Осень – время театральных премьер и фестивалей. И можно сказать, что самый настоящий театральный бум проходит именно в эти дни в рамках традиционного международного фестиваля детских спектаклей "Гаврош". Юбилейный X фестивальный сезон приурочен к 25-летию восстановления дипломатических отношений между Россией и Израилем. В программу "Гаврош-2016" вошли представления театральных коллективов из Иерусалима, Тель-Авива, Холона, Модиина и Москвы. В рамках фестиваля ребятам будут показаны постановки самых разнообразных жанров – от театра бумажного и кукольного до современного балета и даже удивительного футбольного спектакля. Некоторые же из представлений и вовсе будут мультижанровыми, которые продемонстрируют зрителям невероятные возможности современного театра. Основная миссия фестиваля – полно и всесторонне познакомить юных российских зрителей с детскими спектаклями разных стран, произвести революцию в умах подрастающего поколения и приучить детей к прекрасному. Тереза Дурова: Наши дети – это уже жители мира. Они все учат язык с детства, они общаются со своими сверстниками в интернете, они ездят со своими родителями куда-то отдыхать. Но они сегодня, что называется, на крыле самолета. И лишать их знания такого огромного пласта, как театр, всех стран мира и подготавливать их к этому, мне кажется, мы просто обязаны этим заниматься. Тереза Ганнибаловна Дурова, народная артистка России, художественный руководитель и главный режиссер "Театриума на Серпуховке", арт-директор международного фестиваля "Гаврош". Существовала такая легенда, что в России самый лучший детский театр, а больше его нигде нет. Нам показалось это очень неправильным. Потому что это огромный культурный пласт, в котором происходят совершенно потрясающие открытия. Как театр для самых-самых маленьких, чуть ли не от 1.5 месяцев. Тереза Дурова: Есть мир, и он очень большой. И наши дети не всегда понимают его объем. Да и мы не всегда понимаем его объем. Особенно то, что касается творческой составляющей этого мира. С ней сложно немножко общаться. Языковой барьер, далекие длинные расстояния. И мало кому придет в голову везти ребенка в Италию, для того чтобы показать итальянский детский театр. И существовала такая легенда, что в России самый лучший детский театр, и он есть, а больше его нигде нет. Нам показалось это очень неправильным. Это неправда. Потому что мы уже видели, что наши коллеги существуют на планете. Но мало кто знает в России и в Москве о том, что это огромный культурный пласт, в котором происходят совершенно потрясающие открытия. Как театр для самых-самых маленьких, там чуть ли не от 1.5 месяцев и так далее. То, что делают наши коллеги на западе. И там идет огромная работа, а мы об этом не в курсе. Не в курсе наши психологи, не в курсе наши педагоги, не в курсе наши режиссеры. И мы поняли, что эту нишу нужно занять. Не потому что нам делать нечего. Мы очень заняты, без дела не сидим. В каждой стране, о которой мы говорим, мы с Мариной выезжаем на фестивали и смотрим сразу блоком все, что есть в этих странах. И, конечно, отбираем самое-самое лучшее. Нам сложно, потому что мы должны посмотреть спектакль глазами ребенка, зачастую иногда глазами годовалого или двухгодовалого ребенка, глазами родителей, которые будут сидеть рядом с этим ребенком, глазами прессы и тем, примут или не примут нас. Наши поездки туда – это очень большая работа. И мы отсматриваем иногда по 6-9 спектаклей в день. Потому что там фестивали мощные. Это на многих площадках. И там безумное количество театров. Кто этим интересуется, и людей, кто этим интересуется. Автобусы ездят по маленьким городкам Италии, например, оттуда-туда, чтобы попасть на все спектакли, все посмотреть, все обсудить. У нас в России такого интереса нет, такого фестиваля нет, что меня очень сильно расстраивает. Потому что я думаю, что фестивальное движение театров для детей и юношества престиж этих направлений подняло бы очень высоко. И, конечно, меня очень расстраивает, что мало интереса тех людей, которым, как мне кажется, это было бы весьма и