8 февраля 1724 года указом Правительствующего сената по распоряжению Петра I в России была основана Академия наук и художеств. Она организовывала и проводила исследования для получения новых знаний о законах развития природы, человека, общества. Неоценим вклад Академии в организацию первого государственного музея "Кунсткамера". В настоящее время в ведении Академии наук 55 функционирующих исторических, литературных, мемориальных музеев. Российская наука дала миру замечательных ученых, таких как Михаил Васильевич Ломоносов, Иван Петрович Павлов, Дмитрий Иванович Менделеев. Этот ряд всемирно известных имен можно продолжать бесконечно. Немало российских и советских ученых были отмечены Нобелевскими премиями. Они не только прославили отечественную науку на весь мир, но и совершили открытия, которые сделали Россию первой страной, освоившей космос, запустившую в эксплуатацию первую в мире атомную станцию. В 1999 году указом президента Российской Федерации день образования Российской академии наук 8 февраля был провозглашен Днем российской науки. Владимир Фортов: Нельзя ученых заставить работать. Ученым можно создать условия для работы, но мотивация работы ученого внутренняя, она никак не внешняя. Вся система должна работать на ученого, а не ученый должен работать на бюрократическую машину. Владимир Фортов, президент Российской академии наук. Один из самых авторитетных в мире ученых, работающих в области физики плазмы, энергетики, мощных ударных и детонационных волн и физической механики. Доктор физико-математических наук, профессор. Владимир Фортов один из ведущих организаторов науки. Он возглавлял Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), работал заместителем главы правительства, председателем Государственного комитета России по науке и технологиям. Он автор более 500 научных работ и 30 монографий, переведенных на иностранные языки. Владимир Фортов является лауреатом Государственных премий СССР и России. Отмечен многочисленными государственными наградами, в том числе, орденами и медалями Франции, Германии, Великобритании и других стран. Владимир Фортов: Конечно, мы с вами беседуем во время, когда Академия наук претерпевает самые трудные и самые радикальные трансформации во всей ее очень непростой истории. Произошло отделение институтов от самой Академии. Хотя в законе заложено, и мы пытаемся это сейчас реализовать очень многие механизмы, которые позволяют сделать так, это заложено в смысле реформы, чтобы за науку отвечала Академия, а за административно-хозяйственно-финансовую деятельность Федеральный альянс научных организаций (ФАНО). Мы приняли новый устав. Мы объединили три академии, медицинскую, сельскохозяйственную и нашу академии старую РАН в одну большую академию наук. И вот члены двух академий стали полноправными членами нашей академии. За это время встало на ноги ФАНО. На будущее нам важно сделать так, чтобы эти две системы работали на одну цель и не конфликтовали, а двигались вперед – вот мы видим сейчас эту проблему. Проблема это непростая, она и юридическая и понятийная.  Действительно, институтов много, их около тысячи сейчас, ну, меньше. Не все они по одинаковому  высокому уровню сегодня работают, это правда. Но правда и то, что есть ситуации, где, не занимая первых позиций, занимая там вторые позиции, мы, тем не менее, должны эти институты сохранять, потому что они нужны и могут понадобиться для будущего, это больше прикладные институты. Предполагается оценка деятельности институтов, предполагается оценка эффективности, и мы будем ее проводить вместе с ФАНО. Мы постараемся учесть многие факторы, а не только факторы, которые годятся для чисто фундаментальных институтов типа индекса Хирша и т.д. журналов, где люди публикуются. Если институты региональные, которые работают на регион, может быть, они сегодня не обладают таким высоким научным потенциалом, но они крайне нужны регионам. Мы получаем сплошь и рядом письма, вот на столе у меня сейчас лежат пачки писем, где руководители регионов просят: "Оставьте этот институт, мы будем его поддерживать". То есть это очень трудный вопрос. Конечно, все должно решаться обязательно с участием Академиями наук, потому что "наломать дров" – это легче легкого, ломать, не делать. Потом восстановить всю систему региональной науки, например, или науки, которая в Академии наук имеет такой прикладной вкус очень легко сделать, а вот вернуть обратно очень трудно. Таких примеров много, когда ломали. Вот в Германии до войны была великолепная передовая наука – и немцы сейчас восстанавливают ее. Сейчас легко ломать дрова, потому что люди, которые ведут эти реформы со стороны наших оппонентов, говорят, а, вот надо заставить ученых работать. Нельзя ученых заставить работать! Ученым можно создать условия для работы, но мотивация работы ученого внутренняя, они никак не внешняя. Вся система должна работать на ученого, а не ученый должен работать на бюрократическую машину. Это одна из серьезных проблем, которая стоит перед нами. Потому что не создав атмосферы свободного творчества и того, что на Западе называется "twenty four/seven", чтобы ученые работали 24 часа, семь дней в неделю, мы не можем конкурировать с нашими коллегами, партнерами, как хотите, называйте, с заграницей. А конкуренция в науке всегда была крайне жесткой, очень определенной. Результат должен быть получен нами, и мы должны получить его первыми – вот на это все должно работать. Не создав атмосферы свободного творчества и не предоставив ученым возможность работать 24 часа, 7 дней в неделю, мы не сможем конкурировать с нашими зарубежными коллегами. Если говорить о наших результатах, я бы отметил то обстоятельство, что наш вклад в эксперименты ЦЕРНа (CERN) по открытию бозона Хиггса на станции ATLAS были очень существенные. Институт ядерной физики Сибирского отделения Академии наук поставил аппаратуры на 200 миллионов долларов на эту установку. Там работают около 300 наших ученых, которые работают просто как ученые, а не как техники. В статье, которая была опубликована в Science  по бозону Хиггса, там около 150 наших фамилий. Этот вклад очень серьезный, его надо помнить. Сейчас если мы затронем международную кооперацию, очень интенсивно строится XFEL, лазер на свободных электронах в Гамбурге, и в Дармштадте  установка FAIR  по столкновению тяжелых ионов для изучения кварк-глюонной плазмы и адронных реакций, ядерных реакций, которые там идут. Я бы отметил установку ITER (Международный  экспериментальный термоядерный реактор), где тоже наш вклад очень серьезен и собственно идея ITER наша. Хорошая новость для зрителей. Совсем недавно правительство, президент приняли решение о создании в Саянах Центра по изучению солнечно-земных связей. Это очень важная тема, она имеет очень много аспектов, связанных со здоровьем, связанных с устойчивостью ионосферы, связанных вообще с жизнью на Земле. Семь миллиардов рублей выделило правительство на создание этой установки, даже по западным масштабам это совсем-совсем немало. Наши ученые получили несколько ярких результатов. Например, мировой рекорд по давлению в земных условиях получен нашими учеными из Академии наук плюс из Федерального ядерного центра в Арзамасе – это 50 миллионов атмосфер давления плазмы дейтерия и плазмы гелия внутри Юпитера, планеты-гиганта Солнечной системы, там как раз такие давления. Работает несколько лазерных установок в Институте прикладной физики в Горьком. Там что-то около 2 петаватт установка. Установка "Фианий" заработала  в видимом диапазоне, это очень важно. Эти установки позволяют проводить исследования на самом высоком мировом классе, и мы будем эти работы развивать. Несмотря на сложности – санкции, эмбарго – международное сотрудничество не прерывается. Если говорить о химии, то старая проблема, которую еще поставили в самом начале нефтехимии это получение глубины переработки нефти. Сегодня предложена технология нашими химиками – до 95-96% глубина переработки. Это очень близко к теоретическому пределу. В свое время Владимир Владимирович Путин, проводя совещание, ставил задачу дойти до 70-72%, вот сегодня это сделано нашими учеными. Если говорить об энергетике, то я бы отметил устройства, которые были сделаны по взрывомагнитному генерированию мощных импульсов электрического тока, которые позволяют имитировать удары молнии в линии электропередач. Это абсолютно уникальная разработка, ее нигде нет в мире, мы первые ее сделали здесь в России. Кроме того взрывные размыкатели очень больших токов – это для мегаполисов. Все помнят аварии, которые были в Москве, Ленинграде с отключением. Монтаж этих установок и ввод их в строй позволит избежать этих аварий. Медики сделали очень интересные препараты, которые сегодня, по-видимому, приведут к революции в лечении склеротических болезней головного мозга, Альцгеймера и вот этой серии. Идут очень интенсивные эксперименты на орбитальной космической станции – это  работа по плазменному кристаллу, которые ведут Институт медико-биологических исследований РАН, Институт высоких температур и Научное общество Макса Планка. Я должен сказать, что, несмотря на сложности - эмбарго и разные такие вот вещи - международное сотрудничество не прерывается. Дело в том, что это сотрудничество строится на прочной базе, реальном интересе. У нас никогда не было такого, что вот дайте нам что-то, в науке мы этого не просили. Мы показывали у нас на конференциях, в журналах наши результаты – к нам тянулись специалисты – это всем выгодно. Я хочу сказать, что отметил бы очень большое количество работ, которые сделаны, нам бы не хватило двух часов, если по каждой говорить. Я поздравляю с Днем российской науки всех ученых и призываю все-таки к терпению и к тому, что обязанность ученых заниматься наукой и заниматься тем делом, ради которого мы в науку пришли и помнить про это, а не предаваться унынию и отчаянию. Я думаю, что мы выправим ситуацию.