что-то сделать, что-то придумать, чтобы рождалась какая-то новая идея – пространственная, смысловая, возникли какие-то новые пьесы. А для этого надо быть звенышком в этой передаче того, что нам наши учителя передали, им. Потому что моменты "понравится, не понравится", честолюбие – они со временем совсем куда-то уходят, хочется просто делиться мыслями и получать удовольствие от театра.