весьма надо. И по профессии, и по состоянию души. Но есть ситуации, когда вы читаете какую-то очень интересную книгу, и вам хочется, чтобы эту книгу прочитали все. И даже иногда вы начинаете ее навязывать и говорить: "Ну, прочитайте эту книгу", - насильно. Потому что понимаете, что человек потом будет вам за это очень сильно благодарен. Вот мы приблизительно этим и занимались в первый наш фестиваль. Это был французский фестиваль. Нас тогда очень поддержало посольство Франции, когда мы впервые предложили им этот проект. И Марина Райкина хорошо ориентировалась во французском детском театре. Поэтому мы с него и начинали. Отсюда и название "Гаврош". Потом мы пробовали, конечно, сделать какие-то другие названия. Пусть это будет Карлсон или Пиноккио. Но "Гаврош" как-то так прижился. То ли это буквосочетание какое-то очень правильное для нашего уха, то ли его ощущение вот этого бесприютного бродяги, который даже и не очень праведный парень, но при этом какой-то позитивный, потому что ребенок. Конечно, мы считаем, что мы открыли новый шлюз, и нам кажется, что мы очень правы, и поэтому мы держимся 10 лет, когда одна страна, и разговор только о ней. То есть все 10 дней нашего фестиваля посвящены только одной стране. Это и то, что делается во всех театральных жанрах. Это и куклы, и балет, и опера. Мы занимаем все жанровое пространство. Это с одной стороны. С другой стороны, мы знакомим детей с культурой этой страны, с языком, как он звучит. Мы обсуждаем все спектакли, которые мы привозим. Сейчас наши коллеги из Израиля со спектаклем "Газета" и со своим маленьким еще спектаклем будут ездить по больницам, потому что они прекрасно работают именно в этой сфере. И мы поговорим об особенностях жизни вообще Израиля и как там воспитываются дети. У нас обширная околофестивальная программа. Это всегда. Это такая мощная прививка одной страной. Большие фестивали обычно грешат. Это была такая форма всегда. Немножко Франции, немножко Италии, немножко Испании, немножко того, немножко сего. Куда мы пошли? Туда. А кто это был? Да бог его знает, кто это был. Откуда-то они приехали из заграницы. Здесь уже такой ситуации нет. И все наши опасения, которыми нас пугали те люди, с которыми мы обсуждали наши начинания – как вы будете разговаривать с детьми. Это другой язык. Замечательно. Но сегодня наши дети, например, с удовольствием сидят в наушниках. И даже самые маленькие, если уж управляются дома с пультом, то когда они надевают наушники и берут  пульт, то, как правило, они помогают родителям быстрее сообразить, что куда надо нажимать. Это во-первых. Во-вторых, очень любят слушать ту речь, на которой играется спектакль. И синхронный перевод, допустим. Очень многие наши коллеги в других странах, как, допустим, итальянские труппы или французские, говорят о том, что мы будем стараться играть на русском языке. Для нас это тоже большая радость. Не всегда у них это получается так, что мы их понимаем, но в любом случае это радостно, когда люди специально готовятся к тому, чтобы приехать к нам и играть на русском языке. Поэтому это опасение ушло. Мы больше привыкли своих детей радовать, развлекать. Европейский театр с ними разговаривает на серьезные темы. И дети на это прекрасно идут. И наши дети точно так же, как и дети во всем мире, очень благодарны, когда их воспринимают всерьез и говорят с ними на нормальном взрослом языке. Другой менталитет. Да, безусловно. Совершенно другая структура постановки спектаклей. Она иная. Не лучше и не хуже. Мы не находимся в ситуации сравнения. Мы говорим о том, что мы больше привыкли своих детей радовать, развлекать. Европейский театр больше с ними разговаривает на серьезные темы. И дети на это прекрасно идут. И наши дети точно так же, как и дети во всем мире, очень благодарны, когда их воспринимают всерьез и говорят с ними на нормальном взрослом языке. Когда мы приводили такие табуированные темы, как смерть родителей, или в семье братик даун, подростки подвержены анорексии, нам тоже говорили: "А как это? Мы не привыкли к таким темам". Но когда люди умеют с этими темами работать, у них есть опыт театральных поколений и постановок такого порядка, у них есть эта драматургия, у них есть актеры, которые умеют это преподносить, не педалируя эти темы, а очень мягко и очень красиво, этому надо научиться. Слава тебе, Господи, что мы это видим у нас здесь, видели на прошлых фестивальных спектаклях. И зрители нам были за это очень благодарны. Мы представляем спектакли, и после спектаклей мы готовы общаться со зрителем. И нам важен каждый человек, который уходит. И очень часто я смотрю спектакли в обратную сторону. То есть я смотрю на зрителя: как реагируют дети, что в этом время делают родители, какая там идет жизнь. Потому что мы все с вами понимаем и знаем, что театр – это актер и зритель. Всего остального может не быть в той или иной степени. А без этого мы просто обойтись не можем. Поэтому мне это очень важно. Притом, что это мой зритель, притом, что это люди, которых мы пригласили, значит, мы за это несем ответственность. Наши зрители сегодня готовы затрачиваться. И дети готовы и благодарны, когда их просят немножечко душой, сознанием поработать, а не всегда чтобы ваш поход в театр был похож просто на ваш день рождения дома с шариками и со смешными клоунами. Мне кажется, что эта традиция потихонечку как-то начинает овладевать и нашим театром тоже. Вот этот разговор с детьми не просто так, а с большим прицелом на то, о чем они будут разговаривать с родителями дома, какие вопросы у них возникнут, какие будут обсуждения, что это будет, с какой улыбкой выходит отсюда ребенок, с каким лицом. Тут мелочей совершенно нет. Тут все абсолютно для нас важно. Когда мы делаем спектакль, мы думаем о том, что к нам придет семья. И мы делаем все, для того чтобы к нам пришла семья. Причем, в полном составе – вместе с папой. Для меня очень важны папы и для меня очень важны мальчишки. Если вы сегодня придете в какой-нибудь взрослый театр, то вы увидите, что 60-70% зрителей – это женщины. Мужчины как-то холодно относятся, если только их не поведут. Есть, конечно, отдельные личности, которые просто театралы. Безусловно, да. Но это большая редкость. И на сегодняшний день мы так выстраиваем репертуар, что мне очень хочется, чтобы как можно больше мальчишек и мужчин, и всей семьей чтобы это было в традиции семьи приходить в театр с семьей. Должна вам сказать, что меня очень радует наш зритель в этом смысле. Сегодня в моде вообще ходить целиком. Брать с собой грудного ребенка, который висит у вас на пузе, коляска еще с кем-то, и еще кто-то за руку. Вот представьте: 10 лет тому назад начался "Гаврош". Ребенку было 5, сейчас ему 15. Это уже взрослый человек, который вырос на этом фестивале. Это фестивальный зритель, это театральный зритель. Я перед началом спектакля тем, кто впервые попадает на фестиваль, объясняю, что такое фестиваль и что такое театральный зритель, и как они должны смотреть этот спектакль. Не с точки зрения "я сел, развлекайте меня, вы откуда-то там приехали", не с точки зрения потребителя и не с точки зрения "вы мне должны", а совсем другой ракурс. И это надо сегодня объяснять. Я думаю, что это занимает у меня не так много времени, я делаю это с большим удовольствием. И я очень рада, когда даже тысячный зал сидит, я вот эти слова говорю, что мы сегодня с вами видим, что никто еще до нас в Москве не видел. Нам это может понравиться или не понравиться, но мы должны это посмотреть. Потому что мы фестивальный зритель. Мы не читали газет, мы ничего про это не знаем, нас никто сюда не привел, наше мнение будет первым. Поэтому мы должны быть очень внимательны к тому, что мы увидим. И, конечно, нам хочется принять, для того чтобы понять, а потом и обсудить. И, вы знаете, когда тысячный зал кивает, я говорю, а мамы и папы кивают, даже не замечая, как они со мной согласны, я просто счастлива в этот момент. Потому что моя задача – вырастить театралов. Если я не ошибаюсь, мы единственный театр в Москве, у которого есть собственный фестиваль. Во всяком случае, детский – точно. Поэтому, конечно, нам нужно, чтобы у нас был хвостик. А дальше то что? А что в остатке? А в остатке самые лучшие спектакли, которые больше всего понравились нашим зрителям. Нам надо их оставить в репертуаре. Поэтому мы договариваемся с режиссерами, с авторами. Они приезжают к нам, с нашими актерами отбирают, делают такой серьезный отбор, с нашими актерами мы начинаем репетировать, они приезжают, выпускают этот спектакль. Мы работаем, переводим текст буквально один в один, чаще всего мы берем носителя языка, который живет в России, чтобы можно было уже окончательно сделать все очень правильно. Даже один раз мы брали ребенка, который вырос в Германии и приехали в Москву, для того чтобы правильно проверить весь немецкий текст, как говорят дети в школах там. Мы к этому очень ответственно относимся. И в конце концов у нас остается итальянский спектакль театра "Родизио" - "История семьи". Или история Каталано, который приезжал к нам с роскошным совершенно спектаклем для самых маленьких. К нему после нашего итальянского фестиваля уехали актеры наши в Италию. Он там с ними поставил спектакль "Очень хрупкий" для самых маленьких. Они там поработали по детским садикам. Он сказал, что они готовы, и привез их нам сюда уже в готовом состоянии. Французский спектакль Дорана – совершенно замечательный спектакль "Они поженились, и у них было много", который наши актеры играют на двух языках. Они играют и на французском, и на русском. Играем и здесь, и во Франции. И здесь, и во Франции имеем большой успех. Хотя он очень странный. Опять-таки, тема, которую я бы никогда не взяла. Я не знаю пока, что с этим делать. Пока не научилась. Учусь. Как поговорить с подростками о любви, чтобы они не кончали жизнь самоубийством при первом неудачном опыте. Это тема очень болезненная. И надо эту тему поднимать. Конечно, когда мы играем этот спектакль и у нас в зале сидят педагоги и родители, после этого бурные обсуждения: "надо", "не надо", "правильно", неправильно". Но никто не уходит. Сейчас тоже очень важно, чтобы зритель понимал, что его не выгоняют из зала, что бабушка в гардеробе не ждет, когда же она даст ему его калоши и побежит домой. Понимаете? Нам кажется, этого делать нельзя. Надо как-то больше разговаривать, что ли, с публикой. Наш зритель это очень любит. Неизгладимое впечатление оставляет то, что очень много народа, который точно так же, как и мы, поглощены этим процессом, что очень много людей, которым не все равно, что будет завтра с душами, с сознанием наших детей, независимо от того, в какой стране мы живем. Вот это какая-то космическая задача. И нам кажется, что у нас все получается, потому что кто-то свыше нам разрешает и помогает. Огромное количество людей, которые идут нам навстречу. Это департамент культуры и московское правительство, и министерство культуры, все посольства, институты – те, которые с нами работают, допустим, тот же Институт Гете. Еврейская "Женская лига", с которыми мы сейчас работаем. То есть намного больше людей, как нам казалось, которые будут втянуты в эту атмосферу и которые с удовольствием, с чувством ответственности к этому подходят. Сначала меня это удивляло, потом я к этому привыкла, сейчас я этим восторгаюсь, что нам удалось это сделать. Что еще меня радует, что касается гастролей нашего "Гавроша" – то, что такие серьезные площадки, как Театр Вахтангова, как "Современник", Моссовета, Театр Луны принимают нас с большим удовольствием и воодушевлением. Это другая совсем структура мышления взрослых театров, которые понимают важность подготовки зрителя и с удовольствием пускают нас на свои цены. Это, конечно, престиж нашего фестиваля возрастает. К нам стали относиться очень серьезно за эти 10 лет. Я как хозяйка дома, как хозяйка фестиваля – и я, и Марина Райкина просто без вас жить не можем, дорогие наши зрители. Иначе вся наша работа бессмысленна. Поэтому, конечно, мы ждем и днем, и ночью. Все мысли поглощены только этим – чтобы как можно больше народа, как можно больше детей попали, увидели, узнали, познакомились с тем, что мы делаем. Мы ради этого живем. Так что ждем всех и всегда.