Мария Карпова: Андрей Щербаков. Андрей Владимирович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Доброе утро. Андрей Щербаков: Доброе утро. Мария Карпова: Ну действительно, несколько слов об инициативе. Почему она понадобилась именно сейчас? Нет ли ощущения, что все-таки мы немного опоздали, потому что как будто бы вот эта наша грамотность, она... Есть такое ощущение, что она вышла из-под контроля, что теперь уже все это собрать в единый какой-то словарь уже невозможно. Петр Кузнецов: Все это разбитое зеркало русского языка, ты имеешь в виду? Мария Карпова: Хорошо. Андрей Щербаков: Я думаю, что здесь просто ученые, исследователи, сотрудники вузов, которые занимаются вопросами русского языка, изучением, его сохранением и популяризацией, пошли вслед за теми поправками, которые были примерно год назад приняты в закон «О государственном языке Российской Федерации». И действительно, мы-то с вами живем сейчас в цифровую эпоху, и я согласен с вами, что в бумажный словарь, наверное, редко кто сейчас заглядывает, разве что только специалисты, когда можно подойти к своему книжному шкафу и взять с полки словарь, у меня такие словари есть. Но не у всех они есть, и поэтому инициатива создания национального словарного фонда, цифрового фонда, конечно же, должна приветствоваться. Мне кажется, что это делает доступ к информации о русском языке... Просто мы попадаем в ситуацию, когда это доступно, когда это легко можно сделать, мы все пользуемся с вами интернетом, поэтому можно в любой момент что-то уточнить, для себя прояснить, если возникает такая необходимость. Мария Карпова: Есть какой-то, может быть, такой усредненный портрет человека, который мог бы пользоваться таким ресурсом? Андрей Щербаков: Я думаю, что мы пользуемся словарями тогда, когда возникает в этом профессиональная прежде всего необходимость. Когда мы сомневаемся в написании какого-то слова, в значении какого-то слова, когда слышим, допустим, незнакомое нам, может быть, это новое заимствование какое-то или просто какой-то термин, с которым мы не знакомы, тогда мы, конечно, сами готовы заглянуть в словарь и уточнить значение этого слова или его правописание и т. д. То есть это в первую очередь касается нашей профессиональной деятельности. В обыденной жизни мы, конечно же, пользуемся русским языком так, как наша душа желает, что называется, и поэтому в разговорной речи мы и встречаем много ошибок в ударении, в произношении, ну и т. д. Мария Карпова: А что делать с быстро меняющимися правилами и нормами? Стоит ли их тоже включать в этот национальный словарь, назовем его так? Вот, например, уже сегодня упомянули слово «триггерить» – должно ли оно там быть? Андрей Щербаков: На самом деле должны быть такие слова, потому что они встречаются в нашей речи, в общественно-речевой практике, поэтому они тоже должны фиксироваться словарями. И как раз цифровой формат словаря позволяет очень быстро реагировать на изменения норм, потому что бумажный словарь, как вы понимаете, подготовить, выпустить гораздо сложнее, это затратнее с точки зрения времени прежде всего, и иногда как раз бумажный словарь не всегда успевает за изменением нормы. А в электронный словарь можно быстрее внести какие-то поправки, изменения в соответствии с меняющимися нормами. Мария Карпова: Кого мы сегодня можем назвать грамотным человеком? Того, кто прекрасно знает все нормы, все основы русского языка, или того, кто все-таки поспевает за его изменениями? Андрей Щербаков: Я думаю, что и того и другого. Все-таки для того, чтобы следить за изменениями нормы, необходимо какое-то языковое чутье и внимательное отношение к родному языку, тогда, собственно, человек сам себя воспитывает и следит за тем, чтобы минимизировать, скажем так, ошибки в своей речи, в письменной или в устной, неважно. Поэтому здесь, наверное, требуются и знания, с одной стороны, нужно внимательно относиться к родному языку, с другой стороны, нужно, конечно же, наблюдать за тем, что в языке происходит. Отсюда, кстати, наша филологическая задача – это просветительская работа: нужно постоянно рассказывать о том, а что в русском языке происходит, что в нем меняется, почему это меняется. Мария Карпова: Опять же, если говорить о тенденциях современного русского языка, смайлики, эмодзи, стикеры – это же тоже уже в принципе какая-то часть нашей и речи, и языка... Они скорее разрушают язык или все-таки живут где-то параллельно? Андрей Щербаков: Вы знаете, мы просто живем с вами в такое время, когда формируется новая форма коммуникации. До этого у нас была устная форма речи, письменная форма речи, а теперь формируется вот такая смешанная. Ее можно назвать дисплейной коммуникацией, виртуальной коммуникацией, компьютерной, интернет-коммуникацией, как угодно, здесь можно разные термины использовать. Но как раз особенность этих текстов, современных текстов, – это сочетание вербального, т. е. собственно языкового, компонента и невербальных различных элементов. Поэтому это естественный такой процесс развития нашей коммуникации. Поэтому я не думаю, что смайлики разрушают наш язык, – скорее они выводят нас в другую немножко плоскость и делают современные тексты с такими элементами визуальными как раз. Потому что смайлики нам помогают передать и наши эмоции, сделать это в виде какой-то картинки, мы можем прикрепить к нашему сообщению и фотографии, и стикеры, и какие-то гифки, и все что угодно, тем самым сделать более легким для восприятия современные тексты. Петр Кузнецов: Я понимаю, что мы сами спровоцировали, собственно, написание этих сообщений, но тем не менее очень много на нашем СМС-портале возмущений: «Меня раздражает то-то», «Меня раздражает это»... Мария Карпова: Да. Петр Кузнецов: Нам даже досталось, как мне кажется, на пустом месте: «Хочется спросить ведущих, где они учили русский язык. Акания, укания и прочие мычания правилами русского языка не предусмотрены», – Новосибирская область. Мария Карпова: Не помню. Петр Кузнецов: Но при этом, не хочется обижать телезрителей, не профессор русского языка при этом пишет... Это хорошо, что... ? Почему мы так относимся? Мне кажется, что это свойственно именно нашему человеку. Почему мы так... Мария Карпова: ...раздражаемся? Петр Кузнецов: ...ревностно относимся к тому, что кто-то что-то по нашим правилам внутренним, бывает и такое, неправильно произносит? И хорошо ли, что такие контролеры народные существуют? Может быть, как-то в тонусе нас держат? Андрей Щербаков: Я думаю, что это хорошо, что такие «народные контролеры» существуют. Но мне кажется, что здесь важен как раз принцип самоконтроля прежде всего, т. е. не только замечать и отмечать, как-то делать замечания людям, которые совершают какие-то ошибки, но прежде всего к собственной речи относиться вот так очень внимательно и рефлексировать на эту тему. Может, с каждым бывает, можно ошибиться и в письменном тексте, и в устном тексте, не так ударение поставить... В конце концов, мы все живые люди и имеем право на ошибку. Но если у нас есть вот это чувство самоконтроля, то это очень хорошо. Меня, конечно, тоже как филолога раздражают разные ошибки, там и «зво́нит», и т. п., но я это отмечаю, скажем так, для себя и, конечно же, из чувства просто вежливости не буду делать замечание человеку, который так произносит. Просто сделаю для себя вывод о том, что вот, наверное, человек не совсем внимательно или не очень внимательно относится к родному языку, к русскому языку. Мария Карпова: Спасибо большое, Андрей Владимирович! Петр Кузнецов: Спасибо большое! Мария Карпова: Андрей Щербаков был с нами на связи, директор департамента научной деятельности Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина, кандидат филологических наук